Читать книгу Сказки Освии. Два брата - Татьяна Бондарь - Страница 5

Я прожила у тетки неделю, и это была не лучшая неделя в моей жизни. Если бы не кот, было бы совсем плохо, но он действительно оказался полезен и таскал еду с завидной регулярностью, причем как-то умудряясь не показываться тетке на глаза, так что она даже не подозревала, что кроме меня у нее поселился еще и огромный рыжий родственник знаменитого убийцы. Только благодаря ему я не голодала, в отличие от моих братьев. Несмотря на то что они слушались мать беспрекословно, боялись поднять голову, не то что возразить ей, она все равно умудрялась их наказывать с завидной регулярностью, оставляя собственных сыновей даже без той жалкой еды, которую давала им обычно.

Как оказалось, тетя была очень предприимчивой. Кроме того, что она прятала в своем личном погребе еду, она еще неплохо зарабатывала на собственных детях. Каждый день к ней приходили какие-то люди, о чем-то разговаривали с ней, после чего уходили, прихватив кого-нибудь из братьев. А у тетки в зажатом кулаке оказывалась серебряная монета. Чаще всего забирали Мартина и Джона. Они были старшие и могли делать трудную работу. Хотя младших иногда тоже забирали, в основном бабуси, которым надо было прополоть огород или выпасти гусей.

Где-то на третий день моего пребывания у тетки, когда я стояла согнутая на ненавистных грядках, ко мне подошел Мартин. Он только вернулся от одного из заказчиков. Оглядевшись по сторонам, он тихо сказал:

– Бросай свою прополку и пойдем со мной.

Я очень удивилась. Это был отличный повод, чтобы разогнуть мою ноющую спину, и я им воспользовалась. Мартин уже уходил прочь, будто боясь, что его заметят. Я решила, что с удовольствием пройдусь, так как после дня работы в огороде у меня все болело. Мне стало очень интересно, что такое задумал мой братец, и я поспешила за ним, пока он не успел спрятаться за углом дома. Мартин, все время оглядываясь, привел меня к густым зарослям кустарника. Оглянувшись в последний раз, он нырнул в едва заметный проход между ветками. Кусты спрятали двухметрового братца полностью. Если бы я не была уверена, что он ничего плохого не затевает, я бы не пошла. Но я знала наверняка, что намерения у него добрые, и полезла за ним следом.

Внутри оказалось довольно много места. Ветки кустарника расходились в середине и смыкались вверху, образуя купол. Очень густые листья могли защитить не только от посторонних глаз, но и от дождя. Земля была вытоптана, сюда явно часто заходили. Вокруг, опираясь на ветки, сидели все мои шесть братьев. Викар, Сим и Дэвид были такими тонкими, что толстые ветки кустарника позволяли им на них сидеть. Для почти взрослых Джона и Артура это было уже невозможно, да и не так интересно. Это было очень, очень странно. Все молчали. Но происходило, скорее, что-то хорошее. Они чего-то ждали, и в этом ожидании было приятное нетерпение.

Мартин достал из-за пазухи тряпичный сверток и развернул его. На льняной тряпице лежал хлеб. Он стал отламывать от него куски и раздавать. Братья набросились на полученный хлеб с жадностью, заталкивая его в рот грязными руками. Я получила свой кусок и стала его не торопясь жевать, глядя, с какой скоростью справляются с ним братья.

– Откуда у тебя хлеб? – спросила я, когда Мартин дожевал свой кусок.

– Мельник дал за работу. Он хороший человек, знает, что мы всегда голодные, поэтому когда нанимает меня, кормит у себя и дает еще иногда с собой. Я люблю к нему ходить.

– Почему вы не уйдете от нее? – задала я вопрос, который крутился у меня в голове все это время. – Вы могли бы сами получать деньги за свой труд. Я уверена, этого бы вам хватило на жизнь. Скорее всего, вы бы жили даже лучше.

Братья сидели, опустив головы. Им было страшно уйти. Их жизнь, хоть и не сладкая, была привычной и размеренной. Если бы они ушли от моей злобной тетки, им пришлось бы менять абсолютно все. Кроме того, похоже, они ни разу и не задумывались об этом. Что же, хорошо, что у них появилась я, чтобы подать такую идею.

