Читать книгу Жизнь с двух сторон. Повесть андрогина - Таня Сербиянова - Страница 5

Высокий и немного сутулый, чернявый мальчишка сиротливо стоял у доски, уставившись немигающим взглядом в пол.

– Знакомьтесь дети, это наш новый ученик! – Дети оживились и зашумели…

– Тише, тише! А как зовут тебя? – стараясь как можно спокойней и ласковее, спросила учительница.

– Болька, – довольно смешно и коверкая свое имя, пропищал это мальчишка.

Тут же поднялся смех и дети наперебой принялись передразнивать, повторяя в разных вариациях это его – Болька… Наташе стало жалко этого мальчишку и она, откинув крышку своей парты, встала и громко, чтобы слышали все сказала:

– Татьяна Петровна, а можно Боря сядет ко мне?

Дети еще сильнее заерзали и кто-то, кажется, второгодник Старикин с последней парты:

– А что? Татьяна Петровна, пусть он садится к Наташке, ведь все равно с ней никто не хочет сидеть! Она же у нас бешеная!

Дети снова засмеялись, но Борьку уже направляла учительница в сторону Наташки.

– Садись! Садись, мальчик. Будем знакомы, меня зовут…

– Знаю, Наташей! – пробурчал с благодарностью Борька и взглянул на свою спасительницу.

С этого дня началась их дружба, Борьки с Наташей, которая переросла потом, классу к восьмому, в самую первую и такую страстную юношескую любовь.

Любовь, не любовь, но в привязанность, это уж точно!

Да и ведь было к чему привязываться!

Борька, к тому времени еще больше вытянулся и со стороны вовсе не производил о себе впечатления как о мужчине, скорее напоминал своей тонкокостной фигурой девушку, с пышной копной кучерявых и почти смоляных волос, которые вечно неухоженными ручьями рассыпались по его плечам. Он был от рождения худым, и никакими усилиями не удавалось поправить его конституцию хотя бы на пару килограммов. Борька оказался одаренным с детства к музыке. Стоило ему где-то услышать первые музыкальные нотки, как он тут же их подхватывал и напевал своим тоненьким, но красивым голоском, будь то песня или какая-то иная мелодия.

Наташка представляла собой к тому времени просто идеал красоты. Недаром на нее засматривались окружающие: и даже мужчины подолгу разглядывали вслед ее прекрасную фигурку и ноги, а женщины просто сгорали от зависти при виде такого природного совершенства. Единственное, о чем сожалела Наташка, так это о том, что никак не увеличивалась ее грудь. Все в ней изменялось и похорошело, но вот грудь так и оставалась по-девичьи маленькой, и, как ей казалось, какой-то недоразвитой. Это ее огорчало, но совсем не расстраивало Борьку. Наоборот, при виде девушки с иными формами он терялся, становился застенчивым, умолкал и больше наблюдал, чем принимал участие в разговорах и действиях. Об этом знали ребята из класса и часто подтрунивали над природной застенчивостью Борьки.

Но ей, эта, его застенчивость все больше нравилась, к тому же она уже не раз слышала в свой адрес грубые намеки от мужчин, и унижающие достоинства женщин их безобразные выходки в форме присвиста вслед, громкого матюга или иной гадости, сказанной за глаза ей и в спину. Ведь согласитесь, что это не только портит нам настроение, но и коробит, заставляя нас, девушек, опасаться их выходок, этих противных мужчин.

Потому такое мирное и застенчивое поведение Борьки ее устраивало и нравилось.

Поначалу они просто дружили, как дети: вместе ходили в школу, сидели за одной партой на уроках, потом частенько вместе делали уроки у кого-то дома и подолгу гуляли на улице, пока кого-то из них матери первыми не звали домой. А домой – это в соседний подъезд.

Семьи их родителей проживали в одном доме. Только Борькина семья ютилась на первом этаже первого подъезда, а Наташкина на пятом, во втором. Вот так они и взрослели вместе.

Потом родители Наташке купили скрипку, и ей на выручку пришел Борька. Все что у нее не получалось, он тут же проделывал необъяснимым образом удачливо и, как оказалось, правильно.

Как-то поджидая Наташку из музыкальной школы, он увлекся и сам не заметил, как оказался втянутым в жизнь этой самой музыкальной школы.

