Читать книгу Сказки сержанта Брускова - Татьяна Берман - Страница 5

Я предложил моей спутнице локоть, чтобы легче было идти, но она раскраснелась и заявила, что не ветреная и с первым встречным под ручку не пойдет. Так мы и двинулись под грохот ступы о мостовую. Баба-Яга нервно и боязливо оглядывалась по сторонам. Каждого проходящего мимо человека она старалась проскакать как можно быстрее и не задеть метлой. Стала понятна причина народного гнева. Старушка занимала собой почти весь тротуар и иногда попадала метлой по прохожим.

Когда ее стал сопровождать я, все стало иначе. Люди косились на нас с удивлением и иногда со злостью, но ни слова не говорили. Вот за это я люблю мою форму – все сразу ведут себя прилично без лишних слов. Мы перешли дорогу и спустя пару минут попали в переулок Васнецова. По соседству с музеем живописи, как оказалось, располагалась жилище моей новой знакомой.

Передо мной стояла маленькая избенка, больше похожая на домик для детских игр. Я почему-то всегда думал, что это музейные работники соорудили такой экспонат, а оказалось вон как. Надо бы все подсобки в районе проверить, мало ли какие жильцы еще найдутся.

Яга гордо сообщила, что никаких куриных ног не стала устраивать, это жутко старомодно, а она дама современная. Как только мы подошли к двери, бабуля резко выскочила из ступы и приземлилась рядом со мной. Она оказалась совсем крохотной, не больше полутора метров. На первый взгляд, костяная нога отсутствовала, тут сказочники насочиняли лишнего. В остальном она была точь-в-точь такая, как я запомнил из рассказов мамы в детстве. Щупленькая, сгорбленная, с жидкими седыми волосами, обломанными грязными ногтями, но с горящими каким-то неведомым огнем глазами. На ней были старинные лапти, которые потихоньку рассыпались от времени, и длинный сарафан темно-синего цвета, пыльный и местами протертый до дыр. Она извлекала из своего транспорта какую-то авоську, видимо, собиралась в дорогу и поставила у двери. Баба-Яга положила метлу в ступу и потащила свое средство передвижения куда-то за избу. Я пошел за ней. Сбоку обнаружился люк, видимо, это кладовка, врытая в землю у самой стены. Сразу и не заметишь – выдавала только чуть торчащая ручка и старинный железный замок размером с ладонь. Старушка запустила руку в карман юбки, из которого извлекла резной и очень красивый ключ, вставила в скважину. Железный охранник мигом открылся. Бабуля оперлась одной рукой о землю, а свободной взялась за деревянную ручку и распахнула крышку. Это оказался погреб, на удивление вместительный. Там стояли пыльные банки с какой-то странной жижей, деревянные ведра с кореньями; и оставался закуток, явно отведенный для ступы. Я предложил старушке свою помощь, да и интересно стало, тяжела ли ноша. Баба-Яга с радостью согласилась, встала с колен, отошла в сторонку и принялась наблюдать. Должен признаться, не ожидал, что сей транспорт будет столь неподъемным. Не представляю, как сухонькая старушка, пусть и волшебная, с такой легкостью справляется с такой тяжестью. Весила конструкция, как двухкамерный холодильник. В одиночку поднять дело гиблое, но перед почтенной дамой в грязь лицом падать нельзя, особенно представителю правопорядка. Я присел на корточки, обхватил ступу пониже и начал потихоньку приподнимать от земли. Она нехотя поддалась, но начала клониться в сторону, да так быстро, что я еле удержал, иначе разнес бы всю избу. Я пытался поднять повыше, чтобы поставить на нужное место, но под силой тяжести начал качаться с одной ноги на другую вместе со своим грузом. Бабуля залилась смехом и схватилась за бока. «Ничего, Ягуля, сейчас поставлю», – еле проговорил я, потихоньку приближаясь к зоне посадки летательного аппарата. Я не заметил крохотный порожек, зацепился мыском и полетел вниз. Я бы растянулся посреди того, что осталось от погреба, как вдруг повис на ступе где-то между небом и землей. Я поднял голову и увидел хитрый прищур старушечьих глаз. Бабуля стояла сбоку от открытой дверцы и на вытянутой руке держала за край ступу вместе со мной, не давая упасть. В этот момент я понял: доведись мне биться с Ягой врукопашную, никакое карате меня не спасет. Допрос придется проводить крайне деликатно. «Слышь, служивый, тяжело мне, вставай давай», – дружелюбно сказала старушка. Я сполз со ступы на землю, а моя спасительница одной рукой поставила свой агрегат на место. Помощь я предлагать больше не стал.

Бабуля закрыла погреб на замок, убрала ключ в карман и кивнула мне. Мы обогнули избушку с другой стороны. На углу я заметил старинную бочку с водой, на которую выходило окно, плотно закрытое ставнями. Видимо, это был местный водопровод – хитро придумано.

