Читать книгу Шанс для киборга - Татьяна Осипова - Страница 3

_____1997- 98 год_____

Катя кружилась по комнате весёлая и счастливая – завтра свадьба. Она снова примерила роскошное белое платье, которое сшила мама и, кружась в танце, смеялась.

– Какая ты у меня ещё маленькая, – покачала головой Марина Карловна, – тебе ещё в куклы играть, а не замуж.

– В куклы я не играю давно, мама, – остановившись, Катя подошла к маме и, обняв её, поцеловала в щеку, – ты понимаешь, мы так решили, Серёжа хочет, чтобы всё было честно. Он очень уважает тебя и…

– Ладно-ладно. – Мягко прервала мама, – снимай платье, пока где-нибудь его не зацепила или того хуже не испачкала, а то оно не доживёт до завтрашнего утра.

– Хорошо, хорошо, – сдалась Катя, целуя маму, и ещё раз повертевшись перед зеркалом, подняла распущенные волосы, изобразив у себя на голове высокую причёску. – Увидимся завтра, – томно сказала она своему отражению в прекрасном платье и, повернувшись к окну, отодвинула занавеску.

На улице бегала голосистая детвора, лето в самом разгаре. Листва на деревьях уже не насыщенного цвета. Небо голубое и яркое с росчерками белых облаков предвещало хорошую погоду. Катя мечтала об этом дне, время тянулось невыносимо медленно, и, наконец, завтра это свершиться. Свадьба.

Она и Серёжа были студентами, только он учился на другом факультете. Ему тогда исполнилось девятнадцать, а ей восемнадцать, когда они познакомились на одной из студенческих вечеринок.

С того времени не прошло и года, в тот вечер, в преддверии Нового года, они столкнулись в квартире Любаши Елагиной. Катя несла красивый торт, который они испекли вместе с мамой, а Сергей заносил в зал колонки от магнитофона. Столкнувшись, Катя еле удержала поднос с кулинарным шедевром и, грозно сверкая глазами, сказала, что надо смотреть куда идёшь, на что невысокий паренёк, с пронзительными серыми глазами, ответил, что у неё тоже есть глаза и очень даже красивые.

Катя, неожиданно для себя, улыбнулась комплименту незнакомого парня. Удивилась его смелости, с самой красивой девушкой факультета не всякий решался флиртовать. Она знала об этом, ей не однократно признавались ребята. Смерила юношу надменным взглядом, фыркнула и направилась на кухню. Поставив торт в холодильник, Катя задумчиво смотрела на тикающие часы. Ей вдруг захотела спросить Любашу, кто этот носильщик музыкальной аппаратуры. И вдруг она вздрогнула от неожиданности. Этот нахал заговорил с ней снова, протягивая руку:

– Извини, ты чуть торт не уронила. Меня Сергей зовут, а тебя?

– Катя, – пробормотала она, чувствуя, как в душе начинали бороться противоречивые чувства, теперь она не хотела выяснять отношения. Сергей казался приятным и умным парнем. Они смотрели друг на друга долго, слишком долго для первого знакомства, Катя первой отвела взгляд и, отвернувшись к окну, начала протирать стоявшие на подносе бокалы.

– А ты откуда? Я тебя что-то не знаю. – Говорила Катя тихо и чувствовала себя не в своей тарелке.

– А я много раз видел тебя с Любой, просто с другого факультета, электроника и программирование. Ты должна знать Макса Татаринского, он тоже оттуда.

– Да, припоминаю этого выскочку. Ты что его приятель?

– Не то чтобы, но мы общаемся. Познакомились, когда заселялся в общежитии.

– Ты из другого города?

– Из Саянска. Приехал сюда поступать вместе с другом, Костиком Вахрутовым. Его ты не точно знаешь, он полностью ушёл в компьютерный мир и на девчонок вообще не обращает внимания. Они его так и прозвали – Охотник за вирусами.

– Как? – смеясь, переспросила Катя.

– К нему бегают даже преподаватели, чтобы он помог им избавить компьютеры от болячек и насморка. Он помешан на этом.

– Вы все такие на вашем факультете? Ну и шутки у вас, – она пыталась подобрать слова, но тут вошла Любаша и, похлопав Сергея по плечу, протянула Кате большой свёрток.

– Ну, что, познакомились?

– Немного, – улыбнулась Катя, – где ты его откопала, оказывается, он знаком с Максом, но почему, я раньше его не видела?

– Всё хорошее оставляем на десерт, – Люба ущипнула стоявшего рядом Серёжу.

– Я покажу тебе десерт! – шутя, возмутился он, и, как бы спохватившись, подошёл к телефону.– Погоди, Любань, позвонить можно? Я тут кое о чём вспомнил.

– Звони, а на счёт «десерта», – Елагина погладила его плечу, – не обижайся, сегодня, надеюсь, ваш таинственный кибернетический мозг – охотник за вирусами почтит нашу скромную компанию своим присутствием.

– Сейчас, можешь сама узнать, я ему как раз хочу позвонить.

Катя, наблюдая за Любашей и новым знакомым, развернула свёрток, там лежало несколько копчёных рыбин и, вдохнув приятный запах, почувствовала, как потекли слюнки.

– Вкуснятина, – протянула Катя, – Люба, в котором часу будем собираться?

– Подходи к семи, не забудь Наташу и Лизу, а то я их не видела, и не напомнила. Да, кстати, как твоя мама?

– Уже лучше, спасибо. Через несколько дней выходит на работу, не хотела отпускать меня, волнуется, говорит, поздно будет, как доберусь?

– Ничего, Бабенко будет провожать Лизку, – улыбнулась Люба, вытаскивая из большой сумки продукты. Все ребята скинулись по поводу вечеринки, каждый внёс свою лепту. У кого были деньги, а кто обещал напечь пирогов, у кого-то мама работает на винзаводе, ни кто не привык, так сказать, «на шару» развлекаться в предновогодний вечер.

– Макс сказал, что это репетиция Нового года, – Катя, пожала плечами, – только я не знаю, как Новый год будем встречать, я буду с мамой. Да и многие мне кажется…

– Видно будет, сегодня поговорим об этом. – Любаша намазала себе бутерброд маслом и, поделившись с Катей, продолжила с набитым ртом: – Главное, чтобы Бабенко не напился, а то я его знаю.

– Я побегу, Любань, мне нужно ещё колбасы купить, если что, позвони, приду пораньше, помогу все здесь приготовить.

– Хорошо, Катюш, Серый тебя как раз и проводит.

– Ночь что ли на дворе, чтобы меня провожать? – отмахнулась Катя и, набросив на плечи полушубок, подошла к зеркалу. Поправила волосы, надела вязаную шапочку и подкрасила губы.

– Ты идёшь? – улыбаясь, спросил Сергей, – мне, как раз в твою сторону…

– Если мне не изменяет память, я не говорила, в какую мне сторону. – Катерина, нахмурившись, посмотрела на вышедшую с кухни Любашу, продолжавшую уминать следующий гигантский бутерброд.

– Это твои происки, Любанечка? Да-да, не смотри невинными глазами, мне женихи твои не нужны.

– Так я… – начала, было, Люба, но Катя, резко открыв дверь, вышла в заснеженный двор.

Сбежала по ступенькам. Утро хмурое, морозное. Смотрело пасмурным взглядом из-под кустистых бровей облаков. Снег валил огромными белыми хлопьями, застилая тротуары и скапливаясь сугробами вдоль дорог. По такой-то погоде, не хотелось вечером никуда идти, но и дома делать нечего, а у Любаши весело, её ждали подруги и друзья. Катя вспомнила этого парня с пронзительными глазами. Какой смелый, и не наглый, как чаще всего бывает. Катя поймала себя на мысли, что ей бы хотелось, чтобы Сергей пришёл на сегодняшнюю вечеринку, сама от себя она-то не скрывала, что он ей понравился. Это случалось редко, в мальчишках, Катя всегда находила недостатки, может потому, что её мама давно одна. Казалось, у неё никогда не было мужчин или она это тщательно скрывала от своей дочери. Катя не знала отца. Мама говорила, что он умер, когда она ещё была беременна, но теперь, став почти уже взрослой, девушка догадывалась, что отец причинил маме сильную боль, заставив разочароваться в мужчинах. Катя видела это по её отношению к ним, мама любила повторять: « Гляди, дочка, не доверяй своим чувствам, все мужики – сволочи». Катерина же, всегда мечтала об отце, она представляла его высоким и сильным. Ещё в детстве, мечтала, что папа где-то в какой-то далёкой экспедиции на севере или в Африке. Он, обязательно вернётся с кучей подарков и прижмёт их с мамой к груди. И тогда у них будет семья, и мама начёт чаще улыбаться. Так размышляя об этом, Катя не заметила, как дошла до дома, и, поднявшись на пятый этаж, открыла дверь своим ключом. Эту квартиру они с мамой получили несколько лет назад, а до этого жили в таёжном посёлке, в старом покосившемся домишке, которому наверняка сто лет. В этом доме родился и вырос дед Кати, какое счастье переселиться в сухую и тёплую квартиру. Хотя мама, часто говорила, что свой дом, есть свой дом. «А это клетушка… пошла на это только из-за тебя, Катя, в городе проще, выучишься, а потом может, дальше пойдёшь. А что у нас в Середкине, что не мужик, то пьянь».

– Это ты, дочка? – Марина Карловна, опираясь на палочку, вышла из кухни.