Хлеб был доеден, разговорчивостью братья не отличались, так что семейное собрание было окончено. Из кустов выходили по одному, с опаской оглядываясь. Это было единственное место рядом с домом, где все они могли спрятаться, и его секрет оберегался. Тетка о нем не подозревала. Я выходила последней, братьев уже и след простыл, они все быстро разошлись, чтобы не привлекать внимания. Я высунула голову, повертела ею. Никого рядом не было, и я вылезла из кустов. Именно в этот момент тетка открыла дверь, чтобы в очередной раз позвать кого-нибудь из братьев вынести ведро с помоями. Это была неудача, мне показалось, что она меня заметила.

Кот был каким-то настороженным.

– Куда это тебя водил Мартин? – напряженно и сердито поинтересовался он. – Если он тебя обидит – я ему морду расцарапаю.

– Откуда ты знаешь, что он меня вообще куда-то водил?

– Видел в окно, – буркнул кот. – Я как раз в это время был у тетки в комнате, пополнял запасы, а оттуда огород виден как на ладони.

Я рассказала, куда и зачем меня звал Мартин. Кот немного успокоился, хотя все равно весь вечер на что-то дулся и бубнил себе под плоский нос. Чтобы отвлечь его, я попросила рассказать мне сказку. Кот отнекивался, но в конце концов уступил и, немного приободрившись, начал свою историю.

Однажды жил-был один человек. Он был невезучим и нерасторопным и поэтому прожил всю свою жизнь в бедности, хоть и был магом. В старости ему это надоело, и он решил хоть последние годы своей жизни провести в достатке. Горе-маг стал искать способ разбогатеть. Он прочитал сотню книг, но так и не нашел ответ на вопрос, как это сделать, не совершая преступления. Он уже отчаялся, но тут к нему пришел богатый заказчик. Он попросил у мага зелье, которое бы меняло лицо человека до неузнаваемости, причем ему было совершенно неважно, в какую сторону. Маг выполнил заказ, но перед тем, как его отдать, полюбопытствовал, зачем же такому богатому человеку подобное зелье. Заказчик по каким-то своим причинам рассказал свою историю.

Оказалось, что раньше он был простым садовником и о таких деньгах даже не мечтал. Однажды он отправился на рыбалку в выходной день и поймал рыбку необычной расцветки. Садовник хотел уже снять ее с крючка и бросить в садок, но тут рыба заговорила с ним. Рыбка рассказала, что на самом деле она – заколдованная принцесса, и если садовник ее расколдует, то король-отец осыплет его золотом и почестями.

«Почти как у нас, правда?» – сделал отступление Альберт.

Но садовник не поддался на эти уловки. Он посадил рыбку в банку с водой, принес ее на рынок и стал расхваливать ее достоинства (которые сочинял сам на ходу). По его словам, рыбка приносила удачу, даровала бессмертие и вечную молодость, лечила от всех болезней и исполняла любые три желания хозяина. В скором времени он продал ее престарелому богачу за баснословные деньги. Богач отдал за рыбку большую часть своего состояния, потратить его за остаток своей жизни сам он бы уже все равно не успел.

Старик принес рыбку домой, где выяснилось, что она ничего особенного не умеет, кроме как рассказывать сказки о том, что она дочь короля. Обманутый покупатель отправился искать садовника-рыбака, но того уже давно не было в городе, а может, даже и в стране. С тех пор этот садовник каждый день мажет себе лицо волшебной мазью, чтобы изменить свою внешность, и преспокойно живет на вырученные деньги.

Наш маг слышал историю о заколдованной принцессе, которая половину своей жизни провела в виде рыбки. Он знал ее потому, что принцессу расколдовали. Богатый старик, купивший ее, сумел найти способ разрушить колдовство. Она и в самом деле оказалась принцессой. Король-отец хотел вернул старику все золото, какое тот потратил на ее покупку, и пожаловать ему графский титул. Старик отказался от этих даров и попросил взамен руки красавицы-принцессы. Король свое согласие на подобный брак не дал. Что может быть лучше для короля, чем дочь, с помощью которой можно укрепить отношения с другой страной? Да и юная принцесса не очень-то рвалась замуж за старика. Так что богач ничего не получил за свое участие в этих событиях. Вскоре он вообще умер. К слову, принцесса была благодарна своему спасителю и даже пару раз приносила цветы на его могилу.

