Читать книгу Дорога на Горностай - Татьяна Гавриловна Таран - Страница 7

Обратный путь, под горку, показался короче. Шаги ускорялись сами собой, а мысли, напротив, толпились и путались в голове, толкаясь друг с дружкой, возвращаясь к случившемуся, не давая сосредоточиться и решить, что же делать дальше.

Вот и снова вокзал. Десятки суетливых людей перетаскивают свои баулы с места на место. Кто-то ест, разложив прямо на коленях туески с картошкой и домашней кровяной колбасой. Кто-то спит, запрокинув голову назад. Нескончаемый гвалт поднимается надо всем этим и уносится к высокому потолку с огромными белыми плафонами и вычурной росписью вокруг них.

Сергей нашёл расписание поездов и долго смотрел на него, соображая, на каком поезде лучше уехать. Ближайший отправлялся сегодня же, в двадцать три пятьдесят пять. То есть за пять минут до полуночи. Он взглянул на старинные вокзальные часы. До отхода – целых восемь часов. Остаётся лишь переждать это время. Оглянулся вокруг себя. Жёлтые деревянные кресла с железными подлокотниками, сцепленные по четыре штуки в ряд, все до последнего заняты пассажирами.

Сергей подошёл к окну, поставил у ног чемодан. Рельсы за узким оконным стеклом убегали туда, откуда он утром приехал. Блики солнца на холодном металле высвечивали направление к его дальнейшей жизни.

И что же? Придётся вернуться к братьям? И вслед за ними идти вкалывать «на железку», со въедливым запахом креозота? – Невесёлые мысли вертелись в голове у Сергея.

Объявление о прибытии пригородной электрички напомнило несостоявшемуся курсанту голос, который позвал его в путь:

– Граждане встречающие, будьте осторожны! На первый путь прибывает поезд…

Каждый день он слышал эти слова во дворе своего старого дома неподалёку от станции. Владивосток казался ему таким же огромным, как и Москва. Не случайно же рельсы соединяли именно эти два города. Но Москвы Серёжа Дорохов ещё не видал, а Владивосток – вот он, за дверями вокзала. Стоит только снова выйти на улицу.

Стоя у окна в зале ожидания, он не мог понять, что же делать дальше. Возвращаться назад по тому пути, который жизнерадостно высвечивало солнце, ему не хотелось, хоть убей. Вернуться к отцу и братьям, чтобы в депо паровозы ветошью натирать? Или, может, провести ночь на вокзале, а завтра найти этот технический институт? Но на что жить, даже если вдруг его примут там? В морском-то училище обещали казённый пансион!

Здесь, на вокзале, вершится его первый жизненный выбор. Без каких бы то ни было подсказок или советов. Никто не скажет, как надо. Просто не у кого спросить. Вокруг никого своего. Люди-то есть, вон сколько. Целый зал ожидания, набитый битком. Но они все – чужие. Какое им дело до одинокого семнадцатилетнего парня, чьи мечты о море в большом городе оказались разбиты врачом?

О джинсах того же цвета… О красивой, свободной жизни…

Так и не решившись купить обратный билет, Сергей нашёл камеру хранения, пристроил туда чемодан. Осматривая причудливые барельефы на потолке и стенах старинного здания, дошёл до вокзального буфета, перекусил там двумя пирожками с капустой, запил чаем и решил прогуляться. До вечера время есть, а там посмотрим.

С обратной стороны вокзала перед ним распахнулось море. Заворожённый, он долго не мог пошевелиться. Корабли и суда разных видов и габаритов облепили оба берега бухты – узкой полоски воды, чья синяя гладь упиралась в вереницу высотных домов вдалеке.

«Какое интересное море, – подумал Сергей. – Раз – и кончилось. А я-то думал, оно бесконечное, до горизонта. Да теперь уже всё равно. Не видать мне безбрежных просторов…»

Хмуро поникнув, Сергей шагал вдоль причалов. Читал названия, разглядывал борта и надстройки. С каждого судна к причалу спускалась лестница, одним концом упираясь в бетонный пирс, а другим цепляясь за палубу. «Ольга Садовская», «Обь», «Пегас», «Маршал Ворошилов».

Кто такая Ольга Садовская – он не знал. И что за Пегас? Вот Обь – понятно: сибирская река, сколько раз её в контурных картах на уроках географии отмечал. И Ворошилов – знакомая фамилия, конечно. Дома, в старом, с облупившимся древесным лаком трюмо хранился набор открыток «Советские военачальники – Герои Гражданской войны». Два ордена на тужурке, красные петлицы, портупея через правое плечо, яркая звезда на фуражке. И очень строгий командирский взгляд из-под сдвинутых бровей. Климент Ефремович – Сергей запомнил его имя, как, впрочем, и других из той же пачки открыток: Щорса, Будённого, Фабрициуса, Блюхера.

Разглядывать бравых командиров мальчишке нравилось. Он представлял себя на их месте – сильным, ловким, смелым, дающим отпор ненавистным братьям.

Неожиданно море скрылось за высоким кирпичным забором, а перед глазами замаячило объявление, пришпиленное к деревянной калитке: «Требуется кочегар. Стучите!»

В их школе истопник дядя Лёня выдавал дежурным для уборки класса горячую воду из кочегарки. Чтобы набрать её, требовалось спуститься по узкой лесенке в подвал. Главный по теплу был строгим мужчиной – к пылающей топке никого и близко не подпускал. В ней всегда горело яркое пламя, и огромная чёрная печь, будто огнедышащий кит с разверзнутой пастью, занимала всю стену от пола до потолка.

