Читать книгу Чернокнижник - Тараксандра - Страница 2

Майский запах сирени и жасмина окутывал пробуждающийся весенний мир, легкая утренняя дымка нежным флером стелилась над теплой землей. В аккуратном садике, возле старого, но крепкого дома, стоял молодой человек лет 17-ти. Юноша был невысокий, коренастый, с почти бронзовой кожей, глубоко посаженными темно-синими пронзительными глазами и гладкими зачесанными назад черными лаковыми волосами. Его брюки, закатанные до колен, обнажали крепкие сильные ноги человека, привыкшего к тяжелому физическому труду. Босыми ступнями юноша погрузился по щиколотку в рыхлую почву, в мускулистых руках он держал лопату. Молодой человек работал в саду. Бережно он вскапывал землю, временами прерываясь, чтобы посмотреть и поправить уже появившуюся первую зелень на соседней грядке.

К заборчику подошла юная девушка, ее белокурые волосы были заплетены в длинную косу, перевитую красной лентой.

– Ксавушка, – негромко позвала она.

Юноша сразу же обернулся, его суровые глаза засветились теплом и нежностью. Он улыбнулся, быстро вытер руки тряпочкой, лежащей рядом на небольшой скамейке и, подойдя к калитке, открыл ее.

– Здравствуй, Ларочка, – сказал он.

Девушка порывисто обняла молодого человека, но тут же стыдливо отпрянула. Юноша, смущаясь, чуть коснулся ее плеча.

– Не могу тебя обнять, – проговорил он, – руки грязные.

– Да это пустяки, Ксава, – тихо сказала девушка, – ты мне нравишься любым.

– И все же…

Молодой человек подошел к рукомойнику и тщательно вымыл руки, здесь же, на веточке, стоящего над рукомойником дерева, заботливо висело чистое полотенце. Юноша вытер руки. Лариса стояла рядом и с любовью смотрела на своего избранника.

– Я пришла попрощаться, – еле слышным шепотом проговорила девушка. – Ты ведь сегодня уезжаешь?

– Да, любимая, – сказал Ксаверий.

– Ты будешь поступать в медицинский? – спросила Лариса.

– Да. У нас все в роду были медики: и папа, и дедушка, и прадедушка. Я тоже хочу стать врачом.

– Твой папа рассказывал, что ваш далекий предок был даже алхимиком.

– Да, Якоб Синклер, шотландец, он бежал от инквизиции, сначала в Германию, а потом – в Россию. У нас в семье сохранились его рецепты, они уникальные.

– А я стану искусствоведом, – кокетливо улыбнулась Лариса, играя тяжелой косой, – или экскурсоводом, буду ходить среди всяких статуй и картин и рассказывать о них всем, кто пожелает.

– Мне расскажешь? – шепотом спросил Ксаверий.

– Обязательно, – Лариса потянулась к юноше, но тут же нерешительно замерла.

Ксаверий стоял перед ней прямой, его грудь возбужденно поднималась, глаза горели странным блеском.

– Пусть у нас будет настоящая свадьба, как положено. Я стану первым у тебя, а ты – у меня, – прошептал Ксаверий.

– Да, – кивнула девушка. – Действительно, так будет лучше. Прежде мы должны состояться.

– Туки-туки, – послышался голос позади них, в сад вошла немолодая женщина в чистом передничке, в руках она несла блюдо, закрытое салфеткой.

– Уезжаешь, Ксаверьюшка? – грустно спросила она.

– Да, Мария Павловна, поеду учиться.

– Это правильно, у тебя светлая голова, такие, как ты должны учиться. Все не могу забыть, как ты, почти мальчик, вылечил моего Иваныча от ревматизма. Муж совсем загибался, а ты своими травами с того света его поднял. Молодец, талант, весь в отца. Никогда не забуду Варфоломея, твоего папу, врач был от Бога. Таких сейчас нет.

– Папа был гений, – серьезно проговорил Ксаверий, – я хочу быть достойным его памяти.

– Будешь, паренек, еще и лучше окажешься.

