Читать книгу Целительница: другая - Светлана Воропаева - Страница 6

Виктория сидела на скамейке под большим цветущим деревом с видом на Леман. С каждым порывом ветра дерево осыпало её белыми лепестками. Со стороны это выглядело романтично, а на деле ей было холодно.

Позвонил Алексей. Она снова ответила, что не готова с ним разговаривать. Ей даже думать не хотелось о случившемся. Да и не получалось, она всё больше зацикливалась на мысли: как бы не заболеть из-за этого недружелюбного ветра.

Пятницкая посмотрела через решётки белого забора на озеро. Над ним начали собираться кучевые облака, что не мешало ему таинственно блестеть. Вновь подул ветер, осыпав её лепестками. Вика стряхнула их с макушки и перевела взгляд на воду через чёрный забор.

«Что это? Я так перенервничала, что чёрное мне уже кажется белым. Забор точно чёрный».

Наконец на пороге дома показались Лиза с Алексом и поджарый мужчина лет сорока пяти. Он был чуть выше Пятницкой, коротко стриженный и одет в тёмный спортивный костюм и дутый бордовы жилет.

Этого явления Виктория ждала не более десяти минут, а тело уже стало знобить.

Елизавета жестом показала Вике, что всё в порядке, она может подойти. Мужчина же не улыбался. Они пошли навстречу друг к другу.

– Виктория, это Роман Климов. Он сказал, что вы можете оставаться у него столько, сколько вам нужно. Саша совсем раскапризничался, пришлось его спешно покормить. Извините, что так долго. И пора нам, чтоб успеть домой на дневной сон. Если что, звоните. У Ромы есть мой номер.

– Хорошо, спасибо! – смущённо ответила Пятницкая. Ей было неуютно под пристальным взглядом мужчины.

– Твоя беглянка совсем замёрзла, что ты её сразу в дом не позвала? – наконец улыбнулся Роман, дружелюбно полопав Елизавету по плечу. – Ладно, и вам пора и нам. Что, Вик, пойдём в дом? Буду тебя отогревать чаем или чем покрепче, – он пошёл в сторону белого двухэтажного дома. – Ничего, что я на «ты»? – бросил Климов, не оборачиваясь.

– Ничего, – пожала плечами Пятницкая, догоняя его.

Роман пригласил её зайти на просторную кухню. Усадил за огромный круглый стол. Сам пошел ставить чайник со свистком на газовую плиту. Стол располагался возле панорамного окна, и можно было смотреть на Женевское озеро и заснеженные пики савойских Альп.

В тёплом доме Вике стало ещё хуже. Она оперла голову на руку, прилагая усилия, чтоб не сползти под стол.

– У вас есть вай-фай? – собрав остатки сил, спросила Пятницкая.

– Мы же договорились, на «ты». Интернет есть. Только зачем он тебе сейчас?

– Хочу посмотреть билеты в Москву.

– Судя по твоему состоянию, в Москву ты полетишь не раньше чем через неделю. Ты заболела.

– Ты доктор?

– Ага, доктор наук. Точнее профессор. Физик я.

– А мне похвастать нечем. Я безработная.

– А мне это и не важно. Лиза за тебя попросила, значит, ты хороший человек. Мне важно, чтоб ты выпила чай и легла в постель. Очень уж ты бледная.

– И чувствую себя как тень отца Гамлета.

– Жаждешь мести?

– Нет, хоть и повод есть, – грустно усмехнулась Вика.

– Точно беглянка. У меня глаз-алмаз, – порадовался Климов, наливая ей некрепкий чёрный чай в большую чашку, туда же он положил ложку мёда и две дольки лимона. Подумал и сделал себе такой же напиток.

Вика ждала пока чай чуть остынет, грея руки о чашку. Теперь и она понимала, что заболела. Ей уже не хотелось чая или полететь в Москву, только прилечь и закрыть глаза.

– Пойдём-ка я тебя повожу до постели. В который раз понимаю, что не зря снял дом с гостевой спальней. А чай и в кровати прекрасно пьётся. Не дергайся ты за кружкой, я сам принесу. Пойдём, нам на второй этаж.

Климов заставил Вику выпить немного чая, и та уснула.

