Читать книгу Хоупфул - Тарас Шира - Страница 6

addiction [ə'dɪkʃn] – cущ. зависимость, пристрастие

fallacy ['fæləsɪ] – сущ. заблуждение, ошибка

fairy tale ['fɛərɪ teɪl] – сущ. сказка, волшебная сказка

Отец почти не пил. Пара пятничных бутылок пива не в счет. Его друзья, как ни странно, не пили тоже. После этого становится понятным, почему программистов недолюбливают. То, что если человек не пьет и не курит, то, скорее всего, он сволочь, считал не только Чехов, но и почти весь их подъезд.

Зато мужики из их дома пили по-черному. Отец Рахманинова на их фоне даже немного мерк. Вообще, у русского человека особые взаимоотношения с алкоголем. Бутылка водки стояла абсолютно в каждом домашнем серванте. У некурящего человека вряд ли можно найти сигареты, а вот водку найти можно было даже у непьющего.

«Для гостей», для «натирать суставы», на «черный день» – список можно продолжать бесконечно.

Да и само выражение «зеленый змий» не звучит пугающе. На ум почему-то приходит Змей Горыныч из детских мультиков. Беззаботный, безобидный и простой – если не сказать, глуповатый. Большое – будто пивное – чешуйчатое брюхо, маленькие крылышки и общий инфантилизм нивелирует три огнедышащие пасти и острые когти. Такой точно никому не навредит. Дай бог, чтобы сам не поцарапался.

А вот мужики, которые пили, навредить могли. Они давали мартыновским печам женские имена и кидали в них стальные болванки. А вечером, открыв створки гаражей, пили и – чуть реже – пели. Иногда дрались. Но потом снова продолжали пить и – чуть реже – петь. В перерывах что-то чинили и сверкали сварочным аппаратом.

В Женином лестничном кармане жил один из таких – крупного вида работяга, похожий на сильно запившего Илью Муромца. Продолжая тему русского фольклора, про такого можно было сказать «богатырь» и «косая сажень в плечах». Советская пропаганда немного лукавила, изображая алкоголиков субтильными доходягами. Эта дородная фигура, подходя к своей двери, заслоняла весь свет, пробивающийся с окна лестничной площадки. А пила не меньше. Правда, вряд ли жена дала ему лежать на печи хотя бы лишний час, не говоря уже про 33 года. В полседьмого утра его глухие шаги уже раздавались вниз по ступенькам. Женя его побаивался, и на его тихое и нерешительное «здравствуйте» тот никогда не отвечал – даже головы не поворачивал. То ли после заводской жизни его уши не воспринимали шум ниже 80 децибел, то ли он просто не считал нужным здороваться с каждым сопляком. Правда, напившись, он мог начать жаловаться подвернувшемуся некстати Жене на жизнь, работу и зарплату. Получалось это скорее на мимическом уровне, нежели словесном. Сосед сотрясал пространство кулаками и выразительно хмурился, потому как язык уже его не слушался. Оставив затею, он махал рукой и мерил Женю недовольным взглядом – как будто цельного рассказа не получилось из-за Жениного неумения понять все с полуслова.

Его жена не была такой терпеливой, как у отца Рахманинова. А сравнение с Ильей Муромцем так и вовсе стало неуместным после одного случая.

Сидя дома за домашним заданием, Женя услышал звук резко открываемой соседской двери, а следом – женский голос на повышенных тонах. Женя ринулся в прихожую – в то время под дверным глазком у него всегда стояла подготовленная табуретка. Взобравшись на нее, Женя прильнул к глазку. Сосед стоял у распахнутой двери и рыдал. Женя понял это не сразу – было трудно поверить, что эта скала, одетая в засаленную тельняшку, вообще может рыдать. Но именно это она и делала. Сосед размазывал слезы пятернями, которыми мог поднять на домкрате камаз.

– Горе ты мое, да что же мне делать-то с тобой, – жена выла, как неисправная сирена. Вой переходил в причитания, от чего становился еще ужаснее и невыносимее. Сосед бормотал что-то нечленораздельное и растирал волосы, как будто пенил голову шампунем. Его и без того красное лицо стало пунцовым.

Трагизм русских женщин описан еще классиками – крича и путаясь в халате, она вцепилась мужу в грудь. Тельняшка с треском стала рваться по шву.