– Мама, ну что, как ты— покачав головой, Катя взяла маму под руку, – какая работа тебе, ещё минимум месяц…

– Перестань, – тихо прервала Марина Карловна, – выйду на работу, быстрее выздоровею, а то сижу квашней без толку. Знаешь, я эту ногу ломала уже, представляешь, – засмеялась она, усаживаясь в кресло, покрытое клетчатым пледом. Марине Карловне недавно исполнилось сорок лет. Катя всегда говорила, что мама похожа на ангела. Длинные светлые волосы она укладывала в высокую причёску. Сейчас женщина немного поправилась, как она объясняла от долгого лежания, поэтому, ей так и не терпелось выйти на работу. Добрые васильковые глаза и лёгкая сеточка морщин вокруг них не портили красивого лица. Катя помнила фотографии маминой молодости, где она с копной белокурых волос и лёгкая, как тростиночка.– Первый раз я эту ногу сломала, когда познакомилась с твоим отцом, он был врачом… – Марина Карловна вдруг осеклась и, замолчав, включила телевизор. Катя, недоумевая, посмотрела на мать, впервые за долгие годы, она с улыбкой вспомнила об отце, девушка так хотела спросить, что было дальше, но, видя, как мама занервничала, не стала будоражить прошлое. Марина Карловна теребила край старой шали, в которую закуталась с раннего утра, когда провожала Катю. Она посмотрела на дочку и сдержанно улыбнувшись, спросила, как дела у Любы.

– Да что с ней будет, сегодня пыталась меня познакомить с парнем, так смешно вышло и глупо.

– Почему глупо? – приподняла брови мама, – что за парень?

– Нет, так с виду хороший мальчик, – Катя нервно закусила нижнюю губу, – но, боюсь, что он мне… понравился…

– Что же в этом плохого? – удивилась мама.

– Просто Любка как сваха, вроде бы мы встретились случайно, а всё так по-дурацки спланировала Елагина. Не люблю, когда меня обманывают, поэтому и говорю, глупо как-то всё вышло. А он, подумает, что я какая-то недотрога…

– Так это хорошо, дочка, пусть так и думает, а что лучше как Наташа твоя?

– Перестань, мам, Наташа хорошая, ты лучше скажи, где рецепт торта «Прага»?

Марина Карловна, тяжело поднявшись, направилась на кухню, Катя, поспешив за ней, захватила мамины очки. Женщина долго искала в записях нужный рецепт и, найдя его, протянула дочери. Потом, поставив на плиту чайник, зажгла горелку и, достала чашки, спрашивая, будет ли Катя чай.

– Садись, мамуль, я всё приготовлю. – Марина Карловна не стала сопротивляться. Боль в ноге беспокоила, хоть и не так сильно как несколько ней назад. Мама не любила быть беспомощной, но всё-таки уступила дочери. Ей приятна забота Кати. Девушка быстро нарезала мягкий батон, вытащила из холодильника масло и земляничное варенье. Она вспомнила, как летом они с девчонками собирали ягоды в лесу. Какой от них исходил аромат и даже теперь, открывая банку, вспомнила, потому что запах не забываемый. Мать с радостью смотрела на дочку, какая же она красавица – тёмные густые волосы заплетены в две гладкие упругие косы. Безупречная гладкая кожа, цвета слоновой кости. Глаза вишни – карие, почти черные, обрамлены длинными пушистыми ресницами. Полные, похожие на лук Амура губы кораллового цвета и ямочка на правой щеке. Она появлялась всегда, когда Катюша смеялась. Марина Карловна, любуясь дочерью, вспомнила её отца. Как всё тогда непонятно вышло, может потому, она и не смогла забыть его. Катя похожа на него и каждый день напоминала Дмитрии. С матерью Катя совсем не похожа, да и характер у неё отцовский, сильный.

Марина Карловна вспомнила, как впервые увидела Арбенина. Он появился в их посёлке поздним вечером. Стояла весна, и пахло черёмухой. Марине в 1977 году только исполнился двадцать один год. Проснулась от стука в окно, видя за стеклом лицо незнакомца. Накинула поверх ночной рубашки длинную вязаную шаль и вышла на крыльцо, осветив лицо чужака фонариком. Около калитки мужчина лет тридцати трёх- тридцати пяти – высокий, черноглазый брюнет, с висками чуть тронутыми сединой. Смутившись, он улыбнулся и извинился за поздний визит.

– Простите меня, что я так поздно, глупо заблудился в вашем лесу… Меня зовут Арбенин Дмитрий Николаевич, может Антонина Герасимовна, не сообщила? – он полез в нагрудный карман, как потом выяснилось, за письмом от неё.– Я врач, хирург, работал вместе с Петром Новиковым…

– А-а-а, – протянула Марина, – с Петькой? Так бы сразу и сказали, а то я сразу не поняла, о чём речь. Наверняка, об этом знает папа, но сейчас он спит. Моё окно выходит во двор, вот и услышала вас.

Марина рассмеялась, потом, вдруг спохватившись, сказала:

– Заходите же, что вы стоите, – он не решительно вошёл, а она спросила:– вы, наверное, голодны?

– Ну…

– Да что там стесняться, наверняка, голодный.

– Как волк, – улыбнулся Арбенин, наблюдая, как Марина, метнулась в другую комнату и вскоре вернулась с зажжённой керосинкой, бутылкой молока и краюхой тёплого ржаного хлеба.

– Сегодня переночуете в бане, а завтра поговорите с отцом. А пока вот, хлеб ещё тёплый. Перекусите немного. Не хочу греметь посудой и будить отца.

Марина принесла большущую подушку, ватное одеяло и матрац. Не успел он опомниться, как она потащила его за собой. Дмитрий Николаевич даже рассмеялся, так, наверное, глупо смотрелось, как эта хрупкая девчонка тянет за собой немолодого мужчину, да ещё с таким же огромным чемоданом.

В предбаннике стояла никелированная кровать, которую прислала в своё время тётя Тоня, когда ещё была жива мама. Марина ласково погладила рукой блестящую дужку кровати, вспомнив маму. Убрав, пустую флягу из-под молока, которая загораживала проход, расправила матрац. Быстро застелила постель, протёрла маленький столик и сказала, что сейчас принесёт ещё кое-чего перекусить.

– Раз как волк голодны, значит надо мяса. Я в кладовку сбегаю, там колбаса домашняя…

– Да мне хватило бы и молока с хлебом, – начал Арбенин, но Марина, возразив, выбежала из предбанника и вскоре вернулась со всякой всячиной.

Дмитрия Николаевича поражала стремительность девушки, она словно ураган накрыла на стол.

– Вот. Кушайте.

– Такая быстрая, – улыбнулся он, когда Марина стала раскладывать на столе не хитрую еду: картошку в мундирах в маленьком чугунке, ещё тёплую по её словам, варёные яйца, резать домашнюю колбасу с чесноком, и ещё хлеба и кусок пирога с капустой.

– Вот, надеюсь, этого хватит, – она раскраснелась и стояла удовлетворённая тем, что всё сделала быстро, как учила мама.

– Этого больше, чем достаточно, – покачал головой Арбенин. – Мне одному даже не съесть. А тебя как звать, а то я не успел и спросить, как ты уже и стол накрыла и постель постелила.

Марина, покраснев, опустила глаза и, затеребив растрепавшуюся косу, пробормотала.

– Марина.

– Интересное имя, не деревенское. – Дмитрий Николаевич подвинул стул к столу, – садись, давай поговорим, или… может… Ты же спала, когда я пришёл. Просто одному скучно. Тишине здесь такая, даже страшно.

Марина никогда бы, не осталась с незнакомцем, но сейчас в ней что-то не давало тронуться с места.

Она села за стол и, налив в чашку молоко, протянула её Дмитрию Николаевичу. Он молча пил, не сводя с девушки глаз, и от его взгляда по спине пробежал мороз.

– А ты что не ешь? – он поставил чашку на стол и начал чистить картошку, – смотри-ка и впрямь тёплая.

– Я уже поужинала, – Марина чувствовала себя немного не в своей тарелке, ей хотелось уйти и в то же время остаться. Больше всего на свете она не хотела, чтобы их гость догадался об этом. За оградой в пруду громко заквакали лягушки, проснулся сверчок под скамейкой. Марина смотрела на большие чистые руки Дмитрия Николаевича, не похожие на те, что у деревенских парней, возившихся постоянно в земле и с техникой. У него красивые ногти и длинные пальцы, а на запястье татуировка – змея обвивающая жезл. Дмитрий Николаевич, увидев, что девушку заинтересовал рисунок, улыбнулся краем рта и что-то пробормотал о глупом поступке мальчишке, когда ему было шестнадцать лет.

– А что это означает? – не скрывая любопытства, спросила Марина.

– Это Посох Эскулапа, – улыбнулся Арбенин, – алхимический символ Меркурия в его первом состоянии. Жезл – сера, поглощённая Меркурием. Глупости, которые никому не нужны сейчас.

– Это так не понятно, – пожала плечами Марина.

Дмитрий Николаевич взял её за руку и, сжав, поблагодарил за вкусный ужин. На мгновение задержал пальцы Марины в своей ладони и в упор посмотрел на девушку. Та почувствовала, что щёки вспыхнули и, выдернув руку из его тисков, поднялась из-за стола.

– Я думаю, вам пора отдыхать, – пробормотала она, отступая к выходу. Арбенин понял, что напугал её слишком долгим рукопожатием.

– Марина, извини… я просто хотел поблагодарить.

