Читать книгу Дорога на Горностай - Татьяна Гавриловна Таран - Страница 9
Часть третья
Глава 1. Бухта
ОглавлениеСергей Семёнович встал из-за стола, надел куртку и вышел в приёмную:
– Лена, я пойду прогуляюсь.
Привычно кивнув, секретарша закрыла за шефом дверь. Каждое утро, независимо от погоды, он обходит свои владения. Моцион!
Весна неспешно заходила на побережье. Её приметы из года в год были одни и те же. Лёд в бухте потемнел. Лужицы, кое-где растопленные солнцем во льду, блестели серебряными блюдцами посреди взъерошенной белой крошки.
На прибрежной полосе понемногу открывались проталины – галька вперемешку с ракушками. Чайки, словно чуя скорый разлом льда и доступную рыбалку, носились очумело и беспорядочно от моря к берегу и наоборот. Цель их перемещений в воздухе никакой логике не поддавалась.
«На всю округу такой ор подняли, будто делят сферы влияния. Ещё и рыбы для кормёжки не появилось, лёд стоит, а у них уже разборки, – подумал Сергей. – Всё, как у людей…»
Окраинную бухту, каких на городском побережье предостаточно, когда-то занимали военные, и добраться сюда в прежние времена было почти невозможно.
Нет, дорога была, и отличная. Путь среди сопок к режимному объекту устилал даже не асфальт, а огромные квадраты бетонных плит. Оно и понятно – подвоз снарядов по кочкам и бездорожью мог стоить жизни. Поэтому стратегические дороги делались всерьёз и надолго. «Бетонка», построенная ещё во времена Советского Союза, исправно служит и по сей день. Но Дорохов провёл к яхт-клубу нормальную асфальтированную дорогу, чтобы клиенты не страдали от дискомфорта, проезжая по жёсткому покрытию.
А на той, параллельной, дороге специально оставили, как раритет, надпись перед шлагбаумом: «Стой! Стрелять буду!» В середине девяностых случайно завернувшему сюда путнику других вариантов не предлагалось. Или стой – или прощайся с жизнью. Одной такой вывески хватило бы, и без шлагбаума. Желающих добровольно соваться под пули всё равно б не нашлось. И так после развала Союза куча людей полегла и за бизнес, и вообще ни за что в тупых бандитских разборках.
Сколько уж лет прошло?
Сергей Семёнович вспомнил, как четверть века назад (господи, времени-то сколько уже пролетело!) – не год, не десять, а двадцать пять лет назад привезли его сюда, молодого инженера-гидротехника, лихие парни на джипе и приказали:
– Вот тебе море, сделай тут пирс для наших яхт. И давай, твори с размахом, бабла не жалко. Ввалим, сколько надо.
Так же, как эти птицы, ребятки урвали себе в смутное время кусок берега для пропитания.
Тогда Сергей и не представлял, как из жалких остатков причала можно сделать гавань для яхт. Судя по ржавым сваям, торчавшим из воды, как гнилые зубы у бомжа, хозяина здесь давно не было. Перестройка, затеянная новым руководством страны, прошумела где-то политической трескотнёй, а до окраин докатилась вот таким катком, превратившим былое военное могущество державы на дальних берегах в разрушенные пирсы и полузатопленные корабли.
В моду вошло новое слово – «конверсия». Применительно к военно-морскому городу это означало сокращение рабочих мест на оборонных заводах, а то и полное этих заводов закрытие. Кто из начальников смог, тот и отвоевал для себя хотя бы несколько помещений. В ночные смены станки и оборудование демонтировали и перемещали из нескольких цехов в один, чтобы сэкономить на платежах за электричество и коммунальное обслуживание. И поутру операторы этих станков выходили уже на новое место работы.
Вместо деталей к подлодкам и кораблям, что базировались до «мутных» девяностых по многочисленным бухтам в окрестностях города, на заводах стали изготавливать чайники да сковородки. Конечно, уличные урны и бельевые прищепки там выпускались и раньше. Но тогда соотношение заказов было такое: девяносто процентов на оборонку, десять – на товары народного потребления. А потом пирамида перевернулась вверх тормашками. Основной номенклатурой стали хозяйственные товары, помогавшие заводчанам хоть как-то держаться на плаву.
Затем рухнула финансовая система страны, и зарплату на предприятиях стали выдавать выпускаемой продукцией. Получил в конце месяца чайник – можешь выменять его на батон «Докторской» у того, кому выдают её вместо зарплаты в колбасном цехе.
Новое слово, вошедшее в обиход в начале девяностых годов, стало для Сергея спасением при строительстве яхтенных причалов. Магический «бартер» обеспечивал ему стройматериалы в обмен на продукты. Их целыми пароходами завозил в город Труфанов, бывший хозяин этого берега.
Дорохов ступал по влажному песку, ёжась от пронизывающего ветра, не сильного, но пробиравшего до самых рёбер. Он вспоминал события тех гремучих лет и антураж, который увидел здесь в девяносто первом.
«Перекуем мечи на орала, и копья свои – на серпы». Высоким, библейским стилем это означало прекратить всякие войны и идти боронить землю-кормилицу. А в быту, в обычном приморском городе, это привело к тому, что военные корабли легли на бок, и постепенно с них растащили все мало-мальски ценные детали. А позже, когда охранять стратегические объекты стало некому, предприимчивые ребята просто-напросто распиливали некогда грозные суда на куски и за гроши сдавали в металлолом.
Вот и здесь, в бухте «Неприметная», то, что раньше считалось пирсом, было основательно подъедено морской волной, искорёжено ледяным напором и раскрошено временем. Цементная стяжка рассыпалась и обнажила поперечные балки.
Такую картину Сергей скорее готов был увидеть где-нибудь в Кампучии (которую теперь называют Камбоджей)2 – в порту Кампонгсаом, куда его неожиданно командировали в конце семидесятых. Советский Союз активно заботился о своей обороноспособности и не скупился на помощь странам, которые могли бы стать военной базой на дальних рубежах. Но кампучийский причал оказался в полной сохранности, несмотря на активные военные действия. А здесь всё разрушилось до основания даже в мирное время.
Вспоминая тот старый причал, Дорохов с гордостью смотрел на свой нынешний яхт-клуб. Всё, что здесь есть, он построил сам. Заграничный опыт в строительстве ему пригодился мало. А вот жизненный – ещё как.
Та неожиданная поездка в тропики была короткая, всего на три месяца. Но она оставила крупную зарубку на линии жизни, бежавшей по его ладони. На левой руке был настоящий шрам: две белые кривые полоски от давно затянувшихся ран, полученных в жаркой стране. А ещё одна отметина осталась на долгие годы в душе – волнующий след от короткой, запретной, и оттого ещё более желанной связи с той, кого звали Нина. С женщиной, которая легко вошла в его жизнь, согласившись на временный статус, да так же легко и вышла, не махнув на прощанье платком.
2
Кампучия функционировала под управлением т.н. «Красных кхмеров» и их диктатора Пол Пота. В настоящее время страна носит название Королевство Камбоджа.