Читать книгу Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова - Страница 14

Глава 13
Транспортная контора

Оглавление

– Идите в офис, попросите менеджера Хохлова и владельца фирмы Смоловского выйти сюда. Я здесь с ними поговорю, – произнес полковник Гущин, когда они из железнодорожного тупика переехали на станцию Сортировочная к складам и офисам. Возле кирпичного здания без всяких вывесок на обширной площадке – потемневшие от дождей и непогоды разборные дачные дома из бруса – образцы на продажу. Все гнилое и непрезентабельное.

Клавдий Мамонтов и Макар зашли в офис – самый обычный. Но внутри все кипело и клокотало. Громкие мужские голоса доносились из кабинета.

– Да какая, к черту, авария, что, я аварий на железной дороге не видел?

В кабинете пятеро – двое в полицейской форме, сотрудники транспортного отдела. А кроме них грузный мужчина за пятьдесят в замшевом бомбере за столом – в медицинской маске. Мужчина помоложе в брюках и рубашке с короткими рукавами – тоже в медицинской маске. И третий – полный, рыхлый бородач в дорогом синем костюме – без маски, на толстых обвисших щеках багровые пятна.

– Ты что этим хочешь сказать, Хохлов, а? Ты что, спятил?

Это произнес бородатый толстяк в костюме. И обернулся на фразу Мамонтова – «Полиция. Свидетелей прошу покинуть офис. У нас к вам долгий разговор».

– Вы наш офис обыскивать будете? – хмуро спросил грузный мужчина в маске.

– Возможно. – Клавдий Мамонтов окинул взглядом кабинет – самая обычная транспортная контора.

На столе рядом с компьютером и принтером он увидел маленькую темную статуэтку. Единственное украшение кабинета, не считая аляповатого календаря на стене – розы и сирень.

Они все вышли на улицу. Мужчина в маске и тот, второй, помоложе спустились с крыльца и подошли к полковнику Гущину. Бородач остался на крыльце, достал из кармана «гавану», откусил кончик и затянулся дымом. Клавдий Мамонтов заметил, что Макар смотрит на бородача. Тот прищурился и… вдруг кивнул ему, словно знакомому. И удивленно поднял брови. Макар не поприветствовал его в ответ.

Полковник Гущин снова повторил ритуал «представления» и попросил собеседников тоже назвать себя. Мужик в маске и замшевом бомбере представился Петром Смоловским – владельцем компании «Лоджик». И сам сообщил фамилию и имя своего менеджера, типа в рубашке с короткими рукавами – Хохлов Павел. Тот суетливо кивнул полицейским и с облегчением сдвинул маску на подбородок.

– Вы опознали в человеке, найденном нами на заброшенных путях, сотрудника вашей фирма Илью Громова? – спросил полковник Гущин.

– Да, да, это он, – закивал Хохлов. – Как рабочие в диспетчерскую прибежали, как сообщили нам с диспетчером, я сразу подумал – а вдруг это Илья? Меня как в сердце что-то толкнуло. Предчувствие. И я пошел с ними туда. Я его увидел. Да, это он.

– Вы в тот момент посчитали, что он стал жертвой наезда поезда?

– Я так предположил сначала. Но потом, когда я увидел его… этот ужас… я не знаю. – Хохлов страдальчески сморщился. – Мне чуть плохо не стало на путях.

– А вы ходили в тупик? Смотрели на тело? – спросил Гущин Смоловского.

– Нет. Мне Павел в шестом часу утра позвонил. Сказал – так и так. Я не знал, что думать. Я сразу приехал сюда, и Павел мне описал все в деталях… Я позвонил в полицию, приехали ваши сотрудники. Сам я в отстойник для вагонов не ходил.

Голос у Смоловского был сиплый. Он говорил с паузами. Его мучила одышка. Свою медицинскую маску он так и не снял.

– А ваша как фамилия, имя? – громко спросил Клавдий Мамонтов бородача, что наблюдал за ними с крыльца, куря «гавану».

– Это Василий Сперминов собственной персоной, – заметил Макар. – Ба! Какие люди. И в таком месте.

– Да, моя фамилия Сперминов, – важно ответил толстяк. Со своей бородой и прямым пробором в жидких кудрявых волосах он напоминал «купчика» с полотен Кустодиева. Однако носил моднейший синий костюм и стильный галстук. – Я клиент транспортной фирмы. Я приехал сюда так рано по делам – мы ждем груз по железной дороге. Он должен прибыть вот-вот.