Пулей выскочив в темноту майской ночи, девушка направилась в дом. Ноги стали ватными и, остановившись у двери, она бросила взгляд в сторону бани, там, в окошке горел свет. Арбенин стоял в дверях предбанника и смотрел ей вслед. Марина почувствовала, как по спине струился холодный пот. Дрожащей рукой она открыла дверь и тихо, чтобы не скрипели половицы, направилась в свою комнату. Где-то вдалеке грохотнул гром, затем, сверкнула молния. Дождь словно ждал, стояла тишь, и даже замолкли лягушки. Закрыв глаза, Марина почувствовала, как где-то под сердцем всё сжалось, словно краешек души защемило между рёбрами. Она не могла понять, что с ней происходит, и это мешало успокоиться.

Там, в предбаннике на узкой кровати ворочался гость, не понимая, что так могло напугать девушку. «Я просто взял её за руку, она такая стеснительная что ли?» Арбенин ни как не мог понять, чем провинился перед Мариной и вскоре заснул в думах о завтрашнем дне.

* * * *

– Мама, – потрясла её за плечо Катя, – ты, что не слышишь?

– Прости, Катюша, я что-то задумалась, – женщина вернулась из прошлого и, посмотрев на дочь, как будто бы вновь столкнулась с Арбениным.

– Мама, что с тобой, ты смотришь так, словно у меня выросли ослиные уши.

– Что ты говоришь, Катя, – Марина Карловна укоризненно покачала головой, – а что, уже собираешься?

– Да тебя словно не было дома, – пожав плечами, Катя принесла тарелку с тортом, – вот посмотри, какой красавец получился. Это я для тебя испекла.

– Я думала, ты с собой возьмёшь, ну, зачем, – Марина Карловна, покачав головой, подошла к Кате.– Ты хотела колбасы купить… купила? Быстрая. Надеюсь, не будешь слишком поздно?

– Ну вот, мам, опять, у Любаши есть телефон, номер в записной книжке. – Катя принесла телефонную книжку и, открывая на нужной странице, обвела телефон подруги карандашом.– Что со мной может случиться, нас с Лизой проводит Лёша Бабенко, так, что не волнуйся, мамочка, – она поцеловала маму и направилась в свою комнату.

– Ты там смотри, одевайся теплее, – крикнула вдогонку Марина Карловна, – сегодня обещают минус тридцать, а к вечеру холоднее будет.

Катя что-то ответила из своей комнаты, её голос заглушил звонок в дверь. Мать, тяжело поднявшись, оперлась на трость и направилась к двери. На пороге стояла Ниночка – почтальон, улыбаясь, она поздоровалась и протянула Марине Карловне почтовый перевод.

– Вот, меня Галина Викторовна попросила, знает, что болеете.

– Спасибо, Ниночка. – Марина Карловна расписалась в получении, а почтальонша спросила:

– А что же дочка, прибежала бы, взяла…

Марина Карловна, немного помолчав, посмотрела на Ниночку и сказала, что Катя ничего не знает об этих переводах, поэтому, Галина Викторовна и вручала квитанции в руки лично. Любопытная Ниночка, заговорщически улыбнувшись, понизила голос:

– Неужели и у вас есть секреты, Марина Карловна.

– Почему же секреты, – спокойно ответила женщина. – Эти деньги присылает отец Кати, с которым мы много лет в разводе, и я не хочу, чтобы она, что-либо об этом знала. Надеюсь, это удовлетворило ваше любопытство?

– Простите, Марина Карловна, я не хотела обидеть вас…

– Мама, кто там? – послышался за дверью голос Кати.

– Это ко мне, – спокойно ответила мать и, попрощавшись с Ниночкой, положила квиток перевода в карман. Любопытство кошку сгубило, – пробормотала про себя Марина Карловна, ей не хотелось, чтобы Катя начала задавать не нужные вопросы, когда-нибудь, она ей всё расскажет, но сейчас она не была готова отвечать на вопросы дочери.

Катя, натянув на себя джинсы, и красивый красный с вышивкой свитер, покрутилась перед мамой:

– Ну, как я вам?

– Очень даже, – улыбнулась мама, подметив про себя, какая дочь стала взрослая.

– Скоро придёт Наташа, мы вместе пойдём к Любаше, поможем приготовить всё.

Марина Карловна вспомнила свою молодость, раньше всё было иначе, может в этом городе всё не так или люди стали другими. Она посмотрела на Катю и сказала, чтобы та была осторожнее, когда будет возвращаться домой, на что дочка, улыбнувшись, обняла и поцеловала маму:

– Не волнуйся, я позвоню, когда буду выходить.

– А тот парень?

Катя непонимающе приподняла брови.

Марина Карловна, улыбнувшись, напомнила о новом сегодняшнем знакомом Сергее.

– Мама, – Катя покачала головой, – ты мне напоминаешь Любу, хочешь меня сосватать…

– Совсем нет. – Марина Карловна обижено покачала головой, – просто мне показалось…

– Ты обиделась? – Катя виновато глянув на мать, подошла к ней и, сев с ней рядом, склонила голову к плечу женщины. Марина Карловна, улыбнувшись, погладила дочку по длинным густым волосам и ничего не сказала.

Когда пришла Наташа, Катя накрасила губы и, захватив пакет с батоном колбасы, попрощалась с мамой:

– Вот телефон Любаши, не стесняйся, звони, а я перед выходом тоже звякну, – она чмокнула маму в губы и уже около двери, обернувшись, добавила, – не скучай, сегодня твой любимый фильм и попробуй тортик.

На улице мела метель, в свете фонарей кружились крупные снежинки, а под ногами скрипел сухой снег. Было морозно, и холодный ветер обжигал щеки. Девушки, взявшись за руки, молча двигались в сторону дома Любы, которая жила не близко, но и не так далеко, чтобы ехать на автобусе.

Деревья, укутанные снежным покрывалом, похожи на сказочные фигуры из леса деда Мороза, а мохнатые ветви ёлок напоминали лапы сказочных существ. Катя вспомнила их таёжный городок, где они прожили с мамой, пока ей не исполнилось шесть лет. Он находился в самой гуще леса и, в любое время года высокие ели обступали посёлок со всех сторон как молчаливые стражи. Зимой они походили на больших растрёпанных птиц с множеством крыльев, усыпанных снегом. Весной же лес оживал, множеством птичьих голосов и нежной листвой просыпающихся осин и берёз. Весна начиналась поздно, по сравнению со средней полосой, но всё живое радовалось первому теплу. Весенние ручьи весело журчали, напевая о приходе весны, первоцветы покрывали разноцветным ковром незабудок залитые солнцем поляны. Катя помнила, как они с девочками-подружками любили ходить в лес собирать подснежники, а потом и другие первые весенние цветы. При воспоминании о весне, Катя поёжилась, так холодно сейчас. Наташа как-то странно долго молчала, казалось, она чем-то расстроена.

– Ты что, какая грустная? – участливо спросила Катя подругу. – Что-то случилось?

– Нет, что ты, Катюша, я бы не пошла, если бы что-нибудь произошло, просто… не хочу говорить.

– Так, – протянула Катя, – раз начала, то договаривай.

Наташа невинно подняла голубые глаза и, улыбнувшись, покачала головой:

– Ничего серьёзного, подруга, ты думаешь, я бы не сказала, – Наташа толкнула калитку и первой вошла во двор, где стоял дом Любы Елагиной.

Громко крикнув, они позвали хозяйку и переглянулись. Катя была уверена, что Наталья, что-то скрывает, и ей не понравилась её скрытность, ведь раньше Наташа всегда ей доверяла. Столько времени они были подругами, и что случилось? Нужно обо всем расспросить Любашу, может ей известно, в чём тут дело.

– Девочки, вы как раз кстати, – улыбнулась Люба, встречая подруг. Её круглое лицо, как луна, расплылось в добродушной улыбке. На ней объёмная клетчатая рубашка словно с чужого плеча и короткие чёрные лосины. Из-под косынки выбились рыжие волосы, и по всему видно, что генеральная уборка если и не завершена, то уже находится в конечной стадии.

– Ну, Любка в своём репертуаре. – Наташа протянула ей сумку с продуктами, – сколько человек-то будет?

Люба, подняв глаза к потолку, начала загибать пальцы:

– Лизка Кириллова, Бабенко, Макс с Сергеем, Саша Мазеров с Майей, Новиков обещал ещё одного парня привести, ну и ты с Катей, – она посмотрела на подруг и добавила в завершение, – совсем забыла, и ещё, конечно, я.

– Мм, да, – протянула Наташа, – представляю, что будет с твоим домом, после такой оравы, снова убирать придётся. Когда приедут родители и…

Люба обиженно покачала головой, что заставило Наташу замолкнуть, и, направившись на кухню, бросила Наталье.

– Ермолина, если тебе что-то не нравиться, можешь идти домой! А кто со мной, помогут убраться. Так ведь? – она глянула на Катю и, согласившись, кивнула.

Она, нарочито громко загремела чайником, поставив его на плиту, и добавила:

– Катюша, раздевайся, пойдём чайку попьём.

– Наташка, а что случилось? – Катя, гневно сверкнув глазами, толкнула подругу в плечо, – Любаша тут причём? Если у тебя неприятности, так и скажи, на то мы и подруги, а зачем обижать-то друг друга?

Наташа, опуская глаза, села на стул, у неё не хватало сил больше сдерживаться и, шмыгнув носом, девушка заплакала. Сначала тихо, а потом её плечи начали судорожно вздрагивать, и она заревела, со стоном и болью, которая накопилась в ней.

– Девочки, – подбежавшая Любаша, забыв про обиду, ласково обняла Наташу. – Ну что ты, дурёха, мы же тут одни, пойдём, рассказывай, что произошло.

