Читать книгу Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Терни Дафф - Страница 5

Идет снег. Наш серо-голубой дом, расположенный на окраине природного заповедника, покрыт полуметровым слоем снега. Через затуманенное окно кухни я вижу в приглушенном свете своего 44-летнего отца, который расчищает подъездную дорогу к дому. Он в лучшей форме, чем многие двадцатилетние. Выглядит как молодой Уильям Шетнер,[7] одетый для съемки каталога одежды «Эл. Эл. Бин».[8] Тяжелые снежинки падают ему на плечи, а он методично втыкает лопату, зачерпывает снег и отбрасывает. Никаких перерывов и передышек: втыкает, зачерпывает, отбрасывает – снова и снова. Пар из его рта очень похож на выхлопные газы «зеленого автомобиля», нашего фургона-универсала фирмы «Форд» 1977 года выпуска. Машина прогревается, пока отец разгребает сугробы вокруг нее. Медленно, но верно мой отец прокладывает дорогу. Одни и те же методичные движения.

Я сижу за длинным деревянным столом на кухне и ем хлопья. Запускаю в них ложку, зачерпываю и отправляю в рот; движения, по сути, те же, что и у отца. Деревянный дощатый пол и белые оштукатуренные стены поглощают жар от дровяной печи. Это самая теплая часть дома. На мне – спортивный костюм Бостонского университета, подарок на Рождество от сестры, Кристен, новоиспеченной студентки. Сейчас она сидит в гостиной, смотрит телевизор вместе с Дебби, нашей самой старшей сестрой, которая учится в университете штата Мэн. Они обе приехали домой на зимние каникулы. Келли, самая младшая из сестер Дафф, делает домашнее задание, сидя напротив меня. Я беру миску с хлопьями обеими руками и подношу ее ко рту, глядя на Келли поверх тарелки. Она внимательно смотрит в книгу, которая перед ней лежит. Всем моим сестрам передалось от отца его упорство, а также «фамильный» нос Дафф: маленький и такой идеальной формы, как будто сошел с фотографий из каталогов работ пластических хирургов в рубрике «После». Келли учится в старшей школе и станет королевой школьного бала выпускников. А еще она чемпионка штата по легкой атлетике в забеге на 800 метров. Все дети Дафф унаследовали спортивные способности отца. Я с шумом выпиваю сладкое молоко с хлопьями. Тут Келли отрывает голову от книги и смотрит на меня с легким осуждением, которое, впрочем, тут же рассеивается. Она мне сочувствует. Знает, что я не хочу ехать с отцом. В ответ я ей улыбаюсь.

Моя мать сидит в дальнем углу кухни, вышивает крестиком и пьет вино; со своей вышивкой она не раз выигрывала конкурсы в журналах. Ее волосы длиной до плеч уже слегка тронуты сединой. Поверх рубашки-поло на ней надет фартук. «Тебе лучше поторопиться, иначе твой отец увидит, что ты ешь хлопья на ужин», – говорит она. Я быстренько наклоняю к себе миску и заливаю остатки молока и хлопьев к себе в рот.

«Но я и правда не хочу ехать», – говорю я, вытирая рот тыльной стороной ладони. Да она и сама это знает. И хотя раньше ей порой удавалось отстоять мои интересы, сегодня отец принял окончательное решение. А это сродни принятию решения Верховным судом. И даже полуметровый слой снега не сможет остановить моего отца. Нужно просто втыкать, зачерпывать и отбрасывать.

