Читать книгу Шанс для киборга - Татьяна Осипова - Страница 5

____________________1998год ___________________

январь-июнь

Время пролетело так быстро и незаметно, казалось, только вчера они встречали Новый год, веселились, пели песни. Катя сидела над учебниками и готовилась к сессии. Закрывая книгу, она вновь и вновь повторяла выученное и приступала к следующим темам. В голову ничего не шло, её единственным желанием стало хоть ненадолго выйти на улицу и пройтись по заснеженным улицам города, вдохнуть морозный, январский воздух. И снова Катя вспомнила Серёжу, они виделись пару раз, но всегда им кто-то мешал. Они не могли, оставшись наедине, поговорить по душам. Катя открыла учебник, а перед глазами снова Серёжка, со сдержанной улыбкой и с глазами, взгляд которых проникал в самую душу. Катя, улыбаясь, взяла листок и начала писать красным фломастером его имя. «Серёжа», старательно выводила она, подрисовывая букве «С» и «Р» крылышки и сердечки, плюс «Катя» – равняется Любовь.

Ей очень хотелось с ним поговорить, и она ловила себя на мысли, что соскучилась. Однако уверенность, что при встрече снова будет задирать нос не покидала. Такая уж я уродилась, улыбнулась сама себе Катя и, отложив листок с вензелями, принялась учить английский.

Сергей в это время сидел в комнате в общежитии и читал письмо матери. Она недовольна тем, что он не захотел приехать домой на зимние каникулы и как следует подготовиться под её пристальным надзором. Так же мама вложила в конверт письмо от отца, который спрашивал, как у него дела и как он живёт и учится один в чужом городе. Отец просил, чтобы Серёжа подумал о переводе в Москву, где он сможет устроить его в престижный ВУЗ.

– Что пишут предки? – спросил Костик, присаживаясь рядом.

– Всё как обычно, – Сергей небрежно сунул письма в нижний ящик письменного стола. – Мама ноет, что я не приехал домой на каникулы, об этом она написала на пяти страницах. Отец завёл старую шарманку о переезде к нему. Меня уже тошнит от этого, а мать, будто избавиться от меня скорее хочет.

– Брось, Серый, мама соскучилась, она же любит тебя. – Костик потрепал друга по взъерошенным волосам. – На кого ты стал похож без женского внимания.

– Не понял, – удивился Сергей и, глянув на Вахрутова, отметил, что у него новая стрижка, – тэ-эк, это кто это тебя так… кхе-кхе… любовно обработал?

– Угадай с трёх раз, – улыбнувшись, Костик провёл рукой по макушке.– Причём с любовью и лаской.

– Тут и гадать не нужно, кто-то из девчонок. Неужели кибермозг дал трещину?

– Кто-то, это у меня-то кто-то? – Костя недоуменно качал головой, – друг называется. Да у меня кроме «Компа», девушек не было, до того как ты меня не познакомил с Любашей.

– Так это Любаня, так тебя? Здорово, лучше, чем в парикмахерской.

Костя, улыбнувшись, вздохнул и, сцепив руки за головой, мечтательно поднял глаза к потолку и откинулся на спинку кровати.

– Ничего в голову не лезет, жду не дождусь окончания сессии.

– Наконец-то в твою голову полезли глупые мысли. – Сергей раскрыл учебник на следующей странице и попытался сосредоточиться. Он снова вспомнил Катю, и ему захотелось бросить всё и отправиться к ней и хоть один день побыть вместе. Потом он одёрнул себя, говоря, что Катя тоже готовиться и ей некогда, а вдруг она откажет, а так после всех экзаменов они точно встретятся. Сергей не был до конца уверен в том, что у них с ней что-нибудь получится, он всегда готовился к худшему, если дело касалось красивой девушки. Его избранница не только хороша собой, а отличалась незаурядным характером, умом – это он слышал от её друзей. Самому с ней, к его сожалению, Сергею пришлось общаться меньше, чем хотелось. Он надеялся, как только закончится эта суматоха с экзаменами, у него будет время наверстать упущенное. Пока они встречались в институте, где, перебрасываясь парой фраз, снова растворялись в толпе студентов. Сергей надеялся, что и Катя думает не только об учёбе и, глядя в её большущие глаза, видел это. Вернувшись к учебнику, постарался заставить себя выучить ещё пару абзацев, и с большим трудом это ему всё-таки удалось – погрузиться в переработку гранита знаний.

Наконец, как кошмарный студенческий сон, сессия закончилась. Кате всё давалось легко и не составило труда подготовиться и помочь товарищам. Сергей едва не получил тройку по истории, ворчал под нос, зачем программисту знания древних. Сразу после окончания экзаменов, набрался смелости и поднял трубку телефона, чтобы поговорить с девушкой, запавшей в самое сердце. Сначала ему отвечали короткие гудки – занято, но он упорно набирал номер Кати, пока в трубке не услышал её голос. Футболка прилипла к телу, и язык прилип к нёбу.

– Да, – ответила Катя, – алло… может, не будем молчать…

– Привет, – спохватился он, ответив хриплым голосом. – Плохо слышно было…

– А теперь, хорошо? – весело ответила Катя, и Серёжа понял, что она улыбается, по интонации голоса он почувствовал, что она рада его слышать.

– Что делаешь… э-э… в смысле сегодня вечером?

– Пока не знаю, – протянула она, и казалось, Катерина что-то ждла от него.– Если только куда-нибудь с девчонками пойду.

– А… ну ладно… пока, – Сергей повесил трубку и понял, что выглядел полным идиотом, надо было её… в кино, что ли пригласить, или… чёрт. Денег маловато…

Он быстро поднялся к себе в комнату, где сидели Костик и Лёшка, и, открыв тумбочку, начал искать заначку.

– Что ты потерял там, Серый? – бросил Костя, но тот не слушая его, продолжал рыться в ящике, пока не вытащил помятый конверт. Там всего ничего, и он, положив деньги в задний карман, начал одевать куртку.

– Что случилось-то? – на этот раз к нему подступил Бабенко и, загородив проход, в упор глянул на него.– Ты это брось, я серьёзно, если что, поможем.

– Все путём, пацаны, я боюсь опоздать…

– На поезд что ли? – не отступал Бабенко, склонив голову набок.

– Какой же ты Лешка пытливый, потом расскажу, на встречу тороплюсь. – Он протиснулся между дверным косяком и внушительным плечом друга, и понёсся вниз к телефону.

Сбегая со ступенек, Серёжа думал, что скажет ей, позвонить, нет, по телефону у него что-то не получается. Распахнув дверь студенческого общежития, он быстрым шагом, переходящим в бег, спешил к Катиному дому. По пути, заскочил в цветочный магазин, но розы, были только они, стоили дорого. Денег не хватало. Подойдя к витрине с цветами в горшках, Серёжа вытащил свой полтинник и, выбрав какой-то неизвестный ему цветок с длинным латинским названием, отдал деньги продавцу. Она протянула ему горшок и парень, бережно взяв его, расстегнул куртку и спрятал его на своей груди. Запахнув куртку, вышел из магазина и направился к дому Катерины. Боялся идти слишком быстро, потому что цветочек казался хрупким и беззащитным, как ему казалось. Сергей не хотел, чтобы растение в пути сломалось или помялось. Поднявшись на пятый этаж, он остановился, чтобы перевести дыхание и, собравшись с мыслями, нажал кнопку звонка.

За дверью послышались шаги, повернулся замок и, когда дверь открылась, Серёжа увидел женщину лет сорока, с приятным лицом и ярко-голубыми глазами. Опираясь на палочку, она изучающее посмотрела на парня, прежде, чем спросить:

– Вы к кому, молодой человек?

– Здравствуйте, – улыбнулся Серёжа, – вы, наверное, Катина мама?

– Да. – Голос Марины Карловны заметно потеплел, – так вы к Катюше, проходите, она уже собиралась уходить. Катя! – позвала она дочь, – к тебе какой-то парень…

– Меня Сергей зовут. – Он переминался с ноги на ногу, спрашивая снова: – А вы мама Кати?

– Да. – Она внимательно оглядела его. – Марина Карловна. Проходите, Сергей, куртку повесьте вот сюда.

– Извините, я ненадолго. – Он волновался и даже пить захотел. Видя его волнение, Марина Карловна, не стала больше донимать парня и, открыв дверь на кухню, направилась дочитывать газету.

– А, это ты? – Катя попыталась сделать лицо серьёзнее и не выдать радость которая так и билась в груди. – А зачем ты звонил мне, я тебя что-то не понимаю.

– Не могу справиться с волнением, когда говорю с тобой, – честно признался Серёжа, – решил вот… зайти.

– Ну, проходи. – Катя сама не знала, как себя вести, и не хотелось показывать радости по поводу его прихода.

– Может, погуляем немного, а то и тебе, наверное, надоело сидеть дома, пока готовилась к сессии.

Пожав плечами, Катя сказала, что согласна и пока погода хорошая, нельзя упускать такой шанс.

– Погоди, – задержал её Сережа, расстёгивая куртку, – вот… Это тебе. Не знал… э-э… что подарить тебе, но очень хотелось… – он протянул ей маленький горшочек с цветком, – сделать тебе приятное.

– Какая прелесть! – не смогла сдержаться Катя, взяв из его рук такой своеобразный подарок. – Спасибо. Знаешь, мне никто не дарил таких цветов, в смысле которые ставят не в вазу, а на подоконник. Так неожиданно. – Она подняла на парня глаза, вспоминая их поцелуй. – Подожди только, я оденусь, и пойдём гулять.

Бережно держа подаренный цветок, Катя, направилась в свою комнату. Поставила его на письменный стол, и склонилась над ним, проводя пальцами по красивым зелёным листочкам с жёлтыми прожилками.

– Теперь, ты будешь жить на моём столике, здесь целый день солнце. – Улыбнувшись, она коснулась губами лепестков цветка. «Если Серёжа ещё раз попытается поцеловать меня, я не буду столь строгой к нему».

Приведя себя в порядок, Катя вышла в прихожую, он ждал, и это приятно порадовало.

– Куда вы? – Марина Карловна вышла вслед за дочерью.

– Мы ненадолго, мам. – Катя набросила полушубок. – Пройдёмся немного.

– Не допоздна. – Марина Карловна изучающее смотрела на Сергея, стоит ли ему доверять её единственное сокровище.

Выйдя из дома, они направились в сторону парка, где обычно гуляла молодёжь. Шли молча, каждый хотел что-то сказать, но не находил слов. Погода стояла чудесная. Ветра нет. В голубой лазури неба, ярко светило солнце и от этого настроение становилось ещё лучше.

– Как сдал сессию? – первой начала разговор Катя.

– Трудно было, – вздохнул Сергей, – по истории чуть тройку не получил, ну, а в остальном, всё путём, а ты?

– Как обычно, всё на пять.

– Молодец, с твоими талантами, тебе в Москву надо ехать.

– Да ты что, кому я там нужна. А сам что же не поехал?

– У меня на то совсем другие причины, хотя где-то ты права, без связей и денег в Москве трудно куда-нибудь поступить. Мне, во всяком случае, так кажется.

Проходя мимо кинотеатра, Катя воскликнула, что ей так давно хочется посмотреть этот фильм. Сергей мысленно подсчитал остатки своих сбережений и, радостно вздохнув, пригласил её в кино.

– Через полчаса начнётся, пойдём, я куплю билеты.

Катя специально сказала, что ей нравится этот фильм, хотя она смотрела его несколько раз. Ей хотелось сидеть с ним рядом в тёмном зале кинотеатра и надеяться, что это будет последний ряд, а он будет держать за руку, когда в фильме будут страшные моменты. Потом Катя подумала, а что если у Серёжи это последние деньги, он ведь здесь совсем один, а она не понаслышке знала, как живут иногородние студенты. Несколько девочек с её факультета приехали из окружных деревень и сидели на одних супах быстрого приготовления. А тут ещё он потратился на цветок, а теперь я про кино брякнула.

– Погоди. – Катя потянула его за руку: – Ну его – это кино, сходим в другой раз, пойдём…

– Ты не думай, у меня есть деньги, – улыбнулся Серёжа.

Ей показалось, что он тоже хочет пойти в тёмный зал кинозала, чтобы ничего не объясняя, не видя, отчётливо друг друга, побыть наедине.

– Просто я, не подумав, предложила, а ты… Ты без мамы здесь.

– Я немного подрабатываю с Костиком, так что всё в порядке, – сказал он, конечно же, соврав, что всё в порядке, это были его последние деньги. Сергей ни чуточки не жалел и радовался, что ему хватило и на подарок, и на кино с любимой девушкой.

– Ты тоже лечишь вирусы? – поинтересовалась Катя, поднимаясь по ступенькам кинотеатра.

