Читать книгу Книжные дети - Светослов - Страница 5

Не было печали и в поезде, спешившем в жемчужину Черноморья – город Сочи. В одном из купе сидели двое парней визави и вели разговор под вино. Судя по всему, они были друзьями. Один – лет тридцати с небольшим, коренастый, стильно постриженный, с бесшабашным взглядом и манерами вертопраха весело разливал по стаканам красное вино. Напротив него сидел худощавый интеллектуал богемного вида с длинными вьющимися волосами и с бродяжьей лазурью в отрешённо-задумчивом взгляде. Он был постарше приятеля, хотя это едва ли ощущалось. За окном было уже темно, и эта темень томно ютила феерический закут комфортабельного салона купе, резко очерчивая грань между обжитым и неведомым. А поезд шёл с приличной скоростью и как-то странно – не то летел, не то нёсся по-над пропастью. И за окном ничего не было видно, – тьма кромешная…

– Ну что, Ванёк, рванём за удачу? – произнёс весельчак, разливавший вино, и поднял стакан.

– Давай, Мишель, – ответил приятель напротив и тоже взял свой стакан.

Они залпом выпили, смачно выдохнули и продолжили разговор.

– Эх, хорошо, – крякнул Мишель. Он откусил яблоко и, жуя, продолжил:

– А на море ещё лучше…

– Да, сто лет в Сочах не был, – задумчиво произнёс тот, что был Ваней. – Хорошо там сейчас, бархатный сезон, море ласковое…

Он встряхнул свои длинные, сбившиеся в локоны волосы и, окатив приятеля бродяжьей лазурью усталых глаз, мечтательно добавил:

– В это время года всегда хорошо и спокойно…

Мишель покончил с яблоком и озорно поддержал тему Ивана, мягко огладив свою короткоостриженную голову:

– Во-во, – в отелях – номера свободные, – сезон кончается; а можно и в частном секторе «тормознуться». По приезду расслабимся… Я сразу взойду на плаху любви с «туманной леди опального нрава»… Как там в стихах у тебя?

Иван улыбнулся и чуть отрешённо произнёс:

– Опальная леди туманного нрава

Искала любви в одичалой весне…

– Класс! Вот – с «опальной леди туманного нрава» сойдусь в замыканье… так, чтоб дым пошëл, – с азартом продолжил Мишель.

– Смотри не сгори.

– Не сгорю. У меня подпитка трансцендентальная, как ты выражаешься.

Мишель тут же разлил по стаканам оставшееся вино и посмотрел на друга. Но в этот момент нечто заставило их обоих резко повернуться, и слегка оцепенеть: внезапно дверь купе плавно отъехала, и в проëме возникла неотразимая леди в шикарном вечернем платье и изящных туфлях на высоком каблуке. В правой руке она держала массивный канделябр с пылающей свечой, невинно озаряя свой карнавально-мистический облик с чарующим взглядом и ладным челом в пленении узкой диадемы, оттиснувшей бисером волны волос, а пальцы её украшали дивные перстни. Она, словно вышедшая из фильма Феллини, грациозно вплыла в глубину купе, наполнив его букетом благоухания, и невозмутимо поставила канделябр с горящей лампадой на столик, сверкнув ослепительными серьгами и невинно опустив завесы бархатных ресниц; затем овеяла интригующим взором замерших пассажиров и с томной таинственностью произнесла:

– Мало ли – освещение отключат…

Загадочная гостья развернулась в торжестве пленительно изваянного тела и так же изящно вышла, плавно затворив за собой дверь…

Друзья ошарашенно смотрели ей вслед; затем уставились друг на друга…

Оцепенелый Мишель с изумлением выдохнул:

– Вот это да…

– Вот тебе и леди, – добавил Ваня.

«А с чего это вдруг в поезде освещение должно отключиться?..» – пронеслось в голове Ивана.

– Да, странный поезд, – вымолвил Мишель.

– Это точно, – очень странный, – поддержал Иван. – Летим – не летим, едем – не едем…

– Катимся, – иронично заключил Мишель. В его голове вдруг всё перемешалось, мысли наползали друг на друга: «Вот это леди… Откуда она взялась? За окном – темень, хоть глаз выколи… Причём тут свеча вообще? Да, у неё фигура – что надо… Бред какой-то…»

Он вдруг вслух выпалил:

– А причем тут свеча вообще?

– А чтоб мы не отключились, – спонтанно ответил Иван. – В жизни всякое бывает…

Мишель задумался. Он мечтательно заговорил:

– Да, вот это красавица… Надо будет с ней познакомиться…

– Да, что-то в ней есть, – неоднозначно вымолвил Иван.

– И откуда она взялась такая? – вымолвил Мишель.

Иван глянул на друга и со вздохом произнёс:

– Время покажет, откуда…

Мишель продолжал молчать, неподвижно глядя куда-то в пространство… Иван взял стакан с вином и успокоительно произнёс:

– Ладно, Мишель; давай допьём да будем укладываться.

– Да, давай, – спохватился Мишель.

Они чокнулись стаканами и медленно допили вино… И привиделось им вдруг, что за окном несущегося во тьме поезда кто-то смотрит на них невесомо и пристально… Иван тряханул головой, видение исчезло. Он посмотрел на друга, – тот изучал взгляд Ивана…

– Ты ничего не видел? – напряжённо спросил Мишель.

– Видел… Как-будто глаза чьи-то, – ответил Иван.

– И я то же самое видел… Ну и дела, – протянул Мишель.

– Это от усталости.

– Да. Спать надо ложиться. Утро мудренее, – как можно спокойнее добавил Мишель и быстро откинул своё одеяло.

Они уложились по своим спальным местам и ещё некоторое время разговаривали.

– Как одновременно у двух человек может возникнуть одно видение? – озабоченно спросил Мишель.

– Ну, если они друзья, то почему бы и не возникнуть? – рассудительно ответил Иван. – И потом – если мы оба увидели это, значит, оно истинно, – реальность объективна. Не так ли?

– Да. Ты прав…

Мишель расслабился на своей полке, вытянув ноги, и, зевнув, добавил:

– Хорошо в поезде… Никто не кантует…

– Да, едешь себе и мечтаешь, – с умиротворением продолжил Иван. – Как приедем, я сразу в море кинусь, – истосковался… В детстве часто ездил, – с родителями. Интересно всё было… Помню, раз чуть не захлебнулся с перепугу, – плавать не умел, малой был. Потóм научился.

– А я в воде родился, – отозвался приятель. – Серьёзно. Мать тяжела была, – боялась, что не разродится; родные пошли к священнику, ну, он и подсказал, что нужно делать, – к святым источникам послал – на месте взорванной церкви. Они оттуда воды привезли, мать в ванну с этой водой окунули, – я и родился…

– Удивительно, – восхищённо произнёс Иван. – Я где-то слышал об этих родниках…

Между тем, поезд колыбелило в одичалом движении, и друзья незаметно уснули, озаряемые пламенем странной лампады…