Читать книгу Танец с герцогом - Тесса Дэр - Страница 6

Амелия смотрела на герцога. Он был крепок, собран, держался величественно, как и полагалось человеку его положения. Со вчерашнего вечера в нем ничего не изменилось, и все же Амелия не удержалась от вопроса:

– Вы сошли с ума?

– Нет, – был ответ. – Нет, я совершенно здоров умственно и физически. Если вам нужны более веские доказательства, я обращусь к своему личному доктору.

Неужели он говорит серьезно?

Выражение лица свидетельствовало о том, что герцог не шутит.

– Не стоит. Позвольте перефразировать вопрос. О чем вы только думали, когда решили сделать мне предложение?

– Разве это не очевидно? – Герцог присел на краешек стола Лорана. – Ваша репутация под угрозой.

– Лишь потому, что вы поставили ее под угрозу! Между нами ничего не было. Так зачем вы заронили сомнения в душу моего брата?

– Это сделали вы, залившись краской и начав заикаться. Я лишь поступил так, как требует от меня честь джентльмена.

– Честь? О, это что-то новенькое. А хватая меня за коленки в экипаже, вы тоже руководствовались честью джентльмена?

– Это была… проверка.

– Проверка, – не веря своим ушам, выдохнула Амелия. – И что же вы выяснили для себя?

– Две вещи. Во-первых, я удостоверился в вашей непорочности.

– В моей непорочности? Вы… – О нет, она не станет подбирать слова. – Вы убедились в моей непорочности, потрогав за ногу?

– Да.

Амелия прикрыла глаза рукой, а потом провела пальцем по брови.

– Прощу прощения, ваша светлость, но вы пытаетесь сейчас сказать, что женщина для вас сродни… фрукту? Одним прикосновением вы определяете, спелый он или нет?

– Нет. – Герцог тихо засмеялся, застав Амелию врасплох. Она-то была уверена, что этот человек вообще не знает, что такое смех. – Меня убедило не то, до чего я дотронулся, а ваша реакция на прикосновение.

Амелия вспыхнула до корней волос, вспомнив свой возглас изумления и бегство в дальний угол экипажа. Но даже образовавшегося между ней и герцогом расстояния показалось недостаточно. Огонь его прикосновения надолго задержался на ее бедре, а потом распространился по всему телу. Мысли пришли в смятение, а сердце колотилось, точно сумасшедшее.

Амелия до сих пор не успокоилась.

– Вы сказали, что выяснили две вещи, ваша светлость. Могу я спросить, какова вторая?

Герцог одарил Амелию бесстыдным обжигающим взглядом.

– Я пришел к выводу, что мне будет очень приятно оказаться с вами в постели.

О Господи. Ну и как найти пристойные слова, чтобы дать ответ? Пока Амелия собиралась с мыслями, ее тело по-своему отреагировало на дерзкое признание. Румянец обжег щеки, желудок сжался, а кровь заструилась по жилам еще быстрее.

«Не смей вести себя так, будто ты польщена, – строго приказала себе Амелия. – И не радуйся тому, что герцог Морленд немало раздумывал о том, что неплохо бы затащить тебя в постель, и, возможно даже, в деталях представлял себе это. Не смей – не смей! – даже представлять себе это!»

Однако было поздно.

Амелия усилием воли прогнала чувственное видение и теперь боролась с ощущением, которое очень сильно напоминало сладостное предвкушение. Герцог не назвал ее желанной. Он просто заметил, что она подходит для постели, причем сделал это весьма оскорбительно. Амелия ничуть не сомневалась, что он готов был повторить то же самое любой служанке.

– Я не верю вам.

– Не верите в мою искренность?

– Я считаю, что вы непоследовательны. Всего несколько часов назад готовы были сразиться на дуэли с мистером Беллами, лишь бы только не просить руки Лили. Хотя перед ней вы в гораздо большем долгу. – «А еще она гораздо красивее. Грациознее. И богаче».

– Я не хочу жениться на Лили.

Кожу Амелии закололо мириадами иголочек, хотя она и напоминала себе, что данное заявление герцога Морленда вовсе не является для нее комплиментом.

– Леди Амелия, – продолжал между тем герцог, – в нашей беседе вы назвали меня слишком прямолинейным. Могу я быть с вами предельно откровенен и сейчас?