– Немного, только учусь. Это Костик мастер. В основном, помогаю с установкой программ, ремонтом, так по-маленьку.

Купив билеты, они вошли в просторный кинозал. Это старый кинотеатр, на стенах местами облупилась краска, на некоторых плафонах не горели лампочки. Престарелые, продавленные кресла, придавали залу ещё более запущенный вид. Одно радовало, что везде чисто. Здесь никого нет, Сергей, начал подниматься наверх. Обернувшись, он улыбнулся и протянул Кате руку.

– Аккуратно, здесь такие ступени.

– Да, – согласилась она, взяв парня за руку. Его ладонь тёплая и сильная. Катя уверена, что даже если будет висеть над пропастью, он сможет вытащить её.

Усевшись в кресла, они ждали начала сеанса. Зал вскоре начал заполняться, и когда стало человек на десять больше, начал тихо меркнуть свет.

На экране появился Терминатор, казалось глядевший на зрителей внимательным взглядом робота. Когда он направился на поиски одежды в бар, Катя почувствовала, как по плечу скользнула рука Сергея. Он нежно, почти незаметно обнял её и, поняв, что не вызвал недовольства «Снежной королевы», улыбнулся, зная, что Катя не видит сейчас его лица.

Почти весь фильм они не проронили ни слова, только когда робот из жидкого метала, стал забираться в машину, где ехали Сара Коннор со своим сыном и Терминатором, Катя инстинктивно схватила Сергея за руку.

Когда фильм близился к концу, они не заметили, что сидят уже довольно близко и голова Кати лежит на его плече.

– Знаешь, что мне сейчас хочется? – тихо спросил Сергей.

– Мороженого? – спросила она первое, что пришло в голову.

– Не угадала. – Сергей, замолчав, посмотрел на большой экран, где Терминатор медленно опускался в расплавленный металл.

«Поцеловать или нет, – размышлял Серёжа, – а вдруг, она опять обидится. Мы так близко, что я чувствую её дыхание.»

– Можно, я тебя поцелую? – неожиданно для Кати, да и для себя, спросил он, – ты мне так… нравишься…

Катя не знала, что ответить и пробормотала.

– Только так, чтобы никто не видел и…

Он не дал ей договорить и, коснувшись её губ, понял, что Катя отвечает взаимностью. Они целовались, не размыкая объятий, и она хотела, чтобы поцелуй длился бесконечно. Его губы горячими, солоноватые на вкус. Даже голова закружилась, а ноги стали ватными.

– Эй, молодёжь!

Вздрогнув, они оторвали друг от друга и глянули на источник громкого голоса. Фильм уже закончился и в зале никого не осталось, кроме пожилой билетёрши, окликнувшей их:

– Нашли место лобызаться.

– Извините, – пробормотала Катя, пряча глаза, краска залил лицо. – Пойдём, – бросила она Серёже поспешила к выходу. Противоречивые чувства сдавили грудь: «Зачем я ему позволила, толком ещё не успели пообщаться, дура, что он подумает, что я такая же доступная, как Наташка.»

– Да постой же! – догнал её запыхавшийся Сергей. – Как же ты быстро бегаешь.

Она вопросительно посмотрела на него, чувствуя, что со стыда готова провалиться сквозь землю.

– Ты самая хорошая на свете, – нашёлся Сергей и, обняв её уже не так робко, прижал к своей груди, потом, оторвав от себя, взял в ладони лицо Кати и спросил: Я весь извёлся – экзамены, чуть не завалил, у меня только один вопрос к тебе.

Еле заметно улыбнувшись, Катя прищурила правый глаз и лукаво смотрела на него.

– И какой же?

– Да… или нет?

– В каком смысле? – она, конечно, понимала, что Сергей имеет в виду, но специально делала непонимающий вид.

– Ты… ты… будешь со мной встречаться? – в его серых глазах столько всего можно прочесть.

– Та ли я девушка, что нужна тебе? У меня противный характер, как меня называют, помнишь?

– Снежная королева, но ты совсем не похожа на неё, она холодная, злая тётка. – Он коснулся носом кончика её, – ну вот опять, холодный нос. Пойдём к нам в общагу, посидим, чаю попьём, – ему так не хотелось расставаться.

– Нет, не хочу к вам, там ребята и… всё такое…

– Ты не ответила, Катюша. —Сергей в упор смотрел на неё, – у меня есть надежда, хоть маленькая?

– Только надежда даёт нам силы преодолевать препятствия, даже если они кажутся недостижимыми, – улыбнулась Катя и, поцеловав его в щеку, сказала, что ей пора домой.

– А завтра… Можно я тебе позвоню? – спросил он, чувствуя себя полным идиотом, потому что она уже отошла от него: Катя, слышишь!

Она, обернувшись, помахала ему рукой.

– До завтра! – донеслось до него.

Он смотрел ей вслед, пока Катя не скрылась за ближайшим домом. «До завтра», пронеслось у Сергея в голове, это значит, что она согласна, просто не может так вот сразу сказать «да». Сердце радостно подпрыгивало в груди и с лёгкой головой, он направлялся к себе. «Она скажет да, обязательно скажет, я чувствую, что нравлюсь ей, она не из тех девушек, что искусно играют роль влюблённой, да и зачем ей это. Она очень искренна, поэтому дала поцеловать себя в кинотеатре, просто немного стеснительная. А может, она никогда раньше не целовалась? Вот я дурак, какой, набросился тогда в первый день знакомства, наверное, она так и отреагировала.»

Он вспомнил ее губы, трепетно отдающиеся ласкам поцелуя, и ему и ей, было действительно хорошо, так, что они не заметили окончания фильма.

Впервые за всё время, Кате захотелось поделиться с матерью, и она с упоением рассказывала о том, что чувствует.

– Я не знаю, как мне быть, как вести себя?

– Это должно тебе сердце подсказать, пока, мне кажется, ты всё делаешь правильно, – Марина Карловна нежно обняла дочь. – Когда я познакомилась с твоим отцом, мне тоже казалось, что я всё знаю и понимаю, а всё вышло так непонятно, что я до сих пор не знаю, почему он меня оставил.

– Так он не умер?! – Катя в упор посмотрела на маму. Та сжала губы, словно проговорилась и замолчала. Дочка обняла её и попросила рассказать, что случилось между ними.

– С ним всё в порядке, доченька. Было время, когда он очень хотел вернуться, но тогда я не хотела прощать его. В каждом мужчине мне виделся твой отец, и я, возненавидев его, не хотела общаться ни с кем из них. Пыталась забыть его уговаривала себя, но у меня не получалось. – она заплакала, и Катя, глядя на мать, почувствовала, как всё сжимается в груди.

– Мамочка, почему ты никогда не говорила о своих чувствах, почему ты всё держала в себе? Если бы ты мне рассказала, то тебе стало легче, я так хотела хоть что-нибудь узнать об отце. Знаешь, я очень нуждалась в нём, когда у всех моих подруг были папы, я с завистью слушала их рассказы о совместных прогулках и играх.

– Прости меня, Катенька, прости…

– Ты не должна просить прощенья, я всё понимаю, просто, зачем надо было лгать о том, что папа умер?

– Сначала ты была слишком маленькой, а потом… Потом я боялась, что ты не поймёшь, но когда ты рассказала о Серёже, я поняла, что могу тебе всё рассказать, ты… Незаметно стала взрослой, как быстро пролетело время.

Катя налила из кувшина компот и, устроившись у ног мамы, склонила голову ей на колени. Ей стало жаль маму, и не понятно, почему её жизнь не складывалась. Наверняка она до сих пор любила отца, хот и злилась за что-то на него.

– Мама, а какой он был, мой отец, я ведь на него похожа?

– Да, – улыбнулась Марина Карловна, – вы с ним очень похожи. Когда я его увидела впервые, то сразу влюбилась, хотя не понимала ещё нового чувства. Красивый и статный, как герой из фильма, подумала тогда я. Он был очень обходителен, столько знал, что мы могли часами разговаривать. Приехал работать в Серёдкино, где мы жили раньше с папой, у него с собой тогда письмо было от сына моей тёти. Дима тогда был врачом, хирургом. И был на много старше меня, если мне тогда исполнился двадцать один, то ему, по всей, видимости, уже далеко за тридцать. Я как могла, хотела ему во всём помочь. Тогда я не понимала, что влюбилась, ведь раньше я ничего подобного не испытывала, а он нарочно держался на расстоянии, будто чувствовал это. Когда нашёл себе жилье на самом конце деревеньки, я помогла ему обжиться на новом месте. Как сейчас помню, в доме Никольских, они уехали в Ангарск на постоянное место жительство. Квартира пустая, никакого уюта. С потолка густая паутина висела, пыль везде лежала таким слоем, словно в этом домике не жили давно. Серо-жёлтые занавески на окнах, липкая от накопившейся пыли посуда. Я не хотела, чтобы он разбирал всё сам, мне очень нравилось приводить его новое жилье в порядок. Дмитрий не ожидал, что такой запущенный дом, уже к вечеру будет сверкать от чистоты, и мне приятно было бы увидеть в его глазах радость. Однако я не узнала этого, потому что одно обстоятельство помешало мне. Раскладывая его вещи, я нашла дневник. Меня удивили записи на иностранном языке. Дневник в красивой коричневой обложке из крокодиловой кожи, как я узнала позже. Все эти записи казались странными, особенно на последних страницах, где запись велась на русском языке, и где я прочитала о какой-то операции. Это что-то не вероятное, похожее на фантастику. Почерк не понятный, и я с трудом что-то смогла разобрать. Ты знаешь, я никогда не читала чужих писем, и мне казалось, что я совершаю нечто запретное. Мне так хотелось узнать больше о Диме, а спрашивать не могла, стеснялась.

Вдруг я услышала шорох и, положив дневник обратно, накрыла его сложенными вещами Дмитрия. Окинув комнату критическим взглядом и понимая, что всё выглядит, как нельзя лучше, я вылезла в открытое окно и понеслась домой. Отец сильно ругал меня, но смягчился, узнав, что я помогала Дмитрию Николаевичу, так мы все его тогда называли. Папа был очень болен туберкулёзом, и не хотел ехать в город, чтобы лечиться. Всегда не любил врачей, считая, что всем им нужно только напичкать человека всякими таблетками. Дмитрию чудом удалось убедить его отправиться на лечение в город. Он поговорил с ним, и папа понял, что болезнь может убить его, а я останусь совсем одна. Помню, как тогда отец чуть не заплакал, этот прежде крепкий и суровый мужчина. Да, болезнь никого не делает сильнее и лучше. Мне показалось, что ему стало стыдно от минутной слабости и, выйдя из комнаты, я оставила их наедине. Позже, Дмитрий сообщил, что отец согласился поехать в город, пройти обследование и полный курс лечения, пока болезнь не убьёт его. Я так благодарна твоему отцу, и надеялась, что он тоже испытывал ко мне какие-то чувства, потому, что ощущала его не навязчивую заботу, ласковый взгляд, который он пытался скрыть, когда я, поворачиваясь, смотрела на него. Мы никогда не говорили о чувствах, как будто что-то мешало нам открыться. Целый год ходили друг другу в гости и даже не целовались, хотя каждый не мог и дня прожить без встречи. Нас очень сблизил мой несчастный случай, когда я, возвращаясь со станции, упала и сломала ногу. Вечер был тогда чудесный, морозный воздух. Я спускалась с пригорка и смотрела на звёздное небо и огни деревенских домов, тогда я была мечтательницей, как ты сейчас. – Марина Карловна погладила дочь по руке и продолжила: – Не знаю, что произошло, последнее что помню, как завертелось перед глазами и жуткую боль в ноге. Очнулась я в доме Арбенина, он услышал мой крик и, выбежав, увидел меня распластавшуюся на снегу без сознания. Тогда он сказал, какое счастье, что его дом на краю посёлка, и именно в этот момент, он вышел во двор покурить. Иногда совпадения бывают, и это спасло меня, так как был сильный мороз и неизвестно, чем кончилась бы моя история. Придя в себя, я не сразу поняла, где нахожусь и только склонённое надо мной любимое лицо, заставило улыбнуться, это было так глупо, улыбаться, когда нога разламывалась от боли. Он спросил, что я здесь делала одна в поздний час. Отругал, что поздно возвращалась. Я сказала, что была в Ангарске у отца и смогла сесть только на последний поезд. Дмитрий, помню, сурово смотрел на меня. Как сейчас помню, серьёзные карие глаза и сведённые на переносице брови. Потом он улыбнулся, и мне казалось, что боль уходит и никакого перелома нет. Радость оказалась преждевременной. Сапог не снимался, и его пришлось разрезать. Дмитрий, осмотрев ногу, сказал, что это закрытый перелом и мне придётся остаться у него до утра. Я возмущалась, говорила, что соседи подумают, а он, улыбаясь, выслушал меня и сказал, что он как врач оставляет этот вопрос на стационарное лечение.

