Читать книгу Гроза над морем - Татьяна Андреевна Кононова - Страница 5

К счастью Марты, перед всей командой ее представлять не стали: впечатлений и без того хватило на ближайшие дни. С юнгой она так и не поговорила: оба ужасно смущались друг перед другом и не могли ни о чем разговаривать. Впрочем, девушка подумала, что это и к лучшему: и он не будет ее расспрашивать о прошлом, и она не готова принять и выслушать рассказы о чьей-то жизни.

Однако на этом ничего не закончилось. Когда прозвенели последние дневные склянки, по которым вахта сменялась на ночную, все, кто работал днем, разбрелись по каютам, а Марта осталась одна. Хотела было идти обратно, к Уолтеру, у которого провела минувшую ночь, но он выпроводил ее, велел идти к квартирмейстеру Райану и искать себе другое место для ночлега.

Ночью на море было намного холоднее, чем днем. Зябко ежась от пронизывающего ветра и сунув руки в противоположные рукава, чтобы хоть как-то согреться, Марта поднялась на палубу. Ужасно болели ноги и спина после долгой и тяжелой дневной работы. Ладони за день стали твердыми от набитых мозолей, а кожа – сухой от соли и ветра. Девушка невесело усмехнулась, думая про себя, что теперь мама никакими силами богов не смогла бы сделать из нее настоящую леди, а отец не признал бы свою младшенькую, свою любимицу, в обгоревшей на солнце изможденной девчонке.

Разговор с Райаном оказался короток: квартирмейстер отправил нового члена команды спать в трюм, где и все матросы. Злясь на весь мир и мучительно краснея от еще одного предстоящего стыда, Марта долго бродила по задней части корабля, невольно заставляя вахтенных хихикать над ней. Когда смешки за спиной изрядно надоели и холод окончательно доконал, девушка, махнув рукой на свою неловкость, сбежала по трапу в трюм и, ошибившись дверью пару раз, наконец нашла вход в общую «спальню».

Один уголок возле двух иллюминаторов был огражден несколькими деревянными ящиками, тканевой занавеской и – с четвертой стороны – стеной. Юнга еще не спал. Сидел, раскачивая свой гамак, подтянув колени к груди и укутавшись тонким стеганым одеялом, и увлеченно разглядывал маленький клочок пожелтевшей бумаги, истрепанный по краям. На одной ладони у парня меланхолично поворачивался, плюясь мелкими искрами, небольшой огненный шар.

Марта изумленно ахнула и замерла на месте, вцепившись в ручку двери. Юнга, явно не ждавший гостей среди ночи, вздрогнул от неожиданности, выронил шар и поспешно скомкал в ладони записку. Девушка инстинктивно бросилась в сторону, но шарообразный огонь ничего не поджег, просто рассыпался в воздухе тысячей золотистых искр.

– Что-то случилось? – Дэниэл набросил на плечи рубашку, не застегивая ее. Марта помотала головой и отступила. Спиной уперлась в загородку из деревянных ящиков. Испугалась, что они могут опрокинуться, но ничего не произошло.

– Что ты сделал? Выпусти меня!

– Я ничего не делал, – спокойно ответил Дэниэл. – У меня нет своей каюты, а хотелось бы, поэтому пришлось сделать такой уголок, и в нем есть… скажем так, мои удобства. Моя магия. Она здесь повсюду. И этот шарик, которого ты испугалась, и этот свет из окна – ты же не думаешь, что это луна светит?

Марта пожала плечами. По правде говоря, именно так она и думала. Ровный, мягкий голубоватый свет разливался по маленькому и очень тесному пространству.

– Перегородка, которая не выпускает посторонних, – продолжал юнга, явно довольный своими изобретениями. – Постель, на которой никогда не бывает холодно. Окно, с которого сами исчезают грязные подтеки. Знаешь, как удобно?

Девушка нервно сглотнула и прижалась спиной к намертво прикрученным к полу ящикам. Так юнга – маг? Из тех, с кем сейчас воюет ее народ? Не зря она его опасалась.

Но юноша улыбнулся и протянул ей руку.

– Не бойся, Маргарет. Придешь несколько раз, и магия будет тебя узнавать. А ко всем остальным штучкам со временем привыкнешь. Ты же ночевать сюда пришла, да?

– Да, – тихо отозвалась Марта. Голос показался каким-то хриплым, будто не своим. – Только обещай, что не будешь трогать меня ночью со своей магией.

– Ночью я буду спать, – резонно заметил Дэниэл. – И тебе советую.

Без формы он выглядел будто бы младше. Не было суровых знаков отличия «Исиды» – вышивки-круга со штурвалом внутри, не было взгляда исподлобья, каким он казался из-за бескозырки, не было кинжала за поясом и широкой кожаной портупеи. Марте так тоже было спокойнее. Конечно, она понимала, что при случае он легко справится с ней и без оружия, но она искренне надеялась, что такого случая не представится. Она могла доверять юнге, но пока не хотела. Слишком много двуличия оказалось в ее жизни последнее время.

