Читать книгу Вот увидишь: все получится - Татьяна Эдел - Страница 6

ем временем в нашей семье должны были произойти серьезные события. К нам приехал гость, наш будущий отчим. Оказалось, он жил в нашем же селе и работал директором РММ – ремонтно-механических мастерских. Я смутно припоминаю, что однажды старшая сестра водила меня смотреть телевизор – большую редкость по тем временам – в директорский кабинет этого самого РММ, чем повергла меня в шок. Чего это мы пришли, кто нас звал? Но сестра потащила, и я поплелась следом. Когда отчим переедет к нам совсем, я узнаю, что сестра была в курсе маминых встреч, которые продолжались более двух лет после маминого развода с отцом.

Любовь моей матери и отчима горела ровным пламенем до самой их смерти. А начиналось все так.

Поздней осенью в наше село прибыл новый директор РММ. Однажды он приболел и пришел в больницу, где увидел маму. Я играла тут же, и это послужило поводом к разговору.

А почему у вас ребенок здесь? -спросил он, чтобы завязать разговор.

Мне так спокойнее, – отвечала мама, наверно, улыбаясь своей мягкой улыбкой.

Так слово за слово они и познакомились, а потом начали встречаться. Для этого они уезжали в город. Иногда брали сестру с собой, которой уже было одиннадцать лет.

Так продолжалось и год, и два, и было понятно, что жить вместе им отец не даст.

Мама потихоньку продала дом и темной, морозной январской ночью мы тронулись в путь. Несмотря на секретность всех приготовлений к отъезду, все-таки какая- то недобрая душа доложила отцу о продаже дома. Тот не поверил. Да куда она пойдет с двумя детьми, и еще при ее-то зарплате?! (Старший сын уже учился в городе и считался отрезанным ломтем.) Брат рос тихим и спокойным. Все и звали его Тося, по-девичьи; почему не Толя, как положено, – не знаю. В дебоши отца брат не вмешивался, только плотнее укрывался одеялом с головой. Когда подрос, лишь один раз вышел из спальни с белым лицом и сказал громко:

– Если еще раз тронешь мать, пеняй на себя. Эта тирада, похоже, несказанно удивила папеньку.

И на какое-то время он притих.

А потом мы уехали.

Отчим имел странное, на мой взгляд, имя: его звали Зуфар Гумерович, и оказался он татарином.

Когда мы жили в Сибири, там все люди считались русскими. В Узбекистане же население делилось четко – ты узбек, ты татарка или еврейка, а ты русский. Теперь меня иногда спрашивали:

– Ты что, татарка?

– Нет, это отчим, неродной отец.

Этот образованный, интеллигентный человек стал для меня настоящим отцом. Я прониклась к нему столь глубоким уважением, что потом одно лишь его слово уведет меня совсем на другую дорогу моего жизненного пути. Неверную, впрочем.

Он приехал на неделю, а через полгода насовсем. Еще через полгода приехал мой брат, рано женившийся, с молодой женой, и наша кибитка наполнилась звуками счастливой большой семьи. Брат хорошо играл на гитаре и прекрасно пел. Частенько мы пели все вместе и даже плясали вечерами, а поутру соседка обязательно спрашивала, по какому поводу пировали. А мы и не пировали, просто радовались жизни без всякого повода. Из прилегавшей к кибитке мастерской сделали комнатку, в которой и поселили молодоженов.

Отчим любил оперетту, и первой крупной покупкой стала радиола. Теперь мы слушали на пластинках Сильву и Марицу, Принцессу цирка и Веселую вдову… Когда никого не было дома, я распевала выходную арию Сильвы, и мне казалось, что мой голос звучит не хуже, чем у знаменитой артистки.

Поздней осенью, когда наша молодая сноха была уже беременна, брата призвали в армию. Провожали громко, пили и гуляли целых два дня, так что дружок брата чуть меха не порвал на своем баяне.

Дом сразу опустел. И в моем сердце надолго поселилась тоска по брату. У нас десятилетняя разница в возрасте, и в Сибири я его мало видела. Теперь же полюбила всей душой и тянулась к нему. Сноха не захотела жить без мужа у нас и вернулась в родительский дом. И потом пройдет целых десять лет, прежде чем мы снова увидимся в том жарком краю! Они приедут на мою свадьбу.

А пока я училась, ходила в драмкружок, вела активную пионерскую жизнь. Моей школьной подруге Валюше купили пианино. Она тоже по возрасту не могла уже учиться в детской музыкальной школе, и поэтому учительница музыки приходила к ним на дом. Я смотрела на инструмент, наверно, так, как путник в пустыне смотрит на ведро воды. Мать Валюшки заметила и засмеялась:

– Оля, если хочешь, можешь тоже заниматься у нас, спроси у мамы, сможет она платить учительнице?

Вот так сбываются мечты, если в них искренне верить. Конечно, мама разрешила и была за меня рада. Я выучила ноты, уже играла бойко в две руки. Однако, счастье это было недолгим – Екатерина Ивановна сломала ногу и не могла ходить. Занятия прекратились и больше не возобновились. Зато теперь я знала ноты.

В шестом классе меня неожиданно избрали председателем совета дружины школы. Гордая, я носила на рукаве целых три отличительных полоски.

Ранней весной в Узбекистане на холмах зацветают тюльпаны. Мы собрали совет дружины и решили съездить нарвать этих чудесных цветов, чтобы отправить пионерам Ленинграда. Пионервожатая Римма, бойкая и кокетливая девушка с яркими голубыми глазами и ямочками на щеках, выпросила в подшефной воинской части грузовик, и мы отправились в поход. Когда я впервые увидела холмы, переливающиеся оранжевым цветом, потеряла дар речи. Вначале мы просто смотрели, ошеломленные мощью цветения, потом кинулись рвать, как в бой. Мы носили цветы охапками и складывали в кузов, пока вожатая не крикнула: «Хватит!»

Счастливые и усталые, с песнями и чувством исполненного долга, мы возвращались домой. На следующее утро при содействии райкома комсомола цветы были упакованы и отправлены по назначению.