– Ты дома одна, о тебе позаботиться некому, а это серьёзный перелом, как только станет немного лучше, нужно сделать рентген, жаль, что здесь пока нет этой установки, а пока… нужно вправить кости и накладывать гипс.

Он дал мне обезболивающее, но всё равно я помню, как это было ужасно, Дмитрий сказал, что вправить кости необходимо, а то не правильно срастётся, и буду я хромой красавицей.

– Я не понимаю, —прервала её Катя, – если вы любили друг друга, что могло помешать вам?

– Не знаю, – Марина Карловна опустила глаза. – Есть одна догадка, но от этого никому не лучше. Было всё прекрасно, я надеялась, что после всего того, что произошло между нами, он сделает предложение, я была уверена в этом, и отец часто стал намекать на то, что уже вся деревня говорит о нас.

Он пропал внезапно, ноябрьским утром в 1978 году, когда я весело напевая, поднялась на крыльцо его дома и увидела распахнутую дверь. Арбенин уехал. Я стояла, оцепенев от мысли, что будет со мной, когда все узнают, что Дмитрий оставил меня. Войдя в дом, я надеялась найти хоть записку или прощальное письмо. Ничего. Всё так, будто здесь его никогда и не было, ничего не осталось, ни фотографии, ни носового платка или авторучки. Я ходила из комнаты в комнату и думала, что, наверное, мне всё приснилось, и я его себе выдумала. Долго плакала и не находила себе места, но не могла вернуться к отцу и сказать, что произошло. Одно обстоятельство не давало мне на всё махнуть рукой и решительно сказать себе, что нужно забыть Дмитрия. В то утро я бежала к твоему отцу, чтобы сообщить о том, что жду ребёнка, нашего ребёнка… Это была ты… Об этом никто не знал и это ужасно – родить ребёнка без мужа, за кого бы меня стали считать в посёлке, меня перестали бы уважать. Первым желанием стало покончить со всем этим и опьяневшая от слез боли и дикого разочарования, я вышла из дома Дмитрия и направилась к станции. Домой я вернуться не могла.

Становилось холодно, был уже конец ноября, и мелкий моросящий дождь превратился в снежную крупу. Стеклянными глазами я смотрела перед собой, и у меня появилось одно желание, дойти до станции и покончить с болью и стыдом, который обрушится на меня, когда все узнают об исчезновении Дмитрия и о том, что я беременна.

Когда я, мокрая до нитки, трясущаяся от озноба, подошла к станции, меня спасла одна женщина, видя моё состояние, она поняла, что я не в себе. Это станционная смотрительница, тётя Вера. Я её видела раньше, но мы не были знакомы. Она отвела меня к себе в каморку и, напоив горячим чаем, заставила переодеться, так как я промокла насквозь. Бывают же добрые люди, и одна такая женщина спасла не только меня, но и тебя, доченька. Как я ей благодарна, что у меня есть ты.

Катя нежно взяла маму за руку и, чувствуя, что сейчас расплачется, спросила, почему же она ей ничего не рассказывала, почему она страдала одна, не находя утешения ни от подруг, ни от единственной дочери.

– Она спросила, что случилось, и я ей выложила всё, как на духу, может потому, что это был чужой человек, и она спасла меня от роковой ошибки. Она долго молчала, а потом сказала:

– Все в жизни бывает, пожалей дитя, оно ни в чём не виновато. Утихнет непогода, я попрошу мою сменщицу заменить меня, и провожу тебя домой. Я знаю тебя, как хорошую девушку, никто тебя не осудит, никто не посмеет сделать тебя несчастной. А ребёнок сделает тебя счастливой и жизнь твою наполнит смыслом.

Всё так и вышло. То, чего я так боялась, не случилось, все наоборот сочувствовали мне и заступались перед отцом за меня. Отец, правда, очень переживал и… умер этой же зимой. Так я осталась совсем одна, если не считать односельчан, которые мне очень помогли в первое время.

Я долго винила себя в смерти отца и понимала, что всё, что произошло, подтолкнуло его к преждевременной смерти.

Когда же получила письмо от твоего отца, была готова разорвать его, не прочитав даже, но потом всё-таки решила узнать, что в нём. В моей душе на тот момент не осталось ни капли любви к этому человеку, только ненависть и презрение. Я обвиняла его во всех бедах, в смерти отца, один Бог знает, как мне удалось пережить всё это. Только ты, как сказала тётя Вера, давала мне силы, она не ошиблась, и я ей всю жизнь буду благодарна, что она тогда удержала меня от опрометчивого шага свести счёты с жизнью.

После долгих раздумий, я решила ответить ему. В письме, я сообщила, что у него родилась дочь, но он её никогда не увидит, даже если мир перевернётся. Я ему всё высказала, что думала и больше не читала его писем, которые он долго присылал. Потом, он начал слать денежные переводы, которые я отсылала обратно, а потом спросила себя, зачем я это делаю. Шли годы, всё менялось и с каждым годом мне становилось труднее, хотелось для тебя лучшего, а не всегда получалось. Я стала принимать эти переводы, но спросишь, простила ли я его тем, что приняла эти деньги? Нет, никогда и, боюсь, что если увижу его, я… Не знаю даже что сделаю… Теперь, тебе известно всё, не знаю, что побудило твоего отца сбежать не оставив даже объяснения. В письме он ответил, что тогда были такие обстоятельства, и он не мог, хотя очень хотел остаться. Теперь, спустя много лет, я понимаю, что он очень сожалел обо всём, но от этого никому не легче, ни мне, ни тебе, ни тем более ему.

Марина Карловна отвернулась к окну, чтобы скрыть набежавшие слезы и, вынув из пачки сигарету, закурила.

– Поэтому будь осторожна, дочка, не надо слишком доверять своим чувствам, жизнь такая штука, что от неё можно ожидать всякого.

– Я хотела бы увидеть своего отца, – вдруг сказала Катя, и это стало неожиданностью для Марины Карловны. Она непонимающе глянула на дочь, не в силах, что-либо ответить. – Я хочу сама всё выяснить, почему он нас бросил, – она с вызовом посмотрела на мать, – тогда он перестанет быть в моих мечтах героем.

Мать, снова заплакав, опустила голову, на этот раз, ругая себя за то, что призналась дочери.

В Кате что-то изменилось, она так близко восприняла эту историю, что единственным её желанием стало поскорее найти отца. Она спросила маму, где он сейчас.

– Последние лет пять в Москве, но я не думаю…

– Нет, мам, не беспокойся. Мне нужно окончить институт, и я не настолько глупа для необдуманных поступков.

– Что ты задумала?

– Всё нормально, – Катя попыталась придать спокойное выражение лицу, но мать сразу поняла, что дочка что-то замыслила, и это её насторожило.

* * * *

Был конец февраля. Зима никак не хотела отступать, а разгуливалась сильнее, трескучие морозы щипали щёки и нос, а пронизывающий ветер пробирал до костей.

Человек с короткими седыми волосами, вышел из автомобиля и, подойдя к почтовому ящику, бросил туда письмо. Это высокий, крепкий мужчина приблизительно пятидесяти лет, с тёмными глазами, в которых тоска и какая-то недосказанность. Словно не боясь мороза, он закурил и ещё немного постоял на улице. Потом, сев в машину отправился дальше.

В его голове столько вопросов, он долго не решался написать это письмо, но бессонные ночи всё-таки сделали своё дело и вот, оно лежит в ящике и дожидается почтальона. Арбенин хотел отправиться в Ангарск, чтобы расставить все точки над «и», теперь, когда его дочь стала взрослой, и когда он отошёл от дел. Тем более он очень хотел увидеть сына, которого не видел вот уже почти семнадцать лет. Сколько бед принесло его соглашение с ГРУ о разведывательной деятельности в Ми-6.

Вспоминая те дни, Арбенин снова становился молодым и полным сил, но именно тогда, когда ему нужна была поддержка, почва уходила из-под ног, сначала жена, затем сын, а потом его лишили и её… Он вспомнил Марину. Белокурая тростиночка с васильковыми глазами, такой он её запомнил навсегда. Хотя, конечно, понимал, сейчас она другая, как и он – все изменились. Искренности, светящейся в глазах Марины, Дмитрию больше не доводилось видеть ни у кого. Он влюбился, хотя пытался побороть свои чувства. Знал, что в Серёдкине ненадолго и что в любой момент, его могут вызвать обратно в Москву, на Лубянку. Не смог совладать с собой, потерял голову от Маринки. Как это ужасно, без объяснений оставить её, тем более, когда она хотела сообщить ему радостную новость. Спустя пять лет он понял, что это была за новость, теперь она смотрела на него с немым упрёком больших карих глаз, с той самой фотографии, которую он смог достать спустя годы. Как будто в напоминание, дочь точная его копия, и Дмитрий сам поражался, как они похожи.

Как всё нелепо и скомкано получилось в 1976 году, в тот проклятый ноябрьский вечер в лаборатории библиотеки. Эта непонятная женщина – агент ЦРУ и несчастный случай, повлёкший за собой смерть Мелвилла. С того самого дня, Арбенина начали преследовать неудачи, когда он подобрал дневник Дейла, а потом отправился к миссис Вайс в Хиклиброу. Именно в дневнике он прочитал о таинственном веществе, и сам не зная того, стал единственным обладателем этой сверхъестественной субстанции.

Ещё в Москве, на международном семинаре по нейрохирургии, к нему подошёл английский учёный. Они познакомились, и между ними завязалась интересная беседа. Дмитрий не помнил даже имени этого англичанина, но тот предложил ему выгодное сотрудничество. Со словами я подумаю, они расстались, и Дмитрий знал, что этот разговор его ни к чему не обязывал, однако на следующее утро в его кабинете появились два молодых человека в серых костюмах представительного вида. Они очень хотели познакомиться с перспективным учёным, которого приглашают для работы за рубеж.

– Это был просто разговор, товарищи, – улыбнулся Дмитрий, ещё не зная, что его судьба решена.

– Нам известно, что вы ни в чём не замечены, у вас безупречная репутация, – говорил первый. – У нас есть встречное предложение. – Он открыл портфель, вынимая какие-то документы и фотографии.

– Ознакомьтесь с этим, – добавил второй, протягивая Арбенину какой-то бланк, – завтра в восемь пятнадцать вас будут ждать. Этаж и номер кабинета указаны в пропуске.

– Конечно, вы можете отказаться, но завтра вас будут ждать, даже в случае отказа.

Весь вечер Арбенин просматривал отчёты, фотографии, статьи о войне во Вьетнаме. Зверства американских солдат, массовое уничтожение вьетнамских крестьян, женщин, детей. Ужасы напалмовых бомбардировок и страшные последствия этих экспериментов над людьми. Фотография довольно улыбающегося сержанта с отрезанными у своих жертв ушами, нанизанными на струну.

Арбенин до конца не понял, что от него хочет этот неизвестный на Лубянке. Причём здесь война во Вьетнаме, о которой известно лишь из скудных новостей. Сколько она длиться? Почти девять лет. Зачем мне нужны эти ужасные фотографии и цифры уничтоженных деревень и городов. Надминь, Винь, Фули, Данго, их так много… Что-то тут не так.

На следующее утро Арбенин отправился на Лубянку. В портфеле тяжким грузом лежали фотографии, напечатанные смертью, и Дмитрий почти уверен, что от него хотят.

Когда он вошёл в кабинет на втором этаже, его встретил секретарь в строгом костюме, взял пропуск, внимательно оглядел Арбенина и, доложив своему шефу, сообщил, что его ждут.

В кабинете царил полумрак, и только на столе горела лампа. Дмитрий не видел лица человека сидевшего за длинным столом и, кашлянув, двинулся к нему.

– Присаживайтесь, – прозвучал голос где-то над ухом, Арбенин обернулся, но никого не увидев, подошёл к столу и сел на стул, стоявший рядом.

Напротив него в кресле, сидел уже не молодой человек. У того умное лицо и проникновенные глаза, буравящие стальным взглядом.

– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич.

– Доброе утро, – ответил Арбенин, пытаясь не выдать жуткого волнения.

– Вы просмотрели документацию? – спросил незнакомец, не удосужившийся представиться.

– Да, – кивнул Дмитрий, расстёгивая портфель и, вынув увесистую папку, положил её на стол.

– Что вы думаете по этому поводу, Дмитрий Николаевич?

– Я в шоке. Даже не задумывался, что во Вьетнаме происходит такое.

