Читать книгу Маленький роман из жизни «психов» и другие невероятные истории (сборник) - Таньчо Иванса - Страница 14

Сегодня – первое сентября.

Первое число любого месяца, как и понедельник или, скажем, утро Нового года – своеобразная точка отсчета. Начало, дающее возможность обнулить счетчик лет и событий, чтобы затем начать новую жизнь. И то, что именно сегодня первый день первого осеннего месяца, мне кажется хорошим знаком, уж не знаю почему.

Принятое накануне решение начинаю приводить в исполнение с того самого момента, как открываю глаза. Дотягиваюсь до ноутбука, захожу в Интернет, опубликовываю резюме на всех сайтах поиска работы, которые нахожу и только после этого встаю с постели с чувством исполненного долга. За исход этого сомнительного предприятия я не волнуюсь – человек, обладающий такой специальностью, опытом и знаниями в наше время без работы не остается надолго.

Пока я завтракал и соображал чем заняться в первую очередь (стиркой-уборкой или плюнуть на все с высокой колокольни и поехать на озера и оторваться по полной), зазвонил мобильный телефон. Приятный женский голос минут пять добивался от меня согласия посетить собеседование в понедельник 3 числа в 12.00. Я не ломался, просто кокетничал, и девушка осталась довольна нашим разговором, да и я уже нафантазировал себе дальнейшее развитие событий, начиная с высокой зарплаты, заканчивая длинной ножек этой милой барышни. Фантазия вообще – великая вещь до тех пор, пока, однажды, не сталкиваешься с истинным положением вещей. Иногда, правда, Реальность все же оборачивается и являет нам свое симпатичное личико, которое превосходит все наши смелые мечтания… жаль, что бывает это ой как редко!

Решаю позвонить Мику – университетскому другу, с которым мы не виделись с моего дня рождения в марте – пригласить его позагорать-покупаться на нашем местном курорте. Мне не кажется странным, что ни его мобильный, ни домашний не отвечают – лето все-таки только-только закончилось: бархатный сезон, можно сказать, да еще и выходной день, имеет же человек право расслабится.

Набираю еще одного старого приятеля Никиту – бывшего сослуживца, неутомимого карточного фокусника и просто хорошего человека… Глухо как в танке – механический голос сообщает, что абонент в данный момент недоступен и просит перезвонить позднее.

Та же история повторяется и с остальными членами нашей неугомонной гопкомпании. Ох, сколько нами было выпито вина и сыграно партий в бридж, сколько завоевано городов и женщин, гор и небес, сколько безрадостных ночей пережито исключительно благодаря их дружеской поддержке…

Список «пропавших без вести» растет в это сентябрьское утро в геометрической прогрессии. Такое впечатление, что за последние два месяца они все разом поменяли место жительства, номера мобильных телефонов и вычеркнули меня из памяти за ненадобностью с пометкой «Был и весь вышел!». Что ж, дай бог, чтобы я ошибался…

Скорее из упрямства, чем из необходимости, набираю номер двоюродной сестры. Я, конечно, еще слегка обижен на нее, но для меня принципиально важно дозвониться хотя бы куда-нибудь. На другом конце линии – незнакомый мужской голос, обладающий резким грубоватым тембром и кавказским акцентом:

– Слюшаю вас.

– Здравствуйте, вы не могли бы передать трубку Ольге?

– Какой Ольга, дарагой! Это мой телефон, никакой Ольга не знаю! Ты шото напутал, соколик!..

Нажимаю на сброс, ощущая, как вдоль позвоночника скользит тоненькая струйка холодного пота.

О'кей, не будем впадать в панику – успокаиваю себя – в конце концов, Оля могла просто потерять свой телефон, этот тип его нашел и…

Что именно «и» я так и не успел додумать – возле моих ног медленно опускается белый лист бумаги, чистой стороной вверх, но я и без всяких экстрасенсорных способностей знаю ЧТО это.

Сегодня мой первый, честно заработанный, выходной день. Все время, до сегодняшнего утра, я посвящал исключительно формированию разнообразия флоры и фауны Мира. Без отдыха и почти без сна – увлекся просто, если честно.

Но сейчас, когда мои обязанности создателя и творца выполнены, я, наконец, могу позволить себе затяжной отпуск. И первое, что я сделал в этом направлении – как следует выспался!

Сладко потянувшись, улыбнувшись солнечным лучам, проникающим сквозь опущенные веки, вдохнув сладковатую помесь цветочных запахов, открываю глаза, вскакиваю и покидаю свое бунгало цвета морской волны.

На бегу скидываю одежду и ныряю в прохладную прозрачную озерную воду. Потом долго и со вкусом пью кофе, заедая мандарином, и высыхаю заодно.

