Читать книгу Полёт фантазии, фантазии в полёте - Таня Д. Дэвис - Страница 6

После окончания третьего курса наша развеселая компания двинула на Пицунду в спортлагерь МГУ «Солнечный». Мой парень Кирилл – студент биофака, его друзья – физик Глеб и химик Артур, моя лучшая подруга Машка с юридического и я.

С Кириллом мы вместе были уже около года, последний месяц в связи с отъездом его родителей-МИДовцев в Штаты я проживала в квартире Кирилла на Кутузовском, все у нас было замечательно, и осенью мы собирались пожениться.

Июльская смена 1981 года удалась на все сто: жаркое солнце, теплое море, шашлык с вином «Изабелла» в местной кафешке, танцы до упаду под «Oh, darling, please believe me, I never do you no harm» и прочие хиты того времени, ночные купания голяком с прятками от пограничных прожекторов. В общем, нормальное студенческое лето. И все было чудесно до тех пор, пока как-то, скучая на пляже, физик Глеб не сказал:

– Ребята, а вы когда-нибудь пробовали жареную печень молодого поросенка? Ах, нет? Ну, тогда вам крупно не повезло, вы не познали настоящий вкус жизни.

Естественно, всем сразу ужасно захотелось этот самый «настоящий вкус жизни» попробовать. Недолго думая, мальчики закупили у местного абхаза поросенка. Причем не тушку, а живого. Потому что Глеб сказал, что для того чтобы печенка получилась по-настоящему вкусная, надо этого самого поросенка пять дней кормить грецкими орехами и прочими калорийными вкусностями.

Ребята соорудили поросенку небольшой загончик позади столовой, а мы с Машкой стали за ним ухаживать и кормить. Я сразу назвала это шустрое пятикилограммовое чудо Фунтиком, потому что его симпатичная ушастая мордочка с розовым пяточком и дружелюбными глазками очень напоминала известного персонажа мультфильма. Он с удовольствием лопал смесь грецких орехов со сметаной и благодарно улыбался. Еще немного и, казалось, поросенок запоет «Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекой».

Реалистка Маша против имени Фунтик возражала:

– Да какой это Фунтик, типичный Ниф-Ниф, неудачник из соломенного домика. Вот старший Наф-Наф спокойно сидит в своем каменном доме и горя не знает, а этот дурачок веселится, не знает, что его завтра зажарят.

И вот настал день икс. Фунтика засунули в мешок и отнесли на лесную поляну, место предстоящей казни, точнее пикника, где ребята тотчас развели костер. Резать поросенка вызвался Кирилл, он взял заимствованный в столовой разделочный нож и сказал:

– Главное – ударить точно в сердце, чтоб быстро и наверняка.

Быстро и наверняка не получилось. Как только Фунтика вытащили из мешка, бедный поросенок с оглушительным визгом вырвался из рук и стал носиться по поляне как бешеный. Наверное, понял, что его хотят убить. Но убежать не удалось, Артур с Глебом схватили поросенка и, с трудом удерживая визжащее тельце, крикнули Кириллу:

– Давай, бей скорей, а то не удержим.

– Да как я в сердце попаду, он дергается весь, – сказал Кирилл.

– Его сначала обездвижить надо, потом уже ножом, камень возьми – и в пятачок. У них пятачки самые уязвимые, – подсказал Глеб.

Кирилл поднял валявшийся поблизости булыжник и со всей дури ударил вырывающегося Фунтика в розовый нос. Такого душераздирающего вопля я больше не слышала никогда, даже в роддоме, когда три и соответственно семь лет спустя рожала своих детей.

– Да что ты с ним церемонишься, дай ему промеж глаз как следует, и все дела, – посоветовал Артур.

Кирилл последовал совету друга, младенческое тельце Фунтика обмякло, ножки судорожно дернулись и поросенок затих. Ребята положили обездвиженное тело на землю, Кирилл примерился и вонзил острый разделочный нож прямо в сердце. Я стояла словно парализованная, как будто это меня сначала обездвижили, а потом полоснули ножом по сердцу.

Фунтика разделали, Кирилл как знаток биологии вырезал у поросенка печень, тело надели на длинный железный шампур, повесили над костром и стали вертеть для ровной прожарки. Глеб промыл печень, завернул в фольгу и со словами: «Ну, ребята, сейчас вы узнаете вкус настоящей жизни», – положил на решетку жаровни. Мы с Машей разложили закуски – овощи, ребята разлили по стаканам Изабеллу, и начали всякие разговоры-шуточки.

Нанизанный на шампур труп Фунтика издавал аппетитные запахи и постепенно покрывался коричнево-золотистой корочкой. Время от времени Кирилл прокалывал бока поросенка ножом, пробуя на готовность. Когда Фунтик прожарился, мясо разделали на куски и положили в пластиковые тарелки. Глеб достал из фольги зажарившуюся печенку. Мои друзья с удовольствием пожирали сочное мясо.

– Тань, а ты что не ешь? В вегетарианки заделалась, что ли? – спросил Кирилл.

Я не ответила, просто молча пила местную Изабеллу и заедала вино лавашом. Красный цвет знаменитого абхазского вина напоминал невинно пролитую кровь Фунтика, милого поросенка с симпатичной мордочкой и лукавыми глазками, который еще чуть-чуть и запел бы «Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекой».

Несмотря на вкуснейшие запахи и настойчивые уговоры попробовать печень молодого поросенка, я не взяла в рот ни одного кусочка: ни печени, ни мяса.

– Ну и дура, – сказал Глеб, – подумаешь, поросенка ей жалко. Не познаешь ты, Танька, настоящий вкус жизни. Потом вечно жалеть будешь.

«Ну и пусть, – подумала я, – зато я не предатель и не ем жареные трупы своих друзей».

Я посмотрела на жадно уплетающего сочное мясо Кирилла и поняла, что никогда не выйду за него замуж. Просто не смогу жить с мужчиной, который совершил убийство. И пускай он убил не человека, а всего лишь беззащитного поросенка Фунтика, но убил подло, хладнокровно и с особой жестокостью. Сначала булыжником по пяточку, затем булыжником промеж глаз, а потом прикончил ножом в самое сердце. Ни-ког-да.