Читать книгу Принцессы перестройки. Экстремально о девушках девяностых - Таня Сербиянова - Страница 12

– Слышишь, Юля, мне кажется, что все как-то так неудобно со мной получилось? Как она там сказала?

– Сказала, когда сама у тебя там кожицу сдвинула, «что вот какие мы оказываемся пахучие!».

– А я и не знала, что так можно и что там тоже надо все подчищать водичкой, когда подмываешься. А ты знала?

– Сначала нет, а потом мама мне подсказала, что там под кожицей пуговички нашей тоже все надо в чистоте содержать. А ты что? Тебе что же мать не говорила?

– Ага, сейчас! Она знаешь и раньше-то со мной об этом не особенно-то разговаривала, а когда они вместе с твоей мамкой, так и спросить ничего нельзя было. Чуть, что: так, зачем тебе это, для чего, почему такие вопросы задаешь, ты что, пробовала уже? И так каждый раз! А она, Маринка та, не скажет обо мне ничего такого? Меня не турнут?

– Ну, как же турнут, когда нам же ведь аванс заплатили! Ты что?

– А я рада! Ты себе представить даже не можешь как! Я, знаешь, согласна теперь все время, лишь бы денежки платили… М..м! Вот вам от меня поцелуй! Президенты американские, я вас всех к себе в мошну перетаскаю теперь через эту свою ман…

– Не увлекайся! Понятное дело, заработали, но ведь это же, пока только – аванс! И нам еще предстоит поработать. Или ты уже передумала?

– Ничего не передумала, наоборот, понравилось даже, хотя первый раз не очень-то, особенно когда она мне сказала, ложись и своими пальца стала мои пальцы направлять. Я, по правде сказать, вся замерла даже вот думаю, сейчас она, как возьмет мне и ткнет туда по самые яйца! А потом, не вижу ведь ничего! Лежишь, как перед… мужиком, что ли?

– Каким мужиком? Ты что придумала? Это, перед каким это ты мужиком лежала с раздвинутыми ногами?

– А ты не…

– Что не? Договаривай все давай уже! Ну, сестричка моя непутевая, давай колись и рассказывай.

– И не сестричка, а двою…

– Да хватит тебе уже! Слушать даже не хочется. Что ты меня все время поправляешь, двоюродная, да двоюродная… Ну, какая ты мне двоюродная, я считаю родная! Вот ты кто для меня!

– А ты, правда, так считаешь? Ты не станешь осуждать, если я тебе признаюсь…

– Так, разговор у нас, видимо, будет серьезный, потому не надо сейчас на улице, давай уже дома? Ну, только не забудь, я напомню ведь все равно…

Мы сидим с ней на диване в их квартире одни, и она сама попросила меня обнять ее крепко и прижать. Потому что она так сказала, я поняла, что она очень переживает, и ей непросто будет говорить об этой своей многолетней тайне…

– Ты помнишь, мать моя после развода с моим отцом, одно время все встречалась с мужиками, все думала замуж? – Киваю.

– Ну, тогда тебе было…

– Десять. Десять лет, вот… – сказала с отдышкой и по тому, как она это сказала, поняла, что ей сейчас тяжело мне говорить об этом.

– Ну так вот… Все скоро уходили. Походят, походят к ней, потопчут ее как петушки и все! Что-то им все не нравилось? Может, она и сама виновата в чем-то была, а может, такие ей попадались? Но однажды она, после очередного опустошительного и можно сказать, что и разрушительного отхода одного претендента, встретила меня из школы вся заплаканная и такая, такая…