– Поэтому, наше правительство считает необходимым извещать нужных нам людей о происходящем. Америка не успокоиться Вьетнамом, пока весь мир не ляжет у ног её алчных империалистов. У вас есть шанс помочь своими знаниями, тем более, что вы работаете в секретной лаборатории одного из московских НИИ.

– Я согласен. Что мне нужно делать? – с готовностью спросил Арбенин, он знал, что другого выбора нет. Отступление равносильно предательству, не лично этому инкогнито из ГРУ, а интересам правительства СССР. Дмитрий, недолго думая, решился, тем более терять ему уже нечего. Семьи у него нет, только секретарша Лера из его института, а с ней его ничего не связывало. Арбенин в упор глянул на своего собеседника и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. – Я ничего не знаю о методах вашей работы. Я просто врач.

– Это ничего, научиться можно всему. – Голос собеседника потеплел. – Да, забыл представиться, – как бы спохватился он, протягивая руку Арбенину: – Савченко Аркадий Кузьмич, перейдём сразу к делу, так как времени у нас чрезвычайно мало.

Он сел к себе за стол и, вынув бумаги, продолжил.

– Нашему ведомству стало известно, что с вами беседовал агент британской разведки. Это вам неизвестно, конечно, поэтому этот факт не должен смущать вас. Он предложил сотрудничество и что вы ему ответили?

– Я сказал, что подумаю, но я ничего не имел в виду, это просто слова.

– Но не для него. Линдон Ройс – агент Ми-6. Это разведка Великобритании. Его заинтересовал ваш доклад на семинаре, в котором вы участвовали, и он решил поговорить с вами.

– Но… я подумал, что это один из учёных, он так грамотно изъяснялся по вопросам нейрохирургии, что мне и в голову не могло прийти, что-то подобное.

– Конечно, – усмехнулся Савченко, – на то он и секретный агент, но мы раскрыли его ещё по его прибытию, у нас хорошо отлаженная система по поиску таких типов. Ройс специально приехал в Советский Союз, чтобы завербовать подобного вам учёного. По нашим сведениям в Лондоне готовится проект, под названием «Медуза», в котором участвуют талантливые учёные, работающие над созданием супер солдата. Это может показаться фантастикой, поначалу, я тоже скептически отнёсся к докладу нашего разведчика, из секретной лаборатории Ми-6. У него оказались в руках весомые доказательства в пользу того, что англичане, совместно с американцами, работают над изменением мозговых процессов, для сверхъестественных возможностей человека.

В своё время, над этим трудились нацисты фашистской Германии. Теперь эта эстафета перешла к другим. Враги Советского Союза хотят покорить молодые развивающиеся страны и повернуть их в нужное им русло.

Тот человек, который работал в Ми-6 погиб, – Савченко немного помолчал и продолжил: – Ройс хочет, чтобы вы передавали им сведения о наших научных разработках. Нам же нужно всё досконально узнать о проекте «Медуза», чтобы опередить их в разработке нового оружия – киборга. Киборг – это человек, со сверхъестественными возможностями, которые появились в результате имплантируемых микросхем или чипов. Подробно об этом, вы можете узнать в отчёте того самого погибшего разведчика. Он был учёным, как и вы, из-за одной нелепости его раскрыли и при депортации, произошёл несчастный случай, самую важную информацию он унёс с собой. Его самолёт разбился над Ламаншем, и работа осталась незавершённой. По нашим сведениям, проект «Медуза» будет действовать во Вьетнаме, где американцы давно экспериментируют над людьми. Испробовав новое оружие, странам НАТО, откроется масса возможностей, для осуществления своих планов.

У нас есть несколько месяцев для подготовки, а пока вам нужно наладить контакт с Линдоном Ройсом. Второй его приезд состоится по нашим сведениям, – подполковник, поднял глаза, перебирая мысли в памяти, – четвёртого марта. Хорошо, у нас будет немного времени для подготовки. Пока, это всё, Дмитрий Николаевич, с завтрашнего дня начнётся подготовка, радует, что вы в отличной спортивной форме и хорошо говорите по-английски. Завтра в это же время, вас будет ждать товарищ – Чарыга Алексей Викторович, он займётся вашей подготовкой. Вопросы есть?

– А в институте. Там как мне объяснять свои отлучки, сегодня и завтра я не появлюсь на работе.

– Об этом не беспокойтесь, Дмитрий Николаевич. – Аркадии Кузьмич протянул ему два подписанных пропуска, – вот это вам для завтрашнего визита к Чарыге, а этот, чтобы вас пропустили на выходе, всё понятно.

– Да, завтра в восемь.

– В институте всем известно о вашем новом назначении в Жуковском, вопросов не возникнет, – Аркадий Кузьмич протянул ручку Арбенину, – осталось только подписать соглашение о неразглашении полученной информации.

Дмитрий и представить не мог, что жизнь так перевернётся и закрутится в зловещей карусели, где смерть преследует по пятам, и он сделает всё возможное, чтобы обнаруженное им в дневнике Дейла Мелвилла не стало достоянием спецслужб других стран.

До четвёртого марта его готовили по специальной программе, эту школу прошли все советские разведчики. Арбенину нужно пройти курс разведчика в сжатые сроки, началом его деятельности назначили июнь 1974 года.

За эти месяцы предстояло не только улучшить английский, избавиться от русского акцента, но и хорошо заучить свою легенду. Научиться безошибочно ориентироваться в любой местности и слёту читать всевозможные карты. Постепенно Арбенин втянулся и загорелся тем самым азартом, который делает из простых мальчишек начинающих разведчиков, настоящих героев Родины. Сколько ему тогда было, только исполнилось тридцать лет, самый расцвет сил, и он втянулся в это дело, а законы ГРУ, стали его Кораном и Библией.

Девушка – Лера, с которой он встречался, удивилась его внезапным предложением о свадьбе, она уже не надеялась, что Арбенин – талантливейший учёный и роскошный, по её словам, мужчина, наконец, будет с ней рядом. Дмитрий не сказал, что брак стал необходимостью, так называемой страховкой для ГРУ, но не жалел. Хорошенькая секретарша Лерочка, ему всегда нравилась. Она знала о том, что ему предстоит длительная зарубежная командировка, и с трудом скрывала радость своего положения.

Валерия всегда не равнодушна к финансовому благополучию мужчин. А Арбенину светило перспективное будущее, поэтому молодую жену радовало, что между ними не только чувства, но и солидная прибавка к его институтской зарплате.

Слепящий свет фар встречной машины вернул его снова в 1998 год и, Дмитрий, подъехав к подъезду своего дома, припарковал автомобиль. Поднявшись на третий этаж, и войдя в свою квартиру, он вспомнил, как много было надежд, когда они с Лерой въехали в эту просторную трёхкомнатную. У него как всегда мало времени, частые командировки в Англию, но он считал себя самым счастливым, узнав, что Лера ждала ребёнка. Полностью поглощённый работой, Дмитрий всегда укорял себя, что слишком мало уделял внимания жене. Он никогда не забывал привозить ей дорогие подарки и ценил каждую минуту, каждый день и час их коротких встреч.

Вздохнув, Арбенин подошёл к холодильнику и, достав несколько кусков пиццы, сунул их в микроволновку. Сварил крепкого кофе и, налил рюмку коньяка. Откинулся в удобном кресле и, закрывая глаза, снова окунулся в воспоминания.

В голове всё пронеслось вспышкой молнии – вся его сумбурная жизнь, радости и неудачи не дававшие покоя. Он плохо засыпал, да и сердце начинало сдавать последние годы, пропала былая твёрдость рук, и это портило настроение. В душе, Дмитрий всё тот же тридцатилетний парень, полный энергии и желания сделать работу для своей страны, как нельзя лучше. Теперь он понимал, что не всё получалось как надо, и если бы в ГРУ знали, что он скрыл, об этом было бы страшно подумать даже ему – бесстрашному когда-то разведчику. Он спрашивал себя, смог бы он сейчас проделать всё, что осуществил в тех семьдесят пятом-семьдесят шестом годах. Улыбнувшись, Арбенин, поднялся с кресла и, вытащив пиццу из печки, принялся за еду.

* * * *

Катя долго не могла заснуть, в голову лезли всякие мысли об отце и о том, что рассказала мама. Она не могла понять его, почему он так поступил, что побудило его бросить любимую девушку. Это не то, что сейчас, всё равно с кем, и от кого ребёнок подчас не поймёшь, а тогда в 78 году в глухой таёжной деревушке – это происшествие могло навсегда остаться несмываемым пятном на репутации бедной девушки. Катя и представить себе не могла, как её матери было тяжело. Наконец с этими мыслями она и заснула.

Марина Карловна, сидя на кухне, довязывала свитер, который готовила к Восьмому марта для Кати и чувствовала что, поговорив с дочерью, облегчила свою душу. Она уверена, что Катя не станет искать Дмитрия. Глупая затея – начинать поиски отца, она не верила, что это может стать проблемой для их маленькой семьи. Где-то в глубине души знала, что если Катин отец объявится, то не сможет прогнать его и наговорить кучу гадостей, как хотела того раньше. Время – лучший лекарь, и оно постепенно залечивало душевные раны. Тем не менее, Марина Карловна с уверенностью знла, что этот разговор не пойдёт дальше слов о желании найти отца, и ей не придётся жалеть о своей откровенности.

На следующее утро, Катя, наскоро позавтракав, отправилась к Лизе, она была её самой близкой подругой. Девушка не знала, что ей делать со всеми нахлынувшими на неё чувствами. Через пятнадцать минут, Катя стояла у подъезда Лизы, где столкнулась с Лёшкой.

– Ты тоже к Лизке?

– Да, кстати, о тебе спрашивал один очень симпатичный молодой человек.

– Тебе стали нравиться парни? – приподняв брови, Катя, наиграно улыбнулась. Бабенко, нисколько не обидевшись, покачал головой.

– Да брось ты, а… к Лизе ты надолго? – перевёл он разговор на другую тему.

– Не знаю, мне с ней очень поговорить нужно, Лёш, а ты что в такую рань?

– Соскучился, – улыбнулся он, показывая крупные зубы, – ну, что мы стоим в проходе, пойдём.

Они поднялись на четвёртый этаж, где жила их общая подруга. Бабенко не ожидал столкнуться с Катей именно тогда, когда хотел заскочить к своей девушке, у которой родители ушли на работу и раньше полудня, никто не появился бы.

– Понимаешь, Лёша, это очень важно, мне нужно посоветоваться, пойми. Может, погуляешь немного, а то при тебе… я не смогу…

– Ладно, – вздохнул раздосадованный кавалер, – пойду. Может вам что-нибудь к чаю купить?

– Вот это другое дело, – похлопала его по плечу Катя, – дай нам поболтать с час, а потом придёшь, хорошо?

– Идёт, – уже не так печально выдохнул Бабенко, соглашаясь, и отправился вниз к выходу.

Катя позвонила в звонок, и вскоре на пороге появилась подруга в красивом шёлковом халате. Катя сразу поняла – подруга ждала совсем не её. Лиза посмотрела через плечо девушки и спросила упавшим голосом.

– А ты одна?

– Не волнуйся, Бабенко будет через час, – успокоила её подруга, – если ты не против, конечно, я попросила его немного погулять. За то он обещал к чаю кое-чего купить. Так что, мне входить?

– Конечно, Катюша, – Лиза закрыла за ней дверь, – пойдём, хочешь, я кофе сварю? У тебя такое лицо, что-то случилось?

– Так ничего страшного, все живы, но у меня такая новость, одна радостная, об этом можно было и позже поговорить, а вот вторая… даже не знаю…

– Говори, давай, что у тебя произошло? – Лиза открыла банку с благоухающим кофе и, добавив сахар в турку с водой, поставила её на плиту.

– Мне вчера мама такое рассказала, только, прошу, пока всё между нами, не хочу преждевременных вопросов, ты знаешь, я этого не люблю. Мой отец жив и никогда не умирал, и мама знала это, представляешь. Она мне рассказала, как всё произошло, и что после того как он пропал на несколько лет, то потом начал искать её. Ну, узнал обо мне, хотел встретиться, но мама, ты же знаешь, какой у неё характер, не позволила ему.

– — Только не говори, что тебе это надо, столько лет прошло, – Лиза разлила в чашки ароматный напиток, – у тебя на лице написано, что ты что-то задумала.

– Я не знаю, но мне покоя не даёт, что такая любовь может бесследно пройти. Они встречались год, это немало времени, и мама была уверена в скорой свадьбе. Представляешь, она хотела сообщить ему, что ждёт ребёнка, то есть меня, а он бесследно исчез.

– Может он какой-нибудь шпион? – шутливо предположила Лиза и потом серьёзно добавила. – А что? Всё может быть, как он вас спрашивается, нашёл, когда это было?