Это был странный сон иногда похожий на забытьё, а тот и морок. Кажется, Роман иногда сидел рядом, негромко разговаривал с кем-то, а то и вовсе называл её по имени, ходил, уходил и возвращался.

Когда Пятницкая очнулась, его не было в комнате. Солнце, закатившись за гору, позолотило небо. Как же было удивительно видеть небо, горы и озеро, не вставая с кровати. Она точно видела это в своих снах, хотя может просто в рекламных роликах.

– Как ты? – спросил Климов, заходя в спальню.

– Мне так неудобно, – заёрзала Вика.

– Кровать неудобная? – не понял он.

– Неудобно, что я заболела и так стесняю тебя.

Роман пристально посмотрел на Вику:

– Ты можешь читать мысли?

– Нет, – тихо ответила она.

– Тогда не надумывай лишнего. Я в последнее время как-то заскучал. И появилась ты. Я рад. Новые люди всегда к изменениям.

– Разве?

– Разве нет? Новые люди – новые алгоритмы поведения. Буду общаться, наблюдать за тобой и узнаю то, чего раньше не знал или получу подтверждение прежним мыслям.

– Ощущаю себя подопытным кроликом.

– Так и я для тебя такой же кролик. Или ты по другой причине общаешься с людьми?

– Не думала об этом. Мне казалось, это воля случая и чувств.

– Ты пустила всё на самотёк?

– Ты точно физик? – улыбнулась Пятницкая, пряча за этой реакцией неприятные ощущения тела. Она ведь и правда сдалась, скрывшись ото всех в квартире, отказываясь от работы, телефона, и встреч с близкими. Ей было неприятно от этих мыслей.

– Физика в том числе изучает общие закономерности явлений. Вот и ты явилась, – усмехнулся Климов.

– Ага, получается я закономерное явление в твоей жизни, а не новый человек. Скажи мне как физик, случайности не случайны?

– На самом деле получить реально случайное событие очень сложно, поскольку выбор вариантов всегда ограничен. Например, кажется, что встретить знакомого в большом городе маловероятно. Но если вы ходите в одни и те же места, то вероятность сильно возрастает. Как-то так.

Теперь встреча с Елизаветой казалась Вике меньшим чудом и более вероятным событием. Когда-то она сама активно агитировала её уехать в Швейцарию.

– Хочешь есть? Есть овощной салат, и могу пожарить стейки.

– Нет, не хочу. Но могу составить тебе компанию и выпить чай. Мне немного лучше.

– Хотя бы так.

***

Стемнело. Фонарей на улице не было и, только подключая фантазию, можно было догадаться, что за окном Женевское озеро. Климов жарил стейк на открытой кухне, доброжелательно поглядывая на Пятницкую. Та сидела за столом и пила тёплый чай, посасывая дольку лимона.

– У меня есть чеснок, – вдруг вспомнил он. – Сейчас дам тебе.

– Будем отгонять нечистую силу? Это дом с приведениями?

– Будешь лечит своё горло. Чесночный леденец хорошо справляется с этой задачей. Увлекаешься мистикой?

Вика смущенно пожала плечами, не зная, что ответить. Ей вдруг стало неловко отвечать на вопрос про сверхъестественные явления. Кто она? Одинокая, безработная и бездарная женщина, у которой всё было в прошлом. И она сейчас не побирается только благодаря тому, что Виктор когда-то вложил деньги в безотзывные облигации с хорошими купонным выплатами. Остальные ценные бумаги и инвестиции просто прогорели в кризисный момент, и она это упустила. Благо хоть додумалась погасить досрочно ипотеку. Именно тогда, посмотрев на свои банковские счёта, Вика решила отрезать свою связь с миром и выключила телефон, признав своё поражение на всех фронтах.

«Я была твоим солдатом, Господи. И ты меня так предал».

– Так что про мистику? – повторился Роман. – Лиза сказала, ты необычный человек.

– Я была необычным человеком. Сейчас такая же как все. Две руки, две ноги и слабое здоровье.

– От простуды люди уже давно не умирают. Не преувеличивай своё горе. Сколько тебе лет?

– Двадцать девять.

– Мне пятьдесят семь, и я смело могу утверждать, что у тебя всё только начинается. Да и я в полном расцвете сил.

