Читать книгу Культурогенетика - Татьяна Зырянова - Страница 11

Под методом в широком смысле подразумевается совокупность (система) принципов [262], в более узком, техническом, – совокупность частных методов и методик (техник, приемов, операций) [318], а также алгоритм, сценарий (путь, трасса движения), в котором связанность исходных составляющих имеет существенное значение. Мы оперируем и широкой, и более специальной трактовкой понятия «метод» – вот почему, обозначая теоретические и методологические основания исследования, необходимо начать с принципов, а затем перейти к детальному обозначению метода как их связки. В данном случае это именно система, а не простой их набор.

Но системная связанность – это одно, а способ изложения в тексте – другое. Для работы важнее всего ясность и последовательность, раскрывающие суть исследовательской методологии. Поэтому будем придерживаться принципа «от простого – ко все более сложному», обращаясь к главным категориям, понятиям и терминам в рамках данной работы.

На начальном этапе построения методологии принципы раскрываются как рядоположенные. При обозначении их не столь важно, с какого именно начать и как их предъявить, однако при разворачивании исследовательского сценария это приобретает особое значение – с точки зрения методологии, использования принципов в качестве инструментов в заданной последовательности: от простого к сложному.

Система принципов. В данном исследовании действует совокупность основных методологических принципов, общепризнанных в современной философии [318]. Они выступают как мыслительный инструментарий, обеспечивающий полноту и всесторонность исследования на уровне «общего». Мы придерживаемся принципов, выработанных в классической кантовско-гегелевской философской методологии [184; 318]. Назовем их:

1) принцип единства исторического и логического;

2) принцип восхождения от абстрактного к конкретному;

3) принцип единства диалектики, логики и теории познания.

Все принципы применены в опубликованных монографиях автора [121; 123; 124–126; 135–136; 144; 146; 147; 153], а по отношению к теме исследования «Ментально-культурный генезис» – во множестве аспектов освещения обозначенной проблематики, что отражено и в других работах. Список их приведен в библиографии.

Принцип единства диалектики, логики и теории познания является в данном контексте важнейшим. На его основе построены: ряд исследовательских приемов нашей методологии; набор основных индикаторов культурного цикла.

Принцип единства исторического и логического дает возможность протянуть связующие нити к основным интегративным общенаучным комплексам современности. Повернутый в других ракурсах, он демонстрирует единство сущности и существования

(Фома Аквинский) [387, с. 710–711], статики и динамики (О. Конт, Г. Спенсер [335; 351]), онтологии и экзистенции (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр [323; 399]). Упрощенная философская суть такова: сущее, сущность, статика условно исключают из рассмотрения существование в процессе, а экзистенция, существование, динамика, развитие, генетика, эволюция, наоборот, вбирают в орбиту исследования прежде всего процессуальные, временные, аспекты. Для философии и науки XX века, в центре внимания которой находилась проблематика релятивизма, такое деление является основополагающим.

Используемое ядро специальной методологии верхнего уровня рождалось во второй половине XX века. Его появление обусловлено всей логикой развития философии и науки в XX веке. Мы считаем, что эти методологические тенденции продолжают действовать и сегодня. Роль философии как интегратора европейской рациональной ветки культуры в конце XX века в этот период стала принципиально другой, чем это было в классическом рационализме. Общенаучное настолько приблизилось к философскому уровню, что провести между ними грань иногда бывает очень трудно. В этом случае следует поступить обратным образом: искать то общее, что им присуще.

В научном плане речь пойдет о двух основных подходах: о статически-целостном и о генетически-целостном. Первый подход касается вопросов целого и части: структуры и состава, устройства и компонентов, организованности и материала. Второй подход решает вопросы динамики целого и частей (изменение, развитие, процессуирование, гомеостатика, кризисы, генезис, эволюция и их механизмы). Попытки связывания данных подходов неоднократно предпринимались в XX веке – стоит вспомнить хотя бы квантово-волновую теорию в физике, функционализм, синергетику [181]. Последней по времени возникновения стала общая системогенетика, сводящая воедино системный подход и генетическую методологию. Это направление получило философское освещение совсем недавно [3].