– Это было в Серёдкино, где я родилась, и мы жили потом, и уже в Саянске, мама получала от него письма.

– Вот видишь, – Лиза уверенно закивала, – он точно агент, каких то спецслужб, как он смог найти вас, может, он до сих пор следит за вашей судьбой.

– Да, – согласилась Катя. – Много лет, оказывается, он присылал переводы, а когда мы переехали в Ангарск, они тоже, по всей видимости, приходят, только на новый адрес. Я так хочу увидеть его, не знаю, что движет мной. Хочу спросить, почему всё так сложилось, какие мотивы толкнули его на то, что он бросил нас. Много лет моя мама одна, он ей всю жизнь испортил. Пусть она и говорит, что от него осталась я и это смысл её жизни, всё равно она несчастна, и я не могу ей рассказывать о своих отношениях с ребятами. После того, когда я ей рассказала о Серёже, она и выложила мне всю правду об отце.

– Так-так, – протянула Лиза, – это я как понимаю, радостная новость?

– Ну… Не забегай вперёд. Скажу честно – он мне нравится.

– А если ещё честнее ты от него без ума? – глаза Лизы засияли радостным блеском.

– Если правда, я влюбилась, но он переживает, что я не захочу с ним встречаться.

– Почему? Догадываюсь, ты мучаешь бедного мальчика, проверяешь его на прочность.

– Немного, – лукаво улыбнулась Катя и добавила, что с каждым днём её сопротивление слабеет, и она не в силах побороть себя. – Он так целуется, Лиза, вчера мы ходили в кино, а ещё, он подарил мне такой красивый цветок в горшочке.

– Да, Лёша рассказывал, как он выгреб последние деньги из отложенных сбережений.

Катя виновато опустила глаза и сказала, что догадывалась об этом, но он сам настоял пойти в кино.

– Я хочу с ним встречаться снова, но не знаю, как себя вести. Мне хочется броситься к нему на шею, но в то же время я никогда не сделаю это.

– Прямо никогда, —засмеялась Лиза, – только не сразу, конечно. Серый мне нравится, хороший парень, серьёзный, не то, что Макс.

– Да что ты к Максу-то привязалась?

– Да то, что он с Наташкой только из-за того чтобы к тебе ближе быть, да и с Серёгой дружит по этой же причине.

– Не поняла? – Катя нахмурилась. Конечно, она многим нравилась, но в Максе никогда не видела потенциального воздыхателя. Лиза рассказала, что Наташа именно на основании этого окончательно перестала с ним встречаться. – Да ты что, я словно в другом городе живу, ни о чем не знаю.

– Наташа у него нашла дневник, странное дело, чтобы Макс вёл дневник, это так старомодно и по девчачьи. А ты знаешь Наталью, она не могла не прочесть его. Так она там такое нашла, кошмар, рассказывала, но это потом, скоро уже Алёша придёт. Там он представлял тебя, свои мечты и желания, и писал, что если у тебя кто-то появиться, тому не жить. Знаешь, как писатель какой-то. Наташка его чуть не убила, говорит, что даже подрались. Ужас. Отношения у них всегда были не сахарными… не такими, какими я представляю любовные взаимоотношения. А как только она узнала о его тайне, всё полетело к чертям.

– Надеюсь, мне не достанется? – иронично спросила Катя.

– Не знаю, – покачала головой Лиза. – Помнишь, на той вечеринке, я сказала, что Макс ни с кем просто так не дружит, видишь, я оказалась права. Только Натахе ни слова о том, что сказала.

– Понятно, но… вернёмся к прежнему разговору, я хочу встретиться с отцом, но боюсь, мама будет против этого.

Лиза налила ещё чашку кофе и, покачав головой, сказала, что может не стоит ворошить прошлое. Если захочет, он сам найдёт вас и объяснит, почему уехал в тот раз.

– Раньше он письма писал, но мама не отвечала, и тогда стал присылать деньги, по словам мамы, компенсировать своё отсутствие.

– Раз присылает деньги, значит, чувствует свою если не вину, то ответственность.

Катя поняла, что в лице Лизы не нашла поддержки, оставался один человек, но с ним она не могла, скорее не хотела так открыто говорить.

Вскоре прозвенел звонок. Лиза открыла дверь, это был Лёшка с пакетом печенья и шоколадкой в руках. Вопросительно посмотрев на Лизу, он снял куртку и начал разуваться.

– Пойду я, – Катя понимала, что сейчас будет здесь лишняя.

– А чай? – Лиза не хотела, чтобы подруга уходила. Так же она не могла отправить Бабенко, тот с нетерпением поглядывал на неё в откровенном халте.

– Я столько кофе выпила, что уже не хочу, спасибо…

– Я позвоню тебе, – серьёзно кивнула Лиза, – обязательно, а вечером, может быть, погуляем. С понедельника ведь уже занятия.

– Хорошо, вечером созвонимся.

Катя, поцеловав Лизу, попрощалась с Лёшкой и направилась вниз по лестнице. Ей не давала покоя новость о Максе: «Какой странный, – рассуждала она, – зачем тогда нужно пудрить Наташке мозги?» Вспоминая о Серёже, Катя улыбнулась, она хотела увидеть его скорее и поспешила домой. Уверенность, что он сегодня позвонит, не покидала. Они снова вместе пойдут гулять, а его тёплые руки будут сжимать её за плечи. Он коснётся кончиком носа её носика и скажет, какой холодный, а потом поцелует её. Катя завернула к своему дому.

Прошло некоторое время, ничего особенного не происходило. Шла учёба день за днём, и Катя корпела над грамматикой. С Сергеем встречались всё чаще, но Катя держала себя в руках и не открывала своих чувств до конца, что-то мешало ей сделать это. Сергей знал, что она не равнодушна к нему и терпеливо ждал, когда, наконец, она станет считать его не просто другом. Когда закончился учебный год, Серёже нужно было уезжать домой в Саянск, но ему не хотелось расставаться с Катей. После экзаменов старая компания собралась на этот раз у Лизы. На улице на редкость тепло для середины июня, и недолго думая, ребята решили отправиться на речку.

Разожгли костёр, и, раскинув две палатки, решили отрываться до утра. Вооружившись гитарой, Бабенко пел, у него низкий с хрипотцой баритон. Друзья обожали его песни.

Не пишите мне писем, дорогая графиня,

Для сурового часа, письма слишком нежны,

Я и так сберегу, ваше честное имя,

Как ромашку от пули на поле войны.

Девчонки заворожено вздыхали, а парни, которые умели играть, а это Серёжа и Макс, думали, что спеть из того, что не знает Бабенко. Кто не знал Алёшу, никогда не смог поверить, что такой неуклюжий здоровячек, так ловко может перебирать струны. Обычно он любил повторять для новичков, кто слышал его игру впервые: « Замученное детство, лучшие годы которого проведены в тёмных стенах музыкальной школы».

Пока Лёшка пел песни, и ему подпевали Лиза с Наташей, Катя с Серёжей направились к реке. Вода ещё холодная, но Сергей несколько раз окунулся. Катя сидела на берегу и, улыбаясь, смотрела, как он ныряет.

– Выходи, Ихтиандр, а то совсем синим, станешь, – громко позвала она его. Серёжа не заставил себя долго упрашивать и, быстро выбравшись на берег, завернулся в длинное полотенце.

– Хорошо! – потянувшись, он лёг на траву и, закинув руки за голову, посмотрел на звёздное небо. – Ложись рядом, смотри какое небо. Ты пробовала так, лёжа на траве, смотреть в небо, когда плывут облака?

– Нет, я даже не думала об этом. – Катя опустилась рядом с ним на землю и, обратив свой взгляд к звёздам, почувствовала, что растворяется в тёмно-синем безмолвии и только весёлый смех ребят и песни у костра доносившиеся с поляны возвращали в реальность.

– Смотри, – подняв руку, Серёжа показал на Большой ковш, – вон там Большая Медведица, а вон полярная звезда, видишь?

– Такое яркое небо, словно в августе, – Катя поёжилась, – холодно немного, ты так простынешь. Зачем в мокром полотенце лежишь?

– Будешь меня лечить, – словно мечтая, проговорил он. Повернулся к ней и, склонившись над Катей, коснулся рукой её волос.

– Что же с тобой делать, – улыбнувшись, она отвела глаза в сторону, – не могу же я оставить тебя умирать от воспаления лёгких…

Он поцеловал ее, потом ещё и снова. Катя чувствовала, как начинает дрожать, и Сергей, заметив это, оторвался от губ девушки.

– Вернёмся к костру, а то ты так совсем продрогнешь и ни тебе, а мне придётся тебя лечить.

– Ты скоро уедешь, – сказав это, Катя вдруг поняла, что это случится совсем скоро и от этого никуда не деться. Сергей почувствовал, как сник её голос и, проведя рукой по щеке девушки, поцеловал её снова.

– Я могу не куда и не ехать, хотя нужно, – вздохнув, он сел и, вынув из лежащих на траве брюк сигареты, закурил. – Мама соскучилась, я ведь не ездил на зимние каникулы домой.

– А она, почему не приезжала? – спросила Катя.

– Да ты что, у неё такая работа – она директор мебельной фабрики. Я тебе раньше не говорил об этом? Мне всё время казалось, что ты так далека от меня и что мои опасения о неприступности твоей вершины, окажутся верными.

– Ладно, признаю своё поражение. – Катя склонила голову ему на плечо и, обвив руками шею, добавила, – зачем скрывать свои чувства, когда и так все ясно.

– И ты больше не будешь меня мучить? – иронично улыбнулся он, все ещё не веря ей до конца.

– Ну, – она немного помолчала, – если только чуть-чуть.

Поднявшись, они направились к друзьям. Песни под гитару сменила весёлая музыка, потом романтические треки. Люба с Костиком, обнимаясь, танцевали медленный танец, не замечая, что началась уже быстрая музыка. Сергей толкнул Лёшку, показав на эту влюблённую парочку, а тот успел заметить, что не только Костян нашёл свою вторую половинку.

– Да, уезжать домой не хочется, – протянул Серёжа, глянув на Катю.

– Я вижу у вас с Катей всё хорошо? – спросил подошедший Макс. – Снежная королева растаяла? Рад за тебя. – Он протянул ему руку, Сергей чувствовал, что в голосе товарища мало радости, раньше, до того предновогоднего вечера, они хорошие друзья, а сейчас, Максим почему-то стал всё реже общаться именно с ним, с Сергеем.

Он находил объяснения его порой странному поведению, но до конца не знал в чём причина, об этом знали совсем немногие. После ссоры с Наташей, он вообще перестал посещать их компанию, до сегодняшнего вечера. Наивный Лёшка с радостью встретил его на пороге Лизкиной квартиры, Костя сдержанно протянул ему руку. Догадывался, в чём причина внезапной перемены их бывшего друга. Остальные ребята, которые пришли на вечеринку и не были в курсе дела, радостно приветствовали его, так как раньше он гвоздь программы, весельчак.

Наташа теперь одна, и ни с кем не хотела встречаться. Лиза заметила, что пока это к лучшему.

Кате устала и зевала. Чувствуя, что начинает болеть голова, она пошла к реке и сев около воды, обхватила руками колени. Воздух здесь чистый, и свежий ветерок, дувший с реки, развевал длинные волосы. Она сидела и думала о том, что будет делать этим длинным летом, без Сергея. Ей так не хотелось с ним разлучаться. Мысли прервало прикосновение чьих-то рук, Катя вздрогнула и обернулась. Она сразу поняла, что это не Сёрежа, кто-то чужой.

– Ага? Испугалась? – рассмеялся Макс.

– Нет, – солгала она и, поёжившись, отвернулась.

Макс сел рядом слишком близко, и Катя невольно отодвинулась от него.

– Что тебе надо?

– Поговорить, – просто ответил он. – Вот всё думаю, но никак не соберусь, а надо было давно…

– Не понимаю тебя? – Катя, повернувшись к нему глянула с издёвкой, – я хотела побыть одна, может потом поговорим, завтра например.

– Нет, – прервал он, – потом я снова буду откладывать на завтра. Только не перебивай.

– Ну? – Катя чувствовала, как в ней начинало расти напряжение. Его дыхание сбивчивое и оно неприятное, как будто Макс с трудом сдерживался. Катя вспомнила разговор с Лизой о дневнике, что обнаружила Наташа. Максим вдруг взял её за руки и крепко сжал их со словами, ты ведь только моя. – Что ты делаешь! – вырвавшись, Катя вскочила на ноги и повернулась к поляне, где сидели друзья. Макс снова остановил её, схватив за руку.

– Посмотри на себя и на него, разве ты не достойна лучшего?!

– Прекрати, какое твоё дело!