Наташа, подняв на подруг глаза снова шмыгнула носом и, склонив голову, послушно поплелась за Любой.

Наливая чай, хозяйка дома, вынула из холодильника бутылку клюквенной настойки и, не спрашивая гостей, хотят они или нет, быстро разлила содержимое в маленькие хрустальные рюмочки.

– Так, не спорить! – Катя поняла, что это было адресовано ей, – по одной, чтобы Натаха успокоилась и поведала нам о своих грехах. – Наталья сквозь слёзы прыснула со смеху. Люба была душой компании и всегда старалась не только не унывать сама, но и не давать грустить другим.– Плакать-то, конечно, полезно, – продолжала она, отправив в рот кусок колбасы, – но… – подняв вверх указательный палец, и проглотив кусок сыра, серьёзно добавила, – не нужно срывать зло на нас, – с этими словами она опрокинула рюмку и, залпом осушив её, выдохнула.– Ну, рыба моя, рассказывай, нет, погоди, сначала клюковку.

Наташа, поморщившись, последовала примеру старшей подруги и, откусив от большого бутерброда приготовленного Елагиной, посмотрела на Катю.

– Я не знаю, стоит ли…

– Это ты о чём? – удивлённо приподняла брови Катя, – будто бы я тебя обидела.

– Не ты, но… в общем, мы расстались с Максом.

– Ну а я здесь причём? – не понимала Катя.

– Не хочу обижать тебя, но все мальчишки говорят только о тебе. Какая Катя неприступная, какая Катя красивая.

– Я уже к этому привыкла, но это ещё ни о чём не говорит и не значит…

– Макс только о тебе и говорит, вот Катя сказала то, вот Катя оделась так и сравнивает меня с тобой, не догадываешься почему?

– Наташа, что за детский сад? – Любаша не думала, что откровенный разговор станет таким неприкрытым.—Ты что не знаешь Макса, он к каждой юбке липнет, и об этом тебе было известно всегда.

– Но, – Наташа опять всхлипнула, – я надеялась, что это пройдёт, а теперь мне кажется, что он только о тебе, Катя, и думает…

– Я же не виновата в этом, – обиделась Катерина.

– Понимаю, ты же моя подруга, но я так злилась на тебя, почему так получается, с кем я начинаю встречаться, потом уходит, словно ничего и не было, – Наташа вынула из сумочки пачку сигарет, – я, что такая плохая? Я же стараюсь, ни в чём нет отказа.

– А кто-то обещал, бросить курить, – между делом заметила Любаша.

– Ты многое делаешь того, из-за чего у хороших парней пропадает желание продолжать с тобой общаться.

– О чем ты, Катя?

– Сколько их было у тебя, за год, а с Максом ты и месяца не встречалась и, думаешь, ему нравятся ухмылки друзей, перешёптывания за вашими спинами. А про тебя некоторые ребята такое говорят… ты уж прости, не хочу повторять эти гадости. Мы тебя знаем как отличную подругу, но многие о тебе отзываются…

– Ты же моя подруга! – Наташа снова заплакала, – как ты можешь так про меня говорить.

– Потому и говорю, что подруга, другая бы рада была, что Макс тебя бросил. Такой красавчик без присмотра остался, и первая побежала бы к нему, узнав такую классную новость, но я хочу, то есть все мы и Люба и Лиза, чтобы у тебя всё в жизни сложилось.

– Правда? – Наташа вытирала слезы, но они продолжали капать, – но я… я…

– Ну, вот опять, – Любаша обняла её, – скоро гости будут, а ты ревёшь, лицо распухнет, и глаза будут как у рака. Катя правильно тебе говорит, сколько ребят хотят с ней встречаться, а она не кидается на первого попавшегося…

– Люба, ну ты скажешь, – покачала головой Катя, чувствуя, что эти слова обидят Наташу ещё больше и, отпив чая, засмеялась, – я по твоим словам святая, ты меня захвалишь совсем.

– Вас с Наташкой друг к другу тянет, как двух противоположностей, она от тебя наберётся невинности, а ты у неё порока.

Катя, поражённая изречениями Любы, покатилась со смеху, и Наташа, перестав плакать, немного успокоилась. Глянув на часы, Елагина покачала головой и сообщила, что скоро придут гости, а у них ещё конь не валялся.

– Мы тут плачем, а время летит, у нас остался час, и вся орава будет здесь. А ты, – обратилась она к Наташе, – не смей больше реветь. Иди, приведи себя в порядок и будь паинькой, как ни в чём не бывало, а с Максом будь холодна, как лёд. Посмотрим, как он тогда запоёт.

– Да, Наташ, много сегодня не пей, послушай нас, подруга, мы тебе жениха самого лучшего найдём, но и тебе придётся постараться, хватит уже слёзы лить.

Катя начала убирать со стола, а Люба, проводив Наташу в ванную, продолжала успокаивать нерадивую подругу. Вскоре, девушки разложили в большой гостиной стол, накрыв его скатертью цвета красного вина с длиной бордовой бахромой. Любаша приготовила закуски, бутерброды. Наташа протирала бокалы и тарелки с вилками, раскладывала салфетки. Первыми пришли Сергей, новый Катин знакомый и долговязый паренёк в круглых очках. Они притащили с собой несколько колонок, громадный магнитофон и ещё кое-какую аппаратуру, применение которой известно только им.

– Почему калитка не закрыта у вас, девчонки? – Сергей представил друга, – знакомьтесь это Костян, известный вам больше как кибермозг нашего факультета – охотник за вирусами. Это он достаёт всем нужную информацию из Интернета.

– Ладно тебе, Серый, что это за реклама, – смутившись, прервал друга Костя и, подойдя к Кате, протянул ей руку: – Константин Вахрутов.

– Екатерина Новикова, – в тон ему ответила Катя, на что Костик расплылся в улыбке и тихо спросил, чтобы никто кроме неё не услышал:

– Та самая Катя с английского факультета?

– Да это я, собственной персоной.

Сергей, ставший невольным свидетелем их разговора, улыбнулся и добавил, что осталось только по имени-отчеству обращаться друг к другу.

Наташа принесла стопку тарелок и, познакомившись с ребятами, толкнула в бок Катю.

– А это кто такие?

– Друзья Макса, прости, наступаю на твою больную мозоль. – Катя попыталась подбодрить подругу. Наташа сдержанно улыбнулась и начала расставлять тарелки. Ребята же, установив аппаратуру, решили её проверить.

Музыка грохотнула громом, раскатившись по всему дому, Сергей убавил громкость и начал разматывать провод. Он сообщил подошедшей Любаше, что намеревается устроить первоклассную дискотеку. Люба, скрестив руки на груди, покачала головой и добавила, что всё хорошо, лишь бы дом не рухнул от этого грохота. Костя её заверил, что это была проверка звука, а потом всё будет немного тише.

Потихоньку стали подходить остальные ребята. Первыми пришли Саша Мазеров со своей подругой Майей. Мазеров учился на том же факультете, что и Катя, только уже на последнем курсе. Крепкий парень спортивного телосложения – качок, с копной светло-русых волос. У него крупный орлиный нос и карие глаза, слишком тёмные для блондина. Майя – маленькая девушка с короткой стрижкой и мальчишеской нескладной фигурой, бойко прошла на кухню и, поздоровавшись с Любашей, спросила, чем помочь. Как оказалось Сергей знаком с Мазеровым, они вместе занимались в спортивной секции восточных единоборств. Установив аппаратуру, Костя вспомнил о каком-то не отложном деле и поспешил одеваться.

– Ты куда? – задержала его Люба.

– Да я приду, вспомнил, что …Ну, не важно, у меня тут одно дело.

– Мы ждём. – Любаша проводила его взглядом и, закрыв за Костей дверь, направилась в свою комнату, чтобы, наконец, привести себя в порядок. Живо натянула платье из тонкой шерсти изумрудно зелёного цвета, расчесала длинные золотистые волосы и, подкрасившись и надушившись, отправилась к гостям.

Стол накрыт и радовал разнообразием. Приятная музыка доносилась из нескольких колонок, звук поставлен как надо, и это Любаше понравилось. Пританцовывая, она подошла к столу и, налив себе сока, глянула на часы. Что-то задерживается Макс, да и Лёша с Лизой. Вздохнув, она посмотрела по сторонам. Сергей с Сашей о чём-то оживлённо спорили. Наташа с Майей курили на кухне, а Катя резала хлеб.

– Катюша хватит, твоё кухонное рабство кончилось. – Любаша забрала у неё нож, – уже все готово, скоро подойдут остальные.

Она оказалась права, через несколько минут появились Лешка Бабенко с Лизой и Макс. Катя заметила, как с лица Наташи спала улыбка, увидев Макса, она вышла из гостиной и, зайдя на кухню, села за стол.

– Наташа, нельзя так, ты даёшь ему повод порадоваться, что он такой незаменимый, – Катя ласково обняла подругу, – прекращай, вспомни, о чём мы сегодня говорили. Ну, вот, только не вздумай плакать.

– Девочки, все уже ждут, пойдём. – Любаша заглянув в холодильник, вытащила бутылку шампанского, – ну что опять, Натусик, девочка моя. Пойдём, сегодня будем веселиться.

В комнате стало оживлённо, кто-то уже начал пробовать бутерброды, кто танцевал в обнимку под музыку, а кто заразительно смеялся, рассказывая анекдоты.

