Читать книгу Мой милый Гаспаро - Татьяна Ренсинк - Страница 5

Выглядывая между друг дружками, над друг дружками, попеременно старались смотреть в окно девушки. Они только убежали из сада, где их воспитательница беседовала с гвардейцами и двумя молодыми людьми, которых застали за подглядыванием. Ужасно интересно было каждой увидеть, чем всё закончится…

– Какой красавчик! – вздыхали некоторые девушки.

– А мне вон тот нравится, – смеялись другие.

– Ой, и тот гвардеец мил! – согласилась ещё одна, наконец-то сумевшая увидеть через подруг происходящее в саду.

– Ах, вот клянусь, ещё раз придут, – только начала лепетать другая, как соседка тут же поддержала:

– Возьмусь за одного из них!

– Ой, девочки, возьмёмся, – расхохотались остальные, но в этот момент воспитательница вошла в дом и строго воскликнула:

– А ну-ка, переоделись, и все в зал! Урок продолжим да и музицировать пора!

– Урок… Попадёт же нам опять, – с недовольством взирая вслед воспитательницы, прошептала одна из девушек подружке, и та удивлённо подняла брови:

– Юли?… Ты,… да вдруг трусливой стала?

– Тише, – шла та подле, следуя с нею за воспитательницей и другими подругами, так же шепчущимися друг с дружкой о своём. – Нам бы избежать участи снова сидеть на чердаке взаперти. Я ж не учила ничего.

– А кто учил? – хотела ещё что-то добавить подруга, но промолчала.

Очень скоро сидели все воспитанницы, одетые в одинаковые платья, каждая за столиком в небольшом кабинете перед стоящей с журналом в руках воспитательницей.

– Итак! – воскликнула она, раскрыв журнал. – Начнём отвечать на вопросы. На этот раз не будут прощены те, кто не учил!

Сердца девушек бешено стучались. Взглядами они переглядывались друг с дружкой и чувствовали, что многим придётся несладко, если воспитательница назовёт именно их имена.

– Алёна Захарова! – прозвучал голос той, и Алёна, не так давно беседующая с подругой Юлией, поднялась.

Она приняла гордый вид, будто не виновата ни в чём и всё, что требовалось, заучила.

– Не разочаруйте меня теперь, сударыня, – смотрела воспитательница исподлобья и заглянула в журнал, зачитав вопрос. – Когда же в русских армиях были созданы духовые оркестры, кои играли на торжественных парадах?

– Пётр, – шепнула сидевшая рядом Юлия, и воспитательница медленно подошла, пока Алёна озвучила несмелым голосом ответ.

– Ты! Захарова Юлия! – стукнув ладонью по столу, воспитательница смотрела пронзительно в глаза несмело поднявшейся Юлии. – Какие танцы пришли к нам из Европы?

Но Юлия молчала, не смея отрыть рот. Всё, что, как казалось, знала, куда-то исчезло. Ощущалось, будто забыла всё на свете. Только глаза воспитательницы видела перед собой.

– Самые простые вопросы задаю, – выпрямилась та, всплеснув от недовольства руками. – И ни одна из вас обоих так и не может отвечать. Что мне с вами делать?

– Они канты поют хорошо, – хихикнула другая воспитанница и тут же виновато опустила взгляд, испугавшись грозного вида воспитательницы:

– Так отвечай же ты, Рыжова, на оба мои вопроса.

– А какие были вопросы? – несмело вопросила та, но сидевшая подле подруга поднялась и скорее поспешила спасти всех:

– По приказу императора Петра создали духовые оркестры в армиях, а из Европы к нам пришли менуэт, гавот, аллеманда!

– Голубева, – устало вздохнула воспитательница. – Я знаю, что ты единственная всё запоминаешь с полуслова.

– Простите, – молвила Юлия виновато и жалостливо смотрела воспитательнице в ответ. – Я выучу, я запомню.

– В голове у тебя что-то иное. Вот бы добраться до сего хлама и выбросить его, – закрыла воспитательница журнал и махнула рукой воспитанницам сесть.

Она дальше что-то вновь рассказывала, бродила между столами, говорила и говорила, но Юлия так и думала про её слова. Так и чувствовала себя виноватой в чём, обвиняла в том, что не может ни учиться, ни слушаться. Сама понимала, что и её, и многих здесь волнует совершенно иное…

Когда же последовала за всеми в зал для музицирования, Юлия стала чувствовать себя немного лучше, поскольку взгляд воспитательницы вдруг изменился: стал более тёплым, радостным… Она повернулась к Юлии и объявила:

– Раз уж ты с сестрой такие любительницы кантов, то будете на вечере в честь дня рождения Императрицы нашей любезной, Екатерины Алексеевны, петь.

Юлия тут же переглянулась с такой же счастливой Алёной, а в считанные минуты они уже стояли перед играющими на разных инструментах воспитанницами и выразительно, с нежным чувством пели:

Крепкий, чудный, бесконечный,

Поли хвалы, преславный весь,

Боже! ты един превечный,

Сый господь вчера и днесь:

Непостижный, неизменный,

Совершенств пресовершенный,

Неприступна окружен

Сам величества лучами

И огньпальных слуг зарями,

О! будь ввек благословен.*

* – из канта «Крепкий, чудный, бесконечный…», 1744 г.