Читать книгу Лекарство от одиночества - Татьяна Снежко - Страница 4

Я бегом поднялась по лестнице на пятый этаж. Даже не запыхалась. Открыла дверь и, скинув в коридоре пиджак и стянув боксеры, прямиком направилась в ванную. Мне очень нужен горячий душ! Я чувствовала себя кикиморой болотной. Липкой, гадкой, побитой. Противное ощущение отступило сразу же, как только сильные струи горячего душа обрушивались на мои ушибленные плечи. Блин. Я так торопилась, что забыла про повязку. Ну что ж, придется избавиться от нее.

Нервная дрожь перестала мучить меня. Ах, если бы вода смыла воспоминания сегодняшнего дня! Я на чём свет стоит ругала себя за ночную вылазку. Гера друг? Да какой там! И я на это повелась, как ребёнок. Так еще обиднее, что этот ловелас-кошатник с запасными боксерами в машине даже не помышлял о том, что может жениться на мне. Обидно до чёртиков. Нет, я что, по его мнению, только в любовницы гожусь?!

И это падение в канализацию. Вот за что это мне? Радоваться, что конфуз произошел не на настоящем свидании с моим любимым парнем? Клянусь, никаких больше ночных свиданий. Никаких друзей. Никаких парней. Правильно бабушка говорила, что всем мужикам нужно одно. Они ради этого тебе тонну комплиментов отвесят.

Хотя… если ему этого от женщины не нужно, то какой же он тогда мужик.

Я подставила лицо под струю воды и постаралась забыть обо всём, чувствуя, как она теплыми струйками стекает по моему телу.

Выйдя из душа, направилась к буфету. Надо что-то делать. Надо выпить. Или нет? Руки потянулись к конфетам. Да и вообще, зачем мне замуж выходить? Одной куда спокойнее. Хочу – конфеты с орехами ем, хочу – с перцем. А горький шоколад с острым чили – это самый быстрый способ получить гормон счастья.

Я забралась с ногами в кожаное кресло и с наслаждением откусила кусочек шоколада. Кресло – единственный современный предмет интерьера в двухкомнатной квартире, которую я снимала. Мансарда с винтажной мебелью – самое восхитительное жилье из всех мест, где я жила.

Тут и великолепный старинный буфет-горка из массива дуба. Деревянные стулья, красивучий комод, огромная деревянная кровать в спальне, картины неизвестного художника, на которых изображено одно место с разных ракурсов и в разное время суток. Какой-то валун, озеро и лес. На некоторых – силуэт уходящего в закат мужчины. Здесь было даже бюро – письменный стол с выдвижной доской, а над ним закрытые полки со статуэтками Пушкина и Лермонтова. Вот, чёрт! Забыла спрятать планшет в ящик. Конечно, так торопилась на это провальное свидание! Быстро слизала с губ остатки огненного шоколада. Пока жуешь его, перец чили совершенно не чувствуется, но как только он начинает таять во рту, возникает остро покалывающее язычок и нёбо послевкусие.

А еще шоколад – он как мёд. Он если есть, то его сразу нет. Я скомкала обертку, засунула в карман китайского халата, неведомо какого цвета, и пошла убирать свое рабочее место.

Уложила всё в ящик и только хотела резким толчком задвинуть, как какая-то странная сила не дала сделать это. Ой! Неужели я что-то сломала? Только этого мне ещё не хватало. Я легонько подёргала ящик в стороны. Нет, не хочет. Капитально так застрял.

Проверила руками сверху. Ничего не мешает. Заглянула под ящик. О, как интересно! На нем снизу, оказывается, – печать с вензелями и буквами. Разобрать сложно, что именно изображено, но я вспомнила, как дедушка-декоратор рассказывал о том, что в старину в мебели делали шкафы с двойным дном и ставили метку. Может быть, и здесь так? Тихонько ощупывая ящик по периметру, я уже представляла себе, что найду царские облигации или тайный дневник какой-нибудь княгини девятнадцатого века. Тайна! Внутри все так и трепетало от предвкушения. Мгновение – и я нащупала железный гвоздик, надавила, что-то щёлкнуло, и дно ящика упало мне на руки. Сверху на крышке лежала обычная общая тетрадь с приклеенной свадебной фотографией. Н-да! Неожиданно. Судя по всему тетрадь XXI века, а история в ней о любви, которая закончилась свадьбой. Жаль. То есть хорошо, что свадьбой. Но жаль, что это не вековая тайна.

На фотографии – девушка с большими глазами и видом невинной малышки, как Настенька из сказки “Морозко”. А вот жених прямо-таки великан двухметровый. Настоящий Геракл. А на заднем плане – величественный Исаакиевский собор. Я устроилась в кресле и открыла первую страницу. Так и думала, что это дневник.