– Мы – это кто? – осведомился Макар. – «Царьградский городовой» или «Трехглавый» этот, как его, черта… или «Славянский союз»?

Полковник Гущин поднял руку – тихо. Вопросы здесь задаю я. А Клавдий Мамонтов ничего из слов Макара не понял. Уразумел лишь, что Макар может об этом Сперминове-купчике порассказать немало.

– Нам известно, что ваш сотрудник Илья Громов пропал несколько дней назад, и вы не знали, где он и что с ним. – Гущин снова обращался к Смоловскому.

– Совершенно верно. Он не вышел на работу шесть дней назад. А перед этим получил здесь у меня, точнее у бухгалтера, жалованье за два месяца. Мы вынуждены были задерживать зарплату во время карантина, потому что были закрыты. Когда он не вышел на работу, я подумал: ну, мало ли… может, выпил сверх меры… Я попросил Павла Хохлова ему позвонить. Телефон Громова не отвечал. Мы решили – может, уехал? Домой в Челябинск? Хотя там у них карантин продолжается, но мало ли?

– Громов не здешний? Из Челябинска?

– Там его родители – старики. У него прежде была собственная логистическая фирма. И он долгое время был нашим партнером по бизнесу, держал весь Урал, – объяснял Петр Смоловский, борясь с одышкой. – Но затем он свой бизнес потерял, обанкротился. Перебрался в Подмосковье. Купил частный дом в Расторгуеве. Так как мы в нашей фирме его хорошо знали по прежней работе, я предложил ему должность старшего менеджера. И он согласился. Работал очень добросовестно. Никаких нареканий – все эти три года. Я повысил его до заместителя директора фирмы.

– Это он? – Полковник Гущин показал ему мобильный.

Снимки. Оказывается, он сфотографировал останки на путях. Когда успел? Клавдий Мамонтов не помнил, чтобы Гущин что-то там фотографировал. Или он сам был так потрясен жутким зрелищем, что даже не обратил внимания?

– Ох… да… Это Илья… но… чудовищно… Но это он, Илья Громов. – Смоловский потрясенно созерцал снимки, которые «листал» для него Гущин.

Мамонтов понял – после сокрушительного прокола с опознанием женщины, повешенной на сосне, полковник Гущин пытается сам подстраховаться.

– У вас есть его фотография в отделе кадров? – спросил он Смоловского.

– Есть, в компьютере файлы. Мы вам отдадим все его документы, которые у нас.

– Какой его домашний адрес?

Адрес продиктовал ему менеджер Павел Хохлов.

– Вы бывали у него дома? – спросил Гущин.

– Пару раз заезжал. Перед Новым годом – мы на одной машине с корпоратива фирмы ехали. И до этого – из сауны.

– Он жил в Расторгуеве один?

– Один. У него его бывшая в Челябинске, он упоминал вскользь. Бросила его сразу, как он бизнес потерял. Местная охотница за богатыми мужьями. Кажется, моложе была его лет на пятнадцать.

– Почему вы не стали обращаться в полицию, ведь Громов отсутствовал столько дней и не выходил на связь? – спросил Гущин сухо.

– Сначала мы решили – он загулял, раз деньги получил немалые. А потом… что полиция? – Смоловский пожал плечами. – Вдруг он заболел «короной». И самоизолировался. А признаться не хочет. Сейчас многие не хотят это афишировать. Скрывают из-за социального мониторинга. Я думал, может, объявится, как тесты сдаст, если заболел – позвонит, сам скажет. Сейчас вообще все не так, как прежде. Люди в себе замыкаются. – Он в упор глянул на Гущина в его козырьке, маске и перчатках. – Вы вот болели, как я вижу. И тяжко.

– Да, вы правы.

– И я переболел. Я таких, как мы с вами, сразу вижу. И маску можно не снимать – глаза все сами наши говорят. В глазах это, внутри. – Смоловский закашлял. – Вы где лежали?

– В мобильном госпитале, который на ВДНХ. В павильоне.

– А я в том, что на ЭКСПО был развернут. Раньше, в старые времена, все это называлось чумные или холерные бараки. А теперь красиво – мобильный госпиталь.

Клавдий Мамонтов подумал: какой странный разговор! Беседуют свидетель и шеф полиции. Но о чем они говорят? Не о деле, не о деталях убийства. А о том, как они болели! И понимают, кажется, друг друга с полуслова!