Подходить к раскалённой печи не разрешалось даже на расстояние метра. А вот налить из крана в ведро воду, нагретую паром, вполне дозволялось. Как и погреться недолго на тёплой скамейке у двери. В углу кочегарки громоздилась огромная куча угля, которую дядя Лёня периодически сбрызгивал водой, прибивая чёрную пыль перед подачей в топку.

«За спрос не убьют», – вспомнил Сергей наставление соседки, постучал со всей силы кулаком в деревянную дверь.

Залаяла собака, но чей-то голос осадил её:

– Да будет тебе, пустобрёх! Молчи уже, слышу!

Дверь отворилась. Бородатый мужчина, выйдя на лай, с удивлением уставился на Сергея:

– Тебе чего?

– Здрасьте! Я могу кочегаром работать. Я в школе уголь подавал дяде Лёне…

И это была правда. Когда привозили трёхтонную машину угля, старшеклассников бросали на подмогу кочегару, и два-три урока можно было прогулять законным способом.

Бородач критическим взглядом окинул его фигуру.

– Ну, что ж… Руки у тебя крепкие. Рост невысокий, и это хорошо, меньше спина болеть будет при наклонах к топке. Заходи, поговорим.

Знакомый запах мокрого угля в жаркой комнате придал Сергею уверенности, и он начал беседу первым:

– А почему ваша кочегарка летом работает? У нас только зимой.

– Всё-то ты знаешь о нашем деле! – хохотнул бородач и представился Николаем. – Мы воду греем для пароходов на стоянке, подаём её по трубам. Горячая вода экипажам нужна и летом: помыться-побриться, постирать. Сегодня можешь начать? А то у меня напарник запил, неделю уже не выходит. Хорошо будешь уголь кидать – оставлю тебя в помощниках, а его выгоню к лешему.

– С углём-то я справлюсь, только мне ночевать негде.

– Так ты из дома сбежал, что ли? Мне беглецы не нужны… – Бородач указал на дверь. – Ступай! Собака не тронет.

– Да нет же! – Сергей вскочил из-за стола, но не затем, чтобы уйти. – Я студент. Только ещё зачисления не было. Нужно экзамены сдать, но я сдам! У меня по математике пятёрка. Мне бы хоть ночь перекантоваться… Но я и на вокзале могу. Завтра пойду в институт, там должны общежитие дать. А у вас буду зарабатывать на еду!

Выпалив всё это, он снова сел – и стал ждать вердикта главного кочегара.

– Студент, говоришь?.. Понятно теперь. Я и сам курсантом в мореходке был, кумекаю, что к чему, – оценил бородатый смелость приезжего. – Ладно тогда, ночуй пока на топчане. Где пожитки твои?

Сергей тут же смотался на вокзал, и уже через пятнадцать минут чемодан из камеры хранения перекочевал в каморку при кочегарке – жилую клетушку с самодельным диваном и некрашеным столом. На столе царил беспорядок – железные кружки грязные, с недопитым чаем, годами не мытый заварник пуст. Но в круглой железной банке Сергей увидел печенье, на тарелке – сахар кубиками, а чайник со свистком выпускал тонкую струйку пара. О завтраке можно не беспокоиться.

Первая ночь в новом городе подарила ему надежду: раз не пришлось покупать обратный билет – значит, всё как-нибудь сложится само.

Наутро Дорохов появился в приёмной комиссии политехнического института. Решил выбрать факультет, хоть как-то связанный с морем. Ему посоветовали, как вариант, строительство причалов на инженерно-строительном. Конкурс небольшой, обнадёжили парня, – с его оценками в аттестате (со средним баллом 4,5) шансы поступить неплохие.

Подав документы, Сергей начал готовиться к экзаменам и работать в кочегарке. Да там же и жил целый месяц, пока не вышел приказ о зачислении. Ему дали место в студенческом общежитии – железную койку в комнате на четверых.

Общежитие располагалось на самой высокой сопке в городе. Название «Орлиная» ясно говорило о её небесном предназначении. И хотя самих орлов там давно никто не видел, панорама оттуда открывалась, как с высоты птичьего полёта, а на вершине всегда свистел ветер, подражая выкрикам пернатых.

Узкая полоска моря, что открылась Сергею за железнодорожным вокзалом в день приезда, оказалась бухтой, разделявшей город на три составные части: Центр, Чуркин, Эгершельд. Сама бухта называлась «Золотой Рог». Все эти интересные факты о городе поведал студенту новый наставник, отставной моряк Николай Степанович, во время совместных дежурств.

Когда начались занятия, совмещать учёбу с работой оказалось невозможно. Суточное дежурство накладывалось на лекции, а пропускать их Дорохов не хотел. Поблагодарив Николая за всё добро, оказанное в трудную минуту, Сергей ушёл из кочегарки и переселился в общагу.

Чтобы не бедствовать, он нашёл себе работу в музее, на центральной улице за две остановки от института. Рано утром, до занятий, успевал подмести вокруг здания и вытряхнуть мусор из урн в контейнеры на заднем дворе краеведческого музея.

Покончив с этим, студент первого курса инженерно-строительного факультета Серёжа Дорохов отправлялся на лекции.

В том же направлении шла и его однокурсница, Самсонова Ира.