Женя видел похожую ситуацию в какой-то комедии с чернокожими – загулявший муж вернулся домой, а дверь открыла его ярко накрашенная чернокожая жена. На ее голове были бигуди, а на лице – полное отсутствие уважения к притесняемому веками народу. Но скандалить получалось у нее на удивление смешно – выпучив глаза, она уперлась рукой в бок, а пальцем другой руки выводила перед лицом мужа отчетливые пируэты. Она чеканила слова, не преставая буравить мужа испепеляющим взглядом. Тот вскидывал брови домиком и горячо оправдывался. Они быстро помирились. И действительно, можно ли долго обижаться на человека, который, сдув выбившуюся прядь волос со лба, говорит: «Ладно, тащи свою черную задницу к столу. И твой полоумный папаша опять утопил в супе свою вставную челюсть».

Здесь же не было ничего смешного. Жене хотелось отвести взгляд – казалось, он наблюдает за чем-то постыдным. Сосед напоминал огромного двухметрового карапуза, у которого отобрали соску. Он не закрывался от ударов, только чуть отводил голову назад и щурился, как от яркого света.

Семейная драма длилась минут 15.

Если коротко – в этот вечер сосед клялся, что больше никогда не будет пить.

Скорее всего, он даже ее не обманывал. Вернее, завтра он тоже напьется – это было ясно как божий день. Но в данную минуту сосед действительно ненавидел водку. Это мог бы подтвердить любой полиграф, а свои показания сосед был готов подтвердить под присягой на любом Страшном суде.

И наверное, в этот момент ему было действительно жаль – отчасти жену и проснувшегося ребенка, орущего из комнаты, но в большей степени ему было жаль себя самого.

Вообще, жизнь хоть и гораздо прозаичнее, но как правило, куда страшнее любой драмы – Женя вспомнил об этом, когда наводил порядок и наткнулся на лежащие на полке книжки про того самого Гарри Поттера. Он решил выбросить старый стеллаж и заодно избавиться от книг – читать он бросил уже давно. Взяв последнюю книгу из серии, он перелистнул несколько последних страниц в надежде уловить ностальгические нотки. Когда-то концовка саги о парне с зигзагом на лбу казалась ему пиком драматургии – сейчас же вызывала лишь усмешку и ощущение ненастоящего хеппи-энда. Все же Джоан Роулинг надо было отдать дописывать концовку какому-нибудь другому писателю – например, Сергею Минаеву. В его исполнении никакого финального побоища бы не было – Гарри Поттер втерся бы в доверие к Волан-де-Морту еще в четвертой части книги, замочив парочку неугодных тому добрых колдунов. Аккуратно плел бы интриги и в конце концов подсидел б Темного лорда – тот бы даже своим змеиным носом не повел. Интриганство, может, вещь и не самая благородная, но оттого не менее изматывающая и нервная – в процессе плетения интриг Гарри Поттер неминуемо подсел бы на какие-нибудь магические порошки, делающие его волшебную жизнь еще волшебнее. Ведомый паранойей, он обвинил бы своих друзей в заговоре и послал бы куда подальше. Купил бы самую дорогую метлу и не обращал бы никакого внимания на ограничители скорости, а вдобавок осчастливил бы несколько молодых третьекурсниц – в общем, делал бы то, что на его месте делал бы любой уважающий себя избранный. В конце, правда, он бы раскаялся, прошел курс усиленной реабилитации от магически-наркотической зависимости, извинился перед друзьями и устроился в Хогвартс простым учителем.

Не нравится Сергей Минаев – пожалуйста, пусть отдаст концовку Ирвину Уэлшу.

Тогда бы все закончилось еще проще – на подлете к Хогвартсу Волан-де-Морта с его компанией скинули бы с метел и помяли фанаты-околофутбольщики. За невнятный прикид самого Волан-де-Морта и его свиты. Авада Кедавра – это, конечно, стильно и смертоносно, но как показывает практика, розочка из бутылки при должном обращении обладает всеми теми же свойствами. Да и чем «улыбка Глазго» не заклинание Круцио?

Но старина Уэлш не был бы собой, если бы под конец не раскрыл бы личность и прошлое самого Волан-де-Морта. Оказалось бы, что все его наполеоновские – а вернее, гитлеровские – планы по захвату мира возникли неспроста: в приюте тот подвергался домогательствам беспризорников постарше, а директор эксплуатировал детский труд. Такая нездоровая среда не могла не превратить перспективного волшебника в не менее перспективного злодея. Чтобы остановить порочный круг из растления и неоплачиваемого детского труда, миловидный колдун отрезал себе нос и спалил брови, поклявшись отомстить всему миру и не волшебному сообществу. В общем, годился любой вариант концовки – но уж никак не роулинговский.

