Читать книгу Роковая ночь - Тамара Авецруб - Страница 3

Ночь прошла, как в тумане.

Оливия не помнила, как пришла в свою комнату, легла на кровать и уснула.

Ее сон нельзя было назвать сном. Скорее, это было забвение после пережитого шока.

Вероника проявила такт. Не задала ни одного вопроса. Не произнесла ни одного упрека.

Еще до рассвета проснувшись и приведя себя в порядок, Оливия направилась в комнату сестры. Она хотела получить ответы на мучавшие ее вопросы.

В доме стояла тишина, предвещающая бурю.

Вероника также не спала, заламывая руки, смотрела в окно.

Обернувшись на звук открывающейся двери, она увидела младшую сестренку.

Такой подавленной и удрученной она видела ее впервые.

В немом диалоге сестры смотрели друг на друга.

Без прелюдий Оливия поведала сестре, как очутилась в заброшенной хижине ремесленника, кого именно ждала в ту ночь и почему пошла на такой отчаянный шаг, пытаясь бороться за свою любовь.

Вероника не знала, как помочь сестре. Она была в полном замешательстве.

Рассказывая о событиях последних часов, Оливия не проронила ни одной слезинки. Все в ней говорило о силе духа и характера.

– Неужели ты так сильно любишь Грэма, что решилась на такое?

– Я уже ни в чем не уверена. Вчера он предал меня.

– Как лорд Фергисон оказался в этой хижине?

– Не знаю. Наверное, проследил за мной, – предположила девушка.

– Но он был сам удивлен, когда увидел тебя, – сказала Вероника.

– Я не знаю. Уже ничего не знаю. Я хочу все забыть. Исчезнуть.

Подойдя к окну и еще раз мысленно пережив свой позор, Оливия обратилась к сестре:

– Но как вы нашли меня? Как отец очутился в этой хижине в это самое время?

– Отец после ужина и ухода всех гостей решил зайти к тебе в комнату и узнать о твоем самочувствии. Ведь ты целый вечер была сама не своя. Но увидев пустую комнату, он поднял переполох. Позвал Деби, которая и сказала, что видела, как ты направилась в сторону кузницы, переодетая в ее платье. Шум в замке разбудил нас всех, в том числе и пьяного Грэма, который уснул в зале на скамейке.

– Грэм уснул? И он не попытался остановить отца? Успокоить?

– Он сам ничего не мог понять. Поплелся за нами. Мы узнали, где вы, услышав ваши голоса. А дальше ты все знаешь.

– Что теперь будет? Как Грэм мог так поступить со мной, с нами? Мне надо с ним увидеться и поговорить.

Она отдавала себе отчет, что ее жизнь теперь не будет прежней. Этой ночью она лишилась права на любовь и счастье с любимым человеком. С любимым, который просто пьяным уснул в решающий момент.

Стук в дверь и приход отца нисколько не удивили сестер.

Отец заменил девочкам и отца, и мать. Он был для них всем.

Строгий, но справедливый. Вспыльчивый, но добрый. Сильный, но уязвимый в своей любви к дочерям. Воплощение мудрости и жизненного опыта. Чужим он внушал страх, а дочерей восхищал своей мощью и мудростью.

– Оливия, нам надо поговорить, – строго сказал отец. – Объясни, как ты могла так поступить?

– Отец, прости меня. Я сделала большую ошибку. Всем кажется, что я опозорила себя и твое имя. Но это не так. Я думала…, я хотела…, мы… – Оливия не находила слов для своего оправдания.

– Лорд Фергисон готов ответить за свой поступок. Он сделал тебе предложение, и я согласился.

– Отец, нет! Не отдавай меня ему! Как ты можешь? Это недоразумение. Я ждала Грэма. Это он должен был быть там. Мы думали, что после этого ты разрешишь нам пожениться.

– Между вами с Грэмом было что-то? – пристально глядя в глаза дочери, спросил Ивлен.

– Нет.

– Так и думал. Я ничего не хочу больше слышать об этом мерзавце и предателе. Он уже покинул наш дом. И я бы никогда и ни за что не дал своего благословения на ваш брак.