– Так, ребята, садимся, – скомандовала Любаша, – всё получилось очень вкусно, и я не хочу вас больше мучить голодом, у самой слюнки текут. Серёжа, сделай музыку тише. Вот так, – Елагина оглядела всех собравшихся и, подождав, как учительница в классе, пока все усядутся за стол, продолжила, – я рада, что вся наша компания в сборе, кто не знает, это Сергей Звягинцев…

– Мой лучший друг, – вставил Максим, – в связи с большой занятостью, он не был известен почтеннейшей публике… – его пламенно начавшуюся речь прервал голос из прихожей.

– Кто это сказал, что Серый твой лучший друг, он мой лучший друг.

– А, Костян, наш кибер мозг, – поприветствовал его Макс.

В гостиную вошёл Костя, который помогал сегодня Сергею устанавливать аппаратуру.

– Извиняюсь за опоздание, – поправив очки, тот сел рядом с Любашей на свободный стул.

– Теперь, надеюсь, я могу закончить свою речь, – терпеливо продолжила Люба, и все, засмеявшись, закивали ей в ответ. —Так вот, когда все представлены друг другу, и никто больше не опаздывает, – посмотрела она в сторону Кости, – я знаю, что на Новый год мы не сможем вместе собраться, все привыкли отмечать в семейном кругу, но это мы ещё сегодня обсудим, а сейчас у нас, так сказать, репетиция Нового Года. Сегодня у нас последняя вечеринка, а потом, после Нового Года, сессия и будет некогда отдыхать. Нам в этом году повезло, из-за гриппа, сессию перенесли на каникулы, поэтому скоро предстоит некоторым заниматься.

– Ну, мы это ещё посмотрим. – Макс открыл бутылку шампанского, из которой вырвался лёгкий дымок, – сегодня какое? Только двадцать девятое декабря, может ещё всё перемениться.

Разлив шампанское, Максим покосился на слишком сдержанную Наташу, сидевшую напротив него и, склонившись к ней, спросил:

– А что случилось, кто-то умер?

Наташа, ничего не ответив, одарила его холодным взглядом и, повернувшись к Кате, начала с ней о чем-то говорить. Макс, непонимающе сел на своё место и, решив позже её допросить, принялся за салат.

– Все подняли бокалы?! – раздался громкий голос хозяйки, – вы, что сюда есть пришли что ли, а то сейчас водки налью! Ну, с наступающим Новым годом! Здоровья, счастья всем! – перезвон бокалов заглушили громкие звуки хлопушек. Всех осыпало разноцветное конфетти, и яркий серпантин, извиваясь, растянулся через весь стол.

Когда компания расслабилась и стол немного опустел, Сергей встал из-за стола и, выбрав музыку, сообщил, что пора немножко размяться.

Лёша тут же потянул за собой Лизу, красавицу с тёмно-каштановыми волосами, похожую на цыганку. Они были такими разными, маленькая миниатюрная Лиза и высокий, плотного телосложения Бабенко. У него такие лапищи, как говорила Катя, которыми, он казалось, мог раздавить кого угодно. За глаза его называли «стенка», так как у него с этой мебелью было что-то общее. Но Лёшка не обижался, даже тайно гордился этим прозвищем, зная, что в своей компании, он самый сильный, даже против таких мастеров ушу, как Мазеров и Звягинцев. Саша пригласил Майю, которая, хихикая, наступала ему на ноги. Макс попытался затащить на танец Наташу, но та категорически отказалась, и он, разозлившись, вышел на кухню покурить, он ещё не до конца понимал, что происходит и чем его девушка так обижена.

– Потанцуем, – Любаша положила мягкую большую руку на плечо Кости, – я отказов не принимаю.

– Что ты, Любочка. – Костя поднялся со своего места, обняв её за талию одной рукой и, сжав другой ей руку, а потом стремительно повёл ее в центр «танцплощадки».

– Какой ты стремительный. – Люба не ожидала такой прыти, от как ей показалось, скромного паренька, вечно поправляющего очки, – но мне это нравится.

– Ну вот, Наташа, а ты ещё говорила, что обо мне все ребята только и думают, – усмехнулась Катя, – как видишь, Макс тебя приглашал, а не меня, значит, он просто выделывался. Иди, отнеси на кухню вот это блюдо, а я уберу, пустые тарелки. Только не кидайся сразу к нему в объятия, – улыбнувшись, Наташа собрала ещё пару тарелок и отправилась на кухню. Как она не злилась на Максима, всё-таки ей было приятно, что Катя поддержала её, чего она совсем не ожидала от подруги. Она её считала такой правильной, и тайно завидовала её успеху.

Катя смотрела на танцующие пары, и ей казалось, что музыка никогда не кончится. Всегда расстраивало, что на дискотеке или на вечеринке она не танцевала медленные танцы, её очень редко приглашали. Здесь все были со своими девушками, кроме Кости, который заинтересовался Любашей и, она посмотрела в сторону Звягинцева. Их глаза встретились, и Катя вдруг так захотела, чтобы он подошёл и сказал: «потанцуем». Он самый обычный парень, ни чем не примечательный, лишь на голову выше Катерины и совсем не в её вкусе. Ей всегда нравились высокие брюнеты с голубыми глазами, Серёжа же, был русый с серыми глазами, хотя разве это может иметь значение, вдруг спросила она себя. Что в нём такого, что ей хочется сидеть с ним рядом, а ведь он не обмолвился с ней ни словом с самого начала вечера. Катя отвернулась и начала прибирать со стола, вскоре вернулась немного успокоенная Наташа, с подносом на котором сидели чудесные пирожные со сливочным кремом. Началась новая музыка, быстрая и ритмичная. Танцы больше не прекращались, и никто уже не хотел сидеть за столом. Если кто-нибудь желал продолжить, то подходил к столу и брал, что ему было нужно. Люба назвала стол шведским и попросила Костю сделать музыку громче.

Сергей долго разглядывал черноглазую красавицу и не мог понять, почему она такая грустная. Ему хотелось подойти и пригласить её на тот ещё первый танец, но что-то не давало ему подняться с места. Ему казалось, что эта девушка слишком хороша для него, разве она взглянет на него. Потом, когда их глаза встретились, понял, что немного ошибся, ей то же хотелось танцевать, но только не с ним, думал он. Отведя глаза в сторону, Сергей почувствовал себя здесь каким-то чужим, даже Костик, такой замкнутый и нескладный здесь нашёл себе пару. Да, отрывается мальчик. Макс со своей девушкой поссорился что ли, нет… с кухни пришла, улыбается.

Через какое-то время, он всё-таки решился и пригласил Катю на танец, чувствуя, как много хочется сказать и как мало на это времени. Сердце застучало так сильно, что ему казалось, Катя может услышать его биение, а слова застряли на полпути. Сергей смущённо смотрел на неё, и чувствовал, что начинает краснеть. Запах её волос, лёгкий аромат духов, всё это будоражило воображение.

– Ты всегда такой молчаливый? – прервала размышления Сергея Катя.

– Да… то есть, нет, – он, вдруг почувствовал, что во рту пересохло, и язык перестал его слушаться.

– Так да или нет? – продолжала Катя, улыбаясь.

– С незнакомыми девушками иногда да.

– Какой ты интересный, а утром мы с тобой не познакомились? – лукаво прищурившись, спросила Катя.

На что Сергей пожал плечами:

– Извини, я похож на глухонемого, наверное.

– Ну, не совсем, но на очень симпатичного молодого человека.

Это его немного приободрило. Так, подумал он про себя, значит, я всё-таки не похож на идиота, это уже лучше.

– Хороший сегодня вечер, да? – проговорил он.

– Ага, весело.

– В следующий раз у нас в общаге соберёмся, – улыбаясь, начал Сергей, он ничего не мог с собой поделать, эта дурацкая улыбка так и лезла из него.

– Помнишь, утром ты сказал, что из Саянска?

– Да, я и Костя.

– Мы с мамой там много лет прожили, а сюда переехали недавно.

Сергей удивлённо спросил, почему же она утром этого не сказала, на что Катя спросила, словно не слыша его вопроса: – А где вы там проживали?

– На Красных партизан… а вы?

– На Юных ленинцев, раньше, мы жили не в самом Саянске, а в глухой таёжной деревушке, в Середкине, которой, наверное, и на карте нет. Позже, в город переехала мама, она всё добивалась, чтобы нам квартиру дали. Потом и я приехала к маме, мы жили в общежитии на улице Юных ленинцев.

Сергей обрадовался, что сейчас у них появилась общая тема для разговора, и вся нерешительность начала улетучиваться. Катя рассказывала, что её глухая деревня тогда нравилась ей куда больше, чем городок, где она никого не знала, где было много машин, почти, как в большом городе. Сначала ей казалось, что очень трудно жить в таком скоплении чужих людей, которых она не знала, и быть может, никогда не узнает. В деревне же всё казалось проще.

– Потом привыкла, мне даже понравилось, а когда нам дали квартиру в городе, я уже не боялась людей, как раньше.

– Ты была такая нелюдимая? – Сергей остановился, поняв, что музыка закончилась, а они всё плавно движутся в танце какого-то своего ритма.

– Я смотрю, вы уже нашли общий язык, – улыбнулась Люба.