Отец решил, что у меня есть потенциал стать хорошим борцом в старшей школе. Сегодня, несмотря на метель, несмотря на все мои протесты и на поддержку со стороны сестер и матери, и даже на то, что я всего лишь восьмиклассник, мы поедем в спортзал старшей школы, чтобы посетить борцовскую тренировку и, возможно, продемонстрировать тренеру, на что я способен. Надо сказать, идея о том, что у меня есть какие-то способности к борьбе, появилась у отца неспроста. В старшей школе он сам был суперзвездой в этом виде спорта. В его родном городе Маунт Лебанон, штат Пенсильвания, до сих пор говорят о его подвигах на мате. Ему предложили как минимум три (!) стипендии на обучение в разных университетах. Но ни в одном из них не было факультета машиностроения, учиться на котором он желал всей душой. Так и получилось, что его мечтам о достижениях в борьбе не суждено было сбыться из-за карьерных устремлений. Но вряд ли он пытался осуществить свои нереализованные надежды, используя меня, – по крайней мере, я так не думаю. В каком-то смысле он хотел, чтобы с помощью борьбы я стал мужчиной. Учитывая, что у меня было три старшие сестры, а также безумно любящая мать, отец считал, что мне просто необходимы запахи пота и крови, витающие в воздухе на борцовском мате и в раздевалке, чтобы хоть немного закалиться. Но, самое главное, он не хотел повторять те отношения, которые у него сложились с его отцом. Несмотря на то что папа был звездой борьбы и установил рекорд в прыжках с шестом, его отец, то есть мой дед, ни разу не пришел ни на одно из соревнований, чтобы поддержать его. Мой отец видел в борьбе нечто, что могло бы стать нашим общим делом, общим делом мужчин семьи Дафф. Но в его плане был один маленький недочет: я-то борцом быть не желал.

Прежде я очень хотел стать шеф-поваром. Мама моего друга однажды тайком привела нас в самый крутой ресторан Кеннебунка, «Вайт Барн Инн». Когда шеф-повар вышел из кухни, все, кто сидел в зале, посмотрели на него. Мне очень понравилось, с каким вниманием и уважением отнеслись к нему посетители. Ну а если не шеф-поваром, то, возможно, я бы хотел стать аферистом. Мне всегда нравились такие персонажи в фильмах. В шестом классе я попытался шантажировать девочку по имени Келли. Я угрожал ей, что, если она не вложит доллар в разворот на странице 13 книги «Магия баскетбольной корзины», которая стоит в библиотеке, я разболтаю всем, с кем она встречается. Она наябедничала учительнице, и мне тогда сильно влетело. Сейчас я понимаю, что мне хотелось бы пойти учиться в Университет Невады в Лас-Вегасе или в Корнелльский университет, чтобы изучать гостиничный менеджмент. Я хочу быть главным. Я хочу помогать другим людям отлично проводить время в отпуске. Да и, похоже, не так уж это и сложно. А может, я просто не хочу быть похожим на своего отца.

Отец никогда не ищет легких путей или легких денег. Все, что он делает, непременно тщательно проанализировано и запланировано до мельчайших деталей. Он никогда не полагается на авось. Он всегда знает, на какой заправке самое дешевое топливо в городе; он смотрит самый достоверный прогноз погоды по телевидению, а еще он встает в два часа ночи, когда нужно перевести все часы в доме на летнее время. Несмотря на то что мы носим одну и ту же фамилию и что у меня такие же, как у него, необычные голубовато-зеленые глаза, которые иногда меняют цвет и кажутся серыми, и, конечно, фамильный нос Дафф, мы совсем не похожи. Он старается привить мне рабочую этику, дисциплину и строгий режим дня, и я неизменно сопротивляюсь каждой его попытке. Он хочет, чтобы я был мужчиной. Он хочет, чтобы я был на него похож. По этой самой причине я сижу за кухонным столом, и у меня сосет под ложечкой.

Я слышу, как открывается и закрывается дверь гаража. Я знаю, что это отец. «Я выгнал машину на улицу, – говорит он нам. – Поехали, Терни». Я наклоняю голову и смотрю на маму. Хочу, чтобы она увидела печаль в моих глазах. Она вымучивает из себя сочувственную улыбку, и я понимаю, что должен ехать.

На дороге мы одни. Снежинки с шумом врезаются в лобовое стекло, как снежки. Мы едем в тишине. Просто потрясающе. Мы рискуем жизнью, чтобы попасть на школьную тренировку по борьбе. Кто-нибудь, убейте меня. Может, наша машина соскользнет с дороги в канаву и мы там застрянем?.. Остается об этом только мечтать. И вдруг я замечаю свет фар, приближающийся к нам. Это черный «корвет». И в нем может быть только один человек. Нью-Йоркские номера подтверждают мои догадки. Проезжая мимо «корвета» на скорости 16 км/ч, я вижу густые кустистые усы водителя. «Это дядя Такер», – говорю я.

