Читать книгу Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Терни Дафф - Страница 10

Радж Ражаратнам, Гэри Розенбах, Кришен Сад и четвертый парень по имени Ари Аржавалингам (который работал на Западном берегу) основали «Галеон» в 1997 году. Они все – выходцы из «Нидхэм и компания», небольшого инвестиционного банка, где действия Раджа, особенно в области торговли технологическими акциями, приносили фирме много денег. А для себя он зарабатывал гораздо больше – в десять раз больше, чем для фирмы. Когда один из партнеров фирмы Джордж Нидхэм узнал об этом, он сказал Раджу, Гэри и другим, что они больше не могут торговать, используя свои персональные торговые счета. Именно тогда они вчетвером уволились из «Нидхэм», чтобы основать «Галеон Групп». И момент оказался как нельзя более удачным. Он совпал и с технологическим бумом, и с появлением хедж-фондов. И тем не менее им пришлось буквально когтями вырывать ресурсы, но сейчас, в 1999 году, в паруса «Галеон» дует благоприятный финансовый ветер.

В день, когда я подписывал свой контракт, я познакомился с большей частью руководящего состава «Галеон», включая Кришена, Гэри и Раджа, который разговаривал по телефону, когда меня ему второй раз представляли. Мы уже встречались с ним буквально на мгновение, когда я проходил собеседование. Крупный мужчина с темной кожей, в толстых очках и с усами, он улыбается и крепко жмет мне руку, придерживая плечом телефонную трубку. Щель между передними зубами придает ему дружелюбный вид. Но я-то знаю, что место, на которое я заступаю, только недавно освободилось. Его занимала девушка – как мне сказали, она была привлекательна, умна и агрессивна. Имелась только одна проблема. Она накапливала убыточные сделки и не заносила информацию о них в систему. В кодексе поведения «Галеон» это приравнивалось к воровству. Когда она не смогла это больше скрывать и правда раскрылась, ее тут же уволили. Никто не врет и не крадет у Раджа.

Следующий, с кем я знакомлюсь, – Кришен. Он управляет портфелем медицинских акций. У меня заняло год, чтобы понять, что во многих отношениях Кришен – это альтер эго Раджа. Радж родом со Шри-Ланки, а Кришен вырос в Мумбае, Индия. Тонкий, с приятными чертами лица и с кожей цвета корицы, он прекрасно умеет себя держать. Кажется, Кришен нравится всем, особенно инвесторам. Про его навыки привлечения капитала говорят, что Кришен принадлежит к тому типу людей, которые, войдя в комнату с третьеклассниками, выйдут из нее с их деньгами на обед. Он пожимает мою руку и с безупречной улыбкой говорит, что они рады принять меня в свою команду. Пока все идет хорошо. Все вполне вежливы и, похоже, рады, что я к ним присоединился.

Затем меня еще раз представляют Гэри в отделе торговых операций. Ему около сорока, его каштановые волосы уже начинают седеть, на нем тенниска и выцветшие, чересчур обтягивающие джинсы. Его главная отличительная черта – манера говорить в нос. Он улыбается и встает, чтобы пожать мне руку. «Добро пожаловать в компанию, – говорит он. Затем осматривает меня с ног до головы и самодовольно ухмыляется. – Сто пятьдесят кусков, так?»

«Да, именно столько», – говорю я.

Именно Розенбах проводил со мной собеседование, и один из вопросов был о том, сколько я зарабатываю в «Морган Стенли». Я назвал ему цифру в сто пятьдесят тысяч. Я тогда зарабатывал всего около тридцати пяти тысяч, потому что покинул свою группу в отделе услуг частным клиентам и снова был «плавающим» работником.

Он усмехается и говорит мне, что я вру, но что он восхищается моей смелостью. Он или знает правду, или блефует. В любом случае от его слов я чувствую себя смущенно. Затем он начинает описывать мои обязанности, говоря те слова, которые я буду бесконечно слышать в первые полгода работы в «Галеон»: никогда не позволяй телефону издать больше одного звонка. Получи отчет. Внеси информацию о сделке в систему. Ответь на телефон. Получи отчет. Внеси информацию о сделке в систему. И снова, снова, снова. Суммируй все операции в конце дня. Убедись в правильности направления сделки (покупка/продажа), количества акций, цены, размера комиссии и торгового счета. Утром удостоверься, что нет расхождений. Ошибок допускать нельзя. Наконец, закончив, он смотрит мне прямо в глаза: «Каждый день ожидай, что тебя уволят, – говорит он. – Если тебя не уволили, значит, у тебя был хороший день».

