Читать книгу Я отомстила Гитлеру. Менталитет советского народа - Татьяна Муратова - Страница 8

– А, черт, работнички, – ругался прораб, окидывая нас грозным взглядом.

Девчонки, выпускницы новосибирского техникума, прибывшие в Усть-Илимск по распределению и проработавшие всего один месяц на стройке, молчали, потупив взоры. Гнев прораба был связан с простоем десятка машин с железобетонными конструкциями, привезенными из Братска. Панелевозы всю ночь простояли на разгрузке, так как оба крана не работали по причине отсутствия электроэнергии. Я только сегодня приступила к работе мастера, и четыре часа рабочего дня пролетели как одно мгновение – мы вдвоем с прорабом сочиняли акты о простое, принимали панели и объяснялись с водителями. Вернее, это прораб объяснялся, а я помогала ему составлять бумаги.

– В смену пойдет, – прораб еще раз посмотрел в нашу сторону, но я никак не отреагировала на его слова, так как плохо соображала, что же происходит в бытовке, – пойдет …Анна, – завершил он фразу.

– Завтра в ночь. И без возражений. А сейчас поезжай домой, отоспись после обеда, – обратился он ко мне.

Так нежданно-негаданно в свой первый день практики на правом берегу Ангары в качестве мастера железобетонный конструкций я вместо работы поехала отсыпаться. Вечером, дождавшись на остановке вахтовку, я была уже готова запрыгнуть в кузов, когда в его глубине среди мужиков увидела недоуменное лицо Зинки, моей сменщицы.

– Ты куда? – спросила она и добавила, – твоя смена только завтра, сегодня моя! И этих слов мне хватило, чтобы спрыгнуть с машины и вернуться в лагерь. Дневной сон сбил весь мой график, спать не хотелось. Помаявшись с полчаса в палатке, явно мешая девчонкам спать, я отправилась куда-нибудь.

За палатками горел небольшой костер, вокруг которого собрался народ, человек около тридцати. Посередине костра на таганке висел чайник, рядом с костром прямо на земле стояли кружки, и лежал пакет с сахаром. Вокруг костра сидели гитаристы. Их было пять, в числе которых одна девчонка из Томска, ее звали Катей. Гитаристы настраивали гитары, остальные студенты чуть слышно разговаривали.

– Ну, с богом, – произнес русый парень, подмигнув мне.

– Москвичи не сдаются, да, Вадим? – спросил его другой гитарист, высокий шатен в светлом свитере, тот, что очень уж тщательно был занят настройкой струн своей гитары.

– А ты, Сашок, будто не знаешь, что в соперничестве Москвы и Ленинграда москвичи пощады не знают. Сразимся? И, не дожидаясь ответа, запел:

Сашок, ни минуты не медля, подхватил:

И вот уже Вадим не успевает перехватить песню, как ее тут же подхватывает Катя, озорно сверкнув глазами:

Затем наступает очередь Ивара из Латвии, он поет сразу два куплета. Толпа вокруг костра оживляется, когда маленький таджик Рустам, сверкая жгучими черными глазами, выхватывает куплет для себя:

Все веселятся, только представив себе нежного южного Рустамчика на Крайнем Севере.

Гитара Вадима замолчала, будто задумалась о чем-то своем. Краткий миг тишины повис над костром, стало слышно потрескивание веток и журчание закипающей воды в чайнике.

И вот уже полилась мелодия:

Звучит песня, улетают ввысь искры, покачиваются в такт музыки фигуры обступивших костер студентов, чарует ночь.

Сашок, дождавшись конца песни, и даже переждав минуту тишины за ней, поет свою:

Несчастная красивая любовь отзывается болью в наших сердцах, все затихают до последних слов песни:

Катюша только-только дожидается завершающих аккордов и начинает новую песню. Мелодия звучит торжественно и радостно, улетая в небесную высь:

Она не успевает допеть, сообщая всем:

как вновь поет Вадим, он начинает свою сказку:

Рустам не может дождаться, когда допоет Вадим. С последними аккордами москвича начинает звучать гитара таджика. Мелодичный голос Рустама выводит:

Никто не расходится, все остаются вокруг костра, иногда меняясь местами, кому сидеть, кому стоять. Вдали от костра ночь сгущается.

