Читать книгу Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны - Татьяна Лакизюк - Страница 2

– Что случилось? – воскликнула Луна, вскакивая с кровати.

Запутавшись в одеяле, она рухнула на пол, утащив за собой Фиччика, мирно сопевшего на подушке. Из открытого окна доносились звуки настоящей канонады.

Сидя на полу, Луна никак не могла понять: реальность это или сон? Уставший мозг отказывался соображать. Вчера до поздней ночи они просидели с отцом в библиотеке, готовясь к контрольной работе. Начав учиться в Манибионе, Луна поняла, что в ее знаниях есть дыра величиной с планету. Для того чтобы изучать медицину, требовались глубокие познания в анатомии человека. У Луны же они были на уровне «Дышим мы с помощью легких. Кровь бежит по венам и артериям. В груди бьется сердце, а пищу переваривает желудок». Другой информации взять было негде, и поэтому она ничего не знала о том, как работает этот сложный механизм под названием «организм человека». Каждый день она краснела на занятиях, и особенно стыдно ей было оттого, что рядом сидел Эгирин, тоже приступивший к занятиям в школе целителей. У него-то с его тягой к знаниям не было никаких проблем.

Чтобы немного разобраться, Луна и попросила помощи у отца. Вчера после библиотеки у нее еще долго не получалось уснуть, поэтому сейчас она никак не могла стряхнуть с себя сон, хотя за окном творилось настоящее светопреставление.

Едва солнце появилось из-за горизонта, кто-то решил запустить фейерверк в предрассветное сероватое небо, которое тоже словно застали врасплох. Оно едва сняло темный ночной наряд и еще не успело надеть яркий рассветный и поэтому было вынуждено предстать перед людьми в таком неприглядном виде. Из-за этого небо хмуро смотрело на яркие всполохи и искры, вспыхивающие то тут, то там. Вскоре к фейерверкам добавилась громкая музыка, и разбуженные люди, потирая глаза, потянулись на улицы.

Из кучи белья на полу Луна вытащила полусонного Фиччика, натянула первую попавшуюся одежду, поплескала в лицо холодной водой и тоже побежала на улицу, на ходу приглаживая волосы. Фиччик же не стал ни умываться, ни причесываться по одной простой причине. Он продолжал самым что ни на есть наглым образом спать. Причем делал это, сидя на плече Луны и наполовину открыв глаза. Виртуоз, что тут скажешь. Но когда Луна вышла на улицу, хранителю пришлось проснуться, так как музыка буквально ударила в уши.

– Кому понадобилось в такую рань устраивать танцы-пляски? – проворчал он.

– И у меня тот же вопрос, – ответила девушка.

– У нас какой-то праздник, а я не знаю? – удивился хранитель.

Фиччик был настоящим экспертом по памятным датам Драгомира и знал наперед, когда и какой праздник должен быть. Почему? Да все просто! Любой праздник сопровождался банкетом, а какой же банкет без Фиччика?!

– Я тоже ничего не слышала, – Луна спускалась по исчезающим ступенькам, торопясь на площадь, куда стекался разбуженный народ. – Смотри, – показала она Фиччику на запад, – в Смарагдиусе то же самое. Видишь, над их площадью яркие вспышки.

– Точно! И в Гарнетусе, – воскликнул хранитель, кинув взгляд в противоположную сторону.

Посмотрев на север и юг, Луна убедилась, что над всеми петрамиумами гремят фейерверки.

– Что бы ни случилось, сейчас мы все узнаем, – решила девушка, увидев высокую фигуру отца, который стоял в центре толпы и, приложив руку козырьком ко лбу, смотрел на небо.

Хотя, судя по его помятому виду и растерянному взгляду, он, как и другие драгомирцы, был поднят с постели без предупреждения.

Луна вклинилась в толпу, слушая обрывки разговоров.

– Что это такое?

– Нет! Тут главное не что, а кто запускает фейерверки!

– Да, совершенно непонятно, откуда они летят.

– Говорят, воины все обыскали и никого не нашли, – волновались драгомирцы.

Люди на площади были одеты весьма живописно. Кто-то так и остался в пижаме и тапочках, накинув сверху халат, кто-то натянул первую попавшуюся под руку одежду Луна невольно улыбнулась, взглянув на пожилую пару: он в ее кофте с игривыми оборочками, она – в его медицинском кителе. Сама Луна хоть и торопилась, но все же не потеряла головы и собралась как положено, надела темные брюки и даже подходящую к ним по цвету рубашку. Но, посмотрев вниз, девушка чуть не застонала. На ногах так и остались веселенькие белые носки с красными сердечками и пушистые тапочки, в которые она по привычке сунула ноги перед тем, как забежать в ванную. Смутившись, Луна пробралась к отцу и, дернув его за рукав, спросила:

– Пап, что случилось?

