Читать книгу Двоедушница - Тамара Клекач - Страница 19

Чёрная дыра нависала надо мной. Её водоворот затягивал меня, отрывая от земли, от моего тела.

Одна часть меня, слабая и надломленная, стремилась туда, но другая часть, которая была дочкой, внучкой, племянницей, любимой девушкой, и, возможно, даже подругой, всеми силами цеплялась за истощённое тело.

Три дня пробыв в состоянии за гранью жизни и вне досягаемости смерти, я наконец-то пришла в себя. Костя спас меня, дав мне славноизвестный "Облик". Всё это время он не отходил от меня ни на шаг. Глубокие тени залегли под его прекрасными карими глазами, смуглая кожа натянулась на осунувшемся лице, а голос совсем охрип.

– С возвращением, – прошептал он, целуя мои руки.

Почему я так долго не приходила в себя, он не знал. И, тем более, не знал, что будет дальше, что именно откроет во мне зелье, и какие у этого будут последствия.

А дальше… Дальше не было ничего. Я по крупицам собирала себя заново, раскладывала по местам всё то, что делало меня мной, хотя и не прежней. Уже нет.

Это сложно было описать словами. Скажем так, красное не стало розовым, а розовое – красным, просто у них появилось гораздо больше оттенков, чем я видела или даже допускала раньше.

Зелье исцелило все физические недостатки: позвоночник выровнялся, и я теперь была немного выше; голень, травмированая в детстве, больше не крутила; все шрамы и морщины, о которых мне всё время напоминала мама, разгладились; кожа стала чище, а волосы гуще и гораздо длиннее.

Но были также и неуловимые изменения. Когда я смотрела на себя в зеркало, мне казалось, что мои глаза, ставшие ещё зеленее, жили своей жизнью, словно что-то или кто-то поселился в них и молча наблюдал за происходящим.

В течение двух недель после пробуждения мне снилась та самая дыра. Снова чувствовуя её притяжение, я просыпалась. Костя вытирал мне лицо мокрым полотенцем, подавал стакан холодной воды, и даже подкуривал для меня сигарету. Натерев мои виски лавандовым маслом, он убаюкивал меня нежными поцелуями, пока я вновь не засыпала.

Серые полупрозрачные волки со светящимися глазами меня уже не беспокоили. Костя говорил, что они пришли вместе со мной с той стороны, и питались моей силой, но он был уверен, что они исчезнут, когда я окончательно окрепну.

Чем больше я пыталась понять, что же именно во мне изменилось, тем больше оно ускользало от меня. Каждый раз, когда мне казалось, что до ответа мне оставалось лишь сделать один шаг, или всего лишь протянуть руку, как я понимала, что это всего лишь мираж, и горизонт всё ещё был недостижим.

Оставив эту затею, я решила вернуться на работу, больничный всё равно не мог длиться вечно. Костя был категорически против, но решать было не ему. Он винил себя за случившееся со мной, хотя вслух этого не произносил, но этого было и не нужно. Перемены коснулись не только меня, но и его, и я это чувствовала.

Февраль был тёплым, дождливым и туманным. С каждым днём я всё быстрее набиралась сил. Магия тоже возвращалась: стоило мне о чем-нибудь подумать, например, намазать руки кремом или расчесать волосы, как всё необходимое тут же появлялось прямо передо мной.

Костя радовался вместе со мной, каждый раз отмечая, что я становлюсь сильнее, но мимолетная тень чего-то тревожного, скользившая в его глазах, меня беспокоила, как беспокоило и то, что он ко мне не прикасался.

Всё бы ничего, но близость его мускулистого тела, прикосновения шершавых рук будоражили все мои нервные окончания. Желание раскалёнными потоками разливалось по телу.

В конце февраля моё "понимание" Костных причин себя исчерпало. В конце концов я же одной ногой на том свете побывала, и должна же была после такого наслаждаться жизнью еще больше прежнего!

Костя как раз вышел из ванной. Капли воды стекали с его волос по упругому молодому телу. Ммм… Ведьма во мне отлично знала, что мне сейчас нужно, и бесприкословно выполняла мои желания.

Едва его ноги повернули в сторону кухни, шнурок на штанах, ловко развязавшись, крепко зацепился за спинку стула.

– Что за…

Проигнорировав его возмущение, штаны треснули по швам, и деловито поползли под стол.

– Ну, и что ты делаешь? – Костя повернулся ко мне абсолютно голый, сложив руки на груди в ожидании объяснений. Обласкав жадным взглядом каждый милиметр его тела, я встала с дивана, на ходу снимая с себя тунику.

– Нина… – начал причитать он таким тоном, будто был робкой девчонкой на первом свидании.

– Костя, выключи дурочка! – отрезала я. Сопротивляться он даже и не пытался, что было весьма мудрым решением с его стороны.

Наладив последний, так сказать, элемент, жизнь-река снова вошла в своё русло – работа, дом, Костя. Так незаметно пролетел февраль, и настала весна. Теплом она, конечно, сразу жаловать не стала, но весёлое журчание ручейков вдохновило меня даже отметить глупый женский праздник.

Сама, конечно, была в шоке от этого, потому что я праздники не любила вообще, но в этом году мне хотелось завести новые традиции, попробовать что-нибудь новое, начать новую главу своей жизни.

После двух бокалов шампанского и невероятно нудного и монотонного рассказа Кости про какое-то очень важное солнечное затмение, я пошла спать. Мой организм плохо переносил спиртное, поэтому в начале четвёртого утра я проснулась.