Амелия лишь махнула рукой.

– Замечание Лили напомнило мне о том, что я не вечен, и послужило толчком к действию. У меня есть подопечная. До ее дебюта еще целых два года, а до замужества и того больше. Если за это время со мной что-то случится, мой титул, недвижимость и состояние отойдут дальнему родственнику, и судьба моей подопечной окажется в руках совершенно чужих людей. Я не могу этого допустить. Кроме того, я решил жениться и обзавестись наследником.

– Вы приняли это решение сегодня утром?

– Да.

– Но почему я, а не Лили? Почему не какая-нибудь другая леди – одна из тех, что вы примеряли к себе на многочисленных балах и светских раутах?

Вопрос Амелии застал герцога врасплох.

– Примерял к себе? Стало быть, все вокруг решили, будто я подыскиваю себе жену? Во время вальса?

– Конечно.

Герцог вновь рассмеялся. Второй раз за утро. Поразительно. И этот глубокий, бархатный, обволакивающий смех обжег Амелию с головы до ног.

– Нет. Уверяю вас, я не ставил перед собой такую цель. Но я отвечу на ваш вопрос честно. Я хочу как можно скорее обзавестись наследником. И не собираюсь ухаживать за какой-нибудь глупенькой девицей на выданье, вдвое младше меня, расточать комплименты или как-то иначе добиваться ее расположения. У меня также нет ни желания, ни времени обручаться с женщиной, которая будет носить траур по безвременно почившему брату целый год. Приданое же для меня не имеет значения. Просто мне нужна благоразумная женщина подходящего происхождения с крепким здоровьем и мягким нравом, которая смогла бы родить мне нескольких детей.

Амелия в ужасе смотрела на герцога:

– Вам нужна племенная кобыла!

– Приводя подобное сравнение, вы унижаете нас обоих, – спокойно ответил герцог. – У меня есть несколько кобыл с отменной родословной, и тем не менее ни одной из них я не позволил бы рожать мне детей, вести хозяйство и выводить в свет мою кузину. Нет, мне не нужна племенная кобыла. Мне нужна жена. Герцогиня.

Только теперь Амелия в полной мере осознала значимость предложения герцога. Хорошо, что она догадалась сесть. Этот мужчина сделает ее герцогиней Морленд. И, приняв его – грубое, бесчувственное существо, она станет одной из наиболее влиятельных и богатых женщин Англии. Она будет устраивать грандиозные званые вечера и вращаться в самых высокопоставленных кругах общества. И наконец – о, ее сердце перевернулось в груди при мысли об этом…

– Я буду хозяйкой собственного дома, – прошептала Амелия.

– Хозяйкой шести домов, если быть точным. Хотя в Шотландию я почти не езжу.

Амелия вцепилась в подлокотник кресла, словно могла упасть прямо на брачное ложе, перестав держаться что есть силы. Господи помилуй, шесть поместий! И наверняка в одном из них потребуется викарий. Она убедит Джека оставить учебу, принять сан и поселиться в тихой сельской местности вдали от распутников-друзей…

Нет, нет, нет. Найдется тысяча причин, чтобы отказать герцогу. Должны найтись. Но сейчас Амелия не могла придумать ни одной.

– Но… – она запнулась, – мы едва знаем друг друга.

– За последние несколько часов я имел возможность понаблюдать за вами на светском мероприятии, стал свидетелем того, как спокойно и рассудительно вы повели себя в сложной ситуации, и вовлек вас в беседу, которую никак нельзя назвать банальной. Я ознакомился с историей вашего рода и выяснил, что в вашей семье в основном рождались мальчики, что мне очень на руку, если я хочу получить наследника. Так что меня вполне устраивает ваша кандидатура. Но если хотите, можете задавать мне вопросы. – Герцог выжидательно вскинул бровь.

Амелия сглотнула.

– Сколько вам лет?

– Тридцать один.

– У вас есть другие близкие родственники, кроме кузины?

– Нет.

– У нее есть имя?

– Конечно. Ее зовут Клаудия, и ей пятнадцать лет.

– Вы привезли ее с собой в город?

– Нет. Последние несколько месяцев она гостит в Йорке у родственников своей матери.

