Читать книгу Двоедушница - Тамара Клекач - Страница 8

– Давай, – смеялся Игорь, – покажи, кто ты есть на самом деле!

Звериное рычание сотрясло каждый камень, каждую лужу и каждую ветку дерева, как бы отвечая: я есть неизбежность. Вызов был принят, и огромный бурый медведь пошел в наступление.

Всё произошло быстро. Один взмах когтистой лапы, и Игорь отлетел за пределы моей видимости. Он даже не пытался защищаться.

Я сидела на земле, как сломаная игрушка, брошеная в грязь потерявшим интерес ребёнком. Перед глазами снова заплясали пятна, веки стали тяжелыми. Теплая рука приподняла мой подбородок. Карие глаза, человеческие глаза, с тревогой смотрели на меня, пока я не погрузилась в темноту.

***

Макс влетел в приёмное отделение больницы, когда я подписывала отказ от госпитализации. Ненавижу больницы. В одной из таких под зорким присмотром врачей ушли из жизни трое моих знакомых. Я лучше как-нибудь сама, дома, в собственной постели.

Его номер был последний в списке вызовов. Глупая фотка, где он держит меня на руках, сделаная на мой девятнадцатый день рождения, не заставила медиков усомниться в нашей близости. И вот он здесь: руки сжаты в кулаки, брови сдвинуты к переносице, сразу такой взрослый.

Он внимательно слушал диагноз и наставления травматолога: небольшое сотрясение, трещина в рёбрах, многочисленные ушибы левой стороны туловища; постельный режим, тоны обезболивающих, любовь и забота со всех сторон.

Купив в аптеке часть лекарств, мы вышли на улицу. На большее его самообладания не хватило, и мне минут пять пришлось слушать его вопли по поводу моей глупости, безответственности и всё в таком роде.

– Хорошо, что жива осталась, – подвел он итог.

– Теперь ты можешь отвезти меня домой, или мне прямо тут упасть?

Меня мутило. Не знаю, что за коктейль мне вкололи в больнице, но от него тело двигалось как на автопилоте. Немного клонило в сон, но не так, как когда ты устал. Никогда раньше я так не хотела домой.

Макс хотел остаться и помочь мне чем-нибудь, но больше всего мне было необходимо сейчас остаться одной. Он пообещал выяснить, что с моим мотоцилом, и, взяв с меня обещание, позвонить ему, если мне что-нибудь будет нужно, уехал.

Я вздохнула с облегчением, закрыв за ним дверь, но тут же пожалела, что не осталась в больнице. Костя стоял возле окна, перепачканый грязью, как и я.

Большая часть меня хотела верить, что всё случившееся мне просто померещилось, что мои воспоминания не более, чем попытка мозга абстрагироваться от факта аварии посредством воображения. Но другая часть – крошечная и на редкость крикливая – уже вовсю била тревогу.

– Я хотел сам позаботить о тебе, но водитель маршрутки уже вызывал скорую. Мне пришлось уйти. – Я не ответила. – Выслушай меня, пожалуйста. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь!

– Знаю? – хрипло ответила я. – Нет, я тебя не знаю! Я вообще ничего не знаю!

Возможно, правильно было бы выгнать его, и просто забыть обо всём, ведь я впустила в свою жизнь, в свой дом человека, о котором ничего не знала, который, возможно, даже и не был человеком.

Теперь же, по своей собственной дурости, я оказалась втянутой в историю, начало которой было мне не известно так же, как и роль, отведённая в ней мне.

– Я не хотел, чтобы всё так сложилось! Всё должно было быть по-другому! – сокрушался Костя.

– Что всё, Костя? Что всё? Твоё превращение? Или то, что твой знакомый чуть не вытряс из меня душу? – Голос сорвался. Всё это снова навалилось на меня, словно случилось буквально минуту назад, нанесло сокрушительный удар, выбивая почву из-под ног. Комната поплыла. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть. Костя рванулся ко мне, но я жестом остановила его.

– Не подходи ко мне!

Спотыкаясь о собственные ноги, я направилась в ванную. Грязь хоть и засохла, но воняла как гнилой арбуз. От этого запаха меня ещё больше подташнивало.

– Я хочу тебе помочь, ты едва на ногах стоишь, – настаивал он. Подавив приступ рвоты, я посмотрела на него.

– Мне нужны ответы.

– И ты получишь их! Но как я смогу тебе их дать, если ты упадёшь в обморок?

Немного подумав, я согласилась. Тупо и не логично, но в сложившейся ситуации все уже и так было как в болоте: чем сильнее сопротивляться, тем глубже и быстрее затянет.