Так заканчивает песню Рустам, затем, помедлив одно мгновение, бросив быстрый взгляд на Катю, неожиданно продолжает:

На что Катя, не задумываясь, отвечает новой песней. Ее гитара звучит вызывающе нахально:

Рустам развивает тему:

– Так, Катя, да? – спрашивает Рустам Катю.

Катя не успевает ответить, она явно сердится.

Парни усмехаются, готовя что-то язвительное в ответ, но Ивар вовремя успевает разрядить накалившуюся обстановку своей песней, в свою очередь, с нежностью поглядывая на разгневанную Катюшу:

Он старательно поет до конца все куплеты песни. За время его пения Катя успокаивается и просит чаю. Я бегу в палатку, несу банку сгущенки и остатки конфет из маминой посылки. Кто-то приносит батон и заварку. Добавляются ветки в костер, заливается вода в чайник. Все шевелятся, суетятся, переговариваются, пьют чай. Первый акт чудесной ночи завершен.

Следующая часть ночного действа начинается, конечно же, с разговора о любви.

– А есть она, эта любовь? – спрашивает Сашок и мечтательно смотрит на причудливую пляску огня, – где она, где задержалась, может, ее и вовсе нет, – заключает он.

Кто-то из девчат робко возражает и читает:

К ней присоединяется Шекспир устами Лены, премиленькой студентки из Читы. Она проникновенно читает, завершая:

Завораживающая мелодия любви привлекает Пушкина. Как же он может пропустить столь волнующий момент.

Ивар, не спеша, произносит:

В его интонации строчки:

Звучат как-то по особенному чувственно, и мы понимаем, что сейчас уже не Пушкин, а Ивар прощается с любимой.

Стихи сменяют друг друга: есть место Ахматовой, Есенину, Пастернаку, Шекспиру, Лермонтову, снова Пушкину, затем Евтушенко, Окуджаве и снова Пушкину…

Горит костер, разгорается. Снова закипает вода в чайнике, засыпается заварка. Из палаток приносятся запасы продуктов: хлеб, сгущенка, печенье. Все дружно пьют чай, на время забывая о любви и стихах. Вторая часть ночи позади.

– Говорит студент жене: «Я пошел к любовнице». А любовнице сообщает: «Я дома, у жены». А сам все чертит, чертит, чертит свои курсовые… – начинает травить анекдоты Женя из Красноярска, известный в лагере острослов и анекдотчик.

– Лето. Жарко. Едет студент в трамвае. Знакомый его спрашивает: « Ты почему такой худой и бледный?» Тот отвечает: «Я строймех на тройку сдал» – «А зачем тебе плащ? Ведь жарко». – «Это не плащ, это Сенька, он на пятерку сдал».

Это уже включается в разговор Вадим. Как же москвичу не поблистать остроумием, когда предоставляется такая возможность?

Так незаметно мы вливаемся в третью часть ночного спектакля в нашей жизни.

И вот уже целая палитра анекдотов про студентов страны, от армянского радио до чукчей севера. Мы веселимся до тех пор, пока в очередной раз не закипает вода в чайнике.

Снова пьем чай. Ночь продолжается.

Теперь уже Ивар первый берет гитару в руки и начинает петь. Его песня о Латвии, о Родине, о себе.

Рустам подмигивает Левону, и тот запевает:

Гитару у Рустама просит Гиви. Он грузин, и, конечно же, его песня о Грузии.

Вадим поет о Москве, и мы мысленно шагаем с ним по столице.

Сашок поет о Ленинграде:

А я жалею, что нет гитариста из Иркутска, и, когда Саша замолкает, пою:

Все гитаристы подыгрывают иркутяночке, как ласково они меня здесь называют. После меня Катя завершает импровизированный концерт песней:

В конце концов, к этой песне присоединяются все.

Вдруг мы замечаем, что лучи солнца уже давно прибились к нашей компании. Костер потускнел. Из палаток один за другим появляются студенты, им пора на работу.

Мы разбредаемся по палаткам спать.

Рассвет наступил.

г. Усть-Илимск.

1975