Амелия замолчала, не зная, что делать дальше. Какие еще вопросы задают джентльмену его положения? Амелии казалось нелепым спрашивать герцога о его любимом цвете или о том, у какого мастера он шьет перчатки. Наконец она выпалила:

– Вы любите кошек?

– Не слишком, – поморщился герцог.

– Я бы хотела иметь в доме кошек. – Амелия торжествующе вскинула голову. Вот она, лазейка, через которую можно убежать от этой нелепой помолвки.

Герцог постучал пальцем по столу.

– Если они не будут путаться у меня под ногами, я удовлетворю вашу просьбу.

Черт. Дверца лазейки захлопнулась.

Амелия предприняла еще одну попытку:

– Какую книгу вы недавно прочитали?

– «Защита прав женщины» Мэри Уолстонкрафт.

– Вы шутите.

– Верно. – Кончики губ герцога изогнулись лукаво и очень чувственно. – Вообще-то я прочитал это эссе много лет назад.

– Вот как? И что вы о нем думаете?

– Я думаю… – Герцог оттолкнулся от стола, встал в полный рост и посмотрел на Амелию с холодным вызовом. – Я думаю, что вы увиливаете от ответа, леди Амелия.

Сердце Амелии на мгновение замерло в груди, а потом вновь возродилось к жизни, только уже где-то в горле. Ну почему Бог наградил этого мужчину такой красотой и при этом обделил душевными качествами? Ведь ужасный человек должен и выглядеть ужасно. У него не должно быть таких красивых темных кудрей, к которым так и тянет прикоснуться, и таких благородных высоких скул римского бога. И уж конечно, он не должен обладать завораживающими глазами цвета ореховой скорлупы и чувственными губами, противостоять зову которых становится совсем невозможно, когда на них появляется улыбка.

Что ж, пришло время отчаянных мер.

– Если я выйду за вас замуж, вы простите Джеку долг?

«Ответь отказом, – мысленно взмолилась Амелия. – Ответь отказом, или я за себя не отвечаю. Если же ты согласишься, я не удержусь и брошусь к тебе в объятия. Или того хуже».

– Нет, – ответил герцог.

Облегчение смешалось в груди Амелии с огромным разочарованием. Зато теперь она знала, как действовать дальше.

– В таком случае, ваша светлость, боюсь, я не смогу…

– Но в соответствии с брачным контрактом вы получите приличествующую вашему положению сумму денег – думаю, двадцати тысяч фунтов достаточно, – и кое-какую недвижимость. Кроме того, ежемесячно вы будете получать деньги на мелкие расходы. Несколько сотен фунтов.

– Несколько сотен фунтов? В год?

– Не говорите глупостей. Раз в три месяца.

У Амелии потемнело в глазах. За последние несколько лет она научилась считать деньги. Буквально каждые полпенни. Но такие огромные суммы… выходили за пределы ее математических способностей.

– Вы можете тратить эти карманные деньги по своему усмотрению, но я порекомендовал бы вам не тратить на брата и пары пенсов. Даже отдав за него долг, вы не поедете летом в свой коттедж. Потому что мы отправимся в мое поместье в Кембридже.

– В Брэкстон-Холл.

Герцог кивнул.

Амелия много слышала об этом поместье. В отличие от нынешнего его хозяина, недолюбливавшего развлечения, прежний герцог и его жена часто устраивали приемы, званые вечера и балы. Те представительницы высшего света, коим посчастливилось на них побывать, до сих пор с ностальгией вспоминали их пышность и великолепие. Поговаривали, будто Брэкстон-Холл – самое большое и богатое поместье Восточной Англии.

Не удержавшись, Амелия завистливо вздохнула.

– Не сомневайтесь, я обеспечу вам комфортную безбедную жизнь. Вам же подлежит принимать знаки моего внимания до тех пор, пока на свет не появится мой сын. И конечно же, я требую от вас верности.

Амелия вспомнила слова герцога, брошенные им в экипаже: «Меня не интересуют привилегии. Я хочу обладать Осирисом единолично и не желаю ни с кем делиться». Тон абсолютного превосходства, каким герцог произнес эти слова, был оскорбителен даже для лошади. А по отношению к женщине все вышесказанное звучало и вовсе унизительно. Унизительно, отвратительно и… Господи, помоги ей, возбуждающе.