Она-то знала, что Серёжа давно положил глаз на самую красивую девушку в их компании. Сергею было трудно к ней подойти, потому что он невысоко ценил свои внешние данные и был уверен, что такая красавица не обратит на него внимания. Долгими часами, он караулил её у дверей института, набирался храбрости пригласить её в кино, на дискотеку или в кафе. Он досконально изучил её путь от института до дома и тайно провожал тёмными вечерами, став секретным телохранителем. Порой в своих мечтах, Серёжа представлял, как спасает Катю от рук страшных бандитов, как вытаскивает из пропасти или из какой-нибудь рождённой в его голове ситуации. Наконец, он решился и сам попросил познакомить их Любу. После утреннего фиаско, боялся, что Катя не захочет продолжения знакомства, но всё шло как нельзя лучше. И вот она так близко и не принуждённо смеялась, как будто они знакомы сто лет. И она не такая холодная, как о ней говорят ребята. Внутренний барьер присутствовал, но парень знал, что он сможет его преодолеть и покорить эту вершину. Может, потому он увлёкся ушу, хотя раньше его совершенно не интересовали восточные единоборства. Сергей чувствовал себя гораздо увереннее, когда ему по силам были гораздо более сильные соперники.

Кате он тоже понравился, в нём ощущалась внутренняя сила, природный магнетизм, с Серёжей хотелось общаться. Она не могла понять, но какое-то шестое чувство ей подсказывало, что ему можно доверять. Катя, взяв себя в руки, оставила сероглазого воздыхателя в одиночестве и принялась за приготовление чая. Любаша убирала со стола посуду, не обошлось и без битья тарелок, которые Елизавета, зацепившись за угол, уронила на пол. Неуклюжий Бабенко в страстном порыве захотел помочь ей и чуть не перевернул стол. Посуда предупреждающе звякнула, но Сергей, схватился за другой угол и тем самым предотвратил разгул стихии в виде уничтожения посуды.

– Так, Елизавета и Лёша, мне кажется, вы стали напоминать слонов в посудной лавке, – попыталась пошутить Любаша, она понимала, что родители будут не в восторге, от чуть было не случившегося разгрома.– Сейчас будет чай, девочки налево, мальчики направо, а то вы мне весь дом разнесёте.

Костя с Серёжей, уселись на стулья возле окна и начали, что-то обсуждать. Иногда Костя вскакивал и, глядя по сторонам, приглушал громкость и продолжал Сергею что-то доказывать. К ним присоединился Макс, тот, поглядывая в сторону Наташи, тихо разговаривая с друзьям. Майя, взяв Сашу под руку, оттащила его в противоположный конец комнаты, и тихо говоря что-то на ухо, вывела его из гостиной. Бабенко, устроившись в кресле, возле ребят, нервно выдохнул.

– Да, было бы дел, если бы я стол завалил. А… О чём дебаты? Костян ты сам на себя не похож.

– Да погоди, Лёха, – оборвал его Сергей, – у нас тут спор об одном слухе, Кость давай ты лучше сам…

– Да ладно, Серый, что уж теперь, – он немного замялся, – я тут в Интернете вычитал, что какой-то англичанин, ещё в семидесятых придумал электронные чипы, способные, взаимодействуя с нейронами головного мозга усиливать восприятие всего… Вот и что грядёт война киборгов, а Серый говорит, что все это интернетская чушь.

– Почему, же, чушь, – спокойно продолжил Бабенко. – Я тут, случайно узнал, что на мне проводили опыты в детстве и я… Я киборг! – проревел он страшным голосом, дико вращая глазами.

– Нет, ты, конечно, похож, на киборга, я в этом не сомневаюсь, – уверил его Костя, – но, во всякой шутке есть доля…

– Шутки, – вставил Макс, – а что американцы, у них тоже инопланетянин, говорят, живой есть, помните фильм, «Вскрытие инопланетянина»?

– Как он может быть живой, его же вскрыли? – Бабенко, поднявшись с кресла, пододвинулся поближе.

– Значит, у него есть братья и сестры по разуму, – закончил Макс.

– Да кто его знает… – Сергей запнулся при виде вошедшей Кате.

– О. Ещё одна жертва Новиковой, – вздохнул Максим, покосившись на Серёжу, – не надейся. – Он серьёзно посмотрел на него и, пожав плечами, добавил, – не ты первый пытался, она видно то же инопланетянка.

– Ага, – кивнул Бабенко, – с самой холодной планеты галактики.

– Да бросьте вы, – Сергей не хотел показывать, что ему очень понравилась Катя и, не обращая внимания на высказывания друзей, вернул разговор в прежнее русло.

Девушки на кухне вымыли посуду, Лиза клятвенно заверила, что не разобьёт больше ни одной тарелки, ей действительно стало стыдно за свою неуклюжесть.

– Да ладно, Лиза, это я так для порядка рявкнула на вас. – Любаша, потрепав подругу по плечу, вернулась к столу. На большом подносе стояло десять чашек, она быстро разлила в них ароматный чай и начала резать торт.

– Что там у тебя с Максом, Наташ, я вижу у вас всё по-прежнему, – спросила Люба.

– Не знаю, – вздохнула Наташа, – он ничего не понял, говорит, что это моя глупая ревность, и что у нас всё прекрасно, – она выпустила струйку дыма к потолку, – но я-то знаю, что всё не так, просто не хочется здесь выяснять отношения. Слишком много строит из себя мачо, надоел он мне.

Катя с Лизой переглянулись.

– Я что-то пропустила? – переспросила Лиза, – или ты с Максом поссорилась?

– Да, мы только сегодня об этом узнали, ты же вечером пришла.

– Мне, честно говоря, Макс, как парень не нравится, я бы с ним вообще не стала встречаться.

– Ну, это ясно, ты же с Лёшей, – пожала плечами Наташа, – а Максим красивый парень, девчонкам нравится, но, не смотря ни на что, он ещё пока со мной, значит…

– …Значит ему что-то от тебя нужно, – продолжала Лиза, – я с ним в одном классе училась и знаю, что он просто так ничего не делает, и друзей выбирал всегда по расчёту. Пока ты с ним по-хорошему, он тоже вроде бы ничего, стоит же… против шерсти погладить. Как он у нас одного парня подставил, до десятого класса помнил, как тот кому-то что-то про него сказал, это долгая история, но факт в том, что Максим всегда мстит, он опасный человек.

– Ты мне, прям, маньяка описала, – обиделась Наташа.

– Нет, Наташа, маньяки с виду безобиднее, чем твой Макс.

– Ладно, девочки, шампанское Лизке не наливать больше, а то её на маньяков потянуло, – вмешалась Люба и отправила Лизу отнести торт.

– Наташа, поговорим завтра, но Лиза в чём-то права, ты влюблена и много не замечаешь, но тебе самой решать с кем быть, если мы будем советовать, а потом у тебя что-то пойдёт не так, ты будешь винить нас. Вот, скажешь, послушала девчонок.

– Не скажу, Любочка, ты у нас самая старшая, тебе я могу доверять больше всех.

– Спасибо, послушала старушку. Вот и поговорим завтра, когда будет меньше народу и мальчиков не будет к тому же.

Когда для чая все приготовили, нарезан торт, разложены на большие тарелки пирожные, шоколад и печенья, в гостиной на короткое время воцарилась тишина.

Позже, ребята танцевали, спорили о фантастических идеях Костика, рассказывали разные истории, анекдоты. Мазеров с Майей тискались по углам, пока, наконец, не решили первыми покинуть вечеринку.

– Извини, Любаньчик, – Майя поцеловала её в щеку, – всё было просто замечательно. Понимаешь, мне завтра уезжать нужно, сестра вызывает в Германию, и приеду только через месяц. Сашка изнывает от предстоящей разлуки…

– Так что вы ещё здесь стоите? – Люба похлопала их по рукам, – спасибо, ребята, что пришли и давай, Майя, Родину не забывай там у себя на… исторической родине, пиши.

– Ну, до свидания. Я напишу, честно. – Майя, взяв Сашу за руку, толкнула входную дверь. В дом ворвался холодный морозный ветер, Люба поёжилась при мысли, что на улице мела метель и там почти тридцать градусов мороза. Вернувшись к гостям, она сказала, что Майя уезжает, поэтому они с Сашкой так стремительно покинули их.

Время понеслось незаметно, и когда часы пробили полночь, Катя, спохватившись, бросилась к телефону. Боже мой, мама же переживает, а я совсем забыла ей позвонить. Она набрала номер своего домашнего телефона и, услышав усталый голос матери, виновато сказала, что скоро пойдёт домой.

– Прости, мамуль, совсем забыла… Знаю, что обещала, а ты тоже сказала, что позвонишь… Что не удобного? … Прости… я с ребятами пойду, не волнуйся.

– Что мама ждёт, волнуется? – спросил появившийся Сергей.

– Да я то же хороша, забыла позвонить, а она ждёт звонка, спать не ложится.

– У меня мама такая же, – улыбнулся он, – чуть что переживает.

– По-моему, все мамы такие.

– Пойдём на кухню, поговорим, если ты, конечно не против, – предложил Сергей не рассчитывая, что она согласиться, на что Катя кивнула:

– Пошли, а то я уже устала от этого шума, скоро надо будет собираться.

Они прошли на кухню. На плите разрывался кипящий чайник.

– Мы вовремя. – Катя, выключая горелку, устроилась около тёплой плиты, – на улице так холодно.

– А что ты не останешься у Любы? – спросил Серёжа, – Наташа остаётся, или…

– Нет-нет, – прервала его Катя, – Наташа далеко живёт, и у неё особый случай.

– Понятно, – протянул он, – ты не против, если я закурю?

– Нет, у меня мама курит, я привыкла.

– А мне нравятся девушки, которые не курят, это хорошо, что и ты…

– Ну, это дело личное, – покраснев, заметила Катя.

– Так ты куришь всё-таки?