– Отец, но как ты можешь отдавать меня в руки этому лорду Фергисону? Ты против Грэма, считаешь его злым и не достойным меня. А Дерек еще хуже! Он воплощение жестокости и высокомерия. Бесчувственный убийца и… и… – Оливия опять не могла подобрать слов.

Эмоции протеста обуревали ее изнутри.

– Я лучше всю жизнь буду одна, чем выйду за него замуж, – продолжила она. – Уйду в монастырь, постригусь в монахини.

Девушка уже перешла на крик. Гнев и отчаянье, скопившиеся в ней, нашли выход.

– Ты выйдешь замуж за лорда Фергисона. Я дал согласие.

– Отец, прошу тебя, – взмолилась Оливия, – не отдавай меня ему.

– Ты сделала большую ошибку, и за нее надо отвечать. Я очень рад, что Дерек поступил так, как надлежит поступить настоящему дворянину и человеку чести, – сделал тебе предложение.

– Но между нами ничего не было. Это недоразумение.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь и последствий своего поведения. А что касается Дерека, то он не так плох, как ты считаешь, – и, не желая больше пререкаться с дочкой, продолжил: – Будь готова. Вечером у тебя свадьба.

Отец направился к выходу.

У самой двери он остановился и обернулся к дочери:

– Если б я думал, что монастырь для тебя будет лучше, чем брак с Дереком, то никогда не дал бы своего согласия на этот брак.

Выйдя из комнаты, он оставил в полном недоумении своих дочерей.

День пролетел, как одна минута.

Ничего и никого не замечая вокруг, Оливия шла на собственную свадьбу, как на эшафот.

Словно марионетка в чужих руках, она позволила себя одеть в новое платье, заколоть волосы на затылке, нанести легкий румянец и накрасить губы.

Вероника всячески пыталась успокоить сестру, утешала ее и подбадривала. Но слезы на глазах старшей сестры говорили о ее переживаниях.

– Может, все еще будет хорошо? Я почти не знаю своего жениха, но мне кажется, что он не стал бы дружить с плохим и жестоким человеком. И отец наш никогда не ошибается в людях. Ты же знаешь. А он благословил ваш брак. Значит, все будет хорошо. Вот увидишь.

Трудно было сказать – вся это тирада предназначалась для утешения сестры или для собственного убеждения, что не все так плохо.

Что сделано, то сделано. За ошибки надо отвечать.

Девушки вышли из комнаты и направились вниз.

Гости и приближенные люди трех знатных семей собрались в центральном зале. Но в помещении стояла полная тишина, больше напоминающая похороны, чем свадьбу.

На звук женских каблуков по каменному полу все обернулись.

К Оливии подошел отец. Он был в своем праздничном наряде, на груди висел семейный герб на золотой цепочке.

– Тебя уже все заждались. Пойдем, дорогая, – сказал отец, протягивая дочери руку.

Он чувствовал, как дрожит ее рука. Для успокоения дочери он накрыл ее руку своей теплой и сильной ладонью.

Возле священника стояли Дерек с Робертом.

Дерек, как и вчера, был весь в черном. Только через полы черной туники проглядывалась белоснежная сорочка, расстегнутая на груди, обнажая широкую шею.

Подняв отрешенный взгляд выше, она встретилась с ним глазами.

И каково было ее удивление, когда она увидела заплывший синяком левый глаз своего жениха.

От увиденного у нее округлились глаза, и она с трудом сдержала улыбку радости, что хоть как-то смогла отплатить ему за содеянное.

Дерек с самой первой секунды их знакомства не знал, как реагировать на Оливию.

Она притягивала к себе взгляд, вызывала противоречивые чувства. Она падшая женщина с внешностью ангела, искушающая невинность. Простота, несущая одни проблемы. Он злился на нее и на себя.

Этой ночью у нее должно было быть свидание с другим, а в ловушку попал он.

Бежал от брака, а попал в сети раньше Роба. Жениться на женщине, которая успела наставить ему рога еще до брака, – в таком глупом и безысходном положении он находится впервые. Даже на поле боя всегда у него был выбор. Но не сейчас.

И вот, видя в глазах своей невесты радость от того, что она поставила ему огромный синяк под глазом, он готов был ее придушить.