Эта история всколыхнула душу нашего мага, он решил тоже испытать свою судьбу и попробовать добиться успеха с помощью рыбалки. Он даже решил, что сможет обмануть, если понадобится, кого-нибудь из богачей. Он за свою жизнь повидал их много, и они ему не нравились своей заносчивостью, высокомерием и безнаказанностью. Особенно он ненавидел одного, который сделал ему заказ на сложнейшее омолаживающее зелье.

Омолаживающие зелья были всегда очень популярны. Половина их ингредиентов хранилась в секрете. По официальной версии, это делалось для того, чтобы было меньше конкурентов, а на самом деле потому что некоторые из них были просто отвратительны. Зная о них, никто не стал бы это зелье мазать на лицо и уж тем более глотать, а значит, и покупать. Что касается нашего мага, он брезговал прикасаться к нему голыми руками.

Некоторые ингредиенты были, кроме того, редкие и дорогие. Магу пришлось отправиться в другую страну, чтобы их раздобыть. А за одним видом плесени, необходимым для зелья, он даже лазил по страшным заброшенным тоннелям под развалинами старого города и соскребал его там со стен, отбиваясь от крыс размером с собаку.

Маг готовил зелье около года, даже не взяв залога. Он был слишком доверчив и наивен. Когда же оно наконец было готово и маг принес его заказчику, тот отказался платить. По словам богача, маг слишком долго возился, и он за это время так необратимо постарел, что никакое зелье ему уже не поможет.

Нашему магу понравилась идея проучить своего обидчика. Он решил поймать любую рыбу, какую получится, и всучить ее богачу за те деньги, которые он когда-то потратил на зелье. Итак, маг отправился на рыбалку.

День за днем все лето он выходил в море на дырявой лодке, подлатанной заклинанием, и пытался поймать свою золотую рыбку. Пару раз его уносило течением так далеко от берега, что ему приходилось прибегать к магии, чтобы вернуться. Один раз он запутался в собственном неводе и пролежал обездвиженный на дне лодки до вечера. Чтобы выпутаться, ему пришлось прибегнуть к помощи очень вредного заклинания, побочным эффектом которого была полная потеря удачи на следующие пару дней. Наш и без того невезучий маг предусмотрительно провел эти пару дней дома, но даже там он умудрился чуть не утонуть в тарелке с супом, сломать ногу, даже не вставая с постели, и устроить небольшой локальный пожар у себя на бороде. Любой бы отчаялся на его месте, но желание что-то изменить в своей жизни было так сильно, что он снова вышел на рыбалку.

Лето подходило к концу, а он так и не поймал ни одной жалкой рыбешки. От досады он сгрыз свою бороду до середины. Когда его терпение было на пределе, он упал на колени на дно лодки (сильно раскачав ее при этом и едва не оказавшись в воде) и заорал, обращаясь к Хранительнице: «Я всю жизнь был честным человеком и провел ее, помогая всем, кто меня просил. Я работал даром, помогая беднякам! Почему мне так не везет, о Хранительница! Я стар и одинок! Помоги мне провести последние годы моей жизни в достатке или хотя бы посчитаться со своими обидчиками!»

То ли Хранительница услышала его, то ли так получилось случайно, но рыбу он все-таки поймал. Когда он окончательно потерял надежду и стал грести к дому с мыслью, что больше никогда не будет рыбачить, на его не сложенную удочку что-то клюнуло. Клюнуло, чуть не выдернуло ее из пазов и не перевернуло лодку. Маг схватился за борта, чтобы не выпасть. Нечто, клюнувшее на его приманку – магически увеличенного до размеров хорошего питона червя, опять дернуло и потянуло лодку по морю. Почему маг ловил рыбку на такую большую наживку – непонятно. Возможно, он думал, что рыбка должна быть большой: больше рыбка – больше плата за нее. Рыба таскала его за собой по морю еще сутки, но пожилой маг все-таки сумел вернуться к родному берегу и вытащить рыбину за собой. Это оказалась огромная розовая акула, которая в их краях встречалась редко.