Вдруг понимаю, что мне очень хочется отправиться на прогулку – долгую, больше смахивающую на недельный поход из моего пионерского детства. Благо, мне даже стокилограммовый рюкзак в этом деле не нужен, ибо все, что мне необходимо, я могу просто сотворить в считанные секунды. Поэтому, не откладывая исполнение своего спонтанного желания в долгий ящик, последний раз оглядываюсь, стараясь укоренить в памяти солнечные зайчики, прыгающие по бирюзовой стене моего дома, и отправляюсь в путь, пытаясь вжиться в роль путешественника, впервые заброшенного судьбой в этот Мир. И мне это удается – честное слово! – у меня получается смотреть на собственное творение глазами восторженного незнакомца! Впрочем, в какой-то мере я – он и есть, и это лучшее в мире ощущение…

Пересекаю смешанный лес, пробуя на вкус разнообразные ягоды; нюхаю все, попадающиеся на моем пути, цветы; срываю с небольшого деревца с ярко-красными листьями плод странного буро-желтого окраса (и как мне такая дикость могла в свое время прийти в голову?..), довольно сладкий, кстати… Любуюсь величественными соснами и молодыми нежными березками (не мог устоять от искушения воплотить эти чудеса моей родины в Мире)… Глажу разных мелких зверюшек, доверчиво выбегающих на, протоптанную мной немного раньше, тропинку. Среди них встречаются как привычные моему взору лесные жители (зайцы, белки, лисята), так и не менее симпатичные «плоды» моей «больной» фантазии. Жаль, что названия для них я так и не собрался придумать. Впрочем, я до сих пор уверен, что не «царское это дело»!

На смену лесу, километра через четыре, пришло поле. Где-то среди зачатков будущих колосьев ржи и пшеницы, выкопали себе норку Люсик и Люся. Думаю, что им не скучно – с тех пор, как я с ними познакомился, я поселил здесь еще несколько видов их сородичей: маленьких мышек-полевок, рыжих в белую полоску зверьков, немного похожих на бурундуков из мультика «Чип и Дейл». Но это так, навскидку – просто у меня пока не хватает словарного запаса, чтобы описать плоды своей бурной деятельности.

Плюс еще разные представители «крылатой» фауны и отряда шестилапковых – насекомые, то бишь…

Я очень старался по возможности разнообразить Мир, следовать логике пищевых цепочек, не создавая при этом таких прекрасных, но опасных монстров как, например, тигры. Теперь вижу, что у меня все получилось. Ай да я!!!

На втором дне путешествия, я добрался до моря. Для того чтобы пересечь его по воздуху, мне пришлось лететь около пяти часов. Но, во-первых, это того стоило (с высоты «птичьего» полета были отлично видны колонии зеленых и желтовато-красных растений и стаи существ, отдаленно напоминающих дельфинов – венец всех моих «творческих» попыток, на мой взгляд), а во-вторых, я совершенно не чувствовал усталости.

Вообще я заметил, что с тех пор, как я проснулся в Мире, я ни разу нормально по-человечески не уставал; меньше ем, меньше сплю – интересное явление!..

За морем, благодаря мне любимому, месяц назад вырос горный перешеек, с водопадами и расщелинами. Гэры я населил различными представителями копытных и крылатых, на это у меня ушла почти неделя – ну и бог с ней! И сейчас, пролетая, я видел их стада и черные точки «гнезд» огромных голубовато-зеленых горных птиц.

Перелетев горный перешеек, решаю дальше идти пешком. Взлетел с тех пор лишь раз, дабы пересечь глубокий, поросший деревьями, каньон, примерно на шестом дне пути.

Впервые за все это время я чувствую себя добрым дядюшкой-фермером, инспектирующим свое хозяйство, странником, случайно забредшим в незнакомую местность, юным бездельником, познающим мир, но никак не его Создателем. Закономерно, наверное…

Мой Мир не слишком велик, поэтому на закате десятого дня, вижу на горизонте очертания своего бирюзового бунгало. Прослезился даже от счастья – возвращение блудного сына, ни дать ни взять!

Но, едва достигнув дома, останавливаюсь как вкопанный, не в силах унять сердечный барабанный бой и волну паники подступающей к горлу. По спине тоненькой струйкой течет холодный пот и меня начинает бить нервная дрожь.

Силюсь понять как ТАКОЕ могло случиться, но не обнаруживаю в себе способности думать, а только хватаю ртом воздух. Страх и отвращение, возникшие в первую секунду, выросли до размеров панического ужаса; состояния, когда из ступора уже не выведет даже смрадное дыхание пасти хищника, подобравшегося к тебе нос к носу и собирающегося тебя сожрать.