Ужас начинается каждое утро еще в душе. Устрашающие мысли следуют одна за другой, как удары в солнечное сплетение. Все ли я правильно занес вчера в систему? Сделал ли я все, что велел Гэри прошлым вечером? Каждое утро я иду на работу с комком в животе. Каждый день – одно и то же.

Я первым пришел в офис. Единственное освещение – от мониторов компьютеров, которые не выключили вчера, и теперь на них плавают картинки в режиме энергосохранения. Я включаю свет. Мой новый офис огромен, как дилерский центр. На этаже множество маленьких кабинетов для аналитиков. Половина помещений пуста, но, подозреваю, мы собираемся расширяться. (После моего первого лета там мы переехали на этаж ниже, где гораздо больше места. По мере того как растут наши активы, все остальное тоже растет.) Отдел торговых операций находится дальше всех наших кабинетов, кроме кабинета Раджа. Он устроен как буква Т. Длинный стол стоит вдоль задней стены, где сидят Гэри и Керин. Перпендикулярно ему размещается еще один более широкий стол, и на каждой стороне сидят по три трейдера. Мое место посередине.

Я усаживаюсь и начинаю проверять наши продажи с предыдущего дня. Мне нужно убедиться, что не было сделано ошибок. У меня плохое предчувствие, но со мной так каждый день. Это все равно что таскать с собой шар для боулинга весом в пять с половиной килограммов. Мама всегда говорила мне, что позволительно делать ошибки, но она никогда не работала в хедж-фонде. И хотя я уже в стрессе, это время – самая спокойная часть дня. Нет хаоса. И нет начальства.

И все равно я нервничаю. Помимо проверки ошибок, я также должен заказать завтрак для боссов и всех трейдеров и разложить его на столах к тому моменту, когда все придут на работу. Они, похоже, считают, что если я не смогу идеально заказать и подать еду, то как я смогу делать миллионные заказы на продажу и покупку? Если я заказываю для кого-то неправильный завтрак, это вызывает больше гнева, чем потеря денег. Чего они не понимают – это того, что я могу заказать хрустящий бекон, но сам я его не готовлю. Я, можно сказать, подружился с девушкой-испанкой из магазина. Периодически просто захожу, чтобы сказать привет. «Cómo estás, mi nombre es Turney, me gusta esquiar».[40] Она смеется над моей дикцией. Но не думаю, что она полностью понимает серьезность ситуации, в которой я нахожусь. Бекон не всегда приготовлен должным образом.

Спустя двадцать минут коллеги потихоньку начинают прибывать. Входят они через дверь, всегда в одном и том же порядке, сначала трейдеры. Керин приходит первой. Каждый день одно и то же: она несет чашку кофе, непрочитанную газету и думает о какой-то личной проблеме с прошлого вечера, например о трубе, которую прорвало в ее квартире, или о пришельце, который пытался ее похитить. Я не смог бы выдумать и половины тех историй, которые происходят с ней, и все они, кроме случая с пришельцем, похожи на правду. У нее сумасшедшая жизнь. Тодд-о приходит следующим. Я понятия не имею, почему они так его называют – его фамилия Харрисон. Красивый, с темными волосами и глазами, он на 100 % выглядит как трейдер по опционам высшего разряда, на чье звание претендует. «Галеон» переманил его из «Морган Стенли». Он сидит слева от меня, и его первые слова всегда одни и те же: «Вот блин!» Я знаю, что последует за ними. Каждая его история начинается одинаково. В ней обязательно будут лимузин, телочка, которая впилась в Тодда-о своими когтями, и животный секс в его квартире. Надеюсь, что хотя бы в половине случаев, о которых он рассказывает, он и правда занимается сексом. Но я не знаю, почему он старается впечатлить меня.