Дэниэл ей понравился, но она боялась позволить себе это робкое признание. Ветер растрепал его темные волосы, слипшаяся треугольниками челка в беспорядке падала по обеим сторонам лба, в зеленых глазах плясали черные крапинки, которые превращались в маленьких демонят, стоило парню улыбнуться.

Старательно не замечая пристальный взгляд девушки и ничего больше не говоря, юнга аккуратно свернул рубаху, завернулся обратно в одеяло, сел на свой гамак, скрестив ноги, и снова углубился в чтение маленькой таинственной записки. На правой ладони его вспыхнула, завертелась золотистая искорка, и вскоре из нее вырос большой меланхоличный шар, точная копия того, растворившегося в воздухе.

Марта расправила тонкий тюфяк, сняла отяжелевшие от влаги ботинки, раздеваться не стала, только завернулась, как ее новый товарищ, в одеяло от холода. Ее разбирало любопытство, что он читает, где он учился магии и учился ли вообще, давно ли он служит на «Исиде». От матери и старших сестер она слышала, что подобные разговоры располагают людей друг к другу, между ними зарождается доверие. Очень хотелось в круговерти войны и среди чужих найти своего человека, своего друга, того, с кем можно было бы делиться тайнами, переживаниями, радостью. Даже если это мальчишка – ну и что? Марта и сама пока что для всех не может быть собой настоящей, и неизвестно, когда это закончится. Несмотря на то, что капитан посоветовал не притворяться, она не могла так легко перевоплотиться обратно в леди.

И, несмотря на сильную усталость после дневной работы, девушка не легла спать сразу.

– Дэниэл… – вышло как-то робко и неуверенно. – Что ты читаешь?

Дэниэл поднял взгляд от бумаги и с не меньшим любопытством посмотрел на Марту. Или на Маргарет. Бездна знает, как к ней теперь обращаться про себя…

– Морская загадка, – пошутил юнга, подбрасывая на ладони горящий шарик и отмахиваясь запиской, как веером, от случайных искр. – Кружочки, палочки, веточки и прочие закорючки. Что это, по-твоему?

Не спрашивая позволения, Марта перебралась к нему на постель и села рядом. Приняла из его рук записку, под светом огненного шара вгляделась в таинственные символы, разукрашенные изогнутыми линиями, веточками, лентами и, как сказал сам хозяин записки, «прочими закорючками». Что-то знакомое мелькнуло среди их хоровода. Гамак под тяжестью двоих закачался сильнее.

– Я знала, знала этот язык, – встревоженно и оттого быстро зашептала Марта, сжав виски двумя пальцами и еще пристальнее вглядываясь в пляшущие перед глазами буквы, словно это могло чем-то помочь. – Мой дед был родом с мыса Сейдана, там живет немногочисленный народ, для которого этот язык – родной! Дедушка раньше был правителем этих мест, он учил меня в детстве, а потом прошло время, и я все забыла, совсем забыла…

От волнения она даже не спохватилась о том, что говорит о себе не как о простолюдинке. И, погрузившись в воспоминания, не заметила, как смотрит на нее Дэниэл.

– Так все-таки… ты не та, за кого себя выдаешь? – выдохнул он отчего-то дрогнувшим голосом. И только тогда Марта поняла свою ошибку и прикусила губу. Да уж, за несколько дней притворства слишком трудно привыкнуть к совершенно чужой для себя роли. Правду говорил отец: нельзя казаться для людей тем, кем ты не являешься, потому что вытягивать шею долго не получится, а стоять на четвереньках – заболят ноги.

– Да, – обреченно выдохнула она. – Марта. Не Маргарет.

– А я сразу понял, – сказал юнга спокойно и, заметив, что она нервно хмурится, положил руку ей на плечо и успокаивающе сжал. – Не бойся, я никому не скажу. Ты… очень сильная. И смелая. Вчера…

– Все равно скоро все узнают. Вчера осталось вчера, – хмуро оборвала его Марта. – Мы о записке твоей говорили.

– Да, конечно… О записке, – вздохнул Дэниэл. Но еще несколько мгновений, показавшихся безумно долгими, они смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться.

А потом Марта снова склонилась над бумагой, щурясь и вглядываясь в мелкие символы. Ничего не всплывало в памяти, ни одного знакомого слова, ни одной буковки не вспомнилось ей, хотя, казалось бы, она совсем недавно училась читать и писать на старом языке северян. Он был очень красивым для нее, пускай звучал холодно, резко и отрывисто, это ее не отталкивало. Только после смерти горячо любимого дедушки она не вернулась к прежним занятиям, потому что некому было продолжать учить ее, да и, к тому же, каждое воспоминание о таком близком и теплом прошлом заставляло снова и снова сглатывать ком в горле и стирать с ресниц непрошеные слезы.