– Ясно, – произнесла Амелия, стараясь сохранить самообладание. – А могу я рассчитывать на вашу ответную верность?

– Черт бы побрал эту Уолстонкрафт. Что ж, хорошо. Вы можете рассчитывать на мою верность, пока не родите сына. А потом мы пересмотрим наше соглашение. И заживем отдельно, если захотите.

Чем дальше, тем хуже. Амелией не нужно было даже обладать. Ее просто возьмут в аренду.

Заметив, что девушка ошеломлена, герцог добавил:

– Разве это не честно?

– Честно, да. А еще удобно и бездушно.

– Ну, вряд ли вы ожидали услышать от меня всякую романтическую чепуху. Моя неискренность лишь оскорбила бы нас обоих.

Амелия поднялась с кресла и спокойно произнесла:

– Я и так считаю себя достаточно оскорбленной для одного утра.

– Мое терпение тоже небезгранично. – Герцог перехватил девушку на середине кабинета. – Я сделал вам предложение. И не сомневаюсь, что это наиболее щедрое и выгодное предложение из тех, что вы можете получить, если вообще получите. Я ответил на все ваши нелепые вопросы и дал весьма щедрые обещания. Так каков ваш ответ, мадам?

О да. Она даст ответ.

Но сначала получит компенсацию.

– И последний вопрос, ваша светлость. Вы сказали, что вам будет очень приятно оказаться со мной в постели. А как мне узнать, насколько приятным окажетесь вы? Вдруг я не смогу перенести ваше общество?

Герцог сделал шаг назад, как если бы захотел рассмотреть Амелию с некоторого расстояния. Или как если бы она страдала слабоумием и он боялся от нее заразиться.

Амелия улыбнулась, упиваясь тем, что сумела вывести герцога из равновесия.

– Не пугайтесь так, ваша светлость. Я не собираюсь щипать вас за бедро.

В этот самый момент Амелия совершила ошибку, бросив взгляд на бедра стоявшего перед ней мужчины. На эти мускулистые бедра, казавшиеся вытесанными из гранита.

– Не собираетесь?

Взгляд Амелии вновь перекочевал на лицо герцога.

– Нет. Видите ли, в подобных делах женщины действуют более изящно.

Герцог саркастически рассмеялся, однако Амелии показалось, что он хотел таким образом защититься.

– Может, я и девственница, но я отнюдь не глуха и не слепа.

– О, не продолжайте. Читали специальную литературу?

Амелия проигнорировала слабую попытку мужчины поддеть ее.

– Прежде чем дать вам ответ, я тоже хочу провести кое-какой эксперимент.

В глазах герцога промелькнула паника. Или же этот янтарный блеск свидетельствовал о проснувшемся желании?

Однако Амелия тут же себя одернула. Это же просто глупо. Разумеется, он испугался. Запаниковал.

– И что же вы намерены предпринять?

– Поцеловать вас.

– И все? – Герцог подошел ближе и нагнулся так, словно собирался чмокнуть Амелию в щеку. Но девушка протестующе подняла руку.

– В губы, если вы не возражаете. Это будет настоящий поцелуй.

– Настоящий, – эхом отозвался герцог, и Амелия расслышала в его голосе недоверие.

Его взгляд заскользил по ее лицу, и Амелия мысленно поморщилась, представив, как она, должно быть, выглядит в его глазах. Пухлые щеки, порозовевшие от залившего их румянца. Опухшие глаза, под которыми залегли лиловые круги усталости. Растрепанные белокурые волосы, свисавшие неровными прядями, выбившимися из прически. О чем она только думала, предпринимая попытку соблазнить герцога? Почему бы просто не ответить ему отказом и покончить с этим фарсом?

И все же Амелия вынуждена была признаться себе, что хотела этого. Хотела поцелуя. Хотела почувствовать себя желанной. Более того, какая-то крошечная частичка ее «я» хотела вернуться в экипаж и отреагировать на прикосновение герцога иначе. Узнать, что случилось бы, если б она не шарахнулась от него, а позволила ласкать свое бедро дальше. И возможно, пальцы мужчины поднимались бы все выше и выше, пока не коснулись бы влажной расщелины меж ее ног…

При мысли об этом Амелию охватила слабость.