Во всех аспектных подходах можно наблюдать ориентацию на выявление предельно глубоких статических и динамических инвариантов (архетипов), единых для разных форм организации материи. В философском плане это находит выражение в поиске вневременных (статика) и всевременных (динамика) закономерностей, присущих как бытию, так и мышлению, что всегда признавалось главной задачей философии, в том числе и по отношению к науке.

Представленные принципы дают возможность опираться на любую статико-динамическую общенаучную методологию, если соблюдать ключевое методологическое требование: все, что претендует на истинность в статике, должно быть обосновано генетически (пройти историческую проверку, подтвердиться в динамике – в циклах жизни исследуемого предмета). Это и есть наиболее методологически ценное проявление принципа единства логического и исторического, а в общенаучном плане – статики и динамики, системности и генезиса.

По отношению к теории и истории культуры набор философских принципов будет постепенно облекаться в конкретику, что позволит нам выйти на свой исследовательский сценарий, на множество взаимосвязанных приемов исследования нескольких уровней. Так реализуется последний всеобщий принцип восхождения от абстрактного к конкретному. Он переводит от наиболее общих методологических установок (философских и общенаучных) к уровню особенного (теория культуры в системогенетическом контексте), а затем – и к уровню единичного (история культуры, опирающаяся на единичные артефакты). Данный философский принцип в определенном ракурсе можно представить и как «архетип иерархии», заложенный в любых проявлениях знания и присутствующий в менталитете.

Принципы достигают полноты, когда дополняются философскими понятиями. Это значительно расширяет методологическую базу.

Архетипы и философские понятия. При осмыслении взаимоотношений философии и науки в методологии философии можно найти устойчивые универсалии, категории и понятия, накрывающие и современную синергетику, и системный, и функциональный, и генетический подходы и другие общенаучные платформы. В этом – основная методологическая ценность философского знания. В классическом варианте европейского рационализма такими были методологические принципы и инструменты Г. Гегеля [68], которые сегодня обсуждаются как инварианты, носящие название «архетипов философии» [5].

Прежде всего подчеркнем, что универсалии, о которых пойдет речь, обладают всеми признаками «архетипов» в самом широком смысле [319; 416–418]. Развивать эту тему не будем, но отметим, что архетипичностъ выступает как свойство рассматриваемых ниже универсальных инвариантов философии и науки. И в дальнейшем, говоря об «архетипах», будем употреблять данный термин исключительно в такой интерпретации: архетипы как философские универсалии и как общенаучные инварианты. Акцентирования на этом требует заявленная тема: архетипы дислоцированы в менталитете и проявлены в культурной коммуникации.

Архетипы имеют общеметодологическое значение для любых наук, в том числе и для теории и истории культуры. В нашем тексте они упорядочены самым простым способом: через числовой ряд [5]. В рамках логики Числа совокупность архетипов сводится к ряду «1–10», однако в нашем случае достаточным является первичный набор философии числа у Пифагора: «1–4».

В суммарном виде архетипы образуют смысловое целое, причем отдельно – в статике, отдельно – в динамике. Представим этот набор из четырех архетипов и обозначим статику и динамику в каждом из них как пункты «А», «Б».

Единое. Монада. Единица

«А». В статике: архетип монады, или целое.

(Используя термин «монада», мы трактуем его в более расширенном, чем у Лейбница, контексте: важно обозначить единое целое.)

В системе целое удерживается в границах системы, изнутри и снаружи. Понятия границы и целого удерживают и уточняют это единое.

Целое может основываться на каком-либо главном свойстве. Например, А.А. Богданов описал «организованность» – фундаментальное свойство, удерживающее цельность системы [40].

«Б». В динамике: единое есть цикл жизни целого. Понятие цикла – общефилософское.

Например, даосизм акцентирует внимание именно на единстве пути как целого – это категория Дао. В системном мире близким является понятие «трассы», хотя оно – беднее: трасса предстает как «след цикла жизни системы».

2. Двоичное. Дуада. Двойка. Пара

Данный архетип, используемый целостно, статико-динамически, есть не что иное, как «диалектика». Основной термин – «пара».

«А». По отношению к вертикальному разнообразию всегда есть возможность найти коррелирующую пару. В нашем случае – «Дух и Материя» (Идея – Материя).

