Читать книгу Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова - Страница 9

– Это кто, по-вашему? – воскликнул схиигумен Афиноген.

И ткнул скрюченным пальцем в сторону ворот монастыря.

Они все, как по команде, подчиняясь его властному окрику, оглянулись – и паства, и противники, и полиция, и телевизионщики.

В пустых воротах – приземистая фигура. Полная грудастая женщина в долгополой юбке с туго набитой хозяйственной сумкой на колесиках, которую она волочила за собой. А сейчас остановилась – сняла платок, обмотанный вокруг шеи, и начала повязывать его на голову «комсомолочкой». Клавдий Мамонтов успел заметить ее тусклые светлые крашеные волосы. На ней, кроме юбки и кроссовок, была черная футболка. Теплая вязаная кофта обвязана вокруг широкой талии.

Монастырские смотрели на нее изумленно и вроде как со страхом. Полиция с недоумением.

– Серафима… Это ты?! – тревожно-испуганно выкрикнула одна из монашек – противниц отца Афиногена.

– Я… а вы чего здесь все? Митингуете? – женщина с сумкой на колесиках выглядела удивленной.

– Так как же это… ты же… ты с того света, что ли, к нам? Вестником? Явление?

– Каким вестником? Наташа, очумела? Ты что так на меня смотришь? Что вы все на меня уставились?

– Тебя же убили! – воскликнула монашка страстно. – Они! Изверги! – Она ткнула в сторону схиигумена. – Они же тебя мученической смерти предали. Полиция здесь – арестовывает их за это!

– Как вас зовут? Назовите свое имя и фамилию, – громко попросил полковник Гущин.

– Серафима я… Воскобойникова… Николаевна по отчеству. А ты, Наталья, что плетешь, когда это меня убили… Типун тебе на язык!

– Вы откуда идете? Где вы находились все это время? – снова задал вопрос полковник Гущин.

– В Москву ездила, – ответила целая-невредимая Серафима Воскобойникова. – По делам.

– По каким делам? Вас не было в монастыре трое суток.

– А вам какое дело? Да вы кто такой, чтобы допрашивать меня? Я человек вольный, пострига не принимала и отчет никому не обязана давать. – Серафима подбоченилась. – Я у подружки ночевала – у сестры своей названой. Мы, детдомовские, на похороны нашего собрались. От «короны» он умер, несчастный. А мы все приехали – потому как брат наш. И там кого только не было – и юрист среди наших есть, и даже замкоманидра этой… как ее… Гвардии! Я с ними переговорила. Найдем на тебя управу, Афиноген! Думаешь, тихие мы, покорные? А ты творить можешь, что хочешь, и никто тебе не указ? Так у меня такие связи теперь! Вот позвоню замначальнику Росгвардии – детдомовскому моему корешу, – она выхватила из кармана юбки мобильный, – так он мигом сюда спецназ пригонит – выкинет тебя с приспешниками из нашего монастыря!

– Мы полиция, – объявил ей Клавдий Мамонтов, – мы вам звонили на ваш номер. Почему вы не отвечали?

– Я с электрички слезала, мобила у меня трезвонила. Недосуг мне было. Да чего здесь стряслось-то без меня?

– Говорю же – вроде как убили они тебя, – уже тише объявила ей монашка, – Наши девочки тебя опознали… ну, тело твое… долго жить теперь будешь. И полиция сюда явилась его арестовывать, твоего убийцу – схиигумена с его бандой.

– Я ему так убью! – Монастырская Серафима-Иезавель бросила свою сумку на колесиках и зашагала к отцу Афиногену. – Ах ты, гнилушка подзаборная… я тебе так убью! Кувырком у меня полетишь, костей не соберешь… Бороденку твою всю по волоску повыдеру! Да ты что?! Ты со мной тягаться вздумал? Я до самого патриарха дойду, а выкурю тебя из нашего монастыря! Самозванец! Мерзавец! Еретик!

Монастырская Иезавель орала на весь двор, грозя увесистым кулаком хилому схиигумену.

– Господь порой совершает чудо, – философски изрек отец Афиноген. – Но лучше бы он его не совершал. Ну что, есть у вас еще ко мне вопросы, господа-товарищи из полиции?

– Что же это такое, Федор Матвеевич? – тихо спросил начальник местного отдела у Гущина.

– Ошибка. Свидетельницы с перепуга обознались. Серафима Воскобойникова жива. А у нас женский неопознанный труп на перекрестке. И жертва необязательно из ваших мест. – Полковник Гущин направился к воротам. – Всем мероприятиям – отбой. Мы покидаем монастырь.

– Да, это уже здесь дела внутренние, церковные, – с облегчение согласился и начальник отдела. – Разбирайтесь без нас.

– Бросаете нас? – взвыли противницы схиигумена. – И это называется – полиция? Ноги в руки и бегом? А нас-то на растерзание еретикам оставляете? Ах вы, ироды, приспешники царя Новуходоносора! Семя антихристово!

Монашки окружили свою разгневанную Иезавель. Сторонники отца Афиногена сгрудились вокруг него, выпятив нечесаные бороды. Телевизионщики вели «прямой репортаж» и лезли в самую гущу событий.

– Вот поэтому я не хожу в церковь, – изрек Макар Псалтырников. – Несмотря на то что в предках моих, судя по фамилии, наверняка имелся какой-то сельский дьячок.

– Значит, неопознанный труп, Федор Матвеевич? – осведомился Клавдий Мамонтов.

– И потерянное утро. – Гущин глянул на часы. – Начинаем все сначала.

– А я бы не считал это утро потерянным, – заметил Макар.

– Почему? – спросил его Гущин.

– Так. Интуиция. Мы все равно узнали с вами и нечто весьма важное. Только мы пока не знаем, что именно.

– Твой кузен из Англии загадками изъясняется, – сказал Гущин Мамонтову.

– Да, он у меня такой, – согласился тот.