– Я устал скрывать свои чувства, Катя.– Он притянул её к себе, сжимая в объятиях. – Ты же знаешь, что я давно люблю тебя, не отталкивай меня!

Катя резко высвободилась, говоря как можно спокойнее:

– Ты пьян, и я не хочу слушать твои истерики. Поговорим завтра, на свежую голову, хотя о чём нам разговаривать? Всё и так ясно, чего ты от меня хочешь.

– Я… я хочу, чтобы ты раскрыла глаза, он-то уедет, а я останусь, и со мной у тебя будет будущее. Я сделаю всё, что ты хочешь. А что может он, подарить какой-то жалкий кактус…

– Я не хочу тебя слушать! Ты жалок, на кого ты похож? Прекрати хватать меня!

Макс не выпускал её руки, понимая, что сильнее и ей не вырваться. Ему захотелось вдруг сделать ей больно, зная, что она никогда не будет принадлежать ему. Высвободив руку, Катя ударила его по щеке. В его глазах вспыхнула ярость. В какой-то момент, Макс захотел ударить её в ответ, не мог вынести, что девушка, которую он так любил, совсем не замечала его чувств. Почему он не начал действовать раньше. Тогда бы она точно принадлежала только ему! Появился этот Звягинцев. О, как он ненавидел его. Спокойствие Кати переросло в страх. Она видела в глазах Макса безумие и закричала, вырываясь из его цепких пальцев. Громкая музыка заглушила её крик. Попытавшись поцеловать её, Макс взвыл от боли.

– Ах ты, сучка! – он ударил её и, почувствовав, облегчение, схватил за плечи и повалил на траву, – ты ещё кусаться будешь?!

– Отпусти, хуже будет! – уже стонала Катя, царапаясь и ожесточённо сопротивляясь.

В какой-то момент в глазах потемнело, больше никто не держал её за руки, где-то над ухом послышался сдавленный крик и глухой удар о землю. Катя боялась пошевелиться, лежала, словно в ступоре. Она и подумать не могла, что Максим способен причинить ей вред. Открыв глаза, она увидела Костю, который оттаскивал в сторону разъярённого Сергея. Лёха держал Макса, закрывшего лицо руками.

– Пошёл вон, пока я не убил тебя! – проревел Сергей, и в его глазах горела ненависть. Катя поняла, что произошло. Он вырвался и ударом ноги сбил Макса, тот покатился по траве, встал на четвереньки, мотая головой, а потом рассмеялся.

– Прости меня, Снежная королева, – Лёшка и Костя держали Звягинцева снова, говорили что-то, Катя не слышала поднявшись. Макс поднялся на ноги, отступил назад, примиряюще поняв руки. – Совет, да любовь, голубки!

Катя опустила глаза, ощущая какую-то опустошённость, к ней подбежала Лиза и Люба, что-то спрашивая, она ничего не слышала, и не понимала, находясь, словно в тумане.

– Катенька, что он тебе сделал? – Сергей помог ей подняться, она вскрикнула, встав на ногу, которую подвернула при падении.

– Всё нормально… пойдём, я хочу домой. – Внутри всё сжалось и её словно прорвало, из глаз хлынули слёзы, рыдания сотрясали плечи, и Катя, прижавшись к груди Сергея, обняла его.

– Я убью его, – прошипел Серёжа.

– Оставь его в покое, – всхлипнула Катя. – Теперь я точно знаю, что он за человек.

Ребята отошли, оставив их наедине, все с осуждением глядели в сторону удалявшегося Максима. Он чувствовал себя униженным и полностью выжатым, как лимон, и клял себя, что поддался внезапному приступу ярости. Он не мог понять, почему он так поступил и набросился на девушку, которую любил. Недолго думая бросился бежать и нёсся до тех пор, пока палатки и костёр остались далеко позади. Лёгкие горели огнём, он склонился упираясь ладонями в согнутые колени, перевёл дух и, обернувшись, глянул назад, будто бы ждал, что за ним будут гнаться. «Идиот, какой же я идиот, – выругался Макс: – Зачем, тем более тогда когда здесь он? Дурак! Не мог подождать и отложить разговор, может она поняла меня?» Опустившись на бордюр, у самой обочины, он обхватил голову руками и понял, что теперь для него Катя потеряна навсегда.

Немного успокоившись, Катя рассказала Серёже, что здесь произошло. Она дрожала, вспоминая произошедшее и никак не могла успокоиться.

– Хорошо, что вы подоспели во время, – всхлипывала она. – Я так испугалась… Он был такой сильный… Озверел словно…

– Ладно, всё нормально, я с тобой, – успокаивал Сергей. – Хочешь, я провожу тебя домой?

– Хочу, – всхлипнула она. – Уже так поздно… Мама спит, наверное, а если я вернусь… у меня лицо разбито, начнутся вопросы. Она поймёт, что что-то случилось… Нет, домой нельзя.

Все столпились возле них и спрашивали в чём дело, что произошло.

– Ребята. – Любаша похлопав в ладоши, попыталась обратить на себя внимание. – Оставьте Катю в покое со своими расспросами, не видите, люди хотят поговорить. Пойдём, кто-то хотел историю рассказать. Ты, Саша? Всё пойдём-пойдём.

Когда все понемногу подтянулись к костру, оставив Серёжу с Катей наедине, она с благодарностью посмотрела на Любу, смотревшую на них, скрестив рук на груди.

– Спасибо, Любаша.

– Всё хорошо. Успокойся, Катюша, хорошо, что у тебя такой рыцарь. – Улыбнувшись, она, посмотрела на Серёжу, – я вас жду, успокаивайтесь и возвращайтесь к нашему костерку.

– Хорошо, Любань, – ответил Серёжа.

Когда подруга ушла, Катя подняла мокрое от слёз лицо и, поцеловав Сергея, постаралась улыбнуться.

– Ну, идём к ребятам слушать историю?

– Не хочу, давай лучше погуляем вдоль берега, – предложила она, – не хочу никого видеть, мне так стыдно… Я, наверное, громко кричала?

– Хорошо, что громко, а то музыка так орала, вдруг бы мы не услышали. Ну, иди ко мне, – он обнял её за плечи и почувствовал, что она уже почти успокоилась.

Долго гуляли, разговаривали и не успели заметить, как начало светлеть небо. Катя, глянув на гаснущие звезды, сказала, что уже утро и пора возвращаться. Лёгкий туман скользил по речной глади, стояла тишь. Вскоре на алеющем небе появился край солнца, и его золотистые лучи окрасили в розовый свет лёгкие облака. На траве крупные капли росы, которые с первыми лучами солнца, заиграли, словно маленькие светлячки.

– Смотри, как красиво? – восхитилась Катя, и Серёжа, нежно обняв её, ощутил себя самым счастливым, встречая этот чудесный рассвет вместе с любимой.

Вернувшись в лагерь, они застали всех за догорающим костром. Всего несколько ребят спали, остальные же, весело болтая, не заметили приблизившийся рассвет. Лиза, подбежав к Кате, заботливо взяла её за руку и тихо спросила:

– Ну, как ты, всё нормально? Катя, кивнув, ответила утвердительно.

Она видела, что все смотрят на неё, и каждому хотелось спросить, что произошло там между ней и Максом.

– Я надеюсь, вы не будете меня мучить своим любопытством, – проговорила Катя, обращаясь ко всем. – Всё хорошо, ну повздорили с Максом, он перепил, вот и подрались. Больше вопросов нет? Я так и подумала.

Густо покраснев, она пыталась держаться непринуждённо, поэтому недолго думая, достала из палатки свои вещи. Попрощавшись с подругами, обещала им позвонить и направилась к Серёже, который ждал её, чтобы проводить до дома.

– Ты что это так решительно, – спросил он, – может, никто ничего и спрашивать не хотел?

– Ну да, я это у всех на лицах прочитала, ненавижу по неприятным поводам быть в центре внимания.

– Этого никто не любит, – пожимая плечами, согласился Сергей. – А ты куда, сейчас, домой?

– Да. – Остановившись, она посмотрела на него в упор. – Знаешь, сегодня мама выходит на работу.

– Ей уже лучше? – участливо спросил Сергей.

– Думаю, она просто не может уже сидеть дома. Болит нога, конечно, с палочкой ходит. Так вот сегодня у них на работе по поводу её возвращения – вроде банкета, что ли.

Катя взяла его за руку и прибавила шаг. Спрашивала, не видно ли, что губа разбита, и Серёжа, поцеловав её сказал, что залечил все её раны. Она боялась признаться ему, что очень хочет остаться с ним наедине, чтобы никого кроме них не было рядом, и никто не мог помешать их разговорам, объяснениям и объятьям. Сергей казалось, понял её намёк, но вместо этого спросил:

– А ты все лето будешь в Ангарске?

– Да, – вздохнула Катя, – к сожалению, у нас нет родственников, чтобы можно было куда-то поехать, скажем, на юг, в Москву или Питер.

– А что, – осторожно начал Серёжа, – что если бы ты поехала ко мне в гости. Познакомилась бы с моей мамой. Я буду очень скучать, ведь лето такое длинное.

Остановившись, Катя взяла его за руки и, посмотрев в глаза, тихо сказала, что тоже будет скучать и не представляет, как это лето будет бесконечно тянуться, день за днём.

– Я не знаю, что обо всём этом думает мама, что касается меня, я смогла бы поехать, на неделю, не больше.

– Всего на семь дней? – он порывисто обнял её, нежно сжимая в объятиях. – Я не хочу так надолго с тобой расставаться. Слышишь? Я привык каждый день звонить тебе, говорить с тобой, видеть тебя.

– Я тоже не представляю, как смогу без тебя, но я не могу уезжать надолго. Я не могу оставить маму, понимаешь?

Он опустил глаза и, сказав, что всё понимает, коснулся губами её виска, хотя душу раздирали противоречия, и ему очень хотелось сказать нет. Вместо этого, Сергей немного помолчал и добавил:

– Знаешь, я уезжаю завтра в двенадцать. – Казалось, он до последнего момента боялся это сказать и теперь, проговорив эти слова, «уезжаю завтра», словно включил часовой механизм.

– Завтра?! – Катя, остановившись, почувствовала, как краска залила лицо и, она не могла сдержать набегающих слёз, – почему… ты не сказал… это… так внезапно.

Единственным её желанием стало бросить всё и, кинувшись к нему в объятия, сказать, что она не может жить без него, и что сейчас же собрав свои вещи, отправиться с ним. Вместо этого, Катя, опустив голову, замолчала и только непослушные слёзы катились по щекам. Видя её такой опустошённой и несчастной, Серёжа обнял и сказал, что сегодня вечером они обязательно встретятся.

– Хочешь, я приду к тебе домой? – бережно спросил он.

– Очень хочу, – со всей искренностью ответила Катя. В её больших карих глазах столько грусти и тоски. Сергей аккуратно вытер платком мокрое от слез лицо девушки и, ласково поцеловав в солёные щёки и губы, сообщил, что они уже около подъезда.

– Правда, —грустно согласилась Катя. – Я даже не заметила, как мы пришли.

– Успокаивайся, а то мама будет спрашивать, почему плакала, – улыбнулся Серёжа, в его улыбке столько тепла, что Кате стало ещё тоскливее.

– В шесть вечера приходи, —голос немного дрогнул, но Катя, взяв в себя в руки, постаралась справиться с нахлынувшей на неё новой волной слёз.

– Только если больше не будешь плакать.

– Не буду, – соврала она, зная, что, как только зайдёт домой, тут же расплачется.

Мама, видя расстроенное лицо дочери, спросила, что произошло. Катя рассказала, что Сергей завтра уезжает в Саянск к матери на всё лето. Марина Карловна ответила, что это неизбежно и на вопрос Кати, отпустит ли она её с ним, ответила.

– Посмотрим, я не знаю его семью, как там тебя примут, когда ты приедешь туда. – Она серьёзно взглянула на дочь. – Я очень хорошо отношусь к Серёже, но не знаю, что о тебе, и ваших отношениях думают его родители.

– У него в Саянске только мама и бабушка, у него тоже нет отца… как и у меня.

– А чем занимается его мать?

– Директор мебельной фабрики, кажется.

– Да? – грустно улыбнулась Марина Карловна, – чувствую, как там тебя примут. Не говори ничего, я таких людей знаю, они ищут своим детям пару под стать. Хотелось бы надеяться, что я ошибаюсь. Если и поедешь, то не больше, чем на неделю, и об этом поговорим позже. – Она глянула на часы, – Мне пора на работу.

– А когда ты вернёшься?

– Не знаю даже, но не позже десяти, наверное. – Где-то внутри Марина Карловна чувствовала тревогу. Её дочь не типично вела себя, она явно нервничала. – Катя, вы с Серёжей сегодня встречаетесь?