Секунду посомневавшись, Женя отправил книги в большой 15-литровый мусорный пакет из «Ашана». Туда же отправилась серия энциклопедий «Аванта +». Выкладывать их на «Авито» Жене было лень.

Хотя, по Жениному мнению, были книги и похуже – больше всего его раздражали пособия в духе «как изменить восприятие, мыслить позитивно и сделать свою жизнь лучше – за год, за вечер, за 5 шагов». Отсутствие смысла маскировалось неубедительной мотивацией и модными терминами. Взятые из английского языка, да и просто модные словечки имеют свойство преувеличивать важность того, что они на самом деле означают. А зря. В конце концов, профессия «ассенизатор» тоже звучит весьма престижно.

Книжные магазины просто пестрели подобной беллетристикой. Половина из них учила, как заработать миллион, вторая половина утверждала, что этот миллион тебе не нужен. Женя все порывался посмотреть, не один и то же ли автор писал все эти пособия. Если с теми, что про «заработать миллион», еще что-то можно понять, то со вторыми все обстоит сложнее. Несмотря на то что они переведены на русский, для россиян они так и остаются написанными на иностранном языке.

Фабула и завязка у них проста и по большей части одинакова – последняя из прочитанных Женей книг была о том, как какой-то миллиардер, разочаровавшийся во всеобщей меркантильности и стяжательстве, задумался о душе и здоровой жизни, отказавшись от быстрых машин и быстрых углеводов. На этом он не остановился – поддавшись порыву, он раздал все свои миллиарды, ролс-ройсы, дома и ушел в монахи.

Читатели в недоумении. Все потому, что у «них» это называется «нашел себя», у «нас» же это зовется «ну совсем тронулся на старости лет». Когда на 60-й странице автор открывается читателю и рассказывает, какие чувства он испытал после того, как вдохнул аромат горного цветка, найденного где-то в Тибете, у большинства читателей еще не выходит из головы его рассказ про трехэтажный коттедж и бассейн с десятой страницы. По-хорошему бы надо переставить эти книги из раздела «Психология и мотивация» в раздел «Фантастика». Всунуть куда-нибудь между «Игрой престолов» и произведениями Толкина.

Далее по сюжету автор-миллиардер познал нирвану, оставил монастырь, построил лачугу и предался хобби, которому мечтал посвятить всю свою жизнь. А мечтал он вывести свой сорт не то яблок, не то помидор – оказалось, бывший СЕО огромной компании с миллиардными оборотами, приближающиеся шаги которого в свое время ввергали в ужас подчиненных и отдавались у них в ушах похоронным маршем, все это время видел себя на грядке, с лейкой и в смешных кроксах. А еще он любил мастерить табуретки и отдыхать на них в свободное от земледелия время – по-видимому, сказывалось чувство вины за то, что последние 25 лет он провел на кожаном стуле за тысячу долларов.

Жена его поняла и приняла, а это вселяло в Женю уверенность в том, что автор лукавит. Почему жена добровольно согласилась страдать от мужниных поисков смысла жизни – неизвестно. Вряд ли, возвращаясь из спа-салона, она думала о том, что через каких-то полгода вместо глины косметической она будет вымазана в глине строительной после совместной постройки избушки на отшибе мира.

Приехавшие коллеги бывшего директора щупали ему лоб, проверяли давление и наперебой обещали подобрать самого лучшего психиатра и самую лучшую клинику от избавления от наркотической зависимости. Лишь бы он вернулся в строй.

Но экс-миллиардер лишь одаривал их своей просветленной улыбкой и признавался, что все это время он из-за деревьев не видел леса. Посему он остается здесь, а коллегам желает счастья и здоровья.

Эти самые коллеги непонимающе хлопали глазами, брали протянутые им яблоки неизвестного сорта и в поисках ответа вопросительно смотрели на его жену – но та лишь пожимала плечами.

Тогда они, аккуратно ступая между свежевырытыми грядками, стараясь не запачкать брюки от Brooks Brothers, перешептывались и пятились к воротам. А потом уходили. Навсегда. Вот и сказочке конец. А кто слушал – тот доверчивая домохозяйка. Поиск морали, мотивы главного героя, да и сам он целиком и полностью отдаются на растерзание читателям.