Читать книгу Философия леса - Татьяна Лазарева - Страница 10

Лизи копошилась в саду у своей матери. Её руки то и дело погружались в пахучие заросли мяты, выщипывая недавно проклюнувшиеся сорняки. Летний тёплый ветер обдувал теплом её плечи и теребил ленту на соломенной шляпке. Занятие садом всегда успокаивало её, помогало освободить разум от ненужных мыслей, разложить все по полочкам. Ведь когда ее руки монотонно исполняли одну и ту же работу, мозг украдкой позволял увидеть все мысли, которые до этого пылились на полках. Как охотник, достающий одним за другим свои трофеи, память разворачивала перед Лизи все эмоции за прошедшую неделю.

Иногда и месяц.

“Ревность. Мгм. Это выкидываем. Я не буду ревновать. Нет. Ведь я ничего не даю. А когда ничего не дают не о чем и жалеть.

Злость, уже не колет. Мне нравится, как колода перемешивается, и я нахожу свои новые козыри.

Нежность, да я скучаю…”

Рядом копошилась ее мама земная женщина, из тех, кто печет булочки каждый день, знает сколько капель мяты надо добавлять в воду перед мытьем полов и какой чай пить при простуде.

Метаморфозы с ее мамой произошли кардинальные после смерти брата Лизи. Прежде она была карьеристкой, заполняющей дыру внутри своего сердца постоянной занятостью, неуверенность в себе – публичностью, а скуку от жизни – бесконечной работой.

Но после смерти Нила, что-то изменилось.

Она долгое время была в скорби такой глубины, что всё, что могла сделать для неё приезжающая каждый день Лизи, в молчании готовить еду и убирать дом, пока сама мама лежала, свернувшись калачиком в кровати, не произнеся ни слова. И лишь при прощании лицо матери освещало подобие улыбки и слова “Спасибо, что навестила” полушепотом слетали с ее губ.

Но одним теплым апрельским днем она всё же вышла из своего панциря.

Мама приехала к Лизи в гости с корзиной тюльпанов и черничным пирогом, объявив, что переезжает жить в пригородный коттеджный поселок недалеко от леса, и о том, что ей осточертела квартирная жизнь.

Лиза ни капли не переживала за маму, она видела – та наконец начала жить своей жизнью.

– Как ты думаешь, почему они уходят? – спросила она, машинально срывая три верхних листочка мяты и кладя их в корзинку

Мама озадаченно посмотрела на Лизи, прервав на секунду свое занятие. Её светлая соломенная шляпка с поднятыми полями была обвязана разноцветной атласной лентой тигровым принтом, а губы были накрашены малиновой помадой, ведь сегодня на чай должен был заглянуть пчёловод, живущий несколько домов вниз по улице – кто они?

– Ну, мужчины.

– А разве не бывает, что уходят женщины?

Лизи задумалась. Сколько раз она была именно тем камнем преткновения, который рубил то, что не поддается восстановлению?

– Ну ладно, а что насчет тех парней, которых не стоит любить? Которых ты любишь слишком сильно. Которые в поступках никогда не проявляли заботу? Которым подарки дарила только я?

– Подарки – язык любви не каждого.

– Разве?

– Да, я всегда относилась к ним спокойно, предпочитая любому кольцу – прибитый вовремя гвоздь.

– Но разве ты не можешь прибить гвоздь сама?

Мама улыбнулась, морщинки лисы сдобрили уголки ее глаз, карие глаза сияли как у нашкодившей старшеклассницы.

– А разве ты не можешь купить себе подарок сама?

Лизи улыбнулась.

– Да и к тому же – продолжила мама – некоторые женщины слишком страстно впадают в гиперопеку по отношению к тому, кому нужно время, чтобы проявиться. Я знаю, ты девушка очень страстная – и в этом твой плюс. Нет ничего хуже сухой педантичной женщины, оторванной от своей природы, на мой взгляд. Но ты к тому же и мудрая, представь, как раскроется мужчина, если ты ему дашь шанс и время, чтобы “проявиться”. Как это окрылит его, если он сделает выбор, а не ты выберешь его. Некоторым для этого нужно, правда много времени, взвесить все за и против, подобрать подарок, придумать нужные слова.

– Я бы очень хотела верить твоим словам, но знаешь, эти все теории “Влюби в себя за 30 дней” не очень работают со мной.

– В любом случае, милая, лучшим решением для тебя будет – дарить подарки себе. От этого ты никогда не проиграешь.

– Где же найти время для любви, если все любят только лишь себя?