Затем приходит Дейв Слейн, мой защитник. Он приходит сразу после тренажерного зала. Если бы я не знал этого, то предположил бы, что у него под его футболкой специально подложенные подплечники. Он уже знает все, что происходит на рынке, до того, как приходит в офис. Я чувствую себя в безопасности, когда Дейв сидит справа от меня. Я знаю, что меня в любую минуту могут уволить, но в нем я вижу своего потенциального защитника. Когда Гэри задает мне вопрос, на который я не знаю ответа, Дейв обычно шепотом подсказывает мне его.

И еще у нас есть Руби, который выглядит как лысый Брюс Уиллис. Его настоящее имя Крейг. Он носит облегающие джинсы от модных дизайнеров и рубашки с открытым воротом. Если бы у «Аберкромби и Фитч»[41] была коллекция для сорокалетних, Руби стал бы их самым рьяным покупателем. Что интересно, я не знаю, почему Руби здесь и чем он вообще занимается. Он сидит в отделе торговых операций, но, насколько я знаю, не работает в нашей фирме. Руби – нечто среднее между сбежавшим подростком, подобранным на автобусной остановке, и ребенком, которого курирует фонд «Свежий воздух».[42] Раньше он был вышибалой в каком-то клубе типа «Одеон», или «Разбитые сердца», или в одном из заведений поколения 1980-х годов в духе фильма «Яркие огни, большой город».[43] По тому, как он осматривает людей, которые входят в офис, иногда кажется, что он все еще считает себя вышибалой или телохранителем. Руби в отличной форме. Он, как Дейв и Гэри, одержим тренажерным залом. Но за все время работы в «Галеон» я так и не смог его разгадать.

Предпоследним приходит Гэри. Радж, главный босс, конечно, приходит последним. Но его прибытие, несмотря на его неуклюжее тело и загорелую кожу, блекнет по сравнению с тем, как приходит Гэри. Радж выглядит лучезарно, будто королева красоты по прилете домой – кажется, что его дорога усыпана лепестками роз. Когда входит Гэри, офис наполняется чувством страха. На нем тенниска Гринвичского загородного клуба и джинсы. Первое, что он делает, – уменьшает температуру воздуха на кондиционере. Он любит, когда в помещении на несколько градусов ниже комфортной температуры. Никогда не знаешь, что услышишь от него. Сегодня он говорит Керин «Доброе утро» и спрашивает, почему она не позвонила ему, чтобы сообщить, на каком уровне торгуется AMD.[44] Винтики начинают вращаться в его голове еще до того, как он открывает глаза утром. Я не видел упоминание об AMD на ленте информации о сделках, поэтому не знал, что об этой компании появились какие-то новости. Я опускаю голову и надеюсь, что он меня не заметит. И молюсь, что правильно выполнил его заказ на завтрак.

Но сегодня день будет особенным. Чашка с фруктами и йогурт Гэри устроили, но на моем терминале «Голдман Сакс» показывает, что мы купили 100 000 акций компании «АйБиЭм» вчера. Я зарегистрировал продажу. Это проблема. Это огромная проблема. Я немедленно нажимаю кнопку «Голдман» и уточняю подробности у нашего трейдера по продажам Джона. Он подтверждает, что это была покупка.

«Ты уверен?»

«Да», – говорит он. Он торговал с Гэри. И есть два варианта, почему это произошло: Гэри случайно сказал мне, что это была продажа, когда на самом деле это была покупка, или же он сказал мне, что это была покупка, а я случайно вбил продажу. В любом случае виноват буду я. Ухудшает ситуацию то, что Гэри, Дейв и Радж опирались на неправильную информацию, принимая решения о покупке/продаже. Мы начали день, имея 100 тысяч акций компании «АйБиЭм». Если бы я внес информацию о тех 100 тысячах, которые, как говорит Гэри, он купил, у нас бы было 200 тысяч акций в «длинной» позиции.[45] Вместо этого в нашем портфолио написано, что мы «флэт».[46] Акции «АйБиЭм» торгуются на уровне 130 долларов за штуку. Моя ошибка, если я ее действительно совершил, грозит фирме потерей двадцати шести миллионов долларов. Вероятнее всего, «АйБиЭм» не уйдет в ноль, но крупная флуктуация[47] на рынке может обернуться для «Галеон» серьезными убытками.