Поначалу он вместе с ней ходил на хор и пел, выделяясь среди ребят своим чистым и красивым, ангельским голосом. Его не могли не заметить и заметили. Так, спустя некоторое время, его стали приглашать принимать участие в выступлениях хора, затем он осмелел и заявился без спроса к Наташке на занятия по скрипке.

Счастливый случай, судьба вмешались, и вскоре Борька уже с удовольствием и необыкновенным рвением осваивал, и догонял Наташку в занятиях музыкой на скрипке. Родители его и знать не знали, где и с кем пропадал днями Борька. А так как они все равно бы не заплатили и рубля, то Борьку стали учить бесплатно из уважения к его одаренности.

Семья их была многодетной, с какими-то цыганскими корнями. Обрусевшей когда-то, она напрочь сменила весь свой жизненный уклад, теперь они жили как все остальные в то время и работали на заводе. По крайней мере – Борькин отец, мать и старший брат.

Потом Борьке, по окончании очередного класса, вручили старенькую скрипку, которую он бережно хранил и никогда не забирал из школы. Боялся осуждения семьи за бездельное времяпровождение, так думали в его семье о музыке.

Время летело, вместе с тем росло мастерство, и все ярче проявлялся талант Борьки. Потому, после окончания восьмого класса его, и уже с согласия родителей, определили в музыкальное училище. Наташка оставалась заканчивать десятый класс школы, и потому пути их разошлись.

Но! Вот с этого самого «но» оно все и началось.

Ну а что вы думаете? Ведь об этом нетрудно было догадаться. Привязанность в детстве переросла с годами в чувства!

А так как эта повесть все-таки эротическая, да и мне интереснее описывать чувства героев моего повествования, то и мы с вами погрузимся в мир любовных переживаний и чувств наших персонажей. Итак… Мир первых

– Борька! Я же просила тебя не оборачиваться! А ты, противный, все равно подглядываешь!

– И ничего я не подглядываю…

– Нет, подглядываешь! Я что же не вижу, как ты меня разглядываешь?

– Как же ты можешь видеть, когда ты с головой закуталась в платье?

– И не закуталась, а просто переодеваюсь. Ты бы лучше мне помог, а то платье застряло и не пролазит.

– Меньше надо кушать, Ната!

– Это точно! Но я ведь кушаю не потому, что хочу, а потому что мне надо!

– Ага! Скажи еще, что ты кушаешь, чтобы у тебя выросли большие сиськи.

– Ну, все! Я пошла! Не трогай меня! Я обиделась!

– Борька, я же просила тебя не оборачиваться, а ты, все равно подглядываешь!

– Ната, прости! Ну, не хотел я, оно вырвалось как-то само! – картавил привычно Борька.

Несколько секунд она делает вид, что собирается и, наклонившись, ищет что-то из вещей на песке. А потом, улыбнувшись, присаживается рядом с ним, аккуратно поправляя на обнаженных коленях свое новенькое платье…

А вокруг прекрасная природа! Река, ивы склонились почти к самой воде, прикрывая своими длинными и густыми, зелеными от массы листьев ветвями воду и их, таких наивных влюбленных.

Накануне, еще вчера они допоздна гуляли и даже попали в кино, а потом, возвращаясь, Борька предложил ей с утра вместе поехать купаться на реку. Вот они и купались. И хоть все, что происходило теперь между ними, было как в детстве, и ей казалось, что все оставалось по-прежнему но на самом деле она уже испытывала с ним какую-то необъяснимую неловкость и стеснительность. При этом она по-детски могла еще с ним разговаривать, особенно не задумываясь о своих вопросах, а он ей также, не задумываясь отвечал. Все как в детстве…

Они уединились и сидели теперь рядом на невысоком песчаном берегу, под раскидистыми ивами. Болтали о чем-то, как им казались важном, но… Вот это самое «но» в них уже присутствовало и неожиданно выскакивало. Сначала в поступках, а потом в разговорах. Все это проявлялось затяжными паузами и неожиданными вопросами. Вот и на этот раз это в ней выскочило неожиданно и обернулось таким простым и незатейливым, словно детским вопросом.

– Боря! А ты, правда, меня любишь? – внезапно спросила.