Правда, сейчас Марта уже научилась держаться: стоило только покрепче закусить губу и подумать о чем-нибудь другом, как боль отступала. И сейчас не хотелось думать об этой боли, тревожить старую, уже почти зажившую рану: мысли занимало совсем другое. Марта и Дэниэл сидели в непосредственной близости друг от друга, их виски и кончики пальцев соприкасались, в наступившей тишине были слышны только шорох волн и неровное дыхание.

– Прости, но я не знаю, чем тебе помочь, – Марта наконец подняла глаза. – Если бы мне луну-другую, может быть, прежние знания вернулись бы. А пока…

Она с сожалением пожала плечами. Дэниэл чуть отстранился и снова посмотрел на нее без тени осуждения или упрека.

– Ничего. Никто не может разобраться, не вини себя.

– Что это за бумага?

– Последний привет от моего дяди. Когда ты сказала про мыс Сейдан, я подумал о нем. Его корабль погиб где-то там. Говорят, что он оставил мне и моей семье сокровище на острове, но слово siderium – единственное, что я могу разобрать здесь, потому что оно написано на нашем языке. И никто не знает, что бы это означало, потому что если бы это было названием острова, то он был бы на карте. Мой дядя, капитан Ронтид…

– Капитан Ронтид?

Марта ахнула и отшатнулась. Едва не свалилась с постели – корабль все же покачивало на волнах. Дэниэл схватил ее за локти, удержав от падения, и увидел, как она побледнела.

– Что?

– Сокровища капитана Ронтида, – девушка нахмурилась и потерла переносицу двумя пальцами, словно что-то вспоминая. – Именно о них говорил тот северянин, лорд Ингольв. За эти сокровища лорды севера готовы перегрызть друг другу глотку. Мой отец знал капитана, они не были друзьями, но Дерек Ронтид не раз заглядывал к нам, когда я была маленькой. Он погиб, да? – Дэниэл, поджав губы, кивнул. – Как жаль… Но знал бы он, что теперь творится из-за его таинственных кладов и записок!

– Если не хочешь говорить, я не настаиваю… Но что случилось тем вечером?

Марта покачала головой, села поудобнее, натянула одеяло на колени. Дэниэл положил подбородок на скрещенные руки и незаметно рассматривал ее. Тонкие, немного грубоватые черты загорелого лица, темные глаза, кажущиеся огромными из-за худобы, чуть приподнятый носик, пухлые губы, мягко очерченный подбородок, пара прядок, спадающих на лоб.

– Моя семья… Я не знаю, живы ли они, где они сейчас, – тихо проговорила Марта, задумчиво глядя куда-то в сторону. – Наше поместье сожгли, многих слуг убили у меня на глазах. Отец, братья и другие мужчины, способные держать в руках оружие, защищали главные ворота, но потом оборона пала. И тогда мама обрезала мои косы и заставила меня надеть штаны и рубашку Сильвестра – это самый младший из моих старших братьев. Она сказала, что если я притворюсь мальчиком, то у меня больше шансов выжить. Я бежала к морю, надеясь, что мимо будут проходить другие корабли, что они меня заметят. Я увидела ваш корабль, стала кричать, махать руками. Но первыми меня заметили не вы, а… они. Люди лорда Ингольва. Что было потом, ты и сам знаешь…

Девушка прервалась и отвернулась. Дэниэл осторожно, но твердо перехватил ее руку и развернул к себе.

– Все хорошо. Сейчас тебе нечего бояться. Неужели ты думаешь, что мы все, два с половиной десятка моряков, не сможем помочь одной девушке?

– Капитан говорил в точности наоборот, – горько отозвалась Марта. – Он сказал, что здесь я не буду в безопасности хотя бы только потому, что вы все мужчины.

– Глупости, Марта. Если мужчина не может защитить девушку, а ищет выгоду в ее ужасном положении для себя, то он не мужчина.

Дэниэл привлек ее к себе и обнял. Об этом он мечтал с утра, когда увидел ее, обозленную и расстроенную, на палубе. Он по себе знал: ничто так хорошо не утешает, как крепкие дружеские объятия. Марта положила голову ему на плечо и осторожно обняла в ответ.

Они просидели так довольно долго. Было уже за полночь, и Марта, уставшая после непривычно трудной дневной работы, вскоре уснула на плече у юнги. Тихонько, чтобы не разбудить ненароком, он поднял ее на руки и переложил на соседнюю постель. Немного подумав, прикоснулся одной ладонью к тонкой потрепанной подушке, другой – к простыням, направил поток теплой силы к ней. По ночам бывает довольно холодно, и тонкое стеганое одеяло от простуды не спасет…

– Спокойной ночи, Марта, – тихо сказал Дэниэл и беззвучным щелчком пальцев погасил огненный шар на ладони.