– У Громова имелись в Москве знакомые? – спросил Гущин.

– Конечно. И немало. Он же деловой человек. Бизнесмен был. Жаль, что погорел. Но это уж как судьба. – Смоловский снова закашлял – сильно и схватился за грудь. – Извините… я… это ничего… я не заразный… это остаточное у меня. Легкие ни к черту… Извините, я должен вернуться в офис. У меня там лекарство… микстура от кашля.

– Конечно идите, – сказал ему полковник Гущин.

У бородача Сперминова зазвонил мобильный.

– Слушаю? Прибывает? Какой путь? Сейчас я туда подъеду. Там два вагона, оба пломбированы. Я сам пломбы проверю. – Он сбежал с крыльца.

– Мы с вами тоже должны побеседовать, – объявил ему полковник Гущин. – Куда вы?

– Срочный груз прибывает. Товарняк. – Бородач быстро семенил к дорогому внедорожнику возле избушки из бруса. – Надо вам со мной говорить – приезжайте сами на шестой путь. Я у вагонов буду. К вашему сведению, я этого Громова в глаза здесь с начала карантина не видел.

Он сел в машину и укатил. Гущин ему не препятствовал. Смоловский, заходясь кашлем, скрылся в конторе. Они остались с менеджером Хохловым.

– Нездоров ваш шеф, – заметил Гущин.

– У него почти легких не осталось после того, как переболел. – Хохлов вздохнул. – У нас тут все болели. Я тоже. Но так, как он – слава богу, никто. Он же почти умирал, сказал – его чудо спасло. А на работу сейчас приезжает регулярно. А куда денешься? Фирму надо хоть как-то держать на плаву. Бизнес. Мы все от него зависим. У нас семьи. Громов это говорил ему – мол, держись, не то станешь, как я, банкротом.

– У Громова были хорошие отношения с сотрудниками фирмы?

– Прекрасные. Он умный мужик, деловой. – Хохлов снова вздохнул. – Что же это такое? Кто это сделал с ним?

– По-вашему, он не попадал под поезд?

– Какой поезд? Я двадцать лет на железной дороге. Всякое видел. Когда авария – сразу такой хайп. Это же наезд! Там же видно все – и на колесах тоже остаются следы. И потом, это тупик – какой может быть локомотив, когда туда товарняк задом толкают – вагонами вперед. Да и не отгоняли туда никаких составов за эти дни. Я у диспетчера спросил – сами с ним поговорите. Нет, это все что угодно, но только не железнодорожная авария.

– Вы когда последний раз Громова видели? – спросил Гущин.

– Когда деньги у бухгалтера вместе получали. Задолженность по зарплате.

– В какой точно день?

– Пятница, вечер. Мы задерживаемся здесь допоздна. И по выходным тоже сейчас пашем. Иногда круглосуточно.

– Он домой поехал с работы?

– Не знаю. Наверное. Сейчас по барам и ресторанам народ мало ходит.

– Женщина у него есть?

– Любовница? – Хохлов прищурился. – Были какие-то. Раньше время от времени. Но карантин он дома один проводил – это я точно знаю. Мы в «зуме» постоянно общались – дома этого не скроешь. Да у него и денег сейчас нет, чтобы телок содержать. И возраст у него солидный – не до глупостей уже.

– Кто мог ему желать зла?

– Из наших точно никто. Он был нормальный простой мужик. Хороший сотрудник. Я не сплетник, однако…

– Что?

– Вы присмотритесь к этому деляге повнимательнее. – Хохлов понизил голос. – Который отсюда так быстро слинял. А до этого вдруг заявился – да, груз, конечно, пришел для них сегодня, но он и послать кого-то мог из своих пломбы проверить. Нет, он сам заявился, как только от Смоловского узнал, что тело Громова нашли.

– Вы имеете в виду Сперминова? – спросил Гущин. – Они с Громовым конфликтовали?

– Весь бизнес Громова накрылся медным тазом из-за Сперминова. Тот его деньгами ссужал сначала, а затем вовлек в какие-то финты на бирже. Громов потерял все. Из хозяина фирмы, из босса в наемного служащего превратился. И это в его возрасте! Я думаю, что он Сперминова ненавидел. Мало ли что могло между ними произойти на этой почве, а?

Перекресток трех дорог

Подняться наверх