Прежде чем войти, бабушка выглянула из-за угла и боязливо осмотрелась. Прохожих не наблюдалось, и мы подошли к двери высотой чуть выше моего плеча. Старушка полезла под сарафан, достала из-за пазухи на веревочке еще один ключ. Вставила в замок, который со щелчком открылся и упал ей на ладонь. Я инстинктивно кинулся подать ей руку и открыть дверь. Яга улыбнулась, то ли тронутая моей заботой, то ли посмеиваясь над моей слабой физической формой. Я ведь и зарядку делаю, нормативы сдаю исправно и с отличием, но куда мне до настоящей волшебницы?

Бабуля взяла свою авоську, прошла внутрь темного помещения первой. Она кинула багаж куда-то в сторону, подняла при входе руку, нашарила под крышей какую-то задвижку, которая скрипя отодвинулась. Второй рукой Яга толкнула куда-то вверх, и оказалось, что в крыше был люк. Избу наполнил теплый свет, мигом разогнав мрак в старушечьем царстве. Я еще стоял в дверях, когда бабушка повернулась ко мне. «Заходи, добрый молодец, гостем будешь!» Я не стал заставлять даму ждать, согнулся в три погибели и вошел внутрь.

Изба была длиной от силы в четыре моих шага – и как она живет в такой тесноте? Я с любопытством начал рассматривать обстановку. Пространство было маленькое, почти как кукольный домик, только очень грязный и старый. Справа от двери стоял старинный сундук, накрытый древней тряпкой. Над ним был вбит гвоздь, на котором спокойно отдыхал старый зимний тулуп с накинутым поверх давно почившим махровым платком. Слева стояла настоящая русская печь, выложенная почерневшим от времени кирпичом, закрытая железной заслонкой. Рядом стояли два больших котла, один в одном, да лопата, похожая на те, которыми снег зимой чистят. Каково управляться с такой кухонной утварью, я решил не уточнять, чтобы снова не попасть впросак. На печи располагалось спальное место моей любезной хозяйки, закрытое почти истлевшей занавеской. Дальше было какое-то помещение. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это крохотная баня, в которую я бы не влез. Радует, что бабуля все же в ладах с гигиеной. Из бани открывалось маленькое окошко, под которым, как я догадался, стояла как раз бочка с водой. Молодец, Яга, все продумала. Напротив печи стоял деревянный стол, половину которого занимал старинный пыльный самовар. Вокруг были какие-то банки и склянки разных размеров под вековой паутиной. Я удивился, увидев керамическую кружку и пару вполне себе сносных тарелок, явно произведенных в этом веке. Стулья заменяли толстые бревна, плотно стоявшие у стола и больше похожие на табуретки, только с выпиленными спинками. Ну а между обеденной зоной и сундуком у двери располагалась самая настоящая прялка, которая спасала скромный гардероб Яги от смерти. Изба, конечно, требовала генеральной уборки вместе с капитальным ремонтом, но было видно, что в ней поддерживался порядок по мере сил.

Пока я рассматривал обстановку, хозяйка не теряла времени даром. Выглянув на улицу из люка в крыше и поняв, что прохожих нет, она проворно заковыляла в баню, хромая на правую ногу. Старушка взяла черпак, открыла окошко и набрала полный ковш воды. Она вылила все в самовар, закинула какие-то ароматные травы и поставила кипятиться, разведя огонь по щелчку пальцев. Я выложил на стол булки, разломал на большие куски и разложил на тарелки. Прочей посуды не наблюдалось, одна деревянная ложка, вилка с тремя зубьями да нож, похожий на те, которые хранятся в музее древностей.

Запах свежей сдобы почти мгновенно наполнил избу, Яга громко втянула воздух носом и прямо вся расплылась в блаженном предвкушении трапезы.

Самовар подозрительно быстро закипел. «Садись, добрый молодец, потчевать тебя чаем липовым вековым буду», – сказала повеселевшая бабуля и пошла вешать косынку на тулуп. Я сделал шаг и оказался у спинки стула, взялся за нее рукой, чтобы отодвинуть, но конструкция не сдвинулась ни на сантиметр. Ну уж нет, снова позориться при старушке не хотелось категорически. Благо она отвернулась, и я двумя руками ухватился и начал тянуть бревно на себя. Оно отодвинулось самую малость, и, втянув живот по самую грудь, я умудрился втиснуться и сесть за стол. Правда, как дышать в такой тесноте – непонятно, ну ничего, приспособлюсь. О том, чтобы поухаживать за почтенной дамой и подвинуть ей стул, не стоило и думать. Яга явно специально отвернулась, чтобы меня не конфузить. Стоило мне устроиться, а она уже сидела напротив.