Мой стол находится в нескольких метрах от стола Гэри, но я принял решение встать и подойти к нему. Всем остальным не обязательно слышать то, что я хочу ему сказать. Гэри на телефоне, делая три вещи одновременно, но я его перебиваю. Он видит выражение ужаса на моем лице и понимает, что что-то не так. Он кладет телефонную трубку себе на плечо и смотрит на меня с презрением.

«Что ты испортил на этот раз?» – Гэри никогда не упустит возможности унизить меня. Он – девятилетний мальчишка, а я – паук, чьи лапки он с удовольствием отрывает одну за одной.

У меня нет выбора. Я должен сказать ему об ошибке.

«Мне просто нужно знать, купил ты акции «АйБиЭм» у «Голдман» вчера или продал». Моя последняя надежда: может, это «Голдман» неправильно исполнил сделку.

«Я купил их, – говорит он. – Ты знаешь это, я тебе прокричал». Мой желудок начинает сжиматься от страха. Это нехорошо. Совсем нехорошо.

«Прости, видимо, я неправильно расслышал или неправильно внес информацию», – говорю я.

«То есть ты, блин, хочешь сказать, что у нас сто тысяч акций «АйБиЭм» в «длинной» позиции?»

«Вообще, две сотни», – говорю я. Он смотрит на фьючерсы, чтобы понять, как откроется рынок. В прошлый раз, когда я проверял, цена немного опустилась. Он спрашивает Керин, доступны ли акции «АйБиЭм». Она быстро впечатывает это в компьютер и сочувственно смотрит на меня. Она работала с ним последние два года, но по какой-то причине может контролировать его лучше, чем большинство.

«Сейчас доступны буквально пару тысяч, – говорит она, – но я уверена, что смогу найти кого-нибудь, кто «покроет» меня на вчерашнем закрытии». Другими словами, она просто позвонит какому-нибудь брокеру и скажет ему поставить 200 тысяч акций «АйБиЭм» на ленту, и он возьмет на себя этот риск. Она пытается помочь мне, но Гэри все равно весь багровый от злости. Он начинает кричать о том, насколько я некомпетентен. Он орет Раджу, что мы снимаем позицию «АйБиЭм», а потом то же самое Дейву. Ему не нужно снова кричать, но ему нравится унижать меня. Я поворачиваюсь, чтобы пойти обратно к своему столу.

«И куда ты, блин, собрался? – спрашивает он. – Вернись». Он выбрасывает остатки своего завтрака в мусорную корзину. А я не знаю, что еще сказать. Я смотрю на него, но не могу выдержать его тяжелый взгляд.

«Мне очень жаль», – говорю я и поворачиваюсь опять, чтобы пойти к своему столу.

«О нет, тебе совсем не жаль, – кричит он. – Встань в угол! На пять минут!»

Я смотрю на Гэри, а потом на угол комнаты. Думаю, босс настроен серьезно. Дейв начинает смеяться, а Керин и Тодд-о стараются сдержаться. Даже Гэри и Радж улыбаются. Но Гэри снова надевает серьезную маску и указывает на угол комнаты в другом конце отдела торговых операций. Я не знаю, что мне делать. Иду в угол, не говоря ни слова. Отворачиваюсь от всех примерно в пяти сантиметрах от того места, где соединяются стены. Мне почти тридцать лет, а меня поставили в угол, как первоклассника. Я закрываю глаза. Слышу смешки сзади. Думаю, они зовут аналитиков и ассистентов из других частей офиса, чтобы те посмотрели на меня. Может Гэри и сказал «купить», но почему же я тогда напечатал «продать»? Мне хочется смеяться. Сама мысль о том, что взрослому специалисту приходится стоять в углу, кажется комичной, даже если этот специалист – я. Теперь мне надо сделать усилие и подавить смех, чтобы сделать вид, что я унижен, иначе Гэри придумает еще какое-нибудь наказание. Спустя пару минут Дейв кричит мне, что я ему для чего-то нужен. Я знаю, что он лишь выдумал предлог, и я ему благодарен. Я бегу к своему столу. Он говорит мне, что я не имею права делать ошибки. Спустя пятнадцать минут Гэри по телефону унижает какого-то трейдера по продажам из фирмы «Херцог».

