Читать книгу Возвращение в гавань Кассандры - Татьяна Ренсинк - Страница 3

Получив в мае 1856 года письмо, в котором сообщалась пренеприятнейшая новость, Михаил Аргамаков ещё некоторое время сидел в своём кабинете и плакал. Первым же делом, когда он поделился той новостью с супругой, было – взять отпуск. И потом, встретившись вновь со своими давними друзьями, он отправился с ними и супругой отдохнуть на своей даче в Гунгербурге*…

Гунгербург… Он уже тогда славился природными богатствами, спокойствием и чистотой того воздуха, что оказывает целительные действия. Благоухание соснового леса и моря, грибы, ловля рыбы, купания – всё звало к себе, чтобы расслабиться, отдохнуть и зарядиться той энергией, которой часто не хватает, чтобы собраться исполнять свой долг: жить…

– Год назад, пятнадцатого мая, – рассказывал Михаил, сидя с друзьями в саду дачи за столиком. – И только сейчас узнали о его кончине… Как вот закрутилось, упустили?…

Алексей Нагимов, Александр Герасимов и Дмитрий Тихонов – близкие его друзья сидели перед ним в первый вечер на даче. На столе стояли наполненные водкой рюмки, но их пока никто не трогал. Они все смотрели на лежащий перед глазами открытый лист письма…

– Вот и не стало нашего Николя… Оставил этот мир, совершив едва-ли кому-либо известный подвиг истинного человеколюбия… Да, это именно он… Наш Николя, наш дорогой учитель, Николай Александрович Бестужев, – не мог поверить в происходящее Алексей Нагимов. – Я уже давно не следил за вестями и вот… Упустили, что произошло…

– И я не узнал, – сказал с сожалением Дмитрий. – Надо Розенам сообщить… Они уж в Изюмском уезде Харьковской губернии?

– Да, уехали к сыну, – подтвердил Алексей. – Так и жизнь уходит…

Взяв вновь в руки письмо, Михаил зачитал:

– Возвращаясь в марте из Иркутска в Селенгинск, он нагнал на Байкале двух пеших старушек-странниц, при постепенно усиливавшейся метели. Он вышел из своей повозки, усадил в неё этих старушек, а сам сел на козлы и так продолжал переправу через Байкал. При этом он простудился… Приехав в Селенгинск, слёг в постель и через несколько дней скончался, как праведник…

– Что ж, – взял рюмку водки Александр. – Помянем…

Друзья взглянули в глаза друг друга… Как показалось каждому из них, они тут же увидели всю промелькнувшую их жизнь до этого момента: и встречи, и расставания, и понимание, и верность дружбы, любовь, беды – вновь увидели всё…

– И я уйду в отставку уж, – сообщил вдруг Михаил, отставив рюмку и взяв стоящую у ног бутылку водки.

– Вот это новость! – неприятно был удивлён Алексей. – Как же ты без моря?!

– Море я видеть смогу каждый день, – улыбнулся тот и кивнул в сторону соснового леса. – Вон,… оно тут уже и плещет! Не слышно?!

– Слышно, – усмехнулся Алексей. – Обидно… Жизнь прошла.

– Да ладно вам всем! Приуныли! – воскликнул Дмитрий, забрав от Михаила бутылку и налив в рюмки друзей ещё водки. – Давайте-ка, ещё разок,… а там вдохнём полной грудью и с новыми силами…

– Вечный оптимист! – улыбнулся Александр, указывая на Дмитрия. – И верно, я только благодаря ему смог пережить утрату… Анастасия и сейчас со мной, – заблестели его глаза слезами тоски…

Друзья опустошили рюмки. В тот момент из дома вышла супруга Михаила. Кутаясь в вязаную шаль, она взглянула в их сторону и покачала головой. Она точно так же страдала душою за всё происходящее, жалея, тоскуя: «Да что же мы? Жизнь же продолжается! Мишенька мой,… ненаглядный…», – одарила она улыбкой супруга, взглянувшего в её сторону, и вернулась в дом…

– Ну, пусть флотом занимается молодёжь, – попробовал поддержать желание Михаила уйти в отставку Алексей.

– Флотом, – мрачно повторил тот слово и опустил взгляд, крутя в руках пустую рюмку. – Нет никакого флота уже… Жестокая оказалась Крымская война.. Вон, молодёжь и жаль… Севастополь так разрушен, не дай Бог… Одни развалины остались. Прежде, чем уйти, хочется помочь, а чем, как?

– А вот и дельце появилось! – хлопнул в ладоши обрадовавшийся Дмитрий и пригрозил пальцем взглянувшим с удивлением друзьям. – Аккурат не зря столько нам лет! Опыт есть да людей добрых вон сколько знаем!

– Ты о чём? – не понимал пока Михаил. – На что намекаешь, аль перепил?

– Флоту досталось на этот раз, – вспоминал Александр. – А мы с тобой, Димка, и Ириной Яковлевной здесь были. К Розенам приезжали… И Гунгербург оказался захваченным этой войной.

– Да, не спокойно было Англо-франкам ограничиться лишь Чёрным морем. Им всё подавай! – проворчал Алексей и кивнул Дмитрию. – Разливай! Допьём уже!

– Нет, – закрыл тот бутылку. – Хватит нюни распускать. Вот уж гляжу на вас и уверяюсь, что состарились! Где былая вера?! Где стремление заступиться за честь, за Родину?!

– Не помнишь?! А я помню! В тот день, шестого июня**, здесь раздались сигналы общей тревоги… Забыл страх в глазах жены?! – воскликнул Александр. – А я дух жены видел!… Тогда как заштормило, аж видно было, что злые силы потешаются! Увидел её, погладила она меня да исчезла с ливнем… Видел, как вас всех сейчас! – окинул он друзей тревожным взглядом. – А потом начался артиллерийский обстрел прям на берегу… Враги ж близко подошли со своими крейсерами да лодками.

– Не канючь***, – кисло улыбнулся Дмитрий. – Соберёмся может все вместе? Вместе займёмся какой благотворительностью, душа и рада будет!

– Я за, – вдруг очнувшись, молвил Михаил. – Но одни сим делом заниматься не сможем.

– У нас есть хорошие знакомые да не только в России! – подхватил Дмитрий. – Приглашаю на днях посетить местного барона… Штиглица.

– Становится интересно, – появилась улыбка на лице Алексея и остальных…

* – Гунгербург – ныне город Нарва-Йыэсуу, Эстония.

** – 1855 года

*** – канючить – плакаться, жаловаться на что-либо; ныть.