«Б». В динамике пара понимается прежде всего как «движущее противоречие». Она обозначает границы горизонтального разнообразия.

В генетическом аспекте фигурируют связки «1 и 2», «цикл – противоречие». Здесь есть два взгляда: «1–2», «2–1». Всегда есть то, по отношению к чему избирается противоречие, – это определяет уровень методологии («1–2»). Существует также общеупотребимое высказывание «два порождают третье» («2–1»).

В системном подходе речь идет о «несущем цикле системы» и индикационном противоречии, связанном с этим циклом.

3. Троичность. Триада. Тройка

«А». В статическом аспекте троичность заявлена иерархией из трех уровней. У Г. Гегеля ей соответствует набор «общее – особенное – единичное», демонстрирующий иерархию общности.

Представления о сложных многоуровневых системах, возникшие в 60-е годы XX века [258], раскрывают общесистемное понимание иерархичности: это – надмир, мир, подмир. Набор из трех уровней считается в системном мире минимальным: это – надсистема, система, подсистема.

«Б». В динамике троичность выступает как три фазы цикла жизни целого, например «становление, расцвет, деградация» у Гегеля.

Качеством целого в общенаучном ракурсе обладает система. Речь идет о фазах цикла жизни системы, и они – те же: становление, расцвет и деградация системы.

Трехфазовость – простейший способ раскрытия состояний процесса жизни целого. Мы обнаруживаем ее во множестве учений и теорий (Д. Вико, О. Конт, А. Тойнби, П.А. Сорокин, Н.Н. Александров) [3–5; 52; 163; 344; 350; 369]. От трех фаз возможно движение к любому большему их количеству, что означает включение в исследование других уровней.

4. Четверичность. Тетрада. Четверка

«А». В статике четверка есть представление меры как единства количества и качества. Здесь обе стороны: количество и качество – применены в парных крайних пределах, отсюда и происходят четыре взаимосвязанных типа.

В системном освещении речь идет о спектре состава системы, о мере системы, представленной в наборе ее компонентов или подсистем. Измерение количества имеет пределы: «минимум – максимум». Измерение качества связано с направлением вектора относительно границы системы: «экстра-» – «интро-».

Наиболее древний пример статической философской четверки типов – «первостихии»: огонь, воздух, вода, земля. Простейший общеупотребимый пример – четыре стороны света.

«Б». В динамике четверка проявляется через развертку меры во времени жизни целого. Но характеризуется при этом не сам процесс жизни целого, а представленность в процессе четырех типов, их попеременное доминирование.

Архетип четверки во времени демонстрирует четырехфазовостъ целого. Например, год состоит из четырех сезонов – кварталов (весна, лето, зима, осень), день – из четырех временных состояний (утро, день, вечер, ночь). И т. д.

Так, генетической способ связанности по порождению четырех первостихий в древнегреческой философии имеет четыре авторских варианта: все родилось из огня; все родилось из воды; все родилось из земли; все родилось из воздуха [17].

Укажем, в чем заключается продуктивность использования набора статико-динамических архетипов, с акцентом на определенную их связанность, обеспечивающую единое смысловое поле, – здесь намечается исследовательская перспектива, имеющая двусторонний характер: от простого – к сложному, и наоборот. Это реверсивное свойство обеспечивает циркуляцию смыслов в фиксации и наблюдении процессов дедукции и индукции, дивергирования и конвергирования, в осмыслении эволюции и инволюции.

В совокупности мы получаем рациональные модели, ведь философия (по крайней мере, в европейском ее варианте) есть квинтэссенция рационального способа исследования мира. Между тем в такой сфере, как культура, а особенно – в искусстве, содержание в значительной степени формируется внерационально. Поэтому необходимо выявить, насколько избранный нами метод адекватен сложности содержания.

Архетипы философии и общенаучные инварианты. Набор из четырех ключевых архетипов можно найти во всех классических философских школах.

Наиболее очевиден он в гегелевском учении. Это – понятия: единого; противоречия (диалектика); триады «общее – особенное – единичное» и трехфазовости процесса «становление – расцвет – деградация»; меры как единства количества и качества, взятых в их парных пределах.