Мне легче предсказать рыночные тенденции, чем настроение Гэри. Он назначает наказание ради самого наказания. Оно в действительности очень слабо связано с тем, хорошо или плохо я работаю. И правда, спустя всего несколько недель после того, как я постоял в углу, Гэри заявляет мне, что он хочет, чтобы я начал сам торговать. «Торгуй пакетами в пять и десять тысяч акций, – говорит он, кусая идеально намазанный маслом бейгл,[48] – и зарабатывай деньги». Вот так просто. По сравнению с теми цифрами, к которым привыкли в «Галеон», пять и десять тысяч акций – несущественны. И все же для меня это решающий момент.

В то утро я подождал до 10 часов, когда все немного успокоилось. Последнее, чего я хочу, – чтобы боссы подумали, что я слишком занят торговлей 5-тысячными пакетами и не могу осуществлять еще и свои основные обязанности. Я решаю купить 5 тысяч акций компании «Майкрософт» (MSFT). Они ликвидны,[49] поэтому я могу их купить, а потом продать без каких-либо затруднений. У меня нет никаких особых оснований для покупки, кроме как, пожалуй, того, что и другие трейдеры в отделе торговых операций покупают сегодня технологические акции. Рынок немного вырос, и, если они поднимутся в цене, возможно, подрастет и MSFT. Я вношу информацию о покупке в систему. Акции быстро вырастают на 10 центов. Я изменяю положение стула так, чтобы обе мои ноги твердо стояли на полу. Сижу настолько близко к столу, что он давит на мой живот, и концентрируюсь только на данных MSFT. Каждое движение цены вверх отдается во мне эхом, как басы в ночном клубе. Я хочу, чтобы моя первая сделка принесла прибыль. Я не знаю, что должен делать. Цена продолжает расти:.11, 12, 13, 14… Я нажимаю лампочку вызова «Лазард» и говорю Ленджелу, нашему трейдеру по продажам, продать 5 тысяч акций MSFT. «Продано, пять тысяч акций MSFT по цене сорок пять долларов четырнадцать центов за штуку», – говорит он. Я провел свою первую мелкую спекуляцию на рынке. Вношу заказ на продажу в нашу систему. Я заработал по 14 центов на 5 тысячах акций! Но я заплатил по 6 центов комиссии обеим сторонам: и стороне продажи, и стороне покупки, поэтому моя прибыль – всего 2 цента с акции. Причина, по которой мы отдаем по 6 центов за каждую акцию брокерам, – плата за их исследования, ресурсы и посреднические услуги. Чтобы получить такой уровень сервиса, какой мы хотим, «Галеон» выплачивает брокерам миллионы долларов каждый год. Для моих личных сделок я не могу позволить себе терять столько денег на комиссиях. Я смотрю на наш экран с показателями. Вижу символ MSFT – акции 0 – прибыль/убытки +$100.00. Йеху! Сто баксов! Это лучше, чем убыток, и я готовлюсь к своей следующей сделке.

Теперь я хочу купить акции компании «Квальком» (QCOM). Я потерял свою прибыль на комиссии, поэтому собираюсь купить эти акции в системе электронной торговли под названием «Инстинет», чтобы мне пришлось заплатить только.01 комиссии. Я нажимаю на кнопку покупки, вбиваю QCOM на клавиатуре, печатаю 10 000 и нажимаю «Отправить». Я смотрю на свой экран: я купил десять, тринадцать, двадцать, тридцать тысяч акций. Что происходит? Я продолжаю покупать все больше акций. Больше, еще больше. Я не могу остановить это. Я смотрю на свою кнопку «0» и вижу, что ее заело. Клавиатура, которую мне дали, – самая старая и самая плохая, какая только нашлась. О боже, я только что купил сто тысяч акций QCOM. Я не знаю, что мне делать. «Мерил» играет на понижение акций QCOM», – кричит Дейв. Он не знает, что я купил акции, точнее, сто тысяч акций этой компании. Цена каждой снизилась на четыре пункта еще до того, как я осознал, что происходит. В считаные минуты я потерял четыреста тысяч долларов. Я не имею ни малейшего понятия, что мне теперь делать. Дейв вскакивает и смотрит на мой экран. «Черт возьми», – говорит он. Он нажимает на кнопку прямого соединения с «Джи. Пи. Морган» и говорит им прямо сейчас, во время разговора, продать сто тысяч акций QCOM. Это значит, что сделка будет совершена еще до того, как он положит трубку. Он кладет ее и говорит «пожалуйста», отводя от меня взгляд. Акции в свободном падении. QCOM опускается еще на шесть быстрых пунктов, но теперь это убытки брокера на шестьсот тысяч долларов, а не наши.

