Читать книгу Самый ветреный на свете ОСТРОВ - Татьяна Бурлакова - Страница 10

Вчера Шурик с самого утра уехал домой, сказал: «По делам». Петрова каких-то поручений ему надавала, вроде «цветы полей, холодильник проверь, привези мне рубашку – не такую, а такую, и не перепутай».

Сегодня Шурик прибыл к обеду. И случился праздник! Он привез толстую пачку фотографий размером с открытку и еще альбом, где были снимки покрупнее.

Сбежались все от мала до велика. Прежде чем выпустить фото из рук, Шурик строго-настрого запретил что-то оставлять себе «на память».

– Никто не возьмет ни одной штучки, это понятно? Напоминаю, кому сильно захочется получить ту или иную картинку, просто подойти и показать. Я напечатаю.

Пачку разделили на части, и народ, сгруппировавшись кучками, просматривал снимки по очереди. Шутки (да ты тут прям русалка). Смех (ты только погляди, как в воду вошел! Не солдатиком, а бомбочкой). Умиление (ой, а Маруся-то какая красавица!). Недовольство (я тут толстая какая-то). Пачками обменивались, бегали от группы к группе, отзываясь на восклицания и хохот – что, что там? Покажи!

Снимки были замечательные. И портреты, и какие-то схваченные моменты нашей островной жизни. Вот дети посуду моют, и ведь что интересно – прямо видно, что препираются! Вот большой улов – рыбины разложены на берегу в ряд по величине. Смешно: лежит сомик на песке, а рядом наш Котя, и они одного роста. Или длины? Вот мальчишки сооружают помост, чтобы с косы прыгать в воду с глубокой стороны. И вот уже прыгают. Брызги, болельщицы на берегу, смех… да-да, такое чувство, что не только видишь, но слышишь эту картинку.

А вот совершенно замечательный снимок: все дети, включая Мажора, облепили выброшенное на берег иссохшее дерево. Получилось – древо жизни! Дети у нас разных возрастов. Старшие сами себя называют БД, что означает «бывшие дети». Да они и правда не дети уже, Оля и Аля в будущем году поступать будут, а Мажор, если не ошибаюсь, уже зачислен куда-то и осенью пойдет на первый курс. Странно, конечно, ведь вступительные экзамены начинаются только 1 августа, а он уже зачислен – в июле-то. Может, золотой медалист? Без экзаменов и без конкурса?

И напоследок – альбом. Его Шурик не отдал, положил на стол и руку сверху. И только когда все более или менее успокоились, сам открыл обложку.

А это уже было настоящее искусство. Неважно, что именно было на этих снимках, но глядя на них, ты будто погружался в другое пространство, в другую жизнь; знакомые пейзажи приобретали иную значимость, а знакомые лица заставляли по-новому всматриваться, пытаться проникнуть в тайну, которая скрывается за взглядом, за морщинкой на лбу, за едва обозначенной улыбкой или готовыми нахмуриться бровями.

– Шурик, ты… – я не могла подыскать подходящих слов. – Ты художник!

– Да ладно. Я просто вовремя нажимаю на кнопку.