Обращаясь к основаниям исследования менталитета и культуры в XX веке, можно положиться на авторитет К. Юнга [319; 416]. При анализе архетипов коллективного бессознательного он рассмотрел близкий к представленному выше набор архетипов философии. Только принадлежит он, выражаясь современным языком, менталитету и является набором ментальных архетипов человечества [5].

В контексте связки «Ум – Душа – Сома» можно признать, что оба набора – духовного плана: такие архетипы проявляются в менталитете, в культуре общества и в человеке. Они обнаруживаются в разных ипостасях, но, с позиции нашей темы, наиболее интересной представляется возможность установления их единства в качестве универсальных рационально-иррациональных архетипов. На пути к этому следует вспомнить опыт культуры XX века, с его всеобщими аналитическими и синтетическими устремлениями. Обратимся к его началу, совпадающему по времени с поисками К. Юнга.

Визуальный словарь модернизма (и значительной части постмодернизма) XX века содержит набор архетипов от «1» до «4» в геометрической форме: это – круг, крест, треугольник, квадрат.

Такой набор численно-геометрических символов впервые был отчетливо представлен в визуальном «словаре» Казимира Малевича времен супрематизма, а также – параллельно и синхронно – в аналогичных «словарях» немецкой школы Баухауз 20-30-х годов XX века, голландской группы «Стиль» того же периода и т. д. [5, с. 177–178; 246; 268].

Рис. 1. Визуальный словарь раннего модернизма начала XX века.

Нельзя назвать случайным тот факт, что эти символические фигуры иным образом присутствуют в методологии философского анализа, как мы сейчас показали. Мыслители XX века искали архетипы и инварианты в содержании и в форме. Значение названных фигур (и стоящих за ними чисел) в менталитете неизменно то же. Оно не менялось в истории, что позволяет говорить о данных фигурах, числах и понятиях как о сложных и весьма многослойных архетипах коллективного бессознательного. Трудность обычно состоит в том, чтобы адекватно идентифицировать их значение, связать означаемое содержание, выражение, форму.

Наиболее лаконичное графически-смысловое выражение совокупности ключевых статико-динамических закономерностей оформлено следующим образом [5]:

Рис. 2. Связь основных фигур с философским и общенаучным содержанием.

При кажущейся простоте графического языка мы видим здесь зафиксированные в рядах связи, открывающиеся благодаря выведению на единый «экран» многих знаний из ряда межнаучных комплексов.

Хотя детальный анализ культуры у нас впереди, применить архетипы как исследовательский метод мы можем уже сейчас. В контексте темы с помощью четырех обозначенных архетипов можно проиллюстрировать основной набор в определениях понятия «культура». Снова пройдем по числовому ряду «1–4».

Культура как целое

«А». Целостное понимание «культурных монад» обнаруживаем у Н.Я. Данилевского [90], О. Шпенглера [405], А. Тойнби [369–370] и П.А. Сорокина [342–344]. Эти авторы демонстрируют целостное статико-динамическое понимание монадности.

«Б». Культура как путь, как единый цикл, связанный с человечеством, представлена у Н.К. Рериха [304].

Культура в парном ракурсе

«А». Исследователь А. Моль в качестве главной, определяющей развитие культуры использует пару «культура общества – культура личности». Эта пара – вертикально-иерархическая: она связывает систему и ее подсистему. В описании социодинамики культуры ученый задает набор парных индикаторов культурного цикла [267].

«Б». Два полуцикла культуры (в привязке к эффекту асимметрии полушарий мозга) описал циклист С.Ю. Маслов [253]. Большое разнообразие парных циклических моделей выявил В.М. Петров [281–285].

Культура в троичности

«А». Культура в аспекте трехуровневой иерархии. В нашей концепции фигурируют нисходящие по масштабу понятия, составляющие «тройку»: «культура человечества – культура общества – культура личности».

«Б». Цикл культуры в трехфазовости. Трехфазовые теории жизни культуры многочисленны. Тройку такого типа в Новом времени можно обнаружить у Дж. Вико [52]. В XX веке П.А. Сорокин установил три фазы жизни любой культуры: идеационную, идеальную и чувственную [344].

Культура как развернутая мера

«А». Типологические четверки, связанные с культурой, – явление распространенное.

Четыре типа деятельности в связи с культурой установил М.С. Каган [171].