Сделав несколько десятков глубоких вдохов-выдохов (по методу сэра Макса из Ехо), я все-таки заставляю себя попередвигать конечностями, чтобы подойти поближе. Победа – достойная героев древности!..

На противоположном берегу озера, высится огромное уродливое трехэтажное здание грязно-серого цвета. Даже с расстояния ста метров, я вижу, что оно не настоящее, то есть НЕ СОВСЕМ настоящее. Люди в полосатых пижамах с недооформленными лицами, грузной походкой, передвигающиеся бесцельно вокруг него – тоже не совсем реальные. Можно было бы назвать их призраками, но я не верю в приведения, даже сейчас, хоть и вижу их воочию. Из пустых глазниц окон без стекол, выглядывают уродцы, корчат мне отвратительные гримасы и с жутким (сатанинским, как принято его называть) смехом исчезают, уступив место другим подобиям людей.

Сюрреалистичность их гримас меня доконала. Ужас сменился яростью, не человеческой – животной. Мысленно представив огромных размеров биту, я на секунду закрыл глаза, почти сразу почувствовав тяжесть искомого предмета в руках.

Один мощный взмах крыльев – и я уже на другом берегу.

«Один в поле – воин!» – прорычал я, а потом мне становиться не до разговоров.

С мощным рыком разъяренного льва кидаюсь в бой. Крушу, ломаю, разрушаю, убиваю. Падаю, когда заканчиваются силы, затем снова поднимаюсь на ноги. Чем больше я пытаюсь разрушить здание, тем более реальным оно становится, чем больше теней я сбиваю с ног, тем их больше возникает, чуть ли не из-под земли, особенно приведений-врачей, их я узнаю по белым халатам и шапкам. Но ярость во мне сильнее этого прискорбного, в сущности, факта.

Как посмело ЭТО появится в Мире? В Мире, который я творил своими руками, который любил и оберегал? В Мире, который я буду защищать до последнего вздоха!..

Вечность спустя силы иссякли, я устало опустился на землю и ощутил, что теряю сознание. Дальше – только страх, боль… пустота…

Первые несколько секунд я просто не могу поверить в то, что незнакомый человек может вот так запросто описать ТОТ САМЫЙ сон, последствия которого едва не доконали меня – блаженное забытье, последний подарок не слишком всемогущего божества, не сумевшего, в конце концов, сдержать водопад воспоминаний, обрушивший меня на пол собственной кухни.

Да, я вспомнил все: и волшебное переплетение разноцветных лунных лучей на стене бирюзового дома – МОЕГО дома; и радостное ощущение могущества, не покидавшее меня ни на секунду; и легкую тяжесть новорожденных крыльев; и предательскую слезу радости, скатившуюся по щеке, когда я в первый раз прикоснулся к нежно-сиреневым лепесткам цветов, только что рожденных из моих грез; и ни с чем не сравнимое чувство свободного полета; и острое ощущение нежности ко всему, чему я давал жизнь… и, конечно, ярость, с которой я разрушал наваждение во сне, и, как оказалось, наяву!

Вместе с воспоминаниями пришло ПОНИМАНИЕ – инсулиновый шок навсегда лишил меня возможности вернуться обратно. Я, наконец, осознал причину щемящей тоски, с которой жил последнее время. Но от этого мне едва ли стало легче. Напротив, резкая боль в сердце заставила меня скрючится на кафельном полу кухни в позе разрубленного пополам червя. Слезы душили меня до тех пор, пока старая притча о том, что мужчины не плачут, не устала маячить где-то на задворках сознания. В конце концов, я мысленно махнул на нее рукой и дал себе волю…

Господи, как бы я хотел плакать только стихами, излечивая себя рифмами вместо валидола; или звездами, пополняя небесную сокровищницу их горящими бисеринками; или каплями дождя на стекле… но я всего лишь человек – не могу, не умею плакать по-другому. Размазываю соленую воду, скользящую по лицу, уговариваю разорванное на клочки сердце дать мне еще немного посуществовать в этом мире. Для жизни мне недостанет радости, но хотя бы просто ощущать из утра в утро солнечные лучи на, вымотанной ночными битвами с собой, грудной мышце – уже немало для человека, у которого не осталось в жизни иных удовольствий. И пусть мой упрямый зеркальный двойник еще сто лет убеждает меня в том, что все еще будет хорошо – ты даже не сомневайся! – пусть сулит обязательное скорое забвение и новорожденные радости – я не верю ему. Не верю просто потому, что знаю – той ночью я умер, отпустил свою душу на вечные времена и теперь я просто тело: я еще двигаюсь, говорю, совершаю более-менее осмысленные действия, но ничего не чувствую, а раз не чувствую – значит, не живу…