– Да вот сами думаем… Одно могу сказать точно. Это Эссантия устроила праздник. Больше некому, потому что фейерверки появляются из ниоткуда и источник музыки мы не нашли.

– Эссантия?

– Ну да. Вот только по какому поводу? Мы тут с викариумами все даты перебрали и ничего не вспомнили. Фиччик, а ты случайно не знаешь?

Хранитель растерянно развел лапками.

– Уж если Фиччик говорит, что праздника нет, то, значит, его точно нет. Он еще ни разу не ошибался. Остается ждать. Эссантия обязательно даст понять, по какому поводу весь этот шум.

Луна с отцом смотрели на небо, которое окончательно проснулось и, смущаясь от такого количества пристальных взглядов, судорожно натягивало на себя рассветный наряд, пестрящий теплыми желтыми и розоватыми оттенками. Вверху продолжали расцветать пышные «пионы», меняющие цвет от красного до нежно-розового, следом загорались «хризантемы» с длинными дрожащими трубочками-лепестками. Вот полетела «комета», оставившая за собой разноцветный шлейф, а за ней – сотни маленьких вспышек, похожих на жемчужины. Как только они погасли, наступила тишина. В небе появился водоворот, состоящий из золотых и серебряных искр. Некоторое время он кружился в такт музыке, а затем обрушился на людей дождем переливающейся пыльцы. Не успели драгомирцы прийти в себя, как водоворот рассеялся и в небе, которое уже приоделось и спокойно наслаждалось людским вниманием, зажглись огромные буквы.

– П-о-з-д-р-а-в-л-я-ю с н-а-ч-а-л-о-м в-е-л-и-к-и-х п-о-е-д-и-н-к-о-в, – прочитала Луна.

В центре неба загорелся восклицательный знак, который вскоре рассыпался на мельчайшие частицы и исчез. Девушка в изумлении повернулась к отцу:

– Что? Какие поединки?

– Да… – невразумительно протянул Александрит.

Повисла пауза. Затем правитель начал рассуждать вслух:

– Не понимаю… Какие поединки? Столько времени прошло. Скоро новый выпуск. А прежние выпускники уже вовсю осваивают мастерство. Даже напутствие от источников получили… Поединки? Для кого?

Он пожал плечами. На лбу появилась глубокая складка.

– Ответ один. Надо созывать стеллиум и идти в Валоремию. Раньше, еще до войны, Эссантия всегда оставляла шкатулку с инструкциями на пороге сокровищницы. Пойду ждать правителей. Они однозначно приедут сюда.

И Александрит быстрым шагом направился ко дворцу. Народ, проводив его взглядами, начал потихоньку расходиться по домам, обсуждая с соседями странную новость.

– Поединки?

– Поединки!

– Поединки?! – доносилось отовсюду.

Все растерянно чесали затылки и озвучивали миллионы версий.

Луна еще немного постояла и побрела домой, едва удержав руку, тоже машинально потянувшуюся к затылку.

Покинув площадь, она подошла к цветущей арке, как по привычке называли место, где раньше красовались высокие дуги, оплетенные вьющимися растениями. Луна любила эту арку и до сих пор помнила, какое сильное впечатление та произвела на нее при первом знакомстве с Драгомиром. Внутри было безумно красиво. Длинные лианы, густо усыпанные цветами, свисали с потолка, а бабочки и крохотные птицы придавали сходство с райским садом. Но это чудесное место по вине Гиацинта и его помощника Карнеола стало смертельной ловушкой для людей, которые, в панике убегая от призванных теми существ, застряли в ней, образовав затор. Многие драгомирцы погибли в той давке. Гелиодор, чтобы освободить их, снес верх арки огненной волной, за одну секунду разрушив то, что природа создавала годами.

После этого печального события арку не стали восстанавливать. Садовники посадили по краям аллеи нежные глицинии[1]. Глицинию выбрали неслучайно, ведь она символизирует чистоту и исцеление. Правители хотели показать, что, несмотря на беды, принесенные черными книгами, добро все равно побеждает. Земля исцеляется от боли, а жизнь продолжается. Аллею украсили лавочками, вернули на место питьевые фонтанчики, и постепенно она вновь стала любимым местом гуляния горожан.

Луна задумалась.

«Почему Эссантия решила провести поединки именно сейчас? Может, потому что они так и не состоялись? Гиацинт напал на Драгомир, и всем стало не до них… Но участники честно прошли отбор. Их имена уже попали в заветную шкатулку. Видимо, Эссантия решила восстановить справедливость».

И тут Луна, словно очнувшись, побежала во дворец. Нужно успеть привести себя в порядок. С Сардером сейчас приедет Эгирин, за Варисцитом увяжется Кианит, а Аметрин, скорей всего, уже на подъезде ко дворцу – он уже несколько месяцев каждый день начинает с того, что наспех завтракает и торопится в Манибион.