– Ого! Дала бы тебе минимум на десять лет меньше.

– В душе мне и вовсе тридцать, – покивал Климов.

– Как у тебя это получается?

– Однажды я решил успевать радоваться каждому приятному обстоятельству, и принимать как опыт неудачи.

– Что произошло, когда ты это решил?

– Я потерял свой бизнес. Ради него я оставил пост преподавателя в Лозаннском университете и стал со-основателем инновационной компании, но мое изобретение не завоевало рынок. Прорыва не случилось. Мы не покорили ни Европу, ни Америку.

– И что потом?

– Я открыл новый стартап и довожу до ума новое изобретение.

– Где ты нашёл силы, чтоб снова подняться?

– Внутри себя.

– Но если их нет.

– Когда выздоровеешь, я покажу, где их взять. Пока ты бы лучше хоть что-то съела. Не пренебрегай внешними источниками силы, – подмигнул Роман.

– Готова поесть мёд. Он оказался у тебя очень вкусным.

– О! Давай я тебе сделаю бутерброд: белый хлеб с маслом и мёдом.

Пятницкая неуверенно посмотрела на Климова.

– Это местная фишка. Швейцарцы так завтракают. Но и вечером будет хорошо.

– Ну, давай.

– Тебе не лучше, – покачал головой Роман.

– Нет, – согласилась Виктория.

– И бутерброд не доела.

– Очень странное сочетание. Жирное и хрупкое с вязким и сладким.

– Дело привычки. И вкуснее, если масло чуть подтаявшее.

– Поверю тебе на слово и пойду спать.

– Иди, я сейчас сделаю ромашковый чай и занесу. Странно ты звучишь. Есть риск, что завтра голос пропадёт. Не удивляйся. Это жизненный опыт и трое детей.

– Детей? – ахнула Пятницкая.

– Вспомни, сколько мне лет. Они уже взрослые. И вообще сейчас тебе пора в кровать.

– Девять вечера, самое оно. Сказку мне почитаешь? – пошутила Виктория.

– Учебник по физике.

– Там тоже много сказок с точки зрения обывателя. Писали бы их только попроще. Фотоны, к примеру, настоящие оборотни, то они ведут себя как частицы, то как световые волны.

– Ты была в школе хорошей девочкой, раз до сих пор помнишь принцип корпускулярно-волнового дуализма. Похвально.

– Да, хорошей девочкой, – задумчиво произнесла она.

– Раз ты сама это вспомнила. Поупражняйся и переведи эту теорию на образ человека. Завтра расскажешь. Хотя лучше тебе просто поспать. Но ты же всё равно не уснешь.

Вика улыбнулась и пошла наверх. Давно ей не было так уютно с кем-то. И не хотелось объяснять, что всё дело в возрасте Климова, мудрости или высоком интеллекте. Пятницкая окрестила это человечностью. Рома готов был передавать опыт без нравоучений, указать на важное, без излишних акцентов и просто приготовить вкусный чай, забывая, что он статусный человек.

***

Климов был прав, Пятницкая не могла уснуть. Порой она проваливалась в темную мглу из-за поднявшейся температуры, но раз за разом находила себя окружённая мыслями.

Ей было плохо и хорошо одновременно. Плохо от предательства Смолина, от измены самой себе. Она же чувствовала, что идёт на сделку с собой, принимая ухаживания Алексея и каждый раз убеждая себя в верности этого решения. Ей было хорошо в доме Романа, радостно, что она познакомилась с таким невероятным человеком, да ещё на берегах изумительно-красивого озера. Как бы она ещё сюда попала, если бы не Смолин?

«Вот он – дуализм фотона. Одновременно что-то может быть хорошим и плохим. Зависит от того, с какой стороны смотреть или кто наблюдает. Если я готова видеть хорошее, то буду благодарна Алексею за встречу с Климовым, если готова видеть плохое, то стану лишь злиться на его ложь. Но, как и фотон одновременно может быть частицей и волной, так и мы попадаем в ситуации, которые одновременно можно оценить как хорошие и плохие. И любой отказ видеть обе позиции – отказ от истинного положения вещей. Поэтому мы можем впасть в депрессию или витать в облаках. Может об этом писал Пушкин: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». И используя волю, остаёшься в эмоциональном нуле, то есть в покое. Равен ли покой принятию или он равноценен остановке? Как же страшно остановиться».