Ритуал венчания для молодых закончился, не успев начаться.

Оливия пришла в себя и вздрогнула, когда святой отец сказал:

– Жених может поцеловать невесту.

На эту фразу Дерек никак не отреагировал. Не шелохнулся, не проявил никакого желания поцеловать ее, чему Оливия была очень рада.

Священник, понимая, что его слова были в пустоту, просто захлопнул Библию и резюмировал:

– Еще раз объявляю вас мужем и женой.

Первым нарушил гробовую тишину Роберт. Он подошел и похлопал по плечу Дерека со словами:

– Поздравляю, дружище.

Взгляд лорда Фергисона любого пригвоздил бы к полу. Но Роб не из робкого десятка. Он единственный, кто утром этого дня осмелился искренне заржать от вида заплывшего глаза Дерека. Смеясь и вытирая слезы, выступившие от смеха, он с трудом проговорил:

– Она – единственное живое существо во всей Англии и Шотландии, которое осмелилось дать тебе отпор. И эта женщина скоро станет твоей женой. Вот умора, так умора. Удар у девчонки что надо. Берегись, лучше не зли ее, если не хочешь вообще лишиться зрения.

Роберт мог себе позволить пошутить над Дереком. Но на самом деле он переживал за друга и знал истинные причины нежелания друга жениться.

И вот Дерек стал женатым раньше его самого.

Сразу после церемонии венчания лорд Фергисон обернулся к Оливии и, чтоб никто его не слышал, без прелюдий спросил:

– Ты беременна?

– Что? – опешила Оливия.

– Я спросил, ты беременна? И не смей мне лгать, – зашипел он на нее.

– Очень жаль, что подбила тебе только один глаз, – огрызнулась она.

Беря ее за руку выше локтя и притягивая к себе, он еще раз повторил вопрос:

– Ты беременна?

– Нет! – ответила она.

Вопрос Дерека задел ее самолюбие и гордость. Но чего она ждала, когда абсолютно голая лежала в его объятиях, позволяла себя целовать и с пылом отвечала на его ласки. О каком уважении может идти речь?

Испорченное настроение испортилось еще больше.

– Ты уверена?

– Да, – скорее прорычала, чем ответила, Оливия.

Дерек издал вздох облегчения и отошел в сторону.

* * *

Скудные поздравления, отсутствие музыкантов, веселья, танцев и степенная трапеза – все это представляло свадьбу младшей дочери лорда.

Несколько кубков вина за здоровье молодых – и еще один день завершил свое существование.

Последнюю ночь в доме своего детства Оливия провела сама. Дерек заявил, что спать будет на улице, под чистым небом.

Никто не настаивал на обратном, так как для всех они уже были мужем и женой, став ими на ночь раньше.

Осознание, что это ее последняя ночь дома, долго не давало Оливии уснуть. Также ее гложила судьба сестры. Своим поступком она могла сломать и ее судьбу.

Накинув халат на плечи, она пошла в комнату Вероники.

Сестра тоже не спала.

– Сестренка, – с любовью в голосе Оливия подбежала к сестре и утонула в ее теплых объятиях. – Прости меня. Прошу, прости.

– За что?

– Я замарала наше имя, опозорила нашу семью в глазах твоего жениха. Он может плохо подумать о тебе, отказаться от своего предложения.

– Оливия, успокойся. Все не так плохо, как ты думаешь. Мы сегодня общались с Робертом.

– И что? Что он сказал?

– Сказал, что он не отказывается от своих слов, что свадьба будет через месяц. Оливия, я так рада. Мне даже стыдно перед тобой за свою радость.

– Глупышка, твоя радость для меня сейчас – отдушина. Ты камень с моей души сняла. Я боялась, что из-за меня Роберт откажется жениться на тебе.

– О, Оливия! – мечтательно проговорила она. – Он такой необыкновенный, нежный, внимательный. Я знаю его всего два дня, а мне кажется, что мы знакомы всю жизнь.

Искренне радуясь за сестру, Оливия немного отвлеклась от своих проблем. Они почти всю ночь болтали, боялись уснуть, зная, что завтра им расставаться.

Оливия уснула в кровати сестры, не желая засыпать одной перед разлукой и неизвестностью, уготованной ей судьбой.

