Читать книгу Просто вдвоем - Таммара Веббер - Страница 6

– Сволочь!

Я стиснул зубы, чтобы не ответить: «Да не может быть! До тебя мне никто такого не говорил!» – и продолжил оформлять квитанцию на штраф. Слава богу, я ее уже почти заполнил.

Мне бывает жалко водителей, у которых время парковки заканчивается за секунду до того, как они возвращаются в машину. Мне бывает жаль их, когда они неправильно паркуются, потому что указатели расставлены непонятно. Но я никогда не жалею студентов, которые внаглую встают под табличкой: «Только для преподавателей!»

Поняв, что ее внешность и предсказуемое восклицание не работают (я не порвал квитанцию и даже не поднял глаз), девушка решила попробовать иначе:

– Ну пожалуйста! Меня не было всего минут десять! Честное слово!

Да, да, как бы не так!

Я протянул ей квитанцию. Она скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на меня. Я пожал плечами, вложил бумажку в конверт и сунул его под «дворник».

Возвращаясь к двухместной машинке, на которой передвигался по стоянке, я услышал:

– Сын похотливой макаки!

Так-так! А вот это уже что-то новое. Неплохо, миз[3] Голубой Мини-Купер!

Боже мой! Пожалуй, деньги, которые я получал, не возмещали мне морального ущерба от подобных оскорблений. Само собой, я работал на парковке не ради престижа. И не ради удовольствия запихивать волосы под форменную полиэстеровую фуражку, в которой в жаркие дни (то есть большую часть года) я чувствовал себя так, будто на голове у меня пожар. Еще перед сменой мне приходилось вынимать лабрет из губы (к счастью, прокол уже несколько лет как зажил) и ставить вместо него бесцветный «гвоздик». Форма, которую я носил на дежурстве, представляла собой полную противоположность тому, что висело в моем платяном шкафу.

Благодаря такому моему «преображению» студенты (иногда даже те из них, с кем я бок о бок сидел в аудитории) не узнавали меня, когда я портил им настроение своими штрафами.

– Извините, молодой человек!

Так меня обычно подзывали бабушки студентов, но на сей раз я узнал голос профессора, которому прошлой весной сдавал термодинамику. Вот черт! Засовывая блокнот с бланками в карман, я взмолился, чтобы мистер Новенький Мерседес, которому я оставил квитанцию на штраф за то, что он занял сразу два парковочных места в заднем ряду, не оказался моим профессором. Я не ожидал от доктора Азиза такого разгильдяйства, но за рулем люди иногда ведут себя очень странно, превращаясь из солидных законопослушных граждан в отвязных придурков.

– Да, сэр? – откликнулся я, собравшись с духом.

– Не поможете мне завестись?

Он дышал так, будто только что на спринтерской скорости перебежал футбольное поле.

– Конечно, садитесь. Где ваша машина? – спросил я, проигнорировав девушку в «мини-купере», которая показала мне средний палец, проезжая мимо нас.

Доктор Азиз промолчал, но, судя по поднятым бровям, его озадачил жест, ставший для меня таким привычным. Профессор сел на пассажирское место и, поискав несуществующий ремень, взялся обеими руками за панель.

– Через два ряда отсюда, – указал он, – зеленый «таурус».

Я притормозил на повороте, чтобы доктор Азиз не слетел с кресла. Мне подумалось, что, будь я в своей обычной, менее уязвимой ипостаси, я не позволил бы показывать мне палец посреди стоянки. Но, патрулируя кампус в этой дурацкой форме, я превращался в ходячую мишень для оскорблений.

Когда машина профессора завелась, я отсоединил провода и захлопнул капот:

– Аккумулятор нужно зарядить или заменить. Эта коробка не дает полной зарядки.

Я знал, что мой преподаватель не нуждается в подобных советах, но сказал так, поскольку считал себя неузнаваемым. Оказалось, зря.

– Да, да, мистер Максфилд, не беспокойтесь, я догадываюсь, – рассмеялся он, все еще тяжело дыша. – А знаете? Хорошо, что я вас встретил. Сегодня утром я как раз вспоминал своих студентов прошлых лет. Собираюсь предложить нескольким вашим сокурсникам поучаствовать в исследовательском проекте, который запускают в этом семестре. Он будет посвящен разработке прочных мягких материалов, устойчивых к термодинамическому воздействию, для использования в фармакологии и тканевой инженерии.

Я знал об этом проекте. В прошлом месяце он обсуждался на заседании клуба «Тау-бета-пи», причем с таким энтузиазмом, на какой способны только инженеры-«ботаники».

– Вы ведь уже на четвертом курсе, верно?

Я был настолько ошарашен, что не смог ничего сказать и лишь кивнул.