Тут Пятницкую передёрнуло.

«Нет, ужасно признать, что я уже остановилась и даже хуже, падаю всё ниже и ниже в своих же глазах. И вместо того, чтоб насладиться видом звёздного неба из окна, все ищу поводы себя пожурить. И не могу завершить именно это процесс. Да, Роман, я пустила всё на самотёк».

Кто-то окликнул её. Виктория посмотрела в сторону открытой двери, но никого не увидела. Очень хотелось найти этому простое объяснение, потому она сползла с постели и выглянула в коридор. В доме было темно. Климов прикрыл дверь в свою спальню. Там не горел свет.

«То заборы меняют цвет, то слышатся голоса. Может однажды вернётся мой дар, и я снова смогу слышать ангелов или видеть духов? Но вот цвет забора? Как объяснить?»

Вика села на небольшой диванчик у окна, закутавшись в теплое одеяло. В темной вышине по-прежнему висели яркие звезды. Было только двенадцать.

– Спокойной ночи, – снова произнес какой-то знакомый тихий голос. И снова никого не оказалось рядом.

– Ну да, – сама себе сказала Вика. – У меня галлюцинации. Или всё-таки это дом с приведениями? А вообще, мне это мне нравится. Чувствую себя необычной, как раньше. Нет, не буду думать, что я всё же сошла с ума от горя или просто температура. Поговори со мной ещё.

– Забыл сказать, завтра уже в девять придут менять сетевой кабель, – донесся крик издалека.

– Не, лучше о любви, – засмеялась Вика, утыкаясь головой в одеяло, чтоб не разбудить Климова громкими звуками. Но тут закашлялась, возвращаясь мыслями в реальность.

Её слабость вдруг показалась ей бессилием.

«Что бы я раньше подумала в этой ситуации о тех, кого исцеляла? Вялость, боль в горле и возможная потеря голоса. Какая мне от этого польза? Из-за слабости я осталась в Швейцарии. Рома говорил про неделю. Ладно, значит даю слово: неделю не рваться в Москву. Боль в горле? Сгусток-ёжик моих колючих слов. Я не кричала и не ругалась, когда мне было больно. Не выражала свои эмоции. Я снова сбежала от Алексея. Не поговорила с ним. И теперь наказываю его отсутствием понимания: где я и когда позволю говорить со мной. Кажется, я где-то читала, что молчание – самая жестокая форма психологического насилия. И вновь и вновь нет белого и чёрного. Я тоже делаю ему больно. А он всячески проявлял заботу обо мне».

Вика заставила себя встать, спуститься вниз на кухню, где остался рюкзак с вещами.

Оказалось, телефон разрядился. Взяв зарядку и телефон, она поднялась в спальню. Прикрыла дверь, чтоб не мешать Роману. Закуталась в одеяло, и принялась глубоко дышать, пока включался телефон.

Пришло сообщение, что Смолина звонил более десяти раз. Вика примостилась на полу у розетки и набрала Алексею.

– Привет.

– Привет, – тихо ответил он.

– Со мной все в порядке. Я у знакомого. Он тоже русский. У меня разрядился телефон. И я заболела.

– Это называется в порядке? – без эмоций спросил Смолин.

– Я жива и почти здорова. Только температура и слабость.

– Ты не вернёшься?

– Сегодня нет.

У Вики кольнуло сердце от этой фразы. Она дарила Алексею ложную надежду.

– Нет. Не вернусь, Леш. Но смогу встретиться с тобой, когда выздоровею, если хочешь.

– Хочу. Ты даже не представляешь, как мне было с тобой хорошо, и как мне сейчас плохо.

– Не представляю. И мне тоже сейчас плохо.

– Тебя бесполезно уговаривать приехать или дать адрес, откуда тебя забрать?

– Не надо, пожалуйста. Я обещаю позвонить завтра днём. А сейчас пойду спать.

