Читать книгу Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе - Теодор Драйзер, Теодор Драйзер, Theodore Dreiser - Страница 25

Здесь нужно вкратце объяснить положение Республиканской партии в Филадельфии того времени и рассказать о ее связи с Джорджем У. Стинером, Эдвардом Мэлией Батлером, Генри Э. Молинауэром, сенатором Марком Симпсоном и другими для понимания ситуации, в которой оказался Каупервуд. Как мы могли убедиться, Батлер был заинтересован в сотрудничестве с Каупервудом и дружелюбно относился к нему. Стинер был орудием Каупервуда. Молинауэр и Симпсон были сильными конкурентами Батлера в борьбе за управление делами города. Симпсон представлял Республиканскую партию в Законодательном собрании штата, которая при необходимости могла диктовать городским властям, утверждать новые законы о выборах, пересматривать городские привилегии, начинать политические расследования и так далее. Ему подчинялись влиятельные газеты, банки и корпорации. Молинауэр представлял немцев, некоторых американцев, а также крупные влиятельные корпорации; он считался очень солидным и уважаемым человеком. Все трое были сильными фигурами, компетентными и опасными в политическом отношении. Двое последних рассчитывали на влияние Батлера, особенно в ирландской общине, среди глав приходских советов, политиков и мирян католического вероисповедания, которые почитали его почти как своего духовного лидера. Взамен Батлер оказывал им свое покровительство, влияние и доброжелательное отношение. Через Молинауэра и Симпсона город предоставлял прибыльные контракты на мощение улиц, строительство мостов, водопроводов и канализационных систем. Ради получения этих контрактов дела Республиканской партии, местным предводителем и бенефициаром которой он являлся, должны были находиться в полном порядке. В то же время ответственность за состояние дел Республиканской партии в равной мере лежала на Молинауэре и Симпсоне, и Стинер не был его назначенцем. Последний в большей степени отчитывался перед Молинауэром.

Расположившись в коляске рядом с сыном, Батлер размышлял об этом и ломал голову над последствиями.

– Каупервуд только что приходил к нам, – обратился он к Оуэну, который в последнее время начал хорошо разбираться в финансовых делах, а в политических и общественных был проницательнее, чемотец, хотя и не обладал его обаянием. – Он сказал мне, что попал в довольно затруднительное положение. Слышишь? – продолжал он, когда издалека донесся очередной крик «Экстренный выпуск!». – В Чикаго большой пожар, и завтра на фондовой бирже начнутся неприятности. У нас в разных банках заложены крупные пакеты акций трамвайных компаний. Если мы не будем смотреть в оба, они предъявят свои ссуды к погашению. Утром мы в первую очередь должны позаботиться об этом. У Каупервуда на депозите лежит сто тысяч долларов от меня, и он хочет, чтобы они оставались там. Кроме того, он сказал, что у него есть кое-какие деньги, которые принадлежат Стинеру.

– Стинеру? – с интересом спросил Оуэн. – Он что, тоже балуется акциями? – Совсем недавно до него дошли слухи не только о махинациях Стинера, которым он не поверил и пока не говорил об этом своему отцу. – Сколько его денег есть у Каупервуда?

Батлер помедлил с ответом.

– Боюсь, довольно много, – наконец сказал он. – По сути дела, даже очень много – около пятисот тысяч долларов. Если об этом станет известно, то думаю, поднимется большой шум.

– Фью! – изумленно присвистнул Оуэн. – Полмиллиона долларов! Боже милосердный, папа! Ты хочешь сказать, что Стинер ворочает делами на пятьсот тысяч долларов? Я и не думал, что он достаточно умен для таких вещей. Полмиллиона долларов! Ну и буча начнется, если об этом узнают!

– Полегче, полегче! – отозвался Батлер, стараясь удержать в уме все варианты развития событий. – Мы пока что не знаем всех обстоятельств. Может быть, он не собирался так много брать на себя. Возможно, дело еще поправимо. Деньги вложены, и Каупервуд еще не разорился. Их можно вернуть обратно. Сейчас нужно решить, можно ли что-либо сделать для его спасения. Если он сказал правду – а я ни разу не ловил его на лжи, – он сможет выпутаться, если трамвайные акции завтра утром не упадут слишком низко. Я собираюсь побеседовать с Генри Молинауэром и Марком Симпсоном, поскольку они тоже в деле. Каупервуд хочет знать, не смогу ли я убедить их, чтобы они объединились с банкирами и поддержали рынок. Он считает, что мы можем защитить наши займы, если выйдем на биржу, будем покупать и держать цену.

Оуэн быстро перебрал в уме то, что ему было известно о сделках Каупервуда. Он был убежден, что банкир заслуживает наказания. Проблема возникла по вине Каупервуда, а не Стинера; он чувствовал это. Ему было странно, что отец не понимает этого и не возмущается по этому поводу.