«Он выехал восемь часов назад», – отвечает отец, пока мы проезжаем мимо «корвета». Похоже, разворачиваться мы не собираемся. Я очень люблю, когда дядя Такер гостит у нас. Каждый раз он учит меня какому-нибудь новому карточному фокусу. Ему 32 года, и он зарабатывает кучу денег, ездит в увлекательные путешествия. Он приехал в город, чтобы на следующий день покататься на лыжах с двумя моими старшими сестрами. Я наблюдаю за его машиной, пока ее задние фары не исчезают из виду. Мы приближаемся к первому знаку «стоп» на нашем пути, и, чтобы успеть затормозить, нам нужно начать делать это примерно за сто метров. Отец отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня. «Знаешь, когда ты был младенцем, ты научился вставать на мостик прежде, чем научился ползать», – говорит он.

«Да знаю я, знаю», – отвечаю я. Это всего лишь тысячный раз, когда он рассказывает мне об этом. Он начинает рассуждать о том, как важно уметь вставать на мостик, когда ты занимаешься борьбой. Дескать, это единственный способ избежать поражения, когда тебя уложили на спину. Он наклоняет назад голову, чтобы продемонстрировать, как делается мостик. А я и так знаю. Я умел это делать еще в колыбели.

«Ты поднимаешь плечи и поддерживаешь тело с помощью шеи», – продолжает он как ни в чем не бывало. Я отворачиваюсь от него, чтобы смотреть на дорогу. «Нас пригласил тренер. Мы будем только смотреть», – говорит отец, почувствовав мое возмущение.

Гигантский голубой борцовский ковер покрывает весь пол в спортивном зале. Я иду за отцом к ряду трибун, оттряхивая снег с волос. Ребята по всему залу делают пробежку, растяжку, а некоторые уже начали бороться. Я наблюдаю за ними. Если раньше мне в голову как-то не приходило, что я еще не достиг периода половой зрелости, то сейчас я очень четко это осознал. Ребята в зале просто огромны; у некоторых из них есть даже щетина на лице. И теперь я чувствую себя еще хуже. Под ложечкой сосет еще сильнее. Я не хочу заниматься борьбой. Отец улыбается тренеру, когда тот обращает на нас внимание.

Тренер машет рукой и идет к нам. Ему около сорока, он невысокого роста, но крепкого телосложения. На нем коричневые брюки, голубая майка с надписью на груди «Борьба в Кеннебунке», а на шее висит свисток. Он протягивает мясистую руку, чтобы пожать мою, и представляется: «Тренер». Я выдавливаю из себя улыбку и отвечаю, что мне приятно с ним познакомиться.

«Так ты, говорят, любишь борьбу?»

Каждая фибра моей души хочет ответить «нет», но я знаю, что, если я так сделаю, отец убьет меня. Поэтому я просто киваю и отвечаю: «Да, вполне». К счастью, после этого внимание тренера переключается на моего отца. Они начинают разговаривать, используя свой борцовский жаргон. Я слышу фразы «переворот назад» и «подхват корпуса обеими руками между ног соперника», и к горлу подступает тошнота. Но я вижу радость на лице отца, чего не случается с ним почти никогда. И, как воздушный шарик, с каждым новым жаргонным словечком он раздувается чуть больше.

И вот, незаметно для себя, я надеваю на голову шлем, а на ноги борцовки. Но борцовское трико я надевать отказываюсь. Мой спортивный костюм Университета Бостона вполне сойдет. Кто-то протягивает мне капу. Я встаю на край ковра. Напротив меня – новичок по имени Брайан. Он на год старше, но я знаю его еще со средней школы. Я удивлен, что он – борец. Никогда не видел, чтобы он занимался каким-то спортом. Брайан скорее похож на типичного члена научных кружков: единственный, кто умел пользоваться компьютером из всех, кого я знал в школе, и он всегда играл в «Атари» или в какую-нибудь другую видеоигру. Я вижу, как он напуган, но страшит его явно не перспектива поединка со мной: на «оружие массового поражения» я не похож совсем, ведь роста во мне всего сто шестьдесят два сантиметра, а веса – пятьдесят килограммов; его пугает возможность проиграть схватку мальчишке из средней школы. Друзья по команде начинают его дразнить. Они уже подбадривают меня, а мы еще даже не приступили. Ему есть что терять. Они никогда не простят ему, если он мне проиграет. И вот раздается свисток тренера.