– Мм… ну да. – Катя закусила нижнюю губу, – а что?

– Ты уже не маленькая, дочка, не наделай глупостей.

– О чём ты, я не понимаю.

– Понимаешь. Чтобы потом не пришлось… кусать себе локти.

Катя, махнув рукой, что всё нормально, направилась в свою комнату. Ей хотелось побыть одной и никого не видеть. Она ждала вечера и мечтала о том, что будет, когда придёт её любимый, её самый лучший на свете парень. Его цветок, как бы в напоминание стоял перед глазами на столе, выпустив два новых листка, и Катя, глядя на него, вспоминала тот день, когда Сергей подарил его, и как жадно они целовались в кино.

Пока Катя мечтала, Марина Карловна не находила себе места. Она не хотела уходить на работу и думала, может, стоит позвонить и отложить на завтра все мероприятия. Нет, она не могла не прийти и подвести людей, столько месяцев работа простаивала. Поэтому скрепя сердце, собрала необходимые бумаги и отправилась на работу.

Катя же весь день жила ожиданием вечера. Убралась в доме, приготовила его любимый салат, а ближе к вечеру пожарила картошки, испекла яблочный пирог. Ожидание тянулось мучительно долго, казалось, часы остановились, и когда в квартире раздался заливистым перезвоном звонок, Катя поспешила к двери. На пороге стоял он, с букетом её любимых пионов, которые расточали повсюду аромат, и коробкой конфет, а в другой руке держал бутылку белого вина « Шардене».

– Проходи. – Она почувствовала себя такой взрослой, и Сергей казался таким торжественным.

Он немного смутился под её красноречивым взглядом и, протянув цветы и конфеты, посмотрел в зал, где стоял накрытый стол.

– Картошечка? Это мне нравится, – засмеялся он, потирая руки.

– Я надеюсь, ты голодный?

– А ты?

– Я ужасно голодная, – призналась, улыбаясь, Катя, – не стала без тебя.

Серёжа немного волновался, нахваливая «Оливье» и картошку. Разлив вино, поднял бокал, и Катя, видя, блеск в его глазах, сказала, что очень счастлива, что у них есть хотя бы этот вечер, когда они совсем одни. Долго разговаривали, казалось обо всём, Катя даже рассказала, что её отец жив, и что мама всё скрывала. Потом они танцевали, обнявшись под медленную музыку, и целовались нежно, трепетно и неторопливо, а потом всё с большей страстью. В комнате царил полумрак, и только свет от маленького светильника освещал их. Его пальцы скользили по её талии. От прикосновений в животе порхали бабочки и новое чувство разгоралось в трепетном теле, не знавшим мужской ласки. Она была готова на большее, ей так не хотелось расставаться с ним, а Серёжа почему-то не торопил её. Он словно не хотел опережать события. Чувствуя, что Катя вся горит от желания, он бережно опустил её на диван и, запустив пальцы в длинные чудесные волосы, снова и снова покрывал жаркими поцелуями. Сергей боялся зайти слишком далеко, что-то останавливало его, может то, что раньше Катя никогда не была с ним такой раскованной. То ли из-за вина, то ли потому, что ему завтра уезжать. Как ему хотелось стать с ней более близким, но он опасался её отказа и того, что в любой момент может вернуться Марина Карловна. Они долго ласкались и, целуясь, забывали о времени, которое летело со страшной быстротой. Точно говорят, влюблённые часов не наблюдают. Сергей, склонившись над Катей, поцеловал её в мочку уха и улыбнулся:

– Мне кажется, у тебя никого не было.

Катя молча смотрела на него, не зная, что и ответить. В этот момент она не думала, чем может всё закончиться, но где-то внутри была готова к продолжению.

– Я тебя очень люблю, – тихо вымолвила она и, закрыв глаза, обняла.

– Я тебя тоже, – серьёзно сказал Сергей и, поднявшись, взял со стола сигареты. – Давай не будем торопиться, хотя… Очень трудно остановиться. – Он коснулся её щеки пальцами и ласково провёл по шее, – ты понимаешь? Моя маленькая девочка, как же трудно от тебя оторваться. – Он коснулся её губ, и, вздохнув, вытащил из кармана зажигалку. – Знаешь, мне кажется я… могу поступить неправильно…

Катя лежала на диване, раскинув руки. Она такая желанная, что Сергей, не удержавшись, прильнул к её губам снова, бросив сигарету в пепельницу. Нежно лаская плечи и грудь, он ощутил, что в какой-то момент, его страхи улетучились, и теперь осталось только желание обладать ей.

– Погоди-погоди, – попыталась прервать его Катя, чувствуя, что она всё-таки не готова, хотя несколько минут назад решила, что пойдёт до конца. – Я… не могу, извини, – отстранившись от Сергея, она закрыла лицо руками. – Я думала, что смогу, но… не получается, ты не обидишься? – оторвавшись от неё, Серёжа посмотрел в глаза Кати и понял, что сейчас она готова расплакаться.

– Перестань, всё нормально, – ласково улыбнулся он, и, стиснув её в своих объятиях, погладил по растрепавшимся волосам, – мы же не в последний раз видимся?

– Конечно… если ты… не передумаешь…

– Ну, это уже глупости, – покачал он головой. – А ты? Я вот уеду, а ты здесь одна, без моего присмотра. Пойдём, я сварю кофе. Ты никогда не пила кофе моего приготовления, хочешь?

– Давай, – поправив волосы, Катя взяла его за руку и, прижав его ладонь к губам, посмотрела на него. – Ты… такой…

– Какой?

– Не знаю… Мне никогда не встречались такие…

Он, усмехнувшись, покачал головой.

– Когда я тебя первый раз увидел такую красивую, то решил, ты никогда не обратишь на меня внимания, и кроме английского тебя ничто не интересует. Ребята мне говорили, что с тобой бесполезно знакомиться, ты всех отшиваешь.

– Это правда, но никто не был похож на тебя.

– Иди ко мне, – он притянул её к себе, – и я настаиваю, чтобы ты пошла со мной на кухню, пить кофе.

* * * *

Валерия Владимировна поглядывая на часы, стояла на перроне. Поезд опаздывал, и она начинала нервничать. Высокая стройная женщина, с модной стрижкой чёрных мелированных волос. Жарко сегодня и она, расстегнув пиджак, обмахивалась сложенной вдвое газетой. Когда показался поезд, Валерия Владимировна облегчённо вздохнула. Наконец-то её мальчик вернулся домой.

Сергей первым вышел из поезда с лёгким рюкзаком за спиной, мать, строго покачав головой, подошла к нему.

– Привет. – Она поцеловала его и, ласково обняв, сказала: Похудел-то как?! Почему деньги не брал с собой? Что ты за человек, я же тебе говорила.

– Да ладно, мам, пойдём, ты такая запыхавшаяся, только приехала что ли?

– Да жарко, не могу, а у меня, – она глянула на часы, – совещание через полчаса. Поезд задержался, я вся изнервничалась.

– Ну вот, я бы доехал на автобусе…

– На автобусе? Ага, очень смешно. – Валерия Владимировна быстрым шагом направилась к машине, где её ждал водитель. Распахнув перед хозяйкой дверь автомобиля, он поприветствовал Сергея и сел за руль. Машина тронулась и легко помчалась вперёд, до города километров двадцать и минут через пятнадцать, они были уже около дома Звягинцевых.

– Давай сынок, я буду вечером. – Валерия Владимировна поцеловав сына, села в машину и отправилась на фабрику, где её ждали с выгодным предложением.

Его встретила бабушка, маленькая сухощавая женщина, шестидесяти пяти лет, с аккуратной причёской и всегда с безупречным макияжем. Ей никогда нельзя было дать её лет. Сергей помнил, как они тяжело жили, пока мама не стала работать в управлении мебельной фабрики. Сначала она была экономистом, потом главным бухгалтером, директором по финансам, а позднее, акционеры выбрали её на руководящую должность. Сергей не знал, как ей так быстро удалось добиться успехов, мама не откровенничала с ним, да и он не особенно лез ей в душу. Бабушка, правда, говорила, что тут не обошлось без одного её знакомого из Москвы, который помог ей с назначением, но Сергей знал, что и без этого, его мама знала своё дело. С начала девяностых, фабрика убыточное предприятие, и её вообще хотели закрыть. Валерии Владимировне удалось поставить производство на ноги, и теперь оно приносило хорошую прибыль.

Бабушка радостно обняла внука и сказала, что приготовила его любимые пирожки.

На кухне пахло выпечкой, Сергей, схватив пирожок с капустой, направился в свою комнату.

– Серёжа, а руки, почему не помыл, ты же с поезда? – всплеснула руками бабушка и стала подниматься вслед за внуком на второй этаж.

– Я сейчас, бабуль, есть хочется ужасно, только вещи возьму и в душ.

– Как там, в Ангарске? – спросила бабушка.

– Хорошо! – улыбаясь, потянулся Сергей.

– И как зовут эту «хорошо»? – Бабушка ласково потрепала внука по взъерошенной макушке.

– Катя. – Он стянул с себя футболку и, вытащив чистую из шкафа, взял полотенце. – Она очень хорошая, я познакомлю вас, когда она приедет.

– Она приедет? – удивлённо спросила бабушка.

– Надеюсь, я очень уговаривал её. Уверен, она тебе понравится, Катя такая. – Он поднял глаза к потолку, не находя слов, чтобы описать свою любимую. – Не знаю только, как мама воспримет её.

– Почему?

– Ну… она же мечтала о девушке из вашего круга.

– А ты будто не из нашей семьи, – укоризненно покачала головой бабушка, – если хорошая девушка, какие могут быть сомнения.

Сергей ничего, не ответив, поцеловал бабушку и сказал, что у неё как всегда прекрасные пирожки.

– Да, у меня к тебе новость, Серёжа, не знаю, понравиться ли тебе.

Он, остановившись у двери в ванную, обернулся, и что-то внутри ёкнуло, он, словно знал, о чём хочет сказать бабушка.

– Отец? Он приедет?

– Как ты догадался? – удивилась бабушка.

– Сам не знаю, но как ты сказала о новости, я подумал о нём. – Закусив губу, он сел на низкую тахту, и, посмотрев на пожилую женщину, спросил: – А ты что думаешь об этом, бабуля?

Вздохнув, она села рядом и, обняв внука, погладила его по мускулистому плечу.

– Какой ты стал взрослый, Серёжа, настоящий мужчина. А ведь прошёл только год..

– Ты не ответила, бабуль, как мне быть, как вести себя с ним? – Он повернулся к ней и вопросительно посмотрел в глаза бабушки. – Я боюсь, что не сложится у нас, зачем я нужен ему, он бросил нас…

– Не говори так, – мягко прервала его бабушка, – о том, что было, только им известно, а ты не должен так говорить, твоя мама тоже не всегда права, она то же от тебя многое скрывала.

– Не понял? – Сергей чувствовал, что ему не скоро придётся принять душ: – Что ещё за тайны?

– Да нет ни какой тайны, Серёнька, просто одну и ту же ситуацию можно рассматривать с разного угла и каждый может быть по своему прав. Приедет отец, и сам спросишь его, что и как было. Во всяком случае, он никогда тебя не забывал.

– Ладно, – Сергей, поцеловав бабушку, сказал, что всё-таки примет душ, а она в свою очередь обещала напоить его душистым чаем.

Пока тёплые струи воды стекали по разгорячённому телу Сергея, его не покидали думы о предстоящей встрече с отцом. Он размышлял, что может не узнать его. Когда они виделись в последний раз, он не ходил ещё в школу и был совсем маленьким. Отца он помнил по-хорошему, где-то внутри сердце запомнило его добрым и любящим. Однако обида за маму и за то время, когда они нуждались в нём, не давали покоя. Он вспомнил Катю и понял, как у них похожа ситуация. У неё тоже нет отца, и мать не хотела видеть его, а значит, и Катя не могла встретиться с ним. Что за жизнь, безотцовщина какая-то, подумал Сергей и сделал воду холоднее. Как ему не хватало Кати, он уже скучал, и надеялся, что она тоже думает о нём. Вспомнив её, он вдруг подумал, что будет, если она не сможет приехать, и они не увидятся всё лето. А что если появится кто-то другой, он не хотел думать об этом, но эта не приятная мысль проскользнула холодным ужом по душе и, выключив воду, Сергей протёр запотевшее зеркало. На него смотрел парень с колючими глазами и взъерошенными мокрыми волосами. Сергей никогда не считал себя достойным внимания девушек и боялся, что найдётся кто-то лучше, и тогда Катя сможет его забыть, оставить. Ополоснув лицо холодной водой, он взял полотенце. Как ему не хватало её, Сергей чувствовал, как в душе всё заболело, заныло при мысли, что это только первый день разлуки, а, сколько ещё будет их таких бесконечно длинных дней. Как заполнить пустоту, внезапно возникшую внутри? Ему словно воздуха не хватало, как будто им была Катя.