– Самая великая любовь начинается с любви к самому себе, ты даже не представляешь, как мало людей умеют это делать, не пытаясь заткнуть дыру другим человеком, который может даже физически не подходить под ее размеры. И убедившись в этом, они лишь озлобляются еще больше, черствеют и закрываются.

– Такое было и с тобой?

– Да, но немного в другом смысле.

Лизи знала, что мама имела в виду Нила. Но поднимать тему брата она была еще не готова, не настолько августовское солнце согрело ее грудь, чтобы позволять всему ставшему комом внутри выливаться в разговор.

Но начало было положено.

– У меня был недавно такой мужчина. Он был идеален во всем для меня…

– … Кроме?

– Кроме того, что он не любит меня.

– Как ты это поняла?

– Он никогда не говорил.

– Почему “был”, а не “есть”?

– Он просто обрубил со мной все связи, ничего не объяснив. Ни слова.

– У всех свой почерк расставания. Кому-то проще так, и мы не можем его винить за это. Но тебе не стоит ни в коем случае искать причину этого в себе, в своей “недостаточности”. От себя могу сказать, что в принципе не понимаю, как можно оставить такую красотку как ты. Но на то я и твоя мама – сказала Мэгги с мягкой улыбкой – Хотя, возможно, когда дело касается расставания с тем, кто тебя любит – нет красивого способа сказать “прощай”.

Лизи вновь улыбнулась.

– Ты права, но вопросы все равно висят в моей голове, стукаясь друг об друга, как музыка ветра, каждый раз, когда я вспоминаю о нем. А я вспоминаю о нем каждый божий день. Я просто перемалываю произошедшее в ступке для специй в попытках отыскать то самое зерно истины. Знаешь, это очень бесчеловечно уходить без каких-либо прощальных слов. Всему должен быть подведен итог, чтобы было понимание, что произошло. Чтобы этот мир был хоть чуточку более логичным и безопасным местом.

Мэгги смотрела на дочь с искренним сочувствием, но в её взгляде также безмолвно блеснуло междометие невысказанного.

– В такие моменты я вспоминаю Сергея, то, как он поступил со мной по настоящему хорошо в ту нашу последнюю встречу, когда мы сидели в машине на парковке. Помнишь, я тогда еще купила красивое этническое платье с красными розами? В магазине недобросовестно сняли сигнальный значок, и мне пришлось дома разбивать его молотком, а потом и зашивать. Уже тогда я могла понять, чем закончится наше свидание. Это как будто был знак. И я пришла к нему сияющая. Мы не виделись должно быть неделю, и он позвал меня на свидание. Я крутилась вокруг себя со словами “Как тебе мое новое платье? Я его купила для встречи с тобой”. Но в его глазах уже не было огня. Мы сидели в машине, и начинался мелкий дождь. И когда он закончил свою прощальную молитву о том, что он не верит в мои чувства, что он не верит, что в ту полную луну я гуляла с подругой, что его сердце оборвалось в тот вечер, когда я пыталась порвать с ним, тогда то я и начала плакать синхронно с дождем.

– Все же он сделал свое дело?

– …

– Убрал налет твоей наивности.

– О, да. Но я бы обменяла свою опытность на то счастливое время влюбленности.

– Милая моя, уверена, что твоя чувственность немного преувеличивает масштаб потери. Когда один человек влюблен в другого – это не может остаться незамеченным – на сцену выходит химия, скрепляющая нить с обоих концов. Все-таки влюбленность это гарант того, что чудо случится. Просто чаще люди устают ждать.

Лизи поцеловала Мэгги в макушку и, подобрав корзину с листочками мяты, зашла в дом матери. В нем было минимум вещей и мебели, а из украшений были лишь стоявшие по углам комнат полевые букеты, собранные наобум и раскиданные на тумбочках, накрытых салфетками макраме.

Лизи прошла на кухню, обмыв листья мяты, кинула несколько листочков мяты в чайник. Остальные оставила сохнуть.

Ожидая закипания чайника, Лизи прошла в свою комнату. Здесь стояла лишь кровать, прикроватная тумбочка с лампой для чтения. С тепло-розовыми шторами у окна, и картиной, висящей на противоположной стороне от ее кровати, изображавшей лесную поляну в светлый июльский день с раскинутыми по ней кроликами. В левом нижнем углу картины виднелась макушка наблюдавшей за ними лисы.

Лизи засунула руку в дорожную сумку в поисках блокнота. И вырвав из него чистый лист начала писать:

Привет,

Я точно не осмелюсь отправить это письмо, так что могу писать здесь все свои мысли без страха быть отвергнутой… хотя я нахожу это бессмысленным, так что…

пока.

Лизи соскочила с кровати, услышав свист закипающего на плите чайника.