Первая запись – от 01.06.2020. «А дневник она начала писать ровно три года назад. Может, есть в этом что-то? Не живет ли здесь ее привидение?» – подумала я. Как-то много совпадений. И мансарда дешевая, и тетрадь нашлась 1 июня. Странно все это.

Принялась читать: «Я люблю тебя. Скучаю. Мне кажется, ты со мной, во мне, и от этой мысли мне безумно хорошо. И от этой мысли я схожу с ума. Что мне делать теперь? Как жить? Вот уже год, как тебя больше нет. Хотя твое сердце до сих пор бьется. Значит, ты есть? Я просто схожу с ума. Я устала говорить сама с собой, с тобой. Психолог посоветовал вести дневник, потому что я не хотела отвечать на его вопросы. Надеюсь, это мне поможет разобраться в себе».

Что с этой девушкой произошло? Она уже сошла с ума, когда это писала? Так ее муж умер или находится в коме, раз его сердце ещё бьется?

«Не думала, что когда-нибудь выйду замуж. Все, о чем я думала каждый день, – как выжить. Моя хроническая сердечная недостаточность из года в год становилась лишь хуже. Приступы одышки, жуткое ощущение «переполненности» и тяжести в груди, постоянная усталость. Я вообще к тому времени, как встретила своего любимого Халка, устала жить.

Да! Я до мельчайших подробностей помню день, когда встретила его – мужчину, который подарил мне свое сердце. Раньше, когда я слышала эту фразу, мне было романтично приятно. А теперь эта фраза вызывает… боль, отчаяние.

В тот день в нашем доме случился пожар. Все выбежали, а я нет. Родителей дома не было. От страха и воя пожарной машины сердце так бешено стучало, что я стала задыхаться. И тут дверь выбили, и вошёл он. Огромный, сильный, решительный. Мой спаситель. Я помню только его глаза цвета чистого неба.

На следующий день он пришёл к нам домой и пригласил меня на свидание.

– Ты меня не знаешь, но я себя знаю. Если я влюбился, у меня ум за разум заходит. Я буду таким, каким ты захочешь. Я могу быть умным, могу забавным. Могу носить тебя на руках, а могу быть безрассудным и прыгнуть с моста. Исполню любое твое желание.

Дурачок. И, правда, он стал таким – безрассудным влюбленным. И когда я сказала, что мое единственное желание – это жить, он обещал его исполнить. Только бы я была всегда рядом с ним».

Я читала эту грустную историю любви Халка и девушки с хрупким стеклянным сердцем, которое могло разбиться в любую секунду. Я радовалась за них, и слёзы текли от жалости к ним и понимания безысходности.

Они поженились. И слова «наша первая брачная ночь» меня ввели в ступор. Я не ханжа, но читать эротику – это одно. А читать реальную историю – это как подсматривать в замочную скважину. Но… я не устояла. Это было не порно, и даже не эротика. Это было чудесно и настолько трогательно, что я вконец расплакалась.

Боже мой! Как он ее любил. Столько нежности, столько любви в этом Большом Человеке, которого она просто боготворила. Он обнимал и целовал любимую так, чтобы ее сердце не беспокоилось, чтобы ей было удобно сидеть, лежать, стоять, дышать, смотреть… Каждое его прикосновение было осторожным, он прислушивался к ее сердцу, к ее дыханию. А она таяла в огромных лапищах Халка. Боже! Как же это мило!

Всё! Не могу больше читать. Пора возвращать свой обычный ритм жизни. И спать по ночам, а работать днём. Я буквально упала на кровать и тут же подумала: «А ведь эта влюбленная парочка занималась любовью именно здесь. В этой квартире, доставшейся ей в наследство от прабабушки, в этой кровати, где теперь сплю я».

Вот это мужчина! Жениться на девушке, стоящей в очереди на трансплантацию сердца с непонятной перспективой срока жизни, – это подвиг. Если мне когда-нибудь суждено встретить своего тринадцатого, то пусть он развеет все эти ужасные проклятия, которые свалились мне на голову. Хочу, чтобы он полюбил меня такой, какая я есть, и сделал мой мир цветным. С этими прекрасными мыслями я уснула.

Проснулась я в очень романтическом настроении. Несмотря на то, что история дневника – грустная, на душе всё равно было тепло. Лучи летнего солнца грели надеждой, что все у них будет хорошо. Хотелось схватить дневник и продолжить читать, но работа хоть и не волк, но и шоколадки мне никто из леса за так не принесет. Куратор книги сообщила, что эскизы утвердили, и теперь осталось самое кропотливое дело – всё детально прорисовать.