Надо всё сделать, чтобы она приехала, Катя понравится маме, она ведь такая хорошая. Сергей ощущал такую тоску, что ему ничего не хотелось, кроме как услышать голос любимой. Недолго думая, он подошёл к телефону и набрал её номер. Трубку взяла Катя, и ему показалось, что у неё грустный голос.

– Привет. Я приехал.

– Серёжа, привет, – она заметно повеселела, – ну как добрался, всё нормально?

– Соскучился уже, не знаю, чем буду пока заниматься, все мысли с тобой в Ангарске.

– Я поговорила с мамой и если всё нормально, смогу приехать на неделю.

– Только на неделю? – Сергей надеялся, что они гораздо дольше будут вместе. – А когда ты приедешь?

– Только через месяц. Мама устроила меня на работу, так я немного соберу денег на следующий учебный год. Время быстрее пойдёт, а потом мы увидимся… А хочешь, я тебе письма писать буду, – вдруг предложила Катя.

– Хочу, – немного повеселел Серёжа.

– Только чтобы ты отвечал, —наставительно сказала Катя и ласково спросила: – Ты меня по-прежнему любишь?

– Очень, – улыбнулся Сергей, – а ты?

– И я тоже.

Ещё немного поговорив, они попрощались, и Серёжа, повесив трубку, лёг, растянувшись на тахте. Лёгкий ветерок трепал шёлковые занавеси, которые, поднимаясь, опускались на его лицо. Он представлял, как они будут с Катей лежать на этой тахте в его комнате, и не надо будет никуда уезжать, они будут рядом, они будут вместе.

В комнату заглянула бабушка и позвала его обедать.

– Ты звонил кому-то, Серёжа? – поинтересовалась она, присаживаясь рядом. – Что-то ты какой-то бледный. Эх, студенческая жизнь… Поехал бы к отцу в Москву, как сыр в масле катался, а в этом Ангарске…

– Перестань, ба, мы уже говорили об этом…

– Приедет отец, и вы всё решите, поговорите. – Бабушка, поднявшись, потянула его за руку: – Пошли кушать, а то всё остынет.

Спустившись в столовую, Сергей сел за длинный стол, за которым собирала семья, когда приходили гости. Бабушка наготовила всевозможных пирожков, пожарила котлеты с картошкой. Она знала, что любит её внук. Налив ему молока, и поставив перед ним тарелку с наваристым борщом, села рядом. Глядя на то, как он ест, бабушка качала головой и улыбалась. Сергей спросил, когда приедет мама, на что бабуля пожала плечами:

– Мама наша – деловая женщина, у неё сегодня какая-то важная встреча.

– Я сейчас поем и пойду в город, прогуляюсь, хорошо, ба? Или может, что нужно сделать по дому?

– Да что ты, Серёнька, – махнула рукой бабушка, – мама наняла и садовника, и домработницу, правда готовлю я сама.

– Да, – протянул Сергей, – столько изменилось, пока меня не было. Это что, получается у нас уже и прислуга? Как-то всё это не привычно.

– Мама так решила, Серёжа при её теперешнем положении и деньгах не пристало возиться в огороде и с тряпкой, а у меня силы уже не те, хотя я то же считаю это лишним, но это, понимаешь, имидж, как она говорит. Так что езжай в город, машина в гараже. – Он удивлённо приподнял брови.

– А мой мотоцикл, надеюсь, без личного водителя?

– Нет, – улыбнулась бабуля. – Так машина-то лучше. – Она положила ему в тарелку ещё котлет и картошки, – кушай, а то совсем исхудал. Не беспокойся, на месте твой мотоцикл. Да, а кому ты звонил, той девушке, которая в Ангарске осталась. Как её, Катя зовут?

– Ага. – Сергей с аппетитом уплетал бабушкину стряпню. – Обещала через месяц приехать, хорошо, что маму уговорила, а то она не хотела отпускать.

– А эта Катя с тобой учится?

– На факультете иностранных языков, отличница, – улыбнулся Сергей.

– Это хорошо, ну, приедет, посмотрим, что это за Катя. У тебя что, совсем серьёзно с ней?

– Очень серьёзно, бабуля. – Поднявшись, Серёжа сложил тарелки в раковину и, открыв воду, начал мыть посуду.

– Что, даже… жениться хочешь?

– А кто его знает? – обернувшись, он хитро прищурил свои серые глаза, – доучимся, а там видно будет, мы ещё не говорили об этом.

Это бабушку немного утешило, она-то знала, как мама отнесётся к его сердечным делам.

* * * *

Валерия Владимировна долго смотрела на давнего знакомого. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет, он вспомнит о том, что было между ними. Теперь Селезнёв плотного телосложения, даже с небольшим животиком, который только добавлял ему солидности. От волос осталось лишь воспоминание, но лысина делала его более представительным и можно сказать шла ему. От прежнего Серёжи Селезнева у него осталась татуировка на плече, которую теперь он скрывал под рукавом рубашки.

– Эх, Серёжа-Серёжа, – покачала она головой, – не думала, что спустя столько лет встретимся.

– Я сам удивился, увидев тебя здесь, но это очень приятное обстоятельство. – Селезнёв, взяв, женщину за руку поднёс её к своим губам. – Что сегодня делаешь вечером, надо будет отметить, твоё новое назначение.

– Если бы не ты…

– Перестань, ты сама то же многого стоишь, – прервал её Селезнёв и, встав, обошёл стол, приблизившись к Валерии. Положил ей на плечи широкие ладони и нежно коснулся губами её затылка. – А я помню всё, что было между нами, одного не пойму, почему ты сбежала.

– Когда-нибудь расскажу, – ответила она, лукаво прищурившись.

Валерия вспомнила время, когда она ещё молодая девушка, и Арбенин сделал ей предложение. Любила ли она его? Или ей казалось это? Дмитрий уезжал надолго, и они не виделись по полгода. Она очень тосковала сначала, потом стала встречаться со старыми подругами и друзьями, чтобы отвлечься от постоянных дум о нём. На одной такой вечеринке, Валерия познакомилась с Сергеем Селезнёвым. Тогда он маленький худенький парнишка со стальным взглядом серых глаз. Она чувствовала, что между ними начинает расти нечто большее, чем дружба. Лера уговаривала себя, что это безнравственно, предавать Дмитрия. Его длительные командировки притупляли их чувства, и иногда казалось, что кроме работы Арбенина ничего не интересует. Где-то подсознательно, она стала обвинять его, что самые прекрасные молодые годы она вынуждена проводить в ожидании, когда он вернётся со службы. А Серёжа всегда рядом, он совсем другой, не похожий на Дмитрия. Лера поёжилась, вспоминая, как зкрутился их роман с Селезнёвым. Она никогда бы не позволила всему случиться, только в своих мечтах Валерия разрешала ему стать для неё не просто другом. Тогда в 1976 году они собирались в лесу на пикник, по случаю 1-го мая. Гуляли до поздней ночи, и Лера плохо помнила, как всё случилось, но Сергей на следующий день пришёл к ней с букетом тюльпанов и билетами в театр.

Понимая, что между ними произошло, она не стала долго колебаться и, улыбнувшись, пригласила его войти. Через несколько дней приехал Дмитрий и, когда через девять месяцев родил Серёжа, он мало сомневался, что это его сын. Как говорится карты сложились удачно.

– Ты задумалась. – Прервал её мысли Селезнёв, возвращая Валерию из прошлого в настоящее. – Моё предложение пойти в ресторан тебе интересно?

– Сегодня не могу, Серёж, сын приехал из Ангарска, – повернулась она к нему, чувствуя, как хочется остаться, теперь она понимала, что никогда не забывала его, может потому, что сын так на него похож.

– Да, познакомишь нас? – спросил он прищуриваясь. Лера не знала, что ответить, ведь никто не знал, кроме неё и Арбенина, кто его настоящий отец. Не хватало ещё, чтобы Селезнёв узнал правду о сыне, которого она скрыла от него.

– Если он не уедет обратно, – сдержанно улыбнулась она

– Конечно. – Сергей обнял её. – Я здесь надолго, Лера, поэтому у нас будет время пообщаться ближе, может все ещё вернётся? Помнишь, как всё было?

– Помню. – Она поднялась из-за стола, и потянув его за собой, направилась к выходу. – Мне пора.

Спустившись по лестнице, они вышли на стоянку автомобилей, и немного постояв, направились по машинам.

– Я позвоню, – кивнул ей Селезнёв и, сев за руль, повернул ключ в замке зажигания.

– Валерия Владимировна. – Водитель открыл ей дверь, и она села на заднее сидение, – звонила Анна Михайловна, просила перезвонить.

– Что-то срочное, Коля?

– Да нет вроде, – пожал плечами водитель.

Валерия задержала свой взгляд на слишком низко расстёгнутом вороте его рубашки.

– А что это так принято у тебя, Николай.

– Не понял… – он, немного смутившись, посмотрел на себя в зеркало.

– Застегни рубашку, если хочешь у меня работать, не в кабаке с девушкой гуляешь, а мой водитель. – Она с удовольствием заметила, как он покраснел, – я ведь женщина горячая, поэтому не надо искушать меня своим молодым телом, – она рассмеялась и, вынув из сумочки мобильный телефон, набрала номер матери.

Николай, основательно пропотев, словно после аспирина, застегнулся на все пуговицы и завёл машину. Посмотрел в зеркало заднего вида, встретился глазами со своей хозяйкой и вскоре пожалел об этом. Он был не первый её шофёр и работал всего три месяца, но знал не понаслышке, что хозяйка питает нежные чувства к молодым водителям, особенно если те «не слишком умничают», по её словам. Где-то в животе ёкнуло, он сглотнул слюну и, вцепившись в руль, нажал на газ.

Валерия довольная тем, что заставила здоровячка Колю, понервничать, сказала, чтобы он отвёз её домой. Позвонив, матери, говорила, что скоро будет дома, и спросила как там Серёжа. Анна Михайловна ответила, что он уехал в город и обещал вернуться к ужину. Отключив телефон, Валерия задумчиво смотрела на мчавшуюся впереди дорогу, на пролетающие мимо автомобили и не могла отбросить от себя терзавшие мысли.

Как здесь появился Селезнёв, вдруг подумала она, не случайно, наверняка. В такие совпадения, она не верила. Честно признаваясь перед собой, рада видеть его и была уверенна, что ни без его помощи, получила назначение на пост генерального директора фабрики. Одного Лера боялась, что Селезнев узнает о Сергее. Только Арбенин, который приедет совсем скоро, мог ему рассказать правду. Хотя зачем ему это нужно, он может и не узнает Селезнёва, тот изменился с тех лет. Она помнила, что произошло, когда Дмитрий узнал об их связи. Не хотела, чтобы они столкнулись здесь в Саянске. Много лет жизнь шла своим чередом. Сергей знал, что Арбенин его отец. Валерия могла только догадываться, какой будет реакция сына на известие, что это ложь. Воспоминание о произошедшем в Москве, когда одним июльским вечером Дмитрий внезапно вернулся домой, без предупреждения, до сих пор заставляло сердце колотится в груди. Арбенин должен был приехать в марте, но что-то произошло в Лондоне, то о чём знал только он, и это заставило его срочно вернуться в Москву. Это последний день февраля —1977 года, 3 февраля родился Серёжа. Валерия вспоминала этот вечер со смешанными чувствами, с одной стороны, она радовалась, что, наконец, её страхи и бесконечные месяцы ожидания закончатся. Она любила Сергея и хотела порвать с Арбениным, однако обязательства перед мужем не давали ей смелости сделать шаг первой. Что-то мешало ей обрушить на него известие, что она не хочет с ним жить и давно уже думает о разводе. Каждый раз, Лера думала, как скажет ему об этом, но всякий раз откладывала разговор на потом. Было поздно, уже около полуночи, когда Дмитрий открыл дверь свои ключом. Картина, представшая перед ним, достаточно красноречивая. Валерия помнила всё до последних мелочей. Его ледяной взгляд и побледневшее от гнева лицо. Он не стал ни о чём спрашивать, а просто оставив вещи в коридоре, вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Она хорошо запомнила стыд, и страх сковавшие руки и ноги. Она не могла придумать слов на не нужные оправдания. Селезнёв, быстро одевшись, выскочил вслед за Арбениным, хотел расставить все точки над «и» и отвести удар от Леры, попытаться развеять неприятную ситуацию. Предательница тихо плакала, жалея себя, и ни чуть не удивилась, когда вернулся Сергей с разбитым носом и заплывшим глазом.