Может, мне и достались в наследство борцовские способности отца, но его техничности у меня нет. Единственное, что я умею делать, – вставать на мостик, что, в общем-то, тоже неплохо. Думаю, если меня просто не уложат на лопатки, все уже будут счастливы, и мы сможем спокойно уйти отсюда. Брайан приближается ко мне, мы сцепляемся руками и пытаемся уложить друг друга на мат. Я сразу же отметил, что двигаюсь быстрее него. Его внимание сконцентрировано на том, чтобы стоять в правильной позиции и осуществлять правильный захват. Пока он возится с этим, я проскальзываю сзади и, схватив его за пояс, бросаю на пол. Прежде чем Брайан успевает что-либо сообразить, я укладываю его на спину, и тренер стучит по ковру. От немногочисленной толпы борцов, наблюдавших за нами, слышен коллективный выдох удивления. Все закончилось. Слава богу, я могу отправиться домой. Но у тренера другой план на этот счет. Он хочет, чтобы теперь я сразился с десятиклассником. Толпа наблюдающих выросла до десяти человек, если не больше. И над десятиклассником я одерживаю победу, даже быстрее, чем над Брайаном.

Но лучше бы я проиграл. В третий раз мне предстоит бороться со старшеклассником Марком; его брат – чемпион штата, и все ожидают, что Марк пойдет по его стопам. И теперь толпа переметнулась на другую сторону. Одно дело, когда восьмиклассник одерживает победу над парой ребят, которые даже не входят в сборную школы, но схватка с капитаном команды – это уже другое дело. Он кладет руку мне на плечо, я смахиваю ее. Он устремляется к моей ноге, но я вовремя уворачиваюсь. Мы схватываемся голова к голове, ухо к уху, а затем оба падаем на землю. Промелькнула мысль, что, возможно, я смогу одержать верх, но вот мы катаемся туда-сюда минуту. И теперь я знаю, что превосходство – на моей стороне. Я чувствую, как у него слабеют руки, и собираюсь воспользоваться этим. Хватаю руку, которая лежит на земле, и пытаюсь скрутить ее. И тут я слышу его смешок. Неожиданно я чувствую, будто скатываюсь с горы, как в мультфильме. Части моего тела переплетаются самым невероятным образом. Я все еще нахожусь в «захвате Претцеля»,[9] когда слышу, как тренер ударяет ладонью по мату, чтобы объявить о моем поражении. А вот распутаться я смог очень быстро.

С тех пор я никогда больше не боролся. И, выполняя данное обещание, мой отец вернулся к этой теме всего лишь один раз, когда я только перешел в старшие классы. Я лишь покачал головой в ответ, и он все понял. Вместо борьбы я играл в американский футбол, но папа говорил, что я не вышел ростом, чтобы в него играть, – его слова меня лишь раззадоривали. Я хотел стать звездой самого высокого ранга. Я хотел видеть свое имя в заголовках местных газет, к чему я в конечном итоге и пришел. Меня избрали основным игроком команды, а также лучшим игроком ассоциации в последний год учебы. Отец не пропускал ни одной моей игры. Он даже как-то сказал мне, что я значительно превзошел его ожидания. Но эти слова могли означать лишь одно: его ожидания относительно меня были очень невелики.

Когда наш фургон въехал на покрытую снегом дорогу у дома и остановился рядом с «корветом», я выпрыгнул из машины и побежал к двери, чтобы побыстрее увидеть дядю. Отец схватил лопату, чтобы завершить то, что начал еще днем. Когда я подбежал к дому, отец уже втыкал, зачерпывал и отбрасывал. Снова и снова.