Работала я до самого заката с перерывами на вкусно покушать. Мне нравилось, что в Питере закат аж в десять вечера. Готовить я жутко не любила. На это уходила уйма времени, и есть потом эти целые кастрюли и сковородки приходится неделями. Не так уж сложно в наше время найти вкусную и разнообразную еду с доставкой. Хотя иногда в меня вселялся дух шеф-повара: когда натыкаюсь на шедевральный рецепт в книге, начинаю колдовать над новым блюдом. Не всегда оно получается вкусным, но зато я понимаю, какую вкусняшку или откровенную бяку ели герои в книге.

Солнце село, пришло время расслабиться. Выключила технику, убрала инструменты и пошла в душ. Тут вспомнила, что надо постирать вещи «друга» Геры. Он так и не сбросил свой домашний адрес. Может, боится, что я явлюсь к нему в боксерах и пиджаке нараспашку? Да ну! Он, наверное, о таком ещё и мечтает. Ладно. Это не последние его пиджак и трусы. А вот то, что я забыла у него свое платье и нижнее бельё, очень расстраивает. Не люблю терять вещи.

Я достала шоколад с марципаном, залезла под одеяло и с легким волнением открыла дневник. За свою жизнь я перечитала не одну сотню книг, но эта история отличалась правдивостью, не выдуманостью.

Из-за болезни девушка нашла себе занятие дома. Я не слежу за модными трендами в силу своей особенности восприятия цвета, поэтому даже не знала, что сейчас одно из самых популярных изделий ручной работы – женские валяные сумки из шерсти. Так вот, Настенька – я уже привыкла так называть девушку – и занялась валянием сумок, а ее любимый Халк каждый вечер спасал попавших в беду питерцев. Так они прожили ровно год. В день, когда они отмечали в этой уютной квартирке ситцевую свадьбу, мужа вызвали на работу.

«У меня было только одно желание – жить. Тогда мне казалось, что просто жизни для счастья достаточно. Я думала, что только Бог может исполнить мое желание. Но как ты посмел заменить Бога? Ты стал единственным, с кем я могла дышать легко и свободно. Жила, чтобы быть с тобой. Как же я была счастлива, чувствуя твое мягкое дыхание мне в затылок. Я упивалась запахом твоего тела. Он напоминал теплое сухое дерево. Как котёнок терлась щекой о твои огромные горячие руки и думала, что вот сейчас просто умру от счастья. А ты говорил: «Маленькая моя, тебе не надо умирать, для такого случая есть я, твой мужчина». Но я была уверена, что Халк будет жить вечно».

Сердце бешено забилось от предчувствия неизбежного. На следующей странице слова были написаны небрежно, словно Настенька торопилась или сильно переживала.

«Я больше не хочу жить. Халк, как ты мог умереть? Зачем ты отдал мне свое сердце? Почему? Ты что, Бог? Я так ненавижу тебя за это, так ненавижу, что сил нет, как люблю. Зачем мне этот мир, в котором нет тебя, твоей озорной улыбки? Просыпаясь, каждое утро, я видела ее на твоем лице, а теперь ее нет. Нет ее, слышишь? Ты ушёл и забрал эту мою любимую улыбку. Я так хочу прикоснуться руками к твоим смеющимся губам, к твоим светящимся любовью глазам. В них я видела отражение себя, свой восхищенный взгляд. Я была очарована тобой. Когда у меня случался приступ, твои объятия были лучше любой первой помощи. Ты обнимал мое сердце, оно тут же расслаблялось и начинало ровно дышать. Ты ушёл и забрал моё счастье. Ты забрал моё счастье, но взамен я живу. Да! Теперь я живу. Я даже работаю в той больнице, где ты умер. В той больнице, где мне пересадили твое сердце. Я хожу туда каждый день без выходных, потому что там осталось твое дыхание. Засыпая, я слышу звук своего сердца, ах, нет, твоего сердца. Мне кажется, что мы засыпаем вместе, а утром я просыпаюсь одна. Я теперь одна. Совсем одна. Что же мне теперь делать? Как жить? Я обнимаю твою рубашку и плачу. Она до сих пор пахнет тобой. Я глажу рукой твою подушку. Мне кажется, что чувствую не ткань, а твое тепло. Могу плакать хоть всю ночь, весь день, всю жизнь. Теперь мне можно плакать, ведь у меня новое сердце. До встречи с тобой моё сердце болело, но разве, то была боль? То было легкое волнение. Настоящую боль мое сердце испытывает именно сейчас. Господи, что же мне делать? Твое сердце во мне, а я… я не могу его обнять. Хочу и не могу. Я так хочу вырвать его и умереть. Но не могу… ведь это твое сердце.

Чертов психолог, шарлатан несчастный! Мне совершенно не помогла эта исповедь. Даже любимые мосты уже не радуют. Ночами я смотрю в окно на них, и мне больно. Больно от того, что их разлучают на целую ночь. Ведь они единое целое, а люди их взяли и развели. И теперь они одиноко стоят вдалеке друг от друга. Халк, родной мой! Любимый мой, супермен! Мне одиноко и больно. Забери меня к себе, умоляю тебя. Я так скучаю. Так скучаю, что не могу больше дышать. Не хочу дышать».