Дейв позже позвонил тому брокеру, чтобы поблагодарить его и сказать, что мы перед ним в долгу. Брокер ответил, что мы в долгу по самые уши. Именно тогда я понял, что на покупающей стороне дела обстоят по-другому. Никто не сказал мне ни слова до конца дня, но, с другой стороны, в этот раз я хотя бы не в углу стою.

Мои дни в «Галеон» проходят нелегко. У меня нет уверенности в себе. Я всегда оглядываюсь, ожидая удара за то, что неправильно внес информацию о сделке в систему, или за то, что не поднимаю трубку достаточно быстро. Осматриваясь в офисе, я вижу зарвавшихся самоуверенных трейдеров, которые наседают на любого человека, находящегося на другом конце провода. Вне стен офиса они выглядят так же, как и остальные люди, но здесь они ведут себя чванливо. Это, похоже, является обязательным условием для трейдера на покупающей стороне. Я не думаю, что нужно быть агрессором, чтобы добиться успеха в трейдерстве, но это точно помогает. И в отделе торговых операций, где сидят в основном «плохие копы», для меня естественно взять на себя роль «хорошего». Когда звонят менеджеры по продажам, с которыми мы работаем, я делаю все возможное, чтобы помочь им. Они в восторге, если я поднимаю трубку. Это означает, что им не придется выслушивать оскорбления за любое трейдерское прегрешение, которое они, возможно, совершили, да или просто за то, что родились на свет. Они постоянно хотят, чтобы я сходил с ними на ужин или выпить чего-нибудь. Иногда они даже предлагают сходить с ними на какую-нибудь игру или концерт. И меня зовут куда-то, по крайней мере, три-четыре раза за день. Каждый раз у меня возникает желание отказаться. Я опасаюсь, что они будут задавать мне вопросы о рынке. Вопросы, на которые я не смогу ответить достойно и правильно. И они поймут, что я обманщик и не должен здесь работать.

Как-то раз Гэри говорит Керин, Тодду-о и мне прийти на встречу с ним в конференц-зал после звонка к закрытию. Тодду-о, похоже, скучно, Керин набирает кому-то эсэмэску на своем мобильном, а я чувствую, что меня тошнит. Я не знаю, почему он хочет поговорить с нами. Мы ждем. Гэри неторопливо входит в зал и садится во главе стола. Тодд-о тут же выпрямляется, Керин откладывает телефон, а меня выводит из себя неведение. Я фокусируюсь на губах Гэри и пытаюсь догадаться, что он может сказать. «С кем вы устраивали неформальные встречи за последний месяц?» – спрашивает Гэри, смотря главным образом на Тодда-о и Керин. Они отвечают, упоминая пару бизнес-ужинов, на которых бывали. Мне кажется, что Керин преувеличивает, но я знаю, что Тодд-о и правда ходит на такие встречи. Затем Гэри смотрит на меня. Единственные люди, с которыми я выходил куда-либо, – это Итан, Джейсон и Джейми, мы круто потусовались в баре «Ред Рок Вест» в субботу. Бармен выпустил огненную струю изо рта, и из-за этого я чуть не потерял бровь, но я знаю, что Гэри совсем не это имеет в виду.

«Ни с кем», – отвечаю я.