Маг поместил рыбину в магический пузырь с водой. Пузырь получился большой. Он плавал в воздухе, а рыба плавала в нем, неуклюже барахтаясь в тесном пространстве. Вокруг собралась толпа зевак. Все смотрели на невиданное чудо и показывали пальцами. Маг попробовал их разогнать, крикнув что-то грубое и неприличное, но его никто не послушал. Он скрипнул зубами и потащил рыбину на магической сцепке к своему обидчику. Акула была жива. Говорить она, в отличие от золотой рыбки, и не думала, зато хищно скалилась, гребла плавниками и зыркала страшными глазищами. Зеваки толпой пошли следом. Всем было интересно, что собирается делать маг.

А маг толком и сам не знал. Он пришел под дом богача, постучал и рассказал слуге, что хочет поговорить с хозяином. Хозяин увидел в окно огромную акулу, толпу, которая ее сопровождала, и отказался принять мага. Маг постоял под окнами. Понял, что ничего не получит, у него не было природной наглости садовника, чтобы что-то требовать у богача или угрожать ему. Тогда он плюнул, махнул рукой, блеснул лысой головой на солнце и пошел домой.

Он решил оставить акулу у себя. Подкармливал ее крысами из мышеловки, объедками со своего стола, и в конце концов акула стала проявлять к нему нечто, похожее на уважение, а может, даже интерес. Она выпускала пузыри при виде мага и довольно щурилась, глядя на него. Возможно, она просто мечтала съесть и его в один прекрасный день, но Хранительница распорядилась иначе.

Заказчиков у мага с этого дня стало куда больше. Большинство из них приходило, чтобы просто посмотреть на его страшного «домашнего зверька». Тем не менее они делали заказы, всегда платили обещанную сумму, не торговались, с удовольствием оставляли задаток. Маг принимал все это и задумчиво смотрел на чудовищного вида акулу в волшебном пузыре, плавающую прямо рядом с ним по комнате.

Однажды к нему пришел и тот самый богач. Богачу нужно было что-то простенькое, от головной боли, насколько я помню. Маг отказался принять его заказ. Богач стал злиться, кричать, топать ногами. Тогда акула подплыла незаметно к нему в своем пузыре и проглотила его целиком – со всей одеждой, дорогими часами и его наглостью. Маг никому ничего не сказал о его визите, следов его прихода не осталось, и больше маг не боялся никого и ничего. Его «золотая рыбка» отвадила всех нечестных заказчиков и злодеев. Остаток жизни он провел в достатке, о котором мечтал, и поплатился со своим главным обидчиком.

Откуда Альберт взял эту сказку, я не знала, но он остался доволен произведенным ею эффектом. И я тоже. Кот больше не сердился, а я той ночью спала очень крепко.

Еще несколько дней прошли так же, как и предыдущие. Спина ныла теперь не переставая, оттого что приходилось все время стоять согнутой на грядках. Мой нос от постоянного солнца обгорел, и теперь кожа с него облазила лоскутами, а сам он стал красным и очень несимпатичным. Грязь из-под ногтей, казалось, уже не вымоется никогда, хоть я каждый вечер после ужина потихоньку сбегала из дома на реку, чтобы смыть с себя все то, что налипло за день. Я плескалась с час, вода в реке была теплой, лето стояло жаркое. Потом стирала платье, надевала свежее, прихваченное с собой, и шла назад. Перед тем как пробраться в дом и улечься рядом с пушистым Альбертом, я развешивала на дереве за домом постиранное, стараясь не скрипеть дверями, шла к себе, ложилась на уже нагретое одеяло и обнимала кота. Он тихо мурлыкал. Так с ним в обнимку я и засыпала.

Утром приходилось вставать пораньше, чтобы снять высохшую одежду до того, как проснется и увидит тетка. Она бы точно спросила, когда это и где я успела ее постирать, и лишила бы меня и этой маленькой радости.

Альберт обворовывал тетку, не стесняясь, странно, что она до сих пор ничего не заметила. Наворованные котом сухари хранились на высокой полке в моем чулане. Их там накопилось уже довольно много. Полка была выше уровня двери, поэтому увидеть, что там лежит, можно было, только встав на стул, которого здесь никогда не было. Когда мне надо было оттуда что-нибудь достать, я умудрялась обходиться без него – на одной из стенок чулана выступал из стены кирпич. Он служил мне ступенькой, с помощью него я и доставала припрятанное. Правда у этой ступеньки был и недостаток – об него я все время билась головой, когда ложилась спать.