– Хорошо. Я обещаю не приезжать сам, однако скажи, у кого ты. На всякий случай. Мне так будет спокойнее. Если ты будешь на связи, как обещала, я не буду тебя искать.

– Я у Романа Климова. Адрес не знаю.

– Мне этого достаточно, спасибо.

– Спокойной ночи, Лёш.

– Да, спокойной.

Мгновенного исцеления не произошло. Вика привалилась лбом к окну. Холод стекла был приятен для горячего тела. Пятницкая видела, что ей ещё пришли сообщения от Елены Смолиной. Она решила их не читать. Лене она ничего не должна. Пусть сами разбираются со своей семейной жизнью.

«Всё зависит от наблюдателя. Для Лёши я сейчас хорошая. Для Лены – плохая. И всё это в одних и тех же обстоятельствах».

***

– Вика, – бойко начал Роман, но замер в дверях. – Ты уже встала?

– Да, Ром, доброе утро. По ощущениям, я совершенно здорова, – поправляя складки на покрывале ответила Пятницкая, заканчивая застилать постель.

– По виду тоже, – оценивающе посмотрел Климов. – Обычная да необычная, – задумчиво протянул он. – Завтракать будешь?

– Буду. А ты чего хотел?

– Собственно я и хотел предложить тебе позавтракать сейчас. Через час придет ремонтник…

– Менять сетевой кабель? Интернет барахлит?

– Да, – подтвердил Роман, глядя Вике прямо в глаза.

– Мне кажется, это дом с привидениями. Иначе я не могу объяснить, откуда я это знаю. В девять же, да?

– Да, – с удивлением согласился Климов. – Как говорил Нильс Бор: «Ваша идея, конечно, безумна. Весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться верной». Это я про приведения. Ты будешь чай или кофе?

– Кофе с молоком.

– Прекрасное начало утра. А в десять придёт один молодой человек – Стас, мы беседуем с ним о физике. Он учится тут в университете. Заодно присматриваю за парнишкой по просьбе родителей, которые порой мотаются в Россию по делам. У него хроническая болезнь. Думал пока не знакомить вас, раз ты болеешь. На всякий случай.

– Я найду, чем заняться, пока тут будет Стас. Не переживай.

На счастье Пятницкой, у Климова оказался капучинатор. Вика отхлебнула кофе. Молочная пенка коснулась нёба, и о него стали лопаться воздушные пузырьки. Она вспоминала, как это пить кофе для наслаждения, а не с целью взбодриться. И это было величайшее утреннее открытие.

– Смотрю на тебя и удивляюсь, ты здорова. Ещё вчера это казалось невозможным.

– Я пошла на сделку с собой. Согласилась выполнить ряд условий, чтоб выздороветь.

– Интересно.

– Можно я поживу у тебя неделю? – немного волнуясь, попросила Пятницкая.

– Оставайся сколько нужно, я не испытываю стеснения по этому поводу.

– Одно из условий: быть пока здесь. Когда буду знать ответ на вопрос зачем, расскажу. Может для того, чтоб понять, почему в этом доме я пару раз слышала чей-то голос.

– Получается так ты узнала про ремонт сетевого кабеля?

– Так. Проверяешь, не сумасшедшая ли я?

– Что-то типа того, – покивал Роман.

– Сейчас поем и пойду встречусь с одним человеком. Заодно тебе не нужно будет переживать, что Стас от меня подхватит простуду.

– Я уже не волнуюсь по этому поводу. Ты точно здорова. Когда вернёшься? Около шести на ужин придут Елизавета с мужем и сыном.

– Прийти пораньше тебе помочь?

– Приходи не позднее пяти. Будем есть раклет и пить вино. Чтоб не утруждать себя готовкой.

– Хорошо.

Пятницкая вышла за калитку. Подмечая, что та именно чёрная. Перешла узкую бетонную дорожку и спустилась по небольшой каменной лесенке на серый песок у озера. Не холодный ветер приятно раздувал кудри, до этого прогнав все облака с небосклона. Она позвонила Смолину.

– Привет, я могу с тобой сегодня встретиться. Суббота. Тебе же не нужно на работу?

– Привет! Не нужно. Где и когда?

– Не знаю где. Я сейчас у озера. Могу подойти к парому. Буду там через пол часа, не раньше.