Утром следующего дня весь дом был в сборах к дальней дороге.

Собрав все необходимые вещи и побрякушки, упаковав их в сундуки, Оливия была готова ехать в дом мужа. С собой она брала только свою служанку Деби, которая согласилась ехать с ней.

Как выяснилось, путь предстоял не такой уж и длинный. Три недели пути – и они в замке Фергисон. В родовом имении ее мужа. Какое это имение? Какая ждет ее жизнь там? Какой ее муж?

Печальные мысли Оливии прервал стук в дверь.

– Да, кто там?

– Это я, дочка, – сказал отец, входя в комнату.

– Папочка!

– Твой муж уже собрался и ждет тебя внизу.

– Отец, прости меня. Я не хотела, чтоб так все вышло. Я сделала ошибку. Не злись на меня.

– Девочка моя, я люблю тебя и как отец должен защищать твою честь. У меня был выбор: либо убить его, либо выдать тебя за него замуж. Я выбрал второе.

– Отец, если бы ты дал мне выбор, то я тоже выбрала бы второй вариант. Я не могу позволить тебе рисковать своей жизнью.

– Оливия, я очень хорошо знаю тебя. Знаю твой нрав и характер. Когда я делал свой выбор, я руководствовался твоим счастьем.

– Моим счастьем? – удивилась она.

– Да. Не торопись делать поспешные выводы. За кого попало, я не отдал бы любимую дочь. Дай шанс вашему браку.

– Отец, ты с ним познакомился всего несколько дней назад. Как ты можешь знать?

– Поверь старику.

Ивлен подошел к дочери, прижал ее к своей груди и поцеловал по-отцовски.

– Я принес тебе твой меч. Подумал, ты захочешь взять его с собой.

– О, папа! Спасибо тебе. Ты так добр ко мне. Я люблю тебя.

Впервые за эти два дня Оливия проронила слезу. Но кроме отца никто не видел, как она плачет.

* * *

Путь в замок Фергисон был утомительным.

Но Оливия больше устала от своих грустных и безнадежных мыслей, чем от тягот долгой дороги.

За весь путь она не перебросилась и десятком слов со своим мужем.

Путь она провела в карете со своей служанкой, а Дерек ехал в седле.

Настроение у Дерека было мрачнее тучи. Он злился на себя, на моросивший дождь и северный ветер, на ситуацию, в которой оказался. На то, что из-за кареты, в которой ехала его благоверная, приходилось ехать по длинному пути. Его раздражало присутствие жены. Он всячески избегал общения с ней. В пути это получалось, но брак – это на всю жизнь. И как жить дальше?

Вот путь подошел к концу. Они подъезжали к замку семейства Фергисон.

Взору Оливии открылись шикарные поля, засеянные пшеницей и солодом, небольшая деревушка с часовней, огромное озеро, как у нее дома, вокруг огромного каменного замка. Каменная стена, окружающая замок, была просто огромной. На башнях стояли часовые. Мост через озеро был опущен, встречая хозяина.

Слух о том, что хозяин возвращается домой не один, а с молодой женой, уже прошелся по всему замку и даже за его пределами.

Любопытных посмотреть на молодую хозяйку собралось множество – и стар, и мал.

Оливия не стала прятаться в глубине кареты. Ей было самой интересно посмотреть на людей, которые станут частью ее жизни.

Она не скупилась на улыбки, получая ответные улыбки от жителей деревни и замка.

Подъехав к замку, она вышла из кареты, не дожидаясь, когда ей подаст руку Дерек. Вернее, она знала, что он ее ей не подаст.

На пороге замка их встречали две дамы. Молодая дама, одетая по последней моде, с черными волосами, собранными в косу на затылке. Она была красива. Судя по ее надменному взору и открытому кокетливому взгляду, она и сама знала, что красива. Вторая дама – старше, выше и худее, была одета в серое, простого покроя платье. Ее внешность была неприметна на фоне яркой, броской внешности первой дамы. Но бросались в глаза ее чрезмерная сдержанность и холод во взгляде.

И в окружении этих дам теперь будет протекать ее жизнь.

Дерек не очень церемонился, представляя ее:

– Это Оливия, леди Фергисон.