– Редко. Не будем об этом, лучше расскажи о себе. Что ты любишь, чем занимаешься? – мягко прервала она его и перевела разговор на другую тему.

– Смотря что, я так сразу не могу сказать.

– Ну, есть у тебя какие-то увлечения, что ты, например, любишь читать?

– Детективы, особенно про разведчиков, – оживился Сергей. – Мой отец работает где-то в этой области, и мне всегда было интересна эта тема. Понимаешь какой-то ореол таинственности. Жаль, что я не могу его обо всём расспросить.

– Он редко бывает дома?

– Нет, он, понимаешь, очень давно не живёт с нами, сейчас он в Москве. Мы с мамой тоже жили там, я чувствую, между ними произошла какая-то история, но мне, понятное дело, никто, ни о чём особо не рассказывал, а потом мы с мамой уехали в город Саянск, к бабушке. Отец пишет письма только мне, спрашивает как я, интересуется, зовёт в Москву.

– А ты?

– Ну что я, мама говорила, если я поеду к нему, то отец поможет с устройством в МГУ и с работой, но я не хочу так. Мама считает, что это юношеский максимализм, но мне всё равно. Отец бросил маму и неважно, что он пишет письма, ни в одном из них он не упомянул маму, меня это сначала обижало, а потом стало всё равно. Не люблю лжи, если бы они объяснили, что произошло между ними, может я смог понять… а теперь, – Сергей, замолчав, потушил сигарету, – извини, зачем я тебе всё это рассказываю, даже не знаю…

– Просто тебе хотелось поделиться, с чужим человеком это гораздо проще, чем даже с лучшим другом. – Катя взяла его за руку, – я тебя очень хорошо понимаю, Серёжа. Моя мама напоминает твоих родителей, она тоже мне ничего не говорит об отце. Она мне рассказывала, что когда я была маленькой, он умер, но я никогда в это не верила. Знаешь, мне всегда хотелось найти его, и я тоже мало кому говорила об этом. Понимаю, как тебе иногда бывает трудно и подчас непонятно кому верить.

Сергей смотрел на Катю и чувствовал, что это тот человек, с кем можно говорить обо всём и доверить самое сокровенное. Они молча смотрели друг на друга пока, наконец, около двери не раздалось:

– Кхе-кхе…

Обернувшись, Катя отпустила руку Сергея. Это Лиза, понимая, что она оказалась здесь не во время, она нашлась и попросила Серёжу, чтобы он нашёл подходящую песню, а то Костя куда-то потерялся, и Сергея все ищут.

– Сейчас. – Серёже тоже не хотелось уходить, но он быстро вернулся в гостиную.

– О чём разговор? – не двусмысленно улыбнулась Лиза, – неужели кому-то удалось растопить сердце снежной королевы?

– Перестань, Лизка, и ты туда же. – Катя укоризненно покачала головой, – что, просто поговорить нельзя?

– Ладно тебе. – Лиза взяла Катю за руки и потянула за собой.– Пойдём, потанцуем, а то уже скоро нужно закругляться. Ты, ведь пойдёшь с нами? Так темно на улице и страшно.

– Конечно, с вами пойду… Да, кстати, сколько времени?

– Уже около часа ночи, погоди, ты же позвонила маме, она знает, что с тобой всё в порядке… – Лиза втащила Катю в гостиную. Там ребята предавались ностальгии по «Ласковому маю». Макс очень оригинально подражал Юре Шатунову, закончив песню «Белые розы» театрально упав на колени. Все засмеялись и захлопали. Люба заметно устала и о ч м-то разговаривала с Наташей. Костя почти дремал в широком мягком кресле и вялыми аплодисментами, поощрял старания Макса. Люба что-то шепнула ему на ухо и, заботливо поправив съехавшие на бок очки, протянула ему стакан с соком. Лёша, о чём-то спросив Лизу, покачал головой и, подойдя к Любе, сообщил, что пора расходиться.

– Лизу давно ждут дома, а её папаша серьёзный мужик, не отпустит больше, так что мы пошли, Любаша.

– Хорошо ребята, мне кажется, у нас один человек не устал, так это Макс, – согласилась с ним Люба.

– А посуда, тебе столько убирать…

– Вас было сто человек, конечно. Да, если бы ты сходил, Лёшенька, на кухню, то понял, что девочки всё помыли.

Понемногу ребята разошлись. Наташу, Люба оставила у себя, так как она жила на другом конце города. Макс ушёл злой, потому что надеялся, что Наташа пойдёт к нему, но она сказала, что лучше останется у Любы, чем идти в общагу. Он стал намекать, что и сам не против остаться – одним больше, одним меньше. Любаша серьёзно отмела его попытки, сообщив, что родители могут вернуться внезапно, даже ночью. Он прекрасно понимал, что здесь что-то не так и наверняка Наташа задумала его поучить жизни.

– Я перестаю понимать тебя, девочка, – раздосадовано шипел Макс, он надеялся, что вместе с ней останется у Любы до утра, и так дёрнул шнурок на ботинках, что тот остался у него в руке.– Чёрт, ну ладно, завтра поговорим…

– Да-да, на свежую голову, кивнула Любаша, стоя в прихожей и наблюдя за недовольством Макса.

– Пока вы тут пререкались, ребята уже все давно ушли, какой же ты Макс подлый, – Любаша сняла с него шапку, – теперь, я тебя точно, одного не отпущу, ночь уже.

– А ты что, моя мамочка? Мне по барабану ночь или, что ещё там… Что вы наговорили про меня Наташке, она стала мне напоминать вашу мисс неприступность, или Лиза что-то вспомнила из далёкого детства?

– Я думаю, – спокойно начала Люба, – Наташа взрослый человек и сама знает что делать. Если хочешь, можешь остаться, я не хочу чтобы из-за ваших с Наташей разногласий мы все начинали ссориться.

– Ладно, я пойду. – Максим нахлобучил на лохматую голову шапку. Задержавшись, он посмотрел на Наташу, думая поцеловать её или нет. Потом, быстро сказав «пока», выскочил во двор.

На улице морозно, но ветер стих, и холод уже не обжигал лицо.

– Хорошо, что мы все вместе пошли.– Лиза, поёжившись, прижалась к широкому плечу Бабенко, – вчетвером не так страшно.

– Мне с Лёшей тоже не особенно боязно, – подхватил Сергей, и все дружно засмеялись.

– Вам хорошо, вы маленькие, чуть что и в сугроб, а мне здоровому деваться некуда. – Он состроил несчастное лицо, – поэтому я расправлюсь с вами сейчас, – это прозвучало, как скрытая угроза, и Лиза начала быстро лепить снежок. Бабенко не заставил себя долго ждать и запустил в Серёгу крепко сбитым комком. Серёжа, лихо, увернувшись, швырнул снежок в Лёшку, тот пригнулся и снежок попал в Лизу. Она, поскользнувшись, села в сугроб, выбраться из него ей не удавалось, потому что Лёха опять её усаживал в снег, под конец и сам, нырнул туда. Они смеялись и катались в снегу, с Бабенко сползла шапка, Сергей посмотрел на хохочущую Катю и то же повалил её в снег. Не ожидая такого поворота, Катя, начала бросаться снегом уже не скатывая его в снежки. Её сапоги скользили, но она поднялась и, толкнув Сергея в грудь, упала вместе с ним в пушистый сугроб. Все четверо смеялись и дурачились, пока не почувствовали, что стало совсем жарко. Катя, разгорячённая и разрумянившаяся, выдохнула и поправила шапку на голове. Сергей поставил девушку на ноги и опять рассмеялся, глядя, как обессиленные Лёшка и Лизка лежат на укатанном снегу и продолжают потихоньку пихать друг друга.

– Может, оставим их, – нарочно громко сказала Катя, – им так хорошо толкаться на дороге.

Бабенко, услышав её, засмеялся и, поднявшись на ноги, потянул за собой Лизу. Они посмотрели друг на друга и не смогли снова сдержать смех. Вся их одежда в снегу. Длинные волосы Кати, выбились из-под шапки, а у Лизы размазалась тушь. Лёша заботливо вытер её испортившийся макияж и с досадой сообщил, что у него полные сапоги снега.

– Ты же первый начал, – улыбнулась Лиза, – нет, не продолжай, а то мы до дома не дойдём.

Понемногу ребята успокоились и вскоре пришли к Катиному дому.

– Вот мы и пришли, – она засунула руки в карманы, – пока!

Лёшка с Лизой как-то подозрительно быстро направились в сторону дома Лизы, Сергей нерешительно переминался с ноги на ногу.

– А ты, что не пошёл с ребятами, теперь один…

– У тебя нос холодный, – мягко прервал её Серёжа, коснувшись пальцами и вправду замёрзшего носа Кати. – Замёрзла? – он ещё раз дотронулся до неё горячей ладонью, а потом до таких же ледяных щёк.

– Что, правда, похожа на снежную королеву? – иронично спросила Катя и легко коснулась пальцами его носа, – у тебя тоже холодный.

– Просто на улице, наверное, уже минус сорок, – он коснулся кончиком своего носа её покрасневшего носика, – немудрено замёрзнуть… – не договорив, Сергей прижался губами к губам Кати и тут же почувствовал, как она задрожала и, отпрянув, прижала руки к лицу.

– Дурак! – Она оттолкнула его, и направилась к своему дому.

– Кать! Подожди! – он побежал за ней, – Извини, если я обидел тебя… ну, куда ты одна…

– А мы уже пришли. – Резко обернувшись, она сжала губы и строго посмотрела на него.– Если я немного разоткровенничалась с тобой, это не даёт тебе права … – она с трудом находила слова, – чтобы в первый день знакомства… целовать… меня… я не такая, как…

– Катя, постой, – он запнулся, – ты не поняла, я и не думал сравнивать тебя с кем-то. Я не знал, что ты… Что ты обидишься.