– Конечно, Ната! – так же просто без всякого иного смысла ответил Борька.

Она ждала, надеялась в душе услышать другое его признание, но не услышав, тут же все переиграла.

– А почему ты тогда подглядываешь? – срезала ехидно, а, ведь ты же сам сказал, что у меня не растут груди.

Борька покраснел и, отвернувшись, пробурчал куда-то в сторону.

– И ничего я не говорил…

– Нет, говорил! – снова его зацепила Наташка.

Наступила неловкая паузу, которая уже не раз почему-то образовывалась в их разговорах в последнее время. Они молча сидели рядом, и Наташке показалось, что за этим молчанием она теряет с ним что-то такое очень хорошее, доброе, что связывало их между собой все прошедшее время…

– Боря!

– Что?

– Ты обиделся?

И не дождавшись ответа, сама приложилась ладонью к его голове и стала нежно поглаживать его пышные и такие красивые волосы. При этом почувствовала какое-то волнение в животе, необъяснимое тепло снизу.

– Нет, ты прав! Они в самом деле не растут…

Он повернул к ней лицо и уже хотел что-то возразить, но она, опережая его слова, прикрыла его рот отставленным вверх пальчиком:

– Не растут и, наверное, никогда не вырастут! Как же ты будешь с такими, со мной дальше?

Спросила и сама утонула в его взгляде, полном какого-то необъяснимого ожидания и, как ей показалось, – страдания.

– Ну и как ты будешь? – переспросила еще раз, вкладывая в свои слова иной смысл, какой-то волнительно и необъяснимо для нее приятный.

– Что?

– Ну что ты все: что, что?

– А что?

– Тьфу ты, противный! Ты ничего другого не хочешь мне сказать? Или ты так и будешь мне до самого дома…

– Нет! Ты хочешь уже уйти? Не уходи, давай еще немного посидим. Смотри, как красиво!

– Очень.… А я? – почему-то опять вырвалось у нее.

– Очень… Ты, Ната, очень красивая!

Сказал и так посмотрел на нее, что она хоть и смотрела в сторону, на реку, но этого, такого долгожданного и волнительного для нее взгляда сразу же почувствовала, словно его горячее дыхание… От такого сравнения вспыхнула и зарделась, ей как-то стало неловко и в тоже время необъяснимо приятно и тепло…

– Ты так считаешь? – спросила покорно, с замиранием, ожидая большего…

– Я тебя поцелую…

– Что ты спрашиваешь, дурачок…

Она опомнилась только после того, как его лицо стало, наконец-то, отдаляться, оставляя неизгладимое удовольствие и чувство только что перенесенного ею потрясения…

В мыслях, в ее голове все сразу спуталось. Ничего больше не видя и не слыша, ничего не соображая, она, поддаваясь какому-то ей неведомому инстинкту, навалилась на него всем телом. Заваливая его на спину, и, сопя носом, сама коснулась его лица, потянулась к его полуоткрытому рту и таким манящим губам….

Ее сознание отключилось, исчезло окружающее пространство, и, где-то в глубине ее тела, словно маленький молоточек легонечко стукнул снизу – раз, потом еще, еще… Потом эта неведомая ей жизненная природная женская сила сжала, схватила и потянула у нее снизу, сминая все понятия и представления о приличии, сомнениях собственного поведения, правилах…

Они целовались не отрываясь. И только носом учащенно какое-то время пытались вдыхать живительный воздух, которого им так не хватало… Наконец, задыхаясь, разъединились…

Отпали на спину, но тут же по песку заерзали руками, нашли руки друг друга и сжали их, испытывая необъяснимую радость…

Потом, так все время, не отрывая рук: шли, ехали на катере, опять шли, но уже к дому, и в ее подъезде, теперь уже не остерегаясь, потянулись к друг другу снова…

Его поцелуй кружил голову, словно отключал в ней какой-то механизм управления, и она, не слыша и не видя ничего вокруг, погружалась в него своими зацелованными и жадными губами, ощущая лишь запах и тепло теперь ей родного тела. Оно ее потрясало еще в большей степени, и ей хотелось втискиваться в него, вдавливаться ногами, бедрами. Потом она, неожиданно, сделала это и втиснулась в него, дрожащим от ожидания близости, животом и все это – от ощущения его мужской реакции на нее…