А взгляд герцога сосредоточился на ее губах.

Амелия затаила дыхание. Сосредоточилась. Замерла в предвкушении.

Но герцог вдруг отошел на пару шагов назад.

О Господи. Он отверг ее. В полутемном экипаже вполне можно было распустить руки, но одного взгляда на Амелию при свете дня хватило, чтобы понять: она не стоит его внимания.

Герцог откашлялся.

– Но если это будет настоящий поцелуй…

Левой рукой он принялся неспешно стягивать перчатку с правой. Сначала он расстегнул крошечную застежку на запястье. После этого взялся за мизинец и принялся уверенно освобождать от черной лайки палец за пальцем. После того как на свет показался большой палец, герцог поднес руку ко рту. Дрожь пробежала по телу Амелии при виде того, как он закусил средний палец перчатки зубами и потянул.

О, его рука была прекрасна. Амелия не могла оторвать глаз от пальцев – длинных и проворных, изящных и вместе с тем сильных. Скоро настал черед левой перчатки. Освободив несколько пальцев и глядя Амелии прямо в глаза, герцог вновь закусил перчатку и потянул. И тут Амелия не удержалась и… громко вздохнула.

В это самое мгновение она поняла, почему мужчины не жалеют денег на танцовщиц. И почему таких же заведений не создали для леди. А может, они и существовали, только она ничего о них не знала. Однако сейчас Амелия совершенно определенно испытывала ни с чем не сравнимый непозволительный трепет при виде того, как мужчина обнажает пусть даже самые невинные части своего тела.

Бросив перчатки на стол Лорана, герцог направился к Амелии. Он поднял руки, но вместо лица коснулся ее волос, и его проворные пальцы ловко освободили от шпилек с трудом удерживавшуюся прическу. Герцог стоял совсем близко, как если бы сжимал Амелию в объятиях. Теперь девушка могла отчетливо разглядеть решительные очертания его подбородка и обнаженную полоску шеи, на которой начала проступать щетина. От мужчины пахло бренди, кожей и крахмалом. Но эти простые повседневные запахи не могли замаскировать мускусного мужского аромата, который Амелия вдыхала теперь полной грудью.

Когда герцог достал последнюю шпильку, волосы каскадом рассыпались по плечам девушки. Его пальцы чувственно коснулись кожи ее головы, когда он погрузил их в шелковистые локоны.

– Ну вот, – произнес он, и его сильные теплые ладони обхватили лицо Амелии. – Вот теперь мы сможем поцеловаться по-настоящему.

Неудержимое восхищение наполнило Амелию. И причиной тому было вовсе не горячее дыхание мужчины, коснувшееся ее губ, и не прижатые к лицу ладони, а единственное слово «мы». «Теперь мы сможем поцеловаться по-настоящему».

Не он поцелует ее. А они поцелуют друг друга.

Губы герцога неспешно и чувственно коснулись губ девушки, и в то же самое мгновение яркая вспышка озарила маленький мирок Амелии Клер д’Орси, превратив его в нечто новое и незнакомое.

Она с трудом выдержала несколько поцелуев мистера Поста, когда тот за ней ухаживал. Прошло уже десять лет, но Амелия до сих пор помнила те отвратительные поцелуи. Мокрые скользкие губы, похотливые объятия, оставившие после себя чувство беззащитности и стыда.

Но на этот раз все было иначе. Совсем иначе. На протяжении последних нескольких часов герцог Морленд ронял одну грубую высокомерную фразу за другой, оскорбляя чувства Амелии, и у нее сложилось впечатление, будто он вообще не способен на вежливую беседу.

Но его поцелуй… О да, это была настоящая изысканная беседа. Он вновь и вновь касался губ Амелии своими, а потом отстранялся, ожидая ответа. И Амелия отвечала с беззастенчивым удовольствием.

– Да, – пробормотал герцог, когда Амелия осторожно положила руки ему на плечи. – Именно так.