– Мне кажется, вы с ребятами пили не только шампанское, а что-то покрепче…

– Не надо так, – Серёжа не знал, как удержать её, поэтому схватил за руку.– Ты… нравишься мне вот и всё! Давно! – выпалил он, сам не ожидая от себя смелости, что он будет на это способен. Несколько месяцев обдумывая, как он ей это скажет, и что при этом будет происходить. Только не в такой обстановке он все это представлял, чтобы его признание выглядело, как оправдание за неудачный поцелуй.

На секунду Катя опешила, но не подала виду. Он выпустил её руку из ладони, но Катя не убежала, как хотела прежде, она словно размышляла, как та принцесса из сказки «Двенадцать месяцев», где ставить запятую в предложении «Казнить, нельзя помиловать» или «Казнить нельзя, помиловать».

– Не будешь сердиться?

– Я подумаю, – плохо скрывая улыбку, ответила Катерина.

– Ну, скажи, что не сердишься.

– Ладно, не сержусь, – улыбнулась она.– Пока.

Сергей ещё долго стоял у подъезда, пока, наконец, в тёмных глазницах дома на пятом этаже не загорелся огонёк. Катя, выглянув, тут же задвинула занавеску, будто бы посмотрела в окно, надеясь, что он уже ушёл. Направившись, домой он вдруг вспомнил, что Костя остался у Любы, наверняка, он заснул, какие мы идиоты, завтра же к нему приезжает мать. Завтра утром, нужно будет обязательно позвонить Любаше. Сергей ускорил шаг, до общежития недалеко, и он с облегчением вздохнул, зная, что неприятностей с комендантшей не будет. Она понимающая женщина, особенно когда ей делали приятные маленькие подарки, пусть даже в виде коробки конфет, и дорога на ночное гулянье свободна. Сергей вспомнил, как поцеловал Катю. Дотронувшись до своих губ, он улыбнулся. Она так рассердилась, но ей понравилось, это она сделал вид, что я попытался оскорбить её.

Вдруг его кто-то дёрнул за плечо, Сергей резко развернулся и приготовился к атаке, но это оказался запыхавшийся Макс.

– Чёрт тебя побери, – выругался Сергей, – что ты здесь делаешь? Ты же у Любы хотел остаться.

– Да-да, хотел, только наши девочки, что-то напели Наташе, и она слишком нос начала задирать, стала из себя принцессу строить.

– Брось, Макс, завтра поговорите, значит, был повод.

– Хм, я даже знаю какой, но она сама так не стала бы себя вести, это они её накрутили. Представляешь, Костик и тот остался, спит себе на диване. Любонька его, видите ли, пожалела, а как я намекнул, про то, чтобы с Наташей остаться, стала из себя строить…

– Знаешь, Макс, ты, конечно, извини, но Люба сама может решать, кому оставаться в её доме, а ты вроде бы как стал набиваться.

– Кто? Я?! – с негодованием ткнул себя в грудь Максим большими пальцами, – ладно, проехали.

Сергею не понравился тон Макса и всю остальную дорогу до общежития они шли молча. Тот почувствовал неодобрение друга и, казалось, что под его подошвами скоро начнёт дымиться снег, так яростно он шагал и пыхтел время от времени.

* * * *

Марина Карловна долго не могла заснуть, и только когда в двери щёлкнул замок, и она услышала шаги дочери, ей стало лучше. Тихо выглянув в прихожую, она посмотрела на Катю. Казалось, та весёлая, правда вся одежда в снегу и волосы стали мокрыми от растаявшего снега.

– Катя, – тихонько позвала Марина Карловна, – тебя, что в снегу валяли?

– А… мама? – Катя повесила полушубок на спинку стула, – подурачились, Бабенко уронил Лизу в сугроб, а потом и Серёжка меня…

– Тот самый Сережа? – Марина Карловна, включила свет на кухне и налила себе остывшего кофе.

– Да.

– Он ведь тоже тебе нравится? – мать с улыбкой посмотрела на дочь. Катя чувствовала какую-то неловкость, при разговоре с мамой о своих чувствах и, пожав плечами, налила себе воды.

– Совсем спать не хочется.

– Весело было?

– Да все прошло хорошо. – Катя не стала говорить, что Наташа поссорилась с Максом и весь вечер пыталась его уколоть. Не поделилась, как новый знакомый поцеловал е ё. Зачем маме эти подробности, лучше сказать, что всё хорошо. Катя вспомнила вкус его губ и где-то внутри пронеслась тёплая волна. Если бы она раньше целовалась с кем-нибудь, то не стала так резко реагировать на поцелуй Сергея. Сначала её возмутила его наглость, но потом, она даже сама боялась себе признаться, что ей это понравилось. Катя хотела, чтобы они долго стояли, держась за руки, и он целовал её, снова и снова. Она коснулась горящих от воспоминаний первого поцелуя губ. Мария Карловна изучающее посмотрела на дочь, и что-то в душе ей подсказывало, что, Катя, не все ей рассказала. Но как мудрая мать, она не стала доставать дочь с расспросами и сказала, что уже пора идти спать. Катя долго не могла заснуть, вспоминая вечер. Эмоции бурлили. Она не знала как себя вести с парнем, если он нравиться, и сходит по тебе с ума. Яркий свет луны освещал комнату Кати. Снег уже давно перестал падать большими белыми хлопьями, и теперь над городом раскинулось тёмное звёздное небо.

Наутро, Катя наскоро позавтракав чаем и бутербродом, направилась к Любаше. Марина Карловна сказала, чтобы та не задерживалась, потому что ей нужно отправиться к врачу. Бросив пока и чмокнув мать в щеку, Катя выскочила за дверь и поскакала по ступеням. Мама посмотрела в окно, провожая дочь взглядом. Какая же ты у меня красивая, и как похожа… на отца. Она отошла от окна и сев за стол, налила себе кофе. Марина Карловна помнила, как влюбилась с первого взгляда, и Арбенин навсегда остался в сердце, никто не смог заставить забыть память об этом мужчине. Она видела по отрешённому взгляду Кати, по её весёлому напеванию, что её дочь испытывает те же чувства, как много лет назад ощущала Марина. Где-то внутри всё сжалось и что-то несогласное начало бубнить и ворчать о том, что надо узнать ещё, что это за мальчик. Я не должна допустить, что бы с Катей произошло тоже, что и со мной. Это её жизнь и она вправе сама решать, как прожить, спорил второй голос. «Она серьёзная, не такая наивная, как я была тогда и не допустит ничего плохого. Нет, если дело зайдёт далеко, то я не успею что-либо сделать, а что ты можешь сделать, Катя такая скрытная, она никогда не любила делиться, и это твоя вина». Марина Карловна могла бы долго спорить сама с собой, она понимала, что ложь об отце, которая видна в глазах, шита белыми нитками и отдаляла дочь от неё. В детстве Катя часто спрашивала об отце. В то время девочка особо нуждалась в нём. Сколько раз, Дмитрий просил в письмах приехать, он очень хотел увидеть дочь, но, когда Марина получила от него письмо спустя пять лет, то сразу ответила, и её ответ был полон обиды, гнева и крика. Марина сообщала, что сказала дочери, что у неё нет отца, что он умер и чтобы он никогда больше не напоминал ей о себе.

* * * *

Больше он не присылал писем, однако каждый месяц отправлял крупные переводы на имя Марины Карловны. Он не хотел, чтобы его дочь, в чём-либо нуждалась. Когда Арбенин читал то самое письмо, то испытывал угнетающее чувство вины, он бы всё отдал, чтобы снова оказаться рядом с той девушкой, с глазами василькового цвета и длинными белоснежными волосами. Она ему помнилась в простом ситцевом платье, которое сшила сама. Летом Марина не надевала обуви, и в мае уже купалась в холодной реке. Если бы он только мог всё ей объяснить, но не всё в то время зависело от него. Даже сейчас Дмитрий не мог рассказать правду, из-за которой ему пришлось покинуть мать своей будущей дочери, даже сейчас у него не было права ни на оправдание, ни на её прощение.

Прочитав письмо, Дмитрий чувствовал, что сам не желая того, совершил непоправимую ошибку. Там, у себя в Москве, он потерял жену и сына, теперь у него не осталось никого, кроме Марины, но она отказала ему даже в маленькой радости получать письма. Сначала он порывался поехать, разыскать её. В комитете его предупредили, чтобы он не занимался самодеятельностью, что его личная жизнь на втором плане и эта связь может привести к непредсказуемым последствиям.

Прошло восемнадцать лет, и Арбенин до сих пор вспоминал ту девушку Марину, из своей молодости. Что-то зацепило его в ней навсегда, как ни старался он забыть её. Потеряв сына, и узнав о том, что у него есть дочь, Дмитрий потерял и покой. Теперь его смыслом в жизни было найти их. После категоричного отказа Марины, он решил сам отыскать информацию о них, по своим личным каналам. О том, что его дочь зовут Катя, он узнал только спустя десять лет, когда ему, наконец, удалось получить фотографию девочки.

Арбенина радовало, что Катя очень похожа на него, но каждый раз глядя на фото, он понимал, что они бесконечно не досягаемы друг для друга. Надежда теплилась, что когда он отойдёт от дел, то сможет всё объяснить и Марине, и своей дочери и наконец получит прощение.