Луна тяжело вздохнула. Неожиданно Аметрин стал для нее проблемой номер один. Как бы странно это ни звучало. Дело в том, что после исцеления в его волосах появилась серебряная прядь. Не седая, как у целителей раньше, а именно серебряная, похожая на серебристые пряди в белоснежных волосах самой Луны.

Аметрин был благодарен целителям, которые вытащили его из мира забвения. Но когда он увидел прядь, то решил, что основная заслуга в его спасении принадлежит Луне. Целители полагали, что прядь появилась из-за перенесенного шока. Не каждый день узнаешь о том, что твой отец предатель, и не каждый день его ближайший помощник пытается тебя убить. Да еще и так подло, исподтишка, со спины, отказавшись сражаться как настоящий воин. Появление светлой пряди – это самое меньшее из того, как организм Аметрина мог отреагировать на стресс. Так считали целители, но Аметрин ничего не желал слушать. Он решил, что теперь в неоплатном долгу перед Луной.

Когда настало время, Аметрин, как и другие выпускники, спустился к источнику своего петрамиума Игнису, чтобы тот помог ему выбрать дальнейший путь. Услышав, что его предназначение – защита других, Аметрин понял это по-своему и решил вместо блестящей военной карьеры стать личным телохранителем той, что спасла ему жизнь.

С тех пор каждое утро Луны начиналось с его хмурой физиономии. Он встречал ее из спальни, чтобы проводить к завтраку. И затем до поздней ночи ходил за ней как привязанный. Лишь когда Луна находилась на занятиях, он посвящал это время себе, усиленно тренируясь на заднем дворе школы. Луна не знала, что с этим делать. Попытавшись поговорить с Аметрином, она наткнулась на глухую стену непонимания.

– Луна! Ты ведешь себя неразумно, – нравоучительно сказал он. – Ты хоть понимаешь, насколько ты ценна для Драгомира? Пока не найден способ уничтожения черных книг, ты в опасности.

– Но, Аметрин, – горячилась девушка, – книги в Валоремии, под присмотром Эссантии. Мне ничего не угрожает, пока они там. Благодаря охранному заклинанию правителей без их ведома никто не сможет вынести книги наружу. Так что никакой опасности нет.

– Это ты так думаешь, – безапелляционно говорил он. – Беда может прийти, откуда ее совсем не ждешь. Никому нельзя доверять. Если ты попадешь под чары книг, я даже не представляю, что ждет наш мир. Его попросту может не стать. Совсем.

Здесь Луна терялась. Перед мысленным взором сразу появлялся Гиацинт. Верный друг и соратник самого Гелиодора, столько лет занимавший должность военного викариума, отвечающего за безопасность всех жителей Драгомира. Кто бы мог подумать, что он все это время вел двойную жизнь, пряча под маской преданного воина истинное лицо предателя, душой которого давно завладели злость, зависть и ненависть. В этом Аметрин действительно прав. Доверять никому нельзя. Кто знает, на что способны черные книги, даже под охраной могущественной Эссантии.

Не зная, что сказать, она заканчивала разговор и списывала все странности в поведении Аметрина на шок. Все-таки ему было непросто. Пережил предательство отца, а вскоре и вовсе потерял его. Луна с друзьями пытались разделить с ним его горе, помочь справиться с потерей и разочарованием. Но Аметрин закрылся, словно раковина, плотно сомкнувшая створки. Никто не мог пробиться через них. Даже Эгирин, чья беда была близка трагедии Аметрина. Надеясь, что это пройдет само собой, Луна молча терпела, но дни шли и ничего не менялось. Каждое утро, открыв дверь спальни, она неизменно натыкалась на серьезного Аметрина, подпиравшего стену.

Не выдержав, Луна обратилась за помощью к отцу. Но и тот не смог переубедить юношу, который всем сердцем желал того же, что и сам правитель, – чтобы Луна была в безопасности. Поэтому Александрит попросил дочь потерпеть, уверяя, что Аметрин придет в себя и все образуется.

«Образуется, как же», – подумала Луна и снова вздохнула.

На крыльце уже маячил грозный Аметрин, хмуривший брови. Луна скосила глаза на дурацкие тапочки и носки с сердечками и махнула на все это безобразие рукой. Нацепив широкую улыбку, она поспешно подошла к Аметрину и как можно сердечнее поздоровалась с ним:

– Привет.

– Ты почему вышла из комнаты без меня? – вместо приветствия набросился он на девушку.

– Аметрин! Ты же видел, что творилось в Драгомире? Все побежали на улицу, чтобы посмотреть.