– Видишь ли, отец, – многозначительным тоном произнес он после небольшой паузы, – Каупервуд пользовался деньгами Стинера для скупки акций, а сейчас он сел в лужу. Если бы не этот пожар, ему бы все сошло с рук, но теперь он хочет, чтобы ты вытащил его вместе с Молинауэром, Симпсоном и остальными. Он славный парень, и я неплохо отношусь к нему, но с твоей стороны будет глупо действовать по его указке. Он уже заграбастал больше, чем следует. Позавчера я слышал, что он получил линию Фронт-стрит и скупил почти все акции линии «Грин энд Коутс». Кроме того, они со Стинером якобы установили контроль над линией Семнадцатой и Девятнадцатой улиц, но тогда я не поверил этому. Я как раз собирался спросить тебя об этом. Думаю, в каждом случае Каупервуд загребал под себя большую долю и пользовался этим для новых инвестиций. Стинер был всего лишь его пешкой. Каупервуд вертит им, как хочет.

Глаза Оуэна враждебно поблескивали. Каупервуда следовало примерно наказать, разорить и вытеснить из трамвайного бизнеса, где он сам надеялся сколотить капитал.

– Знаешь ли, я всегда считал, что этот парень умен, но даже подумать не мог, что он окажется таким изворотливым. – Голос Батлера звучал глухо и мрачно. – Выходит, это его игра. Ты тоже очень смышленый, не так ли? Ладно, все это можно уладить, если хорошенько подумать. Но есть кое-что еще: тебе не стоит забывать про Республиканскую партию. Как известно, наш успех идет рука об руку с ее успехом. – Он замолчал и посмотрел на сына. – Если Каупервуд разорится и эти деньги нельзя будет вернуть… – Он покачал головой. – Меня больше всего беспокоит вопрос о Стинере и городском казначействе. Не забывай, что в ноябре состоятся партийные выборы. Я вот гадаю, следует ли мне отозвать свой депозит на сто тысяч долларов. Утром мне понадобятся значительные средства на покрытие кредитных займов.

Это был любопытный психологический феномен, но лишь теперь Батлер начал осознавать реальную тяжесть ситуации. В присутствии Каупервуда он настолько поддался влиянию личности этого молодого человека, убедительности его просьбы и собственному расположению к нему, что даже не потрудился рассмотреть все обстоятельства относительно собственных дел. Лишь здесь, в прохладе позднего вечера, разговаривая с Оуэном, который руководствовался собственным честолюбием и не имел особых причин для приязненного отношения к Каупервуду, он начал мыслить здраво и видеть вещи в истинном свете. Ему пришлось признать, что Каупервуд серьезно скомпрометировал городское казначейство и Республиканскую партию, а косвенным образом – и его личные интересы. Тем не менее Каупервуд ему нравился, и он не был готов оставить его на произвол судьбы. Теперь он собирался побеседовать с Молинауэром и Симпсоном не только ради спасения Каупервуда, но и для защиты партийных и собственных интересов. Дело принимало скандальный характер. Это ему не нравилось и даже возмущало его. Этакий молодой прохвост! Только подумать, что он оказался настолько хитроумным. Тем не менее он до сих пор испытывал теплые чувства к Каупервуду даже в таких обстоятельствах и полагал, что должен как-то помочь молодому человеку, если ему еще можно чем-то помочь. Если другие с пониманием отнесутся к его предложению, то, возможно, он до последнего будет держать свои сто тысяч долларов на депозите у Каупервуда, как тот и просил.

– Ну, хорошо, отец, – сказал Оуэн спустя некоторое время. – Я не понимаю, почему тебе следует беспокоиться больше, чем Молинауэру или Симпсону. Если вы втроем заходите вытащить его, то сможете это сделать, но я никак не пойму, почему вы должны это делать. Я понимаю, что скандал дурно скажется на исходе выборов, если он разразится немедленно, но разве нельзя замять его до выборов? Твои вложения в трамвайные компании важнее этих выборов, а если у тебя есть ясный план, как прибрать к рукам нужные линии, тебе вообще не стоит волноваться насчет выборов. Советую тебе завтра утром забрать эти сто тысяч долларов и таким образом компенсировать падение твоих акций. Возможно, это разорит Каупервуда, но никак не повредит тебе. Ты сможешь выйти на рынок и купить его акции. Я не удивлюсь, если он прибежит к тебе и попросит забрать их. Тебе нужно убедить Молинауэра и Симпсона, чтобы они припугнули Стинера и запретили ему давать Каупервуду новые ссуды. Если ты этого не сделаешь, Каупервуд обратится к нему и потребует еще денег. Стинер зашел слишком далеко. Если Каупервуд не ликвидирует свою фирму, что ж, и хорошо, но, скорее всего, он все-таки обанкротится, и тогда ты сможешь собрать с рынка такой же урожай, как и любой другой успешный бизнесмен. Думаю, он разорится. А ты просто не должен беспокоиться о полумиллионе долларов, которые Стинер пустил на свои махинации с Каупервудом. Никто не давал ему полномочий на такие ссуды. Путь он сам позаботится о себе. Это может повредить интересам Республиканской партии, но потом ты разберешься с этим. Вы с Молинауэром можете договориться с газетчиками, чтобы до выборов они помалкивали насчет растраты.

– Полегче, полегче! – время от времени ворчал старый подрядчик. Он напряженно размышлял.