Он передразнивает мое «ни с кем», как пятилетний ребенок. «Играй по правилам, – рычит он. – Добывай информацию. – Он несколько раз стучит по столу ладонью, как будто чтобы разбудить нас. – Если вы хотите продолжать работать здесь, – говорит он, шаркая своими модельными туфлями, – тогда нужно, чтобы вам звонили. – Керин и Тодд-о кивают. – Я не имею в виду те замечательные звонки, которые мы уже получаем, я говорю о новых звонках. – Он встает, заправляет рубашку в брюки и поворачивается к двери. – У нас появилось новое требование; вы должны ходить, по крайней мере, на два бизнес-ужина в неделю. Я хочу, чтобы вы записывали, с кем встречались, что обсуждали и как это улучшит наши отношения с ними», – говорит он. Потом он уходит. Вслед за Гэри из комнаты выходит Тодд-о; Керин достает телефон, чтобы допечатать сообщение. А я не хочу ходить на ужины с представителями продающей стороны.

Думаю, первая причина, по которой я согласился пойти на ужин с Джоном, – это то, что он редко обсуждает бизнес. Он худенький, с пивным животиком и немного глуповат, что не типично для работника «Голдман Сакс». Он скорее похож на мультяшного героя. Каждый раз, поднимая телефонную трубку, он хохочет по поводу того, какую выходку учудил по отношению к своим коллегам по отделу, или рассказывает непристойную шутку. Он больше заботится о том, как нас рассмешить, чем о своих обязанностях трейдера по продажам. Джон на несколько лет старше меня, но кажется, что он работает в этом бизнесе целую вечность. Он уже сидит в выбранном мной баре на Верхнем Ист-Сайде, когда я туда захожу. Он мне сказал, что я могу выбрать любой ресторан в городе. Я хочу быть недалеко от своей квартиры. Если беседа не склеится, я смогу просто сбежать и вернуться домой. Наполовину выпив свой первый коктейль, я понимаю, что он просто хочет узнать меня поближе. Я ему нравлюсь, он хочет стать моим другом. Он веселый парень. Мы заказываем еду в баре. Он задает мне сотни вопросов про ребят, на которых я работаю. Хочет услышать грязные подробности. Я опасаюсь рассказывать ему правду. К третьему или четвертому коктейлю я чувствую себя более комфортно и уже свободнее говорю о «Галеон». «Если я совершаю ошибку, – говорю я и немного отпиваю из своего бокала, – вне зависимости от того, теряет ли фирма из-за этого деньги или нет, они прибегают к жестким мерам по отношению ко мне».

«Это нормальная практика, – говорит он, закуривая сигарету. – Они тебя бьют?»

Я думаю, что он шутит. «Нет». Я показываю на его сигарету и прошу у него одну. Это не самая первая сигарета в моей жизни, но что-то около того.

«Послушай, – говорит он. – Они тебе хорошо платят?»

«Да, – говорю я. – Я не знаю размер моего бонуса, но фирма зарабатывает сотни миллионов долларов, поэтому я надеюсь, что он окажется неплохим».

«Тогда и не беспокойся об этом», – говорит он.

«Но я только предполагаю», – говорю я. Я хочу сказать что-нибудь еще в защиту своего мнения, но он тоже выдвигает неплохой аргумент. Если они будут платить мне много денег, они могут говорить обо мне все, что угодно.

«Хочешь, пойдем в стрип-клуб?» – спрашивает он.

«Нет». Я встаю и надеваю пальто. Стрип-клубы меня совсем не привлекают. Я бы лучше пообщался с нормальными девушками.

По завершении встречи он говорит, что снаружи меня ждет машина. Я живу всего в десяти кварталах отсюда, поэтому отвечаю, что могу дойти пешком. «Ты что, мексиканец?» – спрашивает он. Я не совсем понимаю, где связь между тем, чтобы пройтись пешком до дома и быть мексиканцем, но просто улыбаюсь и повторяю, что могу до дома прогуляться. «Нет, – настаивает он, – езжай на машине». Это глупо, но я открываю дверь автомобиля и снова благодарю его за вечер. «Мы можем встречаться каждую неделю, если хочешь», – говорит он. Машина полностью черная; заднее сиденье куда комфортнее, чем мой диван. Я еду домой в тишине. Водитель, наверное, думает, что я типичный козел. Я чувствую, что должен дать ему чаевые или что-то в этом роде, но не знаю, как это нужно делать. Я смотрю, как городские кварталы проплывают мимо меня, и чувствую себя героем кино. Да, я вполне мог бы к этому привыкнуть. Когда мы доезжаем до моего дома, водитель улыбается и желает мне спокойной ночи.