Слезы текли ручьем, и я, всхлипывая, закрыла дневник. Продолжать читать дальше я была больше не в силах. Как же так? Почему жизнь так несправедлива? Вначале судьба ей отмерила короткий срок, а потом, помахав перед носом любовью и подарив надежду, отобрала любимого взамен на долгую жизнь. А ведь она права. Какой смысл жить без любимого? Это как солнце без тепла, птица без крыла.

А в чём смысл моей жизни? Из-за страха, что мне разобьют сердце мужчины из заклятой дюжины, взяла и совсем отказалась от любви. Что было бы, если бы я все-таки полюбила кого-то из тех, кто меня поцеловал? Мы ведь всё равно бы расстались. Только вот по какой причине? Первый поцеловавший меня получил удар ножом. Какое счастье, что Женька выжил. Что ждало бы остальных? Какой несчастный случай? Хотя, может быть, более лёгкий вариант – мы расстались бы из-за измены. Это по статистике самая вероятная причина. Мы чем-то похожи с Настенькой. Я так же одинока. Только она осталась со своей немыслимой болью. А я… я просто одна.

И да, я не знаю, что такое любовь. Возможно, даже никогда и не узнаю. Просто потому, что время ушло. Ведь мне через каких-то пару месяцев будет уже тридцать лет. Сознательное одиночество наложило свой отпечаток. Я слишком полюбила свою чрезмерную самостоятельность и свободу. Вряд ли теперь я променяю её на узы и позволю кому-то себя приручить.

Вытерев слёзы о подушку, я уснула. Мне снилось голубое озеро, синий булыжник и темно-зеленый лес. Как же здорово, что сны по-прежнему у меня цветные. А еще там был улыбающийся высокий мужчина, уходящий в туман. Халк? Всё может быть.

Проснулась я с дневником в обнимку. Сладко потянулась и села на кровати. И тут мой взгляд упал на картину, висевшую на противоположной стене. Озеро, булыжник, лес и мужик. Эта красивая серость напоминала пейзаж из моего цветного сна. Шлёп! Звук упавшей с кровати тетрадки заставил меня вздрогнуть. Словно привидение прежней хозяйки привлекало внимание к дневнику. Мол, ты еще не дочитала, а там как раз самое важное осталось.

Я подняла тетрадь. Хотела открыть. И тут же передумала. Пора на пробежку. Вот вернусь и дочитаю. Сегодня обязательно закончу. Хватить тянуть уже эту драму. Закончить и… забыть, конечно, не получится, но спрячу эту историю далеко-далеко и переключусь на работу.

Набережная Невы встретила меня легкой прохладой и солнечным небом. А ещё огроменным атомным подводным крейсером. Какая невероятная мощь! Меня всегда восхищали такие подводные лодки. От них веяло тайной. Самые опасные в мире морские странники, которые способны стереть страны и континенты.

На обратном пути забежала в свою любимую булочную полакомиться данишем с голубикой. Моё райское наслаждение прервал мамин звонок.

– Лисса, так ты что, не приедешь на свой день рождения к нам? А что я твоей прабабушке скажу? – спросила она.

Я чуть не подавилась. Ни тебе здрасте, ни как дела, доченька, а сразу угрозы прабабушкой, как самую тяжёлую артиллерию, и прямо мне в лоб. Пришлось наврать, что отмечаю с друзьями. Хотя про друзей не соврала. Есть ведь теперь у меня друг-кошатник

– С друзьями? А ты ничего не рассказывала про них.

– А точно… Забыла рассказать. Гера, мой новый друг – следователь, и у него классная тачка. А еще я ему жутко нравлюсь.

– А он какой по счету? – без церемоний спросила мама.

Хотя любая на ее месте поинтересовалась бы жилплощадью и его предками, а у моей в голове только родовое проклятие.

– Двенадцатый. Это если я правильно всех посчитала.

– Не шути с этим, – строго приказала мама.

– Ладно, не буду. Целую. Пока.

Не до шуток тут. Чёрт, а если я и правда неверно парней посчитала? Вот Женька, к примеру, считается или нет? Ведь это он меня поцеловал, а я его нет. Как же быть? Вдруг полюблю следующего, а он – бац, и окажется двенадцатым, и ждёт его тогда неминуемая смерть. Б-р-р. Не хочу об этом думать. Прабабушка сказала, что Женькин поцелуй засчитывается.

– Девушка, вам не скучно? – спросил молодой человек приятной внешности, очевидно желая стать уже тринадцатым по счету.

Но мне было не до чертовой дюжины женихов. Меня ждал дневник. Я чувствовала, как он меня зовёт и, отказав кавалеру в знакомстве, отправилась домой.