Впервые она услышала свое новое имя. Оно резало слух. Приступ тошноты подступил к горлу.

– Это моя мачеха Гвентин и невестка Сисилия.

– Пожалуйте в дом, – как бы между прочим проговорила Гвентин.

Сисилия же слишком откровенно прожигала ее взглядом. Он был полон неприязни, граничащей с ненавистью. Это длилось мгновение, потом она заулыбалась и поприветствовала новую хозяйку дома.

А когда она посмотрела на Дерека, то Оливии все стало ясно. Сисилия вся переменилась, расплылась в миловидной улыбке и открыто флиртовала, жеманно протягивая изящную руку для поцелуя.

Дерек бегло поцеловал ей руку, поклонился мачехе и сразу прошел в дом, оставив Оливию на пороге.

Не дожидаясь больше приглашения, Оливия последовала за мужем в дом.

Увидев замок внутри, ее передернуло от отвращения.

В нос ударил запах старой, прелой соломы и плесени. Везде слой грязи и пыли. На столах было полно немытой посуды и остатков недоеденной пищи. Собаки были повсюду, обгладывая кости на полу. А те, что понаглее, запрыгнули на стол в поисках еды. В зале стоял полумрак, даже в светлое время суток. Дневной свет слабо проникал через окна, завешенные тряпками, похожими на лохмотья. Если бы не количество дыр в этих занавесках, то в зале было бы вообще темно.

Оторопев от увиденного, Оливия не могла пошевелиться. Ощущение собственной грязи с дороги не шло ни в какое сравнение с грязью кругом. До нее только сейчас дошло, что и во дворе замка тоже кругом была грязь и кучи хлама.

– Вы, наверное, устали с дороги? Хотите отдохнуть? – обратилась к ней Сисилия.

– Да, вы правы. Я хотела бы принять ванную.

– Для слуг у нас банный день один раз в неделю. Но вы ж не служанка, – язвительно пошутила она и засмеялась собственной шутке. – Я прикажу, чтоб бочку с водой принесли в вашу комнату.

И уже обращаясь к Дереку, она промурлыкала:

– Дерек, дорогой, ты же не против, чтоб моя комната оставалась прежней? Та, что расположена возле твоей как хозяина дома?

Дерек молчал. Сисилия ликовала.

– Я против! – слишком резко и громко проговорила Оливия.

Сисилия от удивления открыла рот и забыла его закрыть. На каменном лице Гвентин промелькнуло что-то наподобие улыбки. Дерек не ожидал такого поворота и тоже молча уставился на Оливию.

– Теперь это моя комната, и, будьте любезны, освободите ее, – продолжала настаивать на своем Оливия.

Что руководствовало Оливией в этот момент, она не знала. Но именно этот поступок сослужил ей хорошую службу в будущем, которое окажется нелегким.

Паузу нарушил хлопок в ладоши, потом еще один и еще один.

Все обернулись на звук.

Возле двери, ведущей в кухню, стояла улыбающаяся невысокого роста с пышными формами пожилая женщина. Она открыто смотрела на Оливию и искренне ей улыбалась.

– Лентяи, – крикнула она двум мужчинам, развалившимся на скамейке возле стола для прислуги, – а ну, живо выполняйте приказ молодой хозяйки.

Лишь потом Оливия поняла, что это были аплодисменты, адресованные ей.

Все засуетились и забегали, освобождая комнату и приготавливая воду молодой хозяйке.

А вот поведение Дерека в этот момент было непредсказуемым и удивительным.

Увидев эту приятную улыбающуюся женщину, он весь преобразился. Исчезли с лица холодность и отчуждение. Он искренне заулыбался и, протягивая обе руки, поспешил к ней.

– Марта, дорогая. – И женщина буквально утонула в крепких объятиях Дерека.

Он поцеловал ее в щеку и не хотел отпускать из своих объятий.

– Мальчик мой, как я рада тебя видеть. За эти пять лет ты стал уже совсем взрослым и еще больше вырос.

– А ты совсем не изменилась.

– Льстец и лгунишка. Но мне приятно. А теперь познакомь меня со своей женой и нашей хозяйкой.