На третий день после того, как Мартин угостил меня хлебом, случилась беда. Тетка Эльза отправила младшего, Дэвида, за водой к колодцу. Его не было час, два, три. Я уже вернулась в дом с огорода, а его все не было. Тетка, взбешенная до предела, сама пошла его искать, говоря на ходу, что прибьет маленького гаденыша. Когда она ушла, я и все братья вышли потихоньку из дома и тоже отправились на его поиски.

Но тетке повезло больше, чем нам. Она его сразу же нашла в том самом домике в зарослях кустарника, где мы с братьями ели хлеб. Она тогда все-таки меня заметила. Маленький Дэвид, которому было всего шесть лет, пошел за водой, и когда убирал с колодца крышку, случайно столкнул ведро. Колодец был глубоким, ведро булькнуло и ушло под воду. Он не придумал, как его достать, и решил, что сбежит из дома. Дэвид знал, что, вернись он без ведра домой, мать его заругает.

Он сбежал в единственное известное ему место, связанное с хорошими воспоминаниями – в тайное укрытие, где его подкармливали старшие братья. Когда тетка вытащила Дэвида оттуда за руку, его лицо было испуганным и заплаканным, он уже был наказан за свой проступок, но для жестокой тетки этого оказалось недостаточно. Она приказала Мартину принести розги и долго порола Дэвида, пока тот кричал и плакал. Тетка Котлета оказалась еще страшнее ведьмы Мут, которая порола хотя бы не собственных детей, молящих ее о пощаде.

После вида этой расправы я долго не могла заснуть, лежала и слушала, как жалобно скулит в спальне мальчиков Дэвид. Альберт меня успокаивал, подкатившись под бок, грея его и говоря непривычно добрые слова. Было уже за полночь, тетка давно уже храпела в своей комнате, а Дэвид все плакал. Тогда я не выдержала, решительно встала, быстро натянула сухое платье и собрала в сумку припрятанную еду. Стараясь не шуметь и обходить скрипучие половицы, я пошла наверх в спальню к братьям.

Я без стука тихо приоткрыла дверь и вошла в их комнату. Все шестеро ютились в убогой комнатенке, в которой только и хватало места на брошенные на пол старые матрасы. В ней было бы тесно и троим, но других свободных комнат в доме не было. Тетка свою ни с кем делить не собиралась.

Никто из братьев не спал, все сидели вокруг Дэвида и с очень грустными лицами смотрели на него. Моего появления не ждали, поэтому при звуке открывающейся двери все дернулись к своим постелям и притворились спящими, даже Дэвид затих. Поняв, что это не их мать, они удивленно уставились на меня.

В комнате стояла вонь, от которой меня чуть не вырвало. Затравленные собственной матерью, они даже не находили время прибраться у себя. Я сразу пошла к окну и раскрыла его настежь, чтобы впустить чистый воздух, и только потом сказала шепотом:

– Я вам еды принесла, мальчики.

Вряд ли их могло порадовать что-то больше, чем эта новость. Дэвиду я насыпала сухарей в подставленные ладони больше всех. Остальные поровну разделила между братьями. Дэвид ел, лежа на животе, слезы все еще катились по его лицу, но он начинал успокаиваться, уж это я умела чувствовать лучше других еще с детства. Пока они ели, я подошла к младшему, откинула одеяло и положила на опухшие раны смоченное водой полотенце. Он попробовал протестовать, вспыхнув от стыда, но облегчение, которое принес ему импровизированный компресс, и просто человеческая забота успокоили его.

– Не унывай, братишка, – ободряюще сказала я. – Нас знаешь как в приюте пороли? Не переставая! У няньки даже рука болеть начинала к вечеру. Но все всегда заживало. А тот, кто бьет детей, рано или поздно попадет на суд к Хранительнице. Ты же знаешь про это?

Он не знал. Остальные братья тоже выглядели удивленно. Как можно было этого не знать, я не понимала. Легенду про Хранительницу Весов рассказывали детям чуть ли не с рождения, но, похоже, не в этой семье.

– Кому же вы тогда молитесь перед едой? – недоумевала я. – Ладно, если ваша матушка вам никогда не рассказывала, тогда расскажу я.

Все в комнате стали хрустеть сухарями потише, даже самым старшим было интересно послушать, будто им никто в жизни сказки не рассказывал. А я начала.