– Хм… Нас интересуют в первую очередь младшекурсники, потому что они пробудут в университете дольше. – Доктор Азиз усмехнулся каким-то своим мыслям и, скривив губы, посмотрел на меня. – В любом случае, запускать проект должны очень сильные студенты, и если вам это интересно, то вы, вероятно, нам очень пригодитесь. Это будет отражено во вкладыше в диплом. Кроме того, мы получили грант и сможем платить тем, кто пройдет отбор, небольшую стипендию.

Ни фига себе! Я наконец-то вышел из ступора:

– Да, конечно, мне это очень интересно.

– Хорошо. Тогда напишите мне сегодня по электронной почте, и я пришлю бланк для официальной заявки. Правда, должен вас предупредить, что количество мест ограничено. А желающих будет, я думаю, немало. – Здесь профессор не ошибся: некоторые из моих однокурсников запросто толкнули бы меня под поезд, лишь бы их отобрали для участия в этом проекте. – Но я полагаю, – и доктор Азиз заговорщицки улыбнулся, – что вы будете одним из главных претендентов.

* * *

В день первой контрольной у Хеллера мне разрешили не присутствовать в аудитории. Я сдуру вышел на дежурство в чужую смену, вместо того чтобы подольше поспать, как делают нормальные студенты, у которых отменили первую пару. Я совершенно разучился распоряжаться свободным временем, и, если между учебой, работой и общественной деятельностью возникало «окно», я заполнял его опять же работой.

В семь утра неожиданно набежавшие тучи заслонили восходившее солнце, грянул гром, и на округу обрушился ливень. Хорошо, что не пришлось мокнуть на мотоцикле: Хеллер подбросил меня до кампуса на своей машине. Я помог ему донести до кабинета ящик с книгами и после того, как мы договорились о планах на день, вышел на улицу через боковую дверь.

Пока я был в здании, выглянуло солнце. Дождь на какое-то время перестал, хотя крупные капли еще срывались с деревьев и карнизов за шиворот студентам, которые семенили по лужам и перепрыгивали через ручейки. Низкие серые облака предвещали скорое и обильное продолжение дождя. В моем распоряжении было от силы пять минут, чтобы добраться сухим до полицейского отделения кампуса.

Я знал, что если дождь зарядит на весь день (а именно это обещали синоптики), то мне не придется патрулировать парковку: меня оставят в помещении отвечать на звонки и перебирать бумаги. У лейтенанта Фейрфакса был вечный завал с документами. Я почти не сомневался в том, что сам он к ним вообще не притрагивался и дожидался ненастных дней, чтобы спихнуть весь этот геморрой на меня. А мне, как ни странно, торчать в кабинете нравилось еще меньше, чем воевать с раздраженными студентами и преподавателями на стоянке.

И я весь день не увижу Джеки Уоллес.

Я постарался отогнать эту мысль, надел темные очки и придержал дверь для трех девиц, которые прошли мимо меня, ни на секунду не прервав своего разговора, как будто я был лакеем или роботом, специально поставленным для того, чтобы открывать им двери. Черт бы побрал эту униформу!

И тут я все-таки увидел Джеки: она шлепала по лужам галошами в ромашках. Я замер, как статуя, продолжая держать дверь, хотя девушка была еще далеко и меня не замечала. Она, похоже, вообще ничего вокруг себя не видела. Я знал, что она направлялась именно сюда, поскольку через минуту у нее начиналась контрольная по экономике. Кеннеди Мура поблизости видно не было.

Дергая плечом, чтобы поправить сползающий рюкзак, Джеки принялась воевать с зонтиком (такой же расцветки, как и галоши). Судя по тому, что она явилась на занятия с опозданием и без своего парня, чего раньше не случалось, да еще и явно нервничала, утро у нее не задалось. «Черт!» – пробормотала Джеки, встряхивая зонт, который никак не хотел закрываться.

Когда после сотого нажатия кнопки он наконец сложился, она подняла глаза и увидела, что я держал для нее дверь.

Волосы у Джеки были влажные, ресницы склеились – значит она попала под дождь, когда шла от общежития к машине или от парковки к корпусу. Я чуть не потерял сознание от близости ее мокрого ненакрашенного лица, от ее красивых глаз. Она пахла жимолостью. Я сразу узнал этот запах, потому что жимолость оплетала маленький домик на нашем заднем дворе, где мама устроила себе мастерскую. Летом, особенно при открытых окнах, трубчатые цветки наполняли комнату сладковатым ароматом. Мама готовилась к осенней выставке, а я сидел тут же за исцарапанным столом и рисовал героев компьютерных игр, или каких-нибудь жучков, или детали неработающего устройства, которое папа разрешил мне растерзать.

Когда Джеки увидела меня, ее хмурая гримаса, адресованная своенравному зонтику, сменилась удивленной улыбкой.

– Спасибо, – сказала она и шмыгнула в открытую дверь.

– Не за что, – ответил я, но она уже убежала.

На занятие по предмету, который я преподавал. К парню, который был ее недостоин.

Я очень, очень давно не позволял себе несбыточных грез.