Читать книгу Петербургский дракон - Татьяна Кручина - Страница 9

Древних обрядов, в которых отражалась история и традиции драконьего рода, сохранилось немало, но в современном мире к ним прибегали все реже. Проведенный ритуал назывался «Шарады убитого дракона».

– Арон будет играть в шарады? – удивился Феникс, когда узнал о предстоящем мероприятии. – Это как-то странно.

Название ритуала показалось ему циничным по отношению к погибшему дракону.

– В этом ничего неуважительного для Арона нет. Драконы всегда любили замысловатые загадки, головоломки и секреты, – объяснил хранитель Левон Гавран. – Тебе в Скрытом Трехгорье рассказывали о древних драконах-знатоках, которые специально отлавливали людей для забавы? – спросил он.

– Да. Они предлагали им загадки… – попытался вспомнить Феникс.

– Или заставляли самих пленников задавать каверзные вопросы, – помог ему хранитель. – Пока драконам было интересно, они людей не убивали. Иногда даже отпускали, причем со щедрой наградой. В ритуале «Шарады убитого дракона» мы вызовем дух Арона, который в виде мудреных заданий сообщит нам о тайне своей гибели. Как он это сделает – уже его выбор.

– А если мы не сможем решить эти загадки? – спросил Феникс.

– Всякое может быть. Дух вправе отказаться от общения или ввести в заблуждение. Древние ритуалы не очень надежное средство, – пояснил Левон.

Арон выбрал язык символов: убитому дракону по правилам ритуала разрешалось показать пять различных предметов, проливающих свет на тайну убийства. Он продемонстрировал только три. Возможно, решил, что этого достаточно, а может быть, не очень хотел общаться.

После «Шарад убитого дракона» стражник Булат приказал Фениксу отправляться в квартиру на Фонтанке. Остальные участники магического обряда сели в машину и уехали.

Феникс медленно шел через Таврический сад, шлепая по лужам, заваленным опавшими листьями. Он присел на мокрую скамейку. Голова его постепенно прояснялась, силы возвращались. Было свежо, пахло вянущей листвой и мокрой землей. Мимо проскакала стайка бодрых старушек с палками для скандинавской ходьбы. По дорожкам степенно прохаживались мамаши с колясками, накрытыми полиэтиленовыми дождевиками.

«Как страшен мертвый Арон, – думал Феникс. – Совсем не похож на живого. Когтищи отрастил. Глаза даже не открыл. Что он нам показал? Книгу какую-то. Старинную, с замками. Мог бы название написать или автора. Цифра девять – и все. Потом шкатулка была. На вид обычная. Может, что-то внутри имеет значение? Но он же ее не открывал. А этот рыжий на портрете… Точно не Прыгун. Где-то я его видел. То ли царь, то ли полководец. В учебнике истории…»

Феникс снова и снова мысленно перебирал образы, показанные Ароном, пытаясь соединить их в единое целое или хотя бы понять смысл каждого из них. Ничего не получалось. Он с обидой подумал об остальных драконах. Они отправили его домой, как маленького, ничего не объяснив. Понятно, что взяли с собой только из-за того, что в ритуале должны участвовать пятеро. Ведь для появления мертвого дракона необходимо шесть камней: пять живых и один потухший.

Юноша сидел в парке с понурым видом. Его раздражала собственная беспомощность. Он вспомнил, как Шуруп с круглыми от ужаса глазами рассказывал о говорящей отрубленной голове.  Домовой уверял, что та прошептала имя молодого дракона. Сегодня Арон тоже махнул рукой в его сторону. «Они меня в чем-то подозревают», – обреченно решил Феникс.

Все эти размышления окончательно испортили ему настроение и нагнали тревогу. Феникс вздохнул. Похоже, ему не избавиться от этого клейма. Так можно стать изгоем. А он-то надеялся, что в Петербурге все будет по-другому.

Главный советник Скрытого Трехгорья всегда смотрел на него не так, как на других молодых драконов, с каким-то недоверием. Как будто ожидал, что он сделает что-то преступное. Феникс связывал такое отношение со своим отцом Андрианом, который много лет назад тайно покинул Скрытое Трехгорье и пропал. Фениксу хотелось, чтобы тот появился, поддержал его, объяснил свой поступок, защитил от всех этих несправедливостей и косых взглядов.

