Читать книгу Целительница: другая - Светлана Воропаева - Страница 3

Утром Пятницкая сидела на узкой скамеечке и смотрела на хмурое небо, которое заслоняли хвойными шапками большие сосны. Такие большие, что она чувствовала себя возле них малюсенькой девочкой.

Он подошёл тихо. Впрочем, как всегда.

– Чаю тебе принес. Зябко нынче.

– Спасибо, Иваныч, – благодарно отозвалась Вика, забирая железную кружку из рук низенького худого старичка в телогрейке нараспашку и черной бейсболке набекрень.

– Ну, оставишь здесь потом.

– Постой!

– Чё?

– Забирай насовсем, – сказала Вика, протягивая старику черную саперную лопатку.

– Да ну?! Больше не придешь что ли?

– Может.

– Э-хе, – только и прокряхтел Иваныч, забрал подарок и бойко зашагал к себе в бытовку, расположенную поодаль от могилы Виктора Поспелова.

– Не приду, – прошептала Вика черному камню. – Потеряла смысл. Осталась лишь привычка. Да и твоим костям это вряд ли нужно.

Чашка приятно грела руки, а теплый чай, кажется, добрался до глубин души, согревая и её. Стало хорошо.

Иваныч больше к ней не вышел, хоть Пятницкая и просидела ещё час неизвестно чего выжидая.

Кладбищенская калитка неприятно скрипнула на ветру, когда Вика выходила. Зазвонил телефон. Как же это было непривычно и неприятно, словно кто-то незваный врывался в её личное пространство.

Она знала этот номер наизусть. Помедлив, сняла трубку под мысли: «Что уж теперь?»:

– Алло.

– Привет! – осторожно сказала Мария Новикова.

– Привет, Маш.

– В мессенджере появилось сообщение, что ты присоединилась к пользователям. Я решила не гадать: ты, не ты, и позвонить.

– Я, как видишь.

– Хочешь встретиться?

Вика сделала паузу, прислушиваясь к себе. Встретиться она хотела, а обсуждать то, что было – нет. И снова: «Что уж теперь?».

– Давай. Где и когда?

– Может сегодня? Я освобожусь после четырнадцати. Хочешь покажу тебе наш центр развития, я как раз буду там?

– Что, покажешь?

– Мы с твоей мамой открыли центр развития и учим людей чувствовать и использовать божественную энергию.

– Она тоже будет? – Вика похолодела.

– Нет.

– Хорошо. Тогда напиши адрес. Я буду там ровно в два.

– Договорились.

После услышанного Виктория желала лишь одного, вернуться на кладбище и сесть возле могилки, застыв как памятник. Та, которая когда-то бросила её на произвол судьбы, отказавшись обучать магии, теперь учила первых встречных, объединившись с её лучшей подругой. Невероятно и больно. Не было ей места в этом мире. Просто не было… Зачем она только появилась на свет?!

Телефон завибрировал вновь. Алексей прислал картинку, чашку кофе в лучах рассветного солнца на фоне умопомрачительного вида на Москву-реку и белый дом. И подпись «то, что пропустила вредная девчонка». Мысли Пятницкой смягчились и притихли, она пошла в сторону метро.

***

Центр развития находился недалёко от Тверского бульвара. На вывеске значилось «Алеф-практика».

Пятницкая зашла внутрь и оказалась у лестницы, ведущей вниз. По краям ступеней светились цветные лампочки. Их таинственное излучение завораживало и раскрашивало полумрак, заставив Вику тихо улыбнуться и расслабить спину. В конце её ждало помещение средних размеров, выкрашенное в приятный оранжевый цвет. Было уютно. Под потолком висела ажурная люстра из латуни, нагоняющая вспоминая о марокканских берегах. Бока комнаты поддерживали мягкие широкие лавки с серой обивкой и цветными подушками, на которых так и хотелось развалиться. Дымились курительные палочки, ублажая стихию воздуха и смиряя мысли. За деревянной стойкой, украшенной корягами, сидела милая девушка лет двадцати.

– Здравствуйте, – приветливо сказала она.

– Здравствуйте! Я к Марии Новиковой.

– Вы, вероятно, Виктория?

– Да.

– Она ждёт вас в кафе, проходите. Прямо по коридору, который слева от меня.

Вика кивнула в знак благодарности и двинулась дальше. Всё тот же прием: свет в длинном проходе исходил из пола, хотя теперь ассоциации уводили в пещеру на четвертом плане бытия, где Пятницкая однажды породнилась с тотемом.

Кафе было в мягко-синих тонах с простой белой деревянной мебелью и желтыми лампами-звёздами под голубым потолком. Цветные витражи пропускали мягкий свет. Лишь вспомнив, что помещение подвальное, Вика поняла, что свет был ненастоящим.

Маша улыбнулась, приглашая сесть.

– Будешь чай? Рецепты твоей мамы. Посмотри чайную карту.

– Я кофе, – и добавила, чтоб не допускать неловкой паузы: – «Алеф-практика»? Иврит, конечно, язык близкий к Богу, но мы всё же в России?

– Каббала в моде.

– Ага, и вы чтоб оставаться в вечном тренде решили учесть в интерьере великое множество стилей?