– Лучше невозможно, папа был настоящий мудрец.

– Ты такой же. Сила в нем была удивительная. Несгибаемый человек! И матушка твоя, Катерина Прокофьевна, под стать ему. Ее многие бабы ведьмой считали, из других деревень приезжали. Даже из города «бульдоги» к твоим родителям наведывались. Ох, большие деньги могли бы иметь. Но стержень в них был, прямо железный. Не прогибались под всякую сволоту. Что их и сгубило. И ты, я вижу, парень, в них уродился. Тяжко тебе будет с таким характером.

– Я справлюсь.

– Да я и не сомневаюсь. Ты их сынок. Варфоломею и Катеньке – вечная память… Я вот пирожков тебе на дорожку напекла. – женщина чуть приподняла салфетку, на блюде лежали темно-золотистые аппетитные пироги. – Тут, как ты любишь: с творогом, со смородиновым вареньем, с гречкой.

– Спасибо, Мария Павловна! – суровый юноша повеселел.

Женщина передала Ксаверию тарелку. Молодой человек смотрел на Ларису, девушка белозубо улыбалась.

– Ну, конечно, угости свою невесту, – засмеялась Мария Павловна. – Все же знают про вашу любовь.

– Бери, Ларочка, – Ксаверий встал с блюдом перед девушкой.

Лариса, тоже смеясь, взяла первый попавшийся пирожок.

– Со смородиной! – весело воскликнул она. – Как же вкусно, тетя Маша!

– Угощайтесь, детки, вам надо хорошо кушать, трудный путь вас ожидает. Ты, Ксавушка, не волнуйся, я за твоим садом пригляжу. Уж больно он хорош у тебя, такой чистый, аккуратный, ухоженный, – женщина одобрительно окинула взглядом ровные грядки, здоровые сильные деревья, свежую юную зелень.

– Здесь все лекарственные травы, мой папа, мой дед и прадед выращивали их.

– Я присмотрю за ним, присмотрю, сынок, не беспокойся. А к зиме, если еще из города не приедешь, я все уберу, закрою и о тепличке твоей позабочусь. Учись спокойно, паренек.

– Спасибо вам, Мария Павловна.

Соседка ушла. Ксаверий разогрел самовар, сам накрыл маленький столик в саду, галантно усадил за него Ларису. Ксаверий, несмотря на юный возраст, все делал рассудительно и обстоятельно, как опытный хозяин. С пирожками тети Маши молодые люди почаёвничали. Потом Ксаверий стал собираться, Лариса помогала ему. С грустью, окинув оставляемый сад, Ксаверий заботливо закрыл калитку. Лариса пошла проводить его на вокзал. Молодые люди молчали. Расставаться было очень тяжело. Уже подойдя к поезду, Ксаверий спросил.

– Лара, чтобы ни случилось, ведь ты не откажешься от меня?

– Конечно, нет, милый! Ну а что с тобой случится? Разве что полюбишь другую, какую-нибудь богачку, – Лариса обиженно надула губки.

– Не будет ни богачек, ни беднячек и вообще – никого, малышка. Клянусь! – Ксаверий порывисто обнял девушку, но целовать не стал.

– Я буду ждать тебя, Ксавушка.

– А я – тебя.

Ксаверий Варфоломеевич Синклер сел в поезд, он взглянул в окно на Ларису. Девушка стояла, растерянная и грустная, теребя белокурую косу. Волна необъяснимой печали, похожей на предчувствие, обдала сердце молодого человека. Поезд тронулся, Лариса все стояла на перроне, грустно смотря вслед стремительно удаляющемуся составу. Синклер тоже смотрел в окно, он видел, как поезд неумолимо отдаляет от него его возлюбленную. Наконец, ее образ совсем исчез в дали. Юноша упрямо сжал губы, подавляя невольно набежавшие слезы.

– Мы дождемся друг друга, Лара, – прошептал он. – Так должно быть, так будет.

– Будет, будет, будет, – быстро стучали колеса поезда.