– Это в высшей степени неразумно, – повторил свою излюбленную фразу самопровозглашенный охранник. – Ты же понимаешь, что это могло оказаться ловушкой. А для черных книг, особенно после того как они узнали твою силу, ты сейчас самый желанный проводник.

– Но ведь все обошлось, правда же? – ответила Луна, изо всех сил стараясь не злиться. – Кстати, как тебе новость о поединках? Что думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что со стороны Эссантии проводить поединки сейчас неразумно.

При слове «неразумно» Луна скрипнула зубами, подумав, что если еще раз услышит его, то точно взорвется. Втайне она надеялась, что Аметрин займется поединками и отстанет от нее, как бы грубо это ни звучало.

Луна посмотрела на друга и вдруг словно впервые увидела его. Ничто в его облике не напоминало того Аметрина, которого она знала и любила. Нет, конечно же, это он, тот самый Аметрин, только сейчас он стал слишком правильным. Чересчур. В нем все сейчас было чересчур. Чересчур накрахмаленная форменная рубашка, застегнутая на все пуговицы под самое горло. Чересчур аккуратный, подогнанный по фигуре форменный пиджак, отпаренный так, что на нем не было ни единой складки. Черные брюки с чересчур ровными стрелками, отутюженными так сильно, что можно о них порезаться. Чересчур начищенные ботинки, которые хранительница Аметрина Лисса теперь могла использовать вместо зеркала. Чересчур правильная прическа, где каждый волосок подчинялся строгой военной дисциплине и не смел лежать в неправильном направлении. Луне даже показалось, что если Аметрин вдруг сделает резкое движение, то захрустит, словно смятая бумага. Дополняли образ чересчур прямая осанка и чересчур серьезное лицо с упрямо сжатыми губами и необычайно печальными глазами. Девушка попыталась вспомнить, когда Аметрин последний раз смеялся. И, к своему ужасу, поняла, что это было еще в те времена, когда они не знали о предательстве Гиацинта… У Луны сжалось сердце.

«Надо с этим что-то делать», – с тревогой подумала она и тоскливо вздохнула.

Привести Аметрина в нормальное состояние могла только ее задушевная подруга Сентария. Подруга, которая начала избегать ее и практически не появлялась в Манибионе, прикрываясь сложнейшими заданиями и нагрузкой в школе. Как-никак, она училась в выпускном классе, а время летело с устрашающей скоростью. Не успели оглянуться, как впереди замаячили экзамены, к которым Сентария уже начала готовиться. Луна принимала ее объяснения, но в глубине души знала, что причина вовсе не в этом. Решение Аметрина посвятить жизнь Луне не могло не задеть чувств Сентарии. Сначала она старалась не замечать Аметрина, постоянно следующего за ее подругой. Он, конечно же, соблюдал дистанцию и не встревал в девчачьи разговоры, но само его присутствие омрачало лицо Сентарии, и Луна не знала, как ей помочь. Из-за этого с их дружбой стало происходить что-то странное. Нет, все было по-прежнему: бесконечная болтовня, дружеское участие, тепло, – но… Куда-то делось то доверие, полное и безграничное, которое раньше было между ними. Сентария закрыла тему с Аметрином раз и навсегда и не разрешала Луне говорить о нем.

«Эта страница перевернута и забыта», – уверенно заявила она.

Но Луна видела, какой болью наполняются глаза подруги, когда в поле зрения появляется Аметрин…

А потом Сентария начала избегать ее.

Поэтому, невзирая на то что вокруг Луны всегда крутилось много людей, она была одинока. Ей не хватало прежней душевной близости, шуток, взаимопонимания. Сентария с каждым днем все больше отдалялась. Во время их редких встреч Луна, как дурочка, болтала без умолку, боясь, что, если она замолчит, Сентария встанет и уйдет, сославшись на неотложные дела. Теперь они никогда не погружались в то уютное молчание, когда можно было просто, вытянувшись на траве, глядеть на небо и мечтать – ну или вообще ни о чем не думать, наслаждаясь тишиной и покоем. Трещина между ними с каждым днем становилась все глубже. Луна глубоко горевала и не знала, что делать. А причина всему – болван Аметрин, который никак не мог понять простую вещь: что никому, в том числе и самой Луне, не нужны его самопожертвование и вечный пост возле нее.

Все эти мысли вихрем пролетели в голове Луны, пока она шла по коридору в комнату, стараясь не обращать внимания на Аметрина, идущего за ней. Что бы там ни было, сейчас приедет Эгирин, с которым все складывалось еще сложнее, чем с Сентарией, так сложно, что Луна боялась даже думать на эту тему. Упрямо вскинув подбородок, она вбежала в комнату, чтобы привести себя в порядок к приезду друзей и снять эти дурацкие тапочки и носки с сердечками.