Однажды с великого Древа жизни ветер сорвал единственный цветок, который рос на нем, и понес его прямо к Солнцу. Солнце до этого момента было слишком горячим и сжигало беспощадно все, до чего могло дотянуться своими лучами. Так же оно хотело сжечь и цветок, летевший к нему. Но Солнце увидело его красоту, пожалело и впервые в жизни усмирило свои жгучие лучи. Оно подхватило летящий к нему прекрасный цветок и опустило на пустую землю, которая простиралась под ним. Цветку было горячо от его прикосновений, он почти завял и стал просить воды. Тогда Солнце напоило его, призвав к себе на помощь тучу. Цветок, согретый и напоенный, пустил корни, и проросло из него новое древо жизни. Из этого-то дерева и вышла Великая Мать Хранительница.

Солнце навсегда изменилось, увидев, какое чудо случилось благодаря его первому доброму поступку. Солнце полюбило Хранительницу, потому что она напоминала ему о его собственном добром поступке. А Хранительница, вышедшая из серебряного ствола дерева, полюбила Солнце за его помощь, которая подарила ей жизнь.

Они любовались друг другом каждый день и радовались, глядя друг на друга. Когда же наступала ночь, они скучали и грустили, желая, чтобы она скорее закончилась. И однажды, чтобы ночь не казалась ей столь долгой, Хранительница создала такие же деревья, как и то, с которого вышла сама. Наутро Солнце увидело деревья и возрадовалось. На следующую ночь Хранительница сотворила травы и цветы, а потом – разных животных и птиц. Солнце приходило в восторг от каждого ее творения.

С тех пор Хранительница на радость Солнцу создавала новую жизнь каждую ночь. Так и пошло с тех пор, пока однажды не сотворила великая богиня людей.

Люди тоже понравились Солнцу, но они отличались от всего, что было создано до них. Люди умели ссориться, мириться и любить, прямо как их создатели. Они строили дома и города, писали стихи. Они придумали музыку и танцы. Солнце и Хранительница смотрели на людей как на чудо, не переставая восхищаться их выдумкой и тонкими душами.

Но не все было так просто. Среди людей иногда встречались «бракованные». Они не смеялись и не радовались. Они не писали стихи и не пели песни. Они говорили и делали вещи, от которых всем кругом было только плохо. Иногда такие «бракованные» люди становились правителями целых государств, и это было хуже всего. Они могли одним приказом разрушать целые города, которые возводились веками, с легкостью уничтожая то, что создавалось с таким трудом.

И поняли Хранительница и Солнце, что даже один человек может разрушить все то, что создали они вместе. Тогда взяла Мать всего живого в руки весы. На одну их чашу стали опускаться добрые дела и мысли, на другую – злые. Окажется на одной чаше чья-то любовь и тут же исчезнет, а с другой вместе с ней пропадут десять проклятий. Чья-нибудь добрая радость заберет с другой чаши ненависть. Преданность сведет на нет коварство.

Так и получалось, что чаши обычно оказывались почти пустыми. Хранительница и Солнце радовались. Но если случалось так, что злых поступков и мыслей становилось слишком много, весы начинали тяжелеть. Тогда вмешивались боги в ход людских дел, забирая жизнь у человека, из-за которого это происходило.

Говорят, несколько раз рождались такие люди, от которых было много горя, тогда забирала Хранительница их человеческие жизни, дарованные ею, и давала им другую жизнь, не способную на зло. Так и поддерживает она и ее возлюбленный порядок на земле до сих пор, держа волшебные весы и глядя, какие поступки совершают люди.

Маленький Дэвид совсем успокоился и забыл о своем несчастье. Они все смотрели на меня как завороженные. И Мартин задал вопрос, который их всех сейчас волновал.

– Хранительница заберет маму? – его кольнул страх.

– Нет, Мартин, это просто легенда. Но даже если бы это была правда, надо быть редкостным негодяем, чтобы весы богини потяжелели. А теперь пора спать, тетя вряд ли подарит нам завтра выходной.

Пожелав им спокойной ночи, я пошла к себе. Спускаясь в тишине по лестнице, я слышала, как они радуются, мечтают, тревожатся, погружаются в задумчивость и потихоньку уплывают в сон. Это я улавливала душой. А ушам доставался только противный храп ненавистной тетки.