– Скучала по твоим комментариям, – тепло сказала Мария. – Это Пётр фантазировал. Он маркетолог.

– Твой новый?

– Уже полтора года вместе. Он взял на себя поиск помещения и ремонт. Придумывал фишечки, чтоб создать располагающую атмосферу для трансформаций.

– С атмосферой получилось, – согласилась Вика, подумав. – Насчёт трансформаций – не знаю.

– Лектории у нас белые и светлые. Они этажом выше. Хочешь покажу?

– Нет. Лучше кофе.

– Точно, забыла. Сейчас.

И Новикова скрылась на пару минут за распашными дверями.

– Пойдешь к нам преподавателем? – спросила она, подавая кофе. – Будет очень кстати.

– Нет. Смущает меня ваша затея с массовым обучением.

– А ты приходи на лекцию, сама увидишь – это работает.

– Не вижу я, Маш, – призналась Виктория, после паузы. – Ничего не вижу: ни планы бытия, ни ангелов, ни божественную энергию. Как отрезало. Ничего не вижу и не чувствую.

– Не знала, что так бывает, – ахнула Маша.

– Это уже не важно.

– А что важно?

– Что больше не болит.

В проходе показалась Анастасия Георгиевна. Вика замерла с неестественно прямой спиной. Легкие сжались. Она лишь выбросила руку, жестом показывая: не подходи. Её мама молча развернулась и скрылась в темноте.

– Зачем ты так с ней? Хотя бы поговорила.

– Потому что здесь ещё болит. Ладно, пройду я …

– Может вам всё же поговорить, чтоб боль отпустила и её и тебя?

Вика бросила злой взгляд на Новикову.

– Моя подруга Маша сделала бы вид, что на моей стороне.

– Моя подруга Вика пришла бы на мою свадьбу, – парировала Мария.

– Я не знала, извини, – холодно ответила Пятницкая.

– Ты думала только о себе и наплевал на весь мир.

– Я думала о Викторе. Я хотела найти его хотя бы на четвертом плане бытия.

– Ты и без того его там искала.

– Думала недостаточно ищу.

– И что? – совладав с собой, спокойно спросила Маша.

– И его не нашла и дар потеряла.

– Как потеряла?

– А как тут не потерять, если в это мироустройство я больше не верю. Ну, нет его на четвертом плане бытия! – повысила голос Вика.

– А на пятом?

– Не говори ерунды, он же не вознесеный мастер, не святой, не…

– Так пробовала там искать? – перебила Новикова.

– Нет. Пробовала с его душой поговорить.

– И что?

– Ничего? Она не вышла со мной на связь.

– Хочешь, я попробую?

– Попробуй.

– А ты попробуешь прийти на наши лекции?

– Баш на баш, – в Пятницкой вмиг проснулись все воспоминания о банковской жизни.

– Я схожу на пятый план без всяких условий.

– Сходи. И я пойду. Много всего. Нужно переварить.

Пятницкая ушла, так и не пригубив кофе.

Она двигалась от Тверского бульвара в сторону Арбата, надеясь, что свежий воздух приведет её в чувства, а после метро доставит в привычный мир. Она закроет дверь на замок и не выйдет из квартиры ещё пару лет. Чертов мир боли нанес очередной удар. Ей не было стыдно, что она не вкусила салатов на свадьбе подруги, ей было больно, что Маша, у которой всё складывалось хорошо, не приняла ее попыток выбраться из депрессии. Виктория давно бы убила себя, если бы любимый был по ту сторону жизни. В данных обстоятельствах казалось бессмысленным менять один одинокий ад на другой. Про ненависть к той, что породила её, Пятницкая и думать не хотела. Лишь позволяла внутри себя существовать противоестественной конструкции из злобы и протеста.

Завибрировал телефон. Пятницкая машинально взглянула на экран – привычка быстро вернулась. Смолин прислал очередное фото. Через стакан с белым вином вырисовывались снежные горы.

«Вид из моего окна. Решайся!»

И она решилась, отбрасывая прочь все мысли, как раньше, превращаясь в человека действия: посмотреть время рейса и аэропорт, забрать из дома паспорт, вещи, быть вовремя.

У неё не было времени нервничать, а вот Смолина она заставила это делать, войдя в самолет последней и садясь в кресло под звуки из селектора: «Двери в положение ARM».

– Ты в джинсах, – с видимым спокойствием выдал он.

– Ну, купишь мне ещё пару платьев, если тебе надо, – непринужденно улыбнулась Вика.

– Дерзкая.

– Было у кого учиться, – хмыкнула она, а после добавила. – Колись: нервничал же и подсчитывал убытки? Билет в бизнес, зарегистрировал меня заранее.

– Верил и надеялся, что мне зачтётся.

– Так уже зачлось. Я лечу с тобой.

– Как же я по тебе скучал.

– А я по виски. Когда начнут разносить? Давай кнопочку нажмём, вызовем стюардессу.

– Вика! Ты же говорила, что только вино?!

– Не мешай мне расслабляться, тебе же лучше.

– Кого ты обманываешь? У тебя две стадии: трезвая и блюющая.

– Началось, – улыбнулась Вика, подходящей стюардессе.