Я потихоньку привыкаю. Два раза в неделю я выхожу куда-нибудь с трейдерами по продажам. Каждый раз я сам выбираю ресторан или бар, в который мы идем, и каждый раз мне предоставляют машину, чтобы доехать до дома. Мне начинают нравиться эти вечера. Я здесь клиент. Я не могу сделать ничего неверно. Сначала я этого не понимаю. Почему эти парни из кожи вон лезут, чтобы подружиться со мной? Гораздо позже я осознал, что люди на продающей стороне «покупают» опцион-коллы[50] на людей ровно так же, как и на акции. Сегодня я могу и не возглавлять отдел торговых операций и не контролировать поток заказов «Галеон», но в их же интересах подружиться со мной, когда я в начале карьеры. Если они позаботятся обо мне сегодня, то позже я о них не забуду.

В декабре 1999 года я впервые иду на праздничную вечеринку в «Галеон». Ее проводят в ярко освещенном ресторане в Мидтауне. Декору и столам несколько десятков лет. Вероятно, это место было крутым где-то четверть века назад. Персонал выглядит как актеры из фильма «Кокон».[51] «Меня уволят», – говорит Жанин. Это она планировала вечеринку и наняла артиста. Экстрасенса. Интересно, сможет ли он рассмотреть подавленное настроение всех присутствующих? Я сижу за одним столом с Жанин и Салли, задиристой свободолюбивой девушкой, в задней части зала. Салли – ассистентка Жанин. Они обе мне и правда нравятся. Мы могли бы просидеть и проболтать о всякой фигне всю ночь. Гэри подходит к нашему столу, и мой желудок сжимается. Он начинает задавать вопросы типа: как закрылся сегодня рынок? как торговался «Майкрософт» после звонка к закрытию? сколько пунктов дают за акции «Джайентс»?[52] Он даже не дает мне шанса ответить, просто выкрикивает эти вопросы своим писклявым плаксивым голосом. Он уже сам знает все ответы. Я ерзаю на стуле. Жанин и Салли закатывают глаза, когда Гэри не смотрит.

«Давайте выпьем по шоту текилы, – говорит он и подзывает официантку. – Восемь шотов текилы, – рычит мой босс. За столом только четверо. Он смеряет меня взглядом. – Я дам тебе восемьсот долларов, если ты сможешь выпить все восемь шотов, – заявляет Гэри. Сначала я не понимаю, шутит он или говорит это всерьез. Я выпрямляюсь и изображаю уверенность в себе. – Я серьезно. Восемь шотов. Восемьсот баксов. Но если тебя вырвет – ты проиграл». Официантка приносит поднос, на котором стоит восемь шотов текилы Patron и восемь кусочков лимона. «Нам не нужны лимоны», – говорит он. Я чувствую себя загнанным в угол, чувствую, что не могу отказаться. Это всего лишь шоты, а восемьсот баксов мне бы пригодились. «Все сюда», – кричит Розенбах.

И вот я начал. Один шот, второй, третий, четвертый и пятый. Шестой вызвал у меня слезы, а от седьмого я поперхнулся; я чувствую, что температура моего тела ползет вверх. Когда я беру восьмой шот, я чувствую, что текила течет у меня изо рта. Толпа начинает скандировать мое имя, звучит это так, как будто мы на игре «Рейнджеров».[53] Я стою, а пол двигается. Я собираю волю в кулак и подношу восьмой шот ко рту. Прикончив его, я падаю на диван с глухим звуком, и комната просто взрывается от смеха. Розенбах вырывает чек на восемьсот долларов из своей увесистой чековой книжки и кидает его на пол к моим ногам. На коленях я подбираю чек. Я пьян просто в стельку.

На следующее утро я, отекший, потрепанный и униженный, пробираюсь к своему столу. Похоже, похмелье только у меня. Мне нужен кофе. Розенбах сидит на кухне. На столе перед ним стоят коробки с пончиками с джемом – подарок от какого-то брокера. Он разламывает один из них напополам, засовывает половину в рот и говорит: «Я дам тебе восемьсот баксов, если ты съешь восемь пончиков за три минуты».