Голова была тяжелой, живот сводило. Не желая будить Костю, я наощуп прокралась к туалету, тщетно пытаясь нашарить в темноте выключатель и одновременно сдержать рвоту.

Мучительно скрипнула дверца шифонера, когда и я наконец-то нашла выключатель.

– Проклятые коты! – прошипела я, шире открывая дверь туалета, чтобы можно была рассмотреть, что же маленькие сволочи потрошили в этот раз.

Шифонер был приоткрыт, но кроме сонного Севера, недовольно приоткрывшего один глаз, в коридоре никого не было.

– Странно, однако, – прошептала я и потянулась к двери, чтобы закрыть её. – … Ааа! – Шелестящий пакет с изогнутым котом вывалился на меня с верхней полки. – А что б тебя! Ну, не животные, а сущее наказание!

От испуга я напрочь забыла про рвоту, а крик мой естественно разбудил Костю.

– Нина?

– Я здесь!

– Нина…

– Прости, что разбудила. Тут это… – Я закашлялась и повернулась к Косте. – Костя? – Бледный с круглыми глазами он смотрел на меня открыв рот, видимо пытаясь подобрать слова, но так и не смог, поэтому с всё тем же странным видом указал мне на зеркало.

Зеркало, высотой с человеческий рост, висело в прихожей возле шифонера. Я нахмурилась, не понимая, в чём вообще дело. А вдруг я поседела от испуга?

Лучше бы поседела. То, что я в нём увидела, ни больше ни меньше могло лишить рассудка: из зеркала горящими глазами на меня смотрела огромная кошка.

Изумрудно-зелёные глаза были подведены чёрным, и светились на фоне такой же чёрной шерсти с серо-зелёным отливом. Длинный хвост нервно бил из стороны в сторону. Уши были прижаты к голове. Размерами она, то есть я, могла тягаться с хорошим таким пони.

– О, Боже! – взвыла я.

– Нина, послушай меня! Тебе надо успокоиться! – Обретя дар речи, Костя попытался меня успокоить.

– Успокоиться? Какой там успокоиться! – рычала я.

Как ужаленая я металась по комнате, разрываясь между человеческим желанием стать снова собой, и животным инстинктом убежать как можно дальше отсюда.

А вдруг я останусь такой навсегда?

– Костя, помоги!

– Ты должна успокоиться, – присев на корточки, словно дрессировщик, повторил Костя. – У тебя получится!

Успокоиться? Да, успокоиться! Надо успокоиться! Так… Глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох.

Через минуты две руки коснулись холодного пола. Мои руки!

– Всё хорошо, малыш! Ты справилась! – Костя, подхватил меня на руки и отнёс на диван. Я закуталась в плед и дрожащими руками потянулась за сигаретами.

Ощущение было такое, словно меня облили очень холодной водой, если вообще не заморозили. Как же такое могло со мной произойти? На меня же не могли навести порчу или проклясть? Или же это побочный эффект? Но от чего? Я могла вернуться с того света с мохнатым бонусом? Или же это… Разве что…

– Что ты туда добавил? – Вот говорят же, что хорошая мысля приходит опосля! Мохнатый-то бонус, но ноги его росли из другого места.

– Куда? – Костя захлопал ресницами так невинно, что просто плакать хотелось. Гад сразу ведь понял, что со мной.

– Дурочка выключи! В варево своё! – зарычала я, готовая удушить поганца. – И не вздумай врать! – угрожающе добавила я. Теперь мне стала понятна тень, скользившая в его глазах. – Что ты добавил?

– Котовник.

– Что? Котовник? Ко… кошачью мяту? Ты… Ты… – заикалась я от возмущения.

– А что мне оставалось делать? – Костя дёрнулся так резко, что я уронила пепел прямо на постель. Метаясь по комнате, он хрипел и энергично жестикулировал, вынуждая меня как идиотку мотать головой из стороны в сторону. – Ты умирала! Прямо на моих руках! Я должен был сделать всё возможное и невозможное! Должен был! И сделал, как видишь!

– Но котовник… Котовник! На что ты надеялся?

– На то, что это усилить зелье, что ты получишь хотя бы ещё одну жизнь! Хотя бы ещё одну! – Его голос хрипло сорвался, и он отошёл к окну и отвернулся.

Я почти ощущала пульсацию вен на его висках, и тут меня осенило: я снова была эгоисткой, думая лишь о себе. А каково было ему в ту ночь остаться один на один, я подумала? Каково ему было принять такое решение? И тут-то ругаться мне сразу расхотелось.

– В том, что случилось, нет твоей вины, – делая упор на каждом слове, ответила я. – Это было мое решение. Мой выбор.

– Я так стремился тебя защитить, но сделал всё, чтобы ты оказалась на передовой. Свой выбор я тоже сделал. Так что… – Он замолчал, устало глядя в окно.

Да уж, мы оба сделали выбор. Что ж теперь поделать? Назад пути нет. Вперед, и только вперед. Как-то да и сладится. На одно умение больше, на одно меньше. В конце концов, это не самое худшее, что могло произойти. Уж точно лучше, чем бородавки.

– Значит, девять жизней? – улыбнулась я, обнимая его за талию. – Не много для меня одной?

Костя повернулся и погладил меня по щеке.

– Для тебя одной и девятисот было бы мало!