– Оливия, дочь лорда Стардфордского. А поближе познакомиться с ней у вас будет еще время, – слишком холодно и безразлично проговорил Дерек, отстраняясь от пожилой женщины. – Сейчас у меня много важных дел с дороги.

Наблюдая за этим теплым приемом, Оливия совсем запуталась.

Оказывается, Дерек – не каменное изваяние, он способен испытывать теплые чувства и даже проявлять их. Но, как видно, этому удостаиваются немногие. Слишком холодное отношение к ней, отчужденное приветствие с мачехой и невесткой тому подтверждение.

Марта и Оливия обменялись несколькими общими фразами, и пожилая женщина показала ей комнату.

Приготовленная комната для Оливии разительно отличалась от всего замка. Она была большая, светлая, а главное – чистая.

Наверное, это единственное место в замке, где следили за чистотой.

За ужином Оливия только убедилась, что в этом доме всегда царят полный беспредел и хаос.

Блюда, подаваемые на ужин, не отличались особыми кулинарными изысками. Казалось бы, хозяин вернулся домой.

Слуги, воины, собаки, куры, свежая пища, объедки, оставленные с обеда, мусор, грязь, обглоданные кости на полу – все это было одновременно и в одном месте.

В такой обстановке Оливия не смогла проглотить ни кусочка, потеряв аппетит и боясь отравиться.

С Дереком они не проронили ни одного слова за ужином.

Ему компанию составляла Сисилия. Она из кожи вон лезла – хотела ему понравиться и завладеть его вниманием.

Гвентин сохраняла полное безучастие ко всему. Она находилась в своем мирке. Только ясный взгляд отличал ее от безумцев, живущих в своем отдельном мире.

Закончив ужинать, Дерек встал из-за стола и обратился к Томасу:

– Постели мне сегодня на улице, слишком устал с дороги, чтоб спать под крышей и в духоте.

Каждый из присутствующих слышал слова Дерека. На короткое мгновение даже повисла пауза, которая тут же заполнилась шумом голосов собравшихся.

Уставшая физически за целый день и измотанная вихрем противоречивых мыслей, Оливия сразу после ужина поднялась к себе. И на удивление моментально уснула крепким сном.

На следующее утро ее разбудил шум в комнате.

Открыв глаза, она увидела Деби, разбирающую одежду.

– О, леди, вы проснулись! Я хотела вас разбудить, но вы так сладко спали, устав с дороги.

– Что-то случилось?

– Сегодня утром прибыл посыльный с новостью от короля. Весь дом уже на ногах.

– Что это за новость, Деби? Не томи!

– Как мне сказали, наш лорд отправляется для укрепления границ на западе. Это приказ короля.

Быстро собравшись, Оливия поспешила на поиски Дерека. Она хотела получить ответы на множество вопросов. Узнать, на долго ли он уезжает? Когда вернется? А главное – прояснить свое положение в качестве его жены.

Страх близости с мужем не покидал ее все это время.

Выбежав во двор, она куталась в шаль, наброшенную на плечи. Влажный воздух слегка завил ее волосы, прохлада разрумянила щеки.

Дерека она нашла в конюшне. Он лично седлал своего коня.

– Дерек!

Это был первый раз, когда Оливия обратилась к нему по имени.

– Да? – обернулся он на голос жены.

В лучах утреннего солнца она была восхитительна, ослепительно красива, как лесная нимфа на рассвете.

Невольно залюбовавшись своей женой, он молча смотрел и думал: «Почему падшая, лживая, коварная женщина обладает такой красотой?»

– Дерек, мне сказали, что был гонец от короля.

– Да, был. Но это не твое дело.

– Нам надо поговорить.

– Оливия, я не знаю, чего ты хотела в ту ночь, какие преследовала цели. Но со мной у тебя ничего не выйдет. Я больше не играю в твои игры. Поговорим, когда вернусь.

– Это была не игра. И меньше всего на свете я хотела быть твоей женой!

– Тут наши чувства взаимны, – коротко отрезал Дерек и, вскочив на коня, с ротой своих воинов покинул замок, даже не обернувшись.

Это были последние слова, которые произнес Дерек своей жене перед отъездом.

В этот момент никто не догадывался, что поговорить они смогут лишь через два года.