Печальный взгляд юноши блуждал по парку. Через дорожку на пригорке возле белоснежного памятника стоял клен, покрытый яркой красно-желтой листвой, отличающей это дерево от всех прочих, уже голых. «Одинокий, но красивый», – подумал Феникс.

Он нехотя поднялся и побрел по грунтовой дорожке к выходу из Таврического сада. Подошел к памятнику, как оказалось, Сергею Есенину. Нарядный молодой поэт в сюртуке и бабочке с кленовым листом в руке свободно расположился на прямоугольном возвышении, словно присел отдохнуть на скамейку в саду. Феникс безошибочно определил, что памятник высечен из белого карельского мрамора и стоит на постаменте из серого гранита. В этом он разбирался очень хорошо.

В стихах Феникс понимал значительно меньше, но ему пришли на ум есенинские строчки из школьной программы: «Брожу по улицам и лужам, осенний день пуглив и дик…» и еще «Стою один среди равнины голой, а журавлей относит ветер в даль…»

Сразу же вспомнилась школа в северном поселке и учительница по русскому языку и литературе – странная и восторженная Кира Олеговна Мусина. Она любила Есенина, называла его гениальным хулиганом и с ужасом рассказывала о гибели поэта, повесившегося в ленинградской гостинице «Англетер».

Из-за того, что в школе не хватало учителей, Кира Олеговна преподавала еще и биологию. В ее классе над доской висели портреты русских поэтов и писателей, а сбоку плакаты с изображениями скелета и внутренностей лягушки, рыбы и коровы. Окуню школьные хулиганы пририсовали усы и цилиндр.

В тех местах, где Феникс провел детство, окуней не ловили даже для кошек. В Онеге было полно хорошей рыбы. Перед мысленным взором молодого дракона возник одинокий дом на берегу реки, старенькая лодка и небольшой катерок. Феникс любил рыбачить с отцом, не с Андрианом, а с тем, которого считал родным до своего шестнадцатилетия. Как он там? Нет, нет. Нужно гнать все эти воспоминания. Он стал совсем другим. В его человеческой оболочке скрывается огнедышащий зверь. Все, что было четыре года назад, навсегда осталось в прошлом, которое не стоит ворошить, но сердце защемило.

Феникс отошел от памятника и огляделся. Было безлюдно. Он сделал четыре коротких вдоха и очень длинный выдох с искорками огня, которые тут же потухли под каплями дождя. И так повторил два раза. Этот прием молодым драконам показал главный лекарь Скрытого Трехгорья Вагус Морган.

– Чтобы угадывать будущее людей, проникать в их сознание, вы должны научиться управлять своим, – поучал он их. – Вот, например, навязчивые мысли. Крайне коварный и вредный паразит. Гоните их сразу. Они хуже репейника, подобны злобным сплетникам. Цепляются друг за друга, провоцируют всякую дурь. Всегда приводят к ложным выводам. Пресекайте их самым решительным образом. Иначе разрушите свое сознание. Размышления дракона должны быть краткими, четкими и по делу. Нам не свойственна паника и депрессия. Но бывают перипетии судьбы. Есть несколько способов для быстрого приведения разума в порядок. Наиболее эффективна методика «ментального торможения». Уясните прием хорошенько…

Феникс методику запомнил и применил правильно. После дыхательной гимнастики разум молодого дракона прояснился. Мысли о родном доме, школе и отце развеялись. Но не прошло и нескольких минут, как в воображении появился крутящийся Арон, протягивающий костлявую руку с загнутыми когтями. Феникс тряхнул головой и скривился. Управлять собственным сознанием у него сегодня не получалось. Да и как остановить ментальный марафон, если даже обезглавленный дракон играет в шарады. Если даже мертвый дракон продолжает соображать и прикидывать, что показать, а что утаить?

Юноша вышел из Таврического сада с еще более понурым видом. Сейчас он считал себя самым глупым и неправильным драконом на свете. Наконец ему пришла спасительная мысль: «Почему я так переживаю? Я ни в чем не виноват!» Феникс обрадовался такому простому решению, по-мальчишески широко улыбнулся и бодро зашагал по Фурштатской улице.

Ее он увидел издалека.