* * *

Рулевой Джонни отчаянно зевал и со скуки считал склянки: до окончания его ночной вахты оставалось еще два звонка. До утра было пока далеко, но небо уже светлело, полоска горизонта окрасилась в серый, а звезды потускнели, как старое и давно не чищенное серебро. В предрассветную пору вокруг было тихо, только волны изредка с тихим плеском набегали на борт и с шелестом откатывались прочь. Качка стала совсем слабой, и если бы не предсказание попутного ветра почти на всю дорогу, Джонни бы уже готовился к штилю.

На краю гроты-гика5 к вкрученной в древесину железной петле покачивалась плотно закрытая банка из темного стекла, в которой меланхолично поворачивался с боку на бок горящий шар размером с ладонь. Света от него было предостаточно, и за это надо было благодарить юнгу, Дэна Смита. По просьбе капитана он создавал такие шарики для ночных вахтенных во избежание пожара от свечи. Шары были безопасны, светили не хуже трех вместе взятых свечей, и в обмен на такое удобство матросы просто должны были держать язык за зубами, не болтать лишний раз о необыкновенных способностях парня.

Джонни вынул из внутреннего кармана часы на цепочке, подцепил ногтем крышку, с почти равнодушной досадой посмотрел на мутный циферблат. В непосредственной близости от компаса6 тонкая черная стрелка чуть заметно подрагивала и смещалась на пару минут в сторону. До предпоследней склянки оставалось еще около четверти часа.

Шорох из-за стакселей и негромкие ругательства заставили рулевого насторожиться. Джонни на всякий случай опустил руку во внутренний карман камзола, сжал холодную рукоять клинка, опасливо оглянулся. Рядом с бортом прошла вразвалку невысокая темная фигура. Не разжимая пальцев и не отпуская другой рукой штурвала, Джонни развернулся на звук.

– Эй, кто здесь?

– Тише, вахта, не шуми, – из темноты под свет импровизированной лампы шагнул судовой кок Марко ла Кайра. Лицо его наполовину осветил огненный шарик. Черные кудрявые волосы свесились на лоб, прикрывая изуродованный шрамом висок и один глаз. Второй, быстрый, живой, черный, зловеще поблескивал в рыжеватом отсвете.

– Опусти оружие, – спокойно и с нотками заискивания в голосе сказал Марко. – Пока что не время слушать звон клинков, но, клянусь тебе Светлейшими, оно скоро придет.

– Что ты хочешь от меня? Моя вахта скоро закончится, – несмело начал Джонни и тут же осекся под пристальным и хитрым прищуром кока. К Марко на судне относились совершенно по-разному. Одни считали, что кок – самый добрый и дружелюбный человек в мире, другие опасались его и старались не иметь с ним дела. Джонни относился ко вторым: скрытность и таинственность ла Кайры ему не нравилась, и то, что он пришел вот так тайно, под покровом ночи, явно ничего доброго не сулило.

– Тем лучше, – Марко наклонился к нему ближе, однако, не выходя из полутьмы. – Мне нужно с тобой поговорить. Держи штурвал и слушай меня внимательно. Еще пять ночей, и мы войдем в главную бухту Деншилля. До этого кончится испытательный срок нашего капитана, а сменить его мы уже не успеем…

– Какой испытательный срок? – нахмурился рулевой. – Янис ходит с нами уже восемь витков, кто его испытывает?

– Я, – криво улыбнулся Марко. – Бунт уже почти готов, он вот-вот разразится. Не хватает только одного крохотного недоразумения, одной искорки, чтобы поджечь эти пороховые бочки. Помнится, у тебя тоже были… некоторые разногласия с Янисом, особенно когда он не позволил тебе сойти ненадолго в Ридхеле и повидаться с родными, разве я не прав?

Джонни поскреб в затылке. Да, капитан Миллс превыше всего ценил дисциплину и собранность на судне, но тем лучше было для всей команды. А тот раз и вовсе стерся из памяти, столько лун прошло…

– Это же не повод бунтовать, – хмыкнул рулевой.

– Да что ты? Неужели тебе так нравится этот сын морской бездны? – прищурился кок. – Повод для бунта, как я уже сказал, это искорка на пороховом складе. Фьють – и все, и пожар, грохот, взрывы! Одно неосторожно брошенное слово, одно неверное действие, и вот команда горячо протестует, и вот мы уже ходим под предводительством настоящего морского волка, а не одноглазого сопляка Миллса! Разве ты забыл, что он здесь только потому, что его папаша командовал этой посудиной? А ты видел его в бою? Откуда тебе знать, что он не трус и не предатель?