Аксиологические трактовки сути культуры моделируются, к примеру, четверкой ценностей – ее составляют: Истина, Добро, Красота, Польза [173].

Модифицируя культуру общества и культуру личности парой «актуальное – потенциальное», Л.А. Зеленов получил четыре компонента: «отношения – институты» и «потребности – способности». Эта «четверка» плюс деятельность образует модель «пятерки социума» [115, с. 42].

«Б». В динамическом аспекте цикл культуры нередко понимают как четырехфазовый – по аналогии с природными временами года (таковы, к примеру, наблюдения и убедительные примеры поэтессы Ларисы Васильевой).

Подводя итоги, констатируем: то, что мы назвали в первом параграфе «архетипами философии», на общенаучном уровне проявляет себя как совокупность общенаучных «инвариантов».

Поскольку по содержанию это одно и то же, отнесенное к двум уровням общности (философия и наука как общее и особенное), назовем такое образование архетипами-инвариантами.

Для краткости будем называть их далее инвариантами или архетипами, если не будет необходимости специально оговаривать употребление того или иного термина. Теперь набор инвариантов можно превратить в такой инструмент науки, как закон.

Рассмотренные в сочетании инварианты выводят на совокупность общенаучных законов.

Архетипы-инварианты и общенаучные закономерности

Сами по себе архетипы являются лишь предпосылкой для выхода на совокупность законов. Законы обнаруживаются при содержательном связывании архетипов. Эти связки в свое время были описаны в философии как основные законы диалектики, например у Б.М. Кедрова [184] (закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количества в качество, закон отрицания отрицания).

Опыт постмодернизма в философии, да и постмодерна в архитектуре, убеждает в том, что главное значение в современной науке приобретает сочетание (комбинаторика) архетипов, а далее – их устойчивых связок в культуре (цитирование культурных «образцов»). И если предназначение раннего модернизма и науки начала XX века состояло в аналитическом выявлении архетипического набора – словаря архетипов – и в установлении правил их основных сочетаний, то предназначение постмодернизма – и в науке, и в искусстве – состоит в игровом синтезе, в комбинаторике, в самоценном столкновении этих устойчивых единиц (или образцов прошлых культур), с активным поиском новых неожиданных сочетаниий (это отчетливо проступает и в философии, и в литературе, сегодня нередко смыкающихся до неразличимости). Главной ценностью постмодерна является не теория, а неожиданная интерпретация, игра. Мы же будем оставаться в рамках теории, поэтому на первом месте для нас остается логика.

Данное историческое сопоставление имеет для нас методологический смысл: дело в том, что и в логической форме необходимо обратиться к сочетанию основных архетипов, – это приведет нас к искомой методологии современного уровня. Такая работа в философии проделана [5], и мы можем обратиться к ее итоговым результатам, преимущественно оперируя общенаучным системным языком.

Сам ход представляет собой последовательное и попарное связывание архетипов от «1» до «4» – таким образом выстраивается классическая матрица, каждая ячейка которой раскрывает ту или иную закономерность. Любую из них следует воспринимать в связанном виде как в целом, так и группами (всего таких группировок – 12). Конкретно для нашего исследования это демонстрирует совокупность общенаучных законов, применимых для анализа культуры. Они возникают в трех двусторонних связках обозначенных четырех архетипов.

Проиллюстрируем их.

1. Цикл + противоречие («1+2»): это – закон движущего противоречия в цикле жизни целого.

При акценте на целом возникает парный индикатор цикла. При акценте на противоречии – аспект «порождающего противоречия».

2. Цикл + иерархия («1+3»): это – закон иерархической специализации состава подсистем целого и программирования сценария их жизни (трехфазовость). Здесь заложены два разнонаправленных варианта:

• как «архитектура есть застывшая музыка», так и «структура системы есть застывшее время», поэтому структура иерархична;

• противоположная связка «иерархия + цикл» дает не что иное, как масштабную линейку: закон трех уровней цикличности, масштабно «вложенных» друг в друга (макроцикл – цикл системного целого – микроцикл). Или: «надсистемный – системный – подсистемный» циклы; «длиннопериодные – среднепериодные – короткопериодные» циклы.

