Читать книгу Экстрасенсы - Тараксандра - Страница 23

Симон и Патрикий собирались в оперный театр. Приблизительно раз в неделю экстрасенс и его воспитанник посещали какую-нибудь театральную постановку. Симон уже заканчивал одеваться, когда позвал ученика к себе. Патрик застал наставника перед зеркалом. Симон поправлял тщательно уложенные белокурые волосы. Патрик невольно залюбовался своим учителем: высокий, широкоплечий, в идеально сидящем дорогом костюме, он походил на скандинавского бога, переместившегося в современный мир. Патрик тоже был на высоте, хотя все еще не мог привыкнуть к изысканной одежде, сожалея, что в театр не принято ходить в джинсах и кроссовках.

– Я сейчас, подождите немного, – с улыбкой сказал Симон, пристегивая золотую с алмазами булавку к галстуку.

Патрикий присел за маленький столик. Здесь лежала книга на латинском языке, пока еще неизвестного Патрику автора, стояла фигурка сфинкса и небольшая тарелочка из белого оникса, куда Симон обычно клал свои золотые часы. В этот раз на тарелочке лежал перстень. Его Симон всегда носил на левой руке, на безымянном пальце. Патрик уже давно обратил внимание на этот предмет, но все не решался спросить о нем своего наставника. Перстень имел странное свойство: он был прозрачным, розово-голубого цвета, но постоянно менял окраску то, становясь почти бесцветным, то – перламутрово-розовым, то – небесно-голубым, а иногда он окрашивался в пурпурный и даже черный цвет. Сейчас загадочный камень излучал спокойное переливчатое розово-голубое сияние. Засмотревшись, Патрикий коснулся магического перстня.

– Осторожнее, друг мой, – услышал юноша голос Симона.

Патрикий сразу же отдернул руку.

– Извините, я не хотел, – смутился Патрик.

– Не в этом дело, – Симон подошел к ученику и взял перстень в руку. – Это кольцо непростое. Очень давно, на заре нашей дружбы, его подарил мне Ксанф. Смотрите, – Симон чуть тронул камень, и он поднялся, словно крышка миниатюрной шкатулки. Патрикий увидел внутри темный порошок, похожий на табак или молотый кофе. Симон сразу же опустил камень. – Минерал – горный хрусталь, а цвет дает содержимое, которое вы только что видели, – объяснил экстрасенс. – Это древний яд, известный еще в античные времена. Я ношу его как индикатор настроения. Если я спокоен, то порошок производит голубоватый или розовый свет, но стоит мне начать волноваться, как цвета делаются ярче и насыщеннее. Чем сильнее эмоции, тем в более темные тона окрашиваются кристаллы порошка. Они улавливают тепловыделения, пот, изменения температуры тела своего владельца. Это очень удобно, так как настоящий экстрасенс должен быть все же с холодной головой. – Симон засмеялся. – А это, увы, у меня не всегда получается. Кроме того, – Симон стал серьезным, – яд обладает особо смертоносной силой. Он называется «Стрела Сета». Достаточно одного кристалла, чтобы отправить врага к праотцам. В нашем деле подобные припасы никогда не бывают лишними.

Патрик с ужасом смотрел на зловещий перстень, который сиял сейчас приятным бледно-розовым светом.

– В свое время Ксанф и вам изготовит такой перстень, – продолжил экстрасенс. – Всякий, изучающий тайные знания, должен быть знаком с силой снадобий, дающих и отбирающих жизнь. Возьмите его, не бойтесь.

Патрикий собрал всю волю и взял зловещий талисман. И сейчас же бледно-розовый цвет стал темнеть, на глазах превращаясь в красный. Пот выступил на лбу юноши. Симон ободряюще улыбнулся ученику.

– Не надо бояться подобных вещей, их надо понимать и уметь повелевать ими, как вы учитесь подчинять себе Таро. Магия, черная она или белая, для настоящего посвященного – не враг, но друг.

Симон забрал свой амулет у напуганного Патрикия. В руке экстрасенса перстень постепенно стал светлеть, пока вновь не принял розовато-голубоватый оттенок.

– Впрочем, нам пора, – сказал Симон. – Сегодня в Мариинском театре дают «Аиду», а я очень люблю это произведение. Не хотелось бы опоздать.

Выходя из дома, Патрикий заметил в парке чью-то знакомую фигуру, стремительно исчезнувшую в глубине деревьев. Патрикий обернулся и увидел Теону, стоявшую возле окна. От наблюдательного юноши не укрылось, как по лицу Симона скользнуло мимолетное облачко печали.