– Не бойся меня, – прошептал он, глядя мне в глаза. – Ты можешь мне доверять. Я всё тот же уличный бродяга, рискнувший тебя ограбить.

Его глаза излучали столько тепла, мольбы и искреннего беспокойства, что меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, хреново все оказалось. С другой же – наоборот что ли.

Протянув руку, я коснулась его щеки, пытаясь понять, что же на самом деле чувствую. Тепло его кожи передалось мне, и под грудой противоречий я почувствовала облегчение. Да, за один вечер всё изменилось и потеряло былое привычное значение, но давайте посмотрим правде в глаза – что именно изменилось?

Загадочность, окружающая его, развеялась, но я всё равно чувствовала притяжение. А всё потому, что манила меня не она, и вовсе не его секреты, а он сам: он, который всё это время знал, что осколки фонарного стекла, порезавшие ему руки, были моей работой, как и выпрыгнувший из рук официантки поднос с посудой, как и лопнувшие шины неугодившего мне водителя; он, который сегодня превратился в медведя, спасая мою шкуру. Вот так ирония.

Костя в ответ положил руку мне на лицо, и пальцем погладил по грязной скуле, словно разглаживая всё беспокойство, давящее на меня, и мне сразу стало так легко и спокойно. Да, это мой Костя. Я знаю его.

– Тебе нужно переодеться и смыть с себя всю эту грязь, – сказал он, снимая с себя куртку и толстовку, под которой была белая майка.

Я кивнула и позволила ему раздеть себя, кривясь от боли при каждом движении. Костя осторожными движениями отдирал с меня грязь, пока я стояла под горячим душем. Его волосы и майка намокли. Мне казалось, что он стал ещё выше и шире, чем раньше. Возможно, потому что я раньше не видела его настолько раздетым.

– Значит, ты всё время знал, что я…

– Ведьма? – с улыбкой закончил за меня вопрос Костя, подавая мне старую трикотажную тунику цвета травы.

Я поморщилась от этого слова. Ну, блин, все-таки странно все это.

– Скажем так, я сразу понял, что ты не такая, как все. – Костя усадил меня на стул в кухне и подал стакан воды, чтобы я могла запить таблетки.

– А что насчёт Игоря? Он тоже такой? – спросила я, закуривая.

– И да, и нет. Он сильный, но не во всем. Например, управлять погодой, как ты, он не может. Но вот эмпатия его стихия, где ему практически нет равных.

Эмпатия всегда казалась мне безобидной способностью. Но то, что Игорю удалось не просто почувствовать то, что я прятала очень глубоко, но и буквально вытащить это клешнями на поверхность, сделать это болезненным, доказывало обратное. Что ж, силен он. Очень.

– Надя, его младшая сестра, – не заметив того, как я скривилась, продолжал Костя, – была очень амбициозной. Она хотела большего и упорно верила в свой успех. Ситуация вышла из-под контроля, а когда мы спохватились, было уже поздно. Игорь винит меня в том, что случилось.

По его лицу пробегали тени эмоций и воспоминаний. Наверное, сам он тоже в какой-то степени винил себя в случившемся. Что ж, у каждого свой мешочек вины, мне ли не знать.

Картины, показаные мне Игорем, снова всплыли в памяти. Я зажмурилась. Нет, не хочу вспоминать об этом! Хочу забыть!

Резко встав, я тут же опустилась на стул. Глаза защипало то ли от стыда, то ли от боли. Костя присел на корточки возле меня и стал вытирать шершавой ладонью слёзы, которые я не смогла удержать. Дурочка!

Я не хотела плакать. Я даже не знаю, почему я расплакалась. Но я ведь всего лишь человек, с которым за последние сутки слишком много всего случилось.

– Тебе надо отдохнуть, – терпеливо дождавшись, когда я вылью десятилетнюю норму слёз, сказал он.

Костя разложил диван и, постелив постель, помог мне лечь. Потолок кружился, но мозг отказывался отключаться. У меня ещё была тысяча вопросов, а сколько информации необходимо было переосмыслить.

– Костя, что Игорь хотел от меня?

– Не знаю, – озабоченно ответил он. – Может, просто хотел насолить мне или спровоцировать. – Костя погладил меня по волосам. – Не думай об этом. Спи. Я буду рядом.

Теперь, когда стены из секретов рухнули между нами, как карточный домик, я, несмотря на всю дикость сложившейся ситуации, и неполного понимания всей свалившейся на меня информационной бравады, снова почувствовала связь между нами, даже ещё большую, чем прежде.

Промычав согласие, я стала засыпать. Последние, что пришло мне в голову, были слова Екатерины Павловны про причины и следствия.