3. Цикл + мера («1+4»): это – закон распределения, развертывания состава в процессе жизни целого, действующий в рамках цикла жизни целого. У него есть две разнонаправленные разновидности. Для примера их можно трактовать в аспекте эволюционной связки конкуренции и кооперации:

• логика развертывания состава выступает как итоговая причинность для целого – такова дарвиновская теория эволюции живого, где генезис задается наследственностью, изменчивостью и отбором, – здесь превалирует принцип конкуренции;

• целое избирает сценарий жизни своих частей – такова «теория номогенеза» Барга [362], где в конечном итоге эволюцией (генез) управляет закон (номос), – в номогенезе главенствует принцип кооперации. О том же говорит и Пьер Тейяр де Шарден [403]. Законы эти взаимосвязаны, причем взаимосвязь составляет основу метода.

Характерной особенностью является то, что все закономерности заключены в одну – категориальную. На герменевтическом языке это выражается метасмыслом [42], объединяющим в себе целую группу смыслов, расположенных в иерархическом порядке. В сложном конфигураторе они создают категориальный смысл («мета-»): если под единицей понимать цикл системы, то исследовать его можно через раскрытие «пары» – несущей или индикационной, «тройки» (иерархия и фазы) и «четверки» (состав, спектр состава).

Создаются по-настоящему богатые смысловые связи, если перейти от только что представленных двойных связок архетипов ко все более многоаспектным связкам и, наконец, к полному их набору. По сути, основная проблема формирования объемного и многоаспектного понимания состоит в освоении и способах трактовки такого рода смысловых конфигураций.

Если оставаться в рамках философии, то можно утверждать, что любая научная стратегия есть «дерево» методологических связок из представленного набора, поскольку в науке крайне редко анализируются все возможные варианты методологии. Для примера рассмотрим некоторые тройные связки, которые будут использованы в данном исследовании.

В одном цикле жизни целого иерархия (общее – особенное – единичное) связана с «законом нормального распределения», что в модели четверки типов означает: общее – бедно (один тип – из четырех), единичное – бедно (тоже один тип), и лишь особенное, по Гегелю, «наиболее богато» (два типа – из четырех). Это – связка архетипов: «1, цикл, – 3, структура, – 4, состав». И она требует дополнения еще и парой, чтобы восполнить полноту модели («1–2 – 3–4»), а вертикальная пара всегда связывает нас с содержанием: всё, что находится на высшем уровне, можно трактовать как содержание, а всё, что находится на нижнем уровне, – как его форму.

В исследовании культуры такой парой является «культура общества и культура личности» [267]. Если рассмотреть ее в трехфазовости, обнаружится, что первая треть цикла демонстрирует доминирование культуры общества: она связана с «общим» и лаконична (бедна) по составу используемых элементов формы. Последняя треть цикла, наоборот, обнаруживает доминирование культуры личности: она связана с «единичным», но тоже не богата по составу. Зато середина цикла, связанная с «особенным», задает единство и равнозначность культуры общества и культуры личности, именно она наиболее богата по составу используемых элементов.

Средние фазы культурных циклов – классические этапы развития культуры. Мы покажем это на материале истории.

Данный методологический набор раскрывает возможности для глубокого анализа жизни культуры, но важно отметить: чем конкретнее уровень, тем большей виртуозностью нужно обладать для применения многоуровневого анализа, сводя воедино закономерности более высоких уровней.

На этом общеметодологическую часть можно завершить: предъявленный набор принципов, приемов и стратегий исследования достаточен, хотя и выражен в тексте очень сжато. Мы стремились удержать самый крупный план и вместе с тем используем его уже инструментально. Далее предстоит решить, до каких пределов он располагает требуемой завершенностью и полнотой, накрывает ли он всю ту предметность и конкретику, которую содержит живой материал культуры.

Подведем итоги параграфа.

1. Общефилософская методология представлена как набор основных принципов и четырех ключевых архетипов философии. По сути, данные архетипы целостны, они пронизывают и философию, и науку.

Пронизывают они и нашу конкретную предметность – теорию и историю культуры.

2. Сочетание обозначенных архетипов приводит к современному общенаучному набору системных и генетических законов и закономерностей, которые будут использованы в качестве рабочих инструментов исследования.