Ободренная этими словами, Амелия обняла мужчину за шею. Он погрузил пальцы в ее волосы, и она последовала его примеру, коснувшись наконец шелковистых темных кудрей. Ну почему она не сняла с рук перчатки? Амелия дорого отдала бы за то, чтобы волосы Морленда заскользили меж ее обнаженных пальцев. Однако она воспрянула духом, когда герцог тихо застонал от прикосновения ее затянутых в атласные перчатки рук.

Потом он замер, чтобы перевести дыхание.

«Нет, нет, не останавливайся», – мысленно взмолилась Амелия.

Она вновь погладила его шею, и он возобновил поцелуй с новой силой. Тело Амелии стало мягким и податливым, как вата. Губы герцога были настойчивыми и требовательными. Но требовали они не повиновения, а взаимности.

Амелия и не подозревала, что поцелуй может быть не борьбой, а взаимовыгодным обменом. Обменом ласками, поглаживаниями и нежными покусываниями. Она не знала, что кончики ее рта столь чувствительны, до тех пор, пока Морленд не коснулся их языком.

О, как это опасно. Восхитительно, но опасно.

Морленд не просто учил Амелию, он ей помогал. Заставлял раскрыться. Он наверняка всей кожей ощущал проснувшееся в Амелии желание. Ведь оно сочилось из каждой ее поры. Когда она успела обхватить и втянуть в себя его нижнюю губу в ответ на то, как он поступил с ее верхней? И – о Господи! – как могла она ему отказать после того, что вытворяли их языки?

Но потом Амелия оставила попытки разобраться в своих мыслях и просто отдалась восхитительным, всепоглощающим ощущениям. Все ее существо пело, дрожало, томилось от сладкой боли. Амелии хотелось большего. Хотелось почувствовать руки Морленда на своем теле, а не только на шее.

Просунув пальцы под ворот рубашки, она погладила его кожу. Ее груди коснулись сильной, точно выкованной из железа груди мужчины. И Морленд вознаградил ее за это, скользнув ладонями вниз по спине, обхватив ягодицы Амелии и крепко прижав ее к себе. Наслаждение, мощное и острое, пронзило тело девушки.

– Амелия, – простонал герцог.

На это Амелия не смогла ответить, потому что не помнила имени герцога. Назвать его сейчас Морлендом было бы неправильно, а «вашей светлостью» тем более. Особенно теперь, когда его руки лежали на ее бедрах.

А потом язык мужчины снова проник в рот Амелии, и она вообще не смогла вымолвить ни слова.

Амелия вдруг утратила способность воспринимать реальность и поэтому не поняла, сколько прошло минут, часов или вообще целая вечность, прежде чем герцог осторожно отстранился. Однако Амелия не готова была его отпустить. Она бесстыдно обхватила руками лицо мужчины, чтобы запечатлеть на его губах еще один последний поцелуй.

Морленд рассмеялся – хриплый, возбуждающий звук.

– Итак, – произнес он, – вам не было противно, насколько я понял.

– Нет.

Герцог внимательно посмотрел на Амелию, и его бровь взметнулась.

– Это ведь не было вашим ответом?

– Нет, – поспешно ответила девушка. – Вернее… я не знаю. Ответ на что?

– Я сбит с толку.

– Я тоже.

Амелия убрала руки с шеи мужчины и прижала их к груди. Как же она просчиталась. Она просила лишь о поцелуе. Надеялась на несколько приятных мгновений. Но она никак не ожидала, что единственный поцелуй напрочь изменит ее представление о мире. Ну и как она скажет: «Нет, нет, тысячу раз нет, и ступайте прочь со своим оскорбительным предложением», когда все ее существо кричало: «Да, да! Пожалуйста, ваша светлость, я хочу еще!»

– Возможно, нам следует попробовать еще раз. – Герцог накрыл сжатые руки девушки своими. – Леди Амелия, вы окажете мне честь и все такое прочее…

– Вы только что произнесли «все такое прочее», делая предложение?

– Нет, я произнес «все такое прочее», повторяя свое предложение. Вы еще не решили, каков будет ответ? Мне кажется, вы снова пытаетесь уклониться.

– Мы совершенно не подходим друг другу! – в отчаянии выпалила она.

– Неправда. Всего несколько минут назад мы очень даже ладили.

Да, да, он прав.

Амелия никогда не умела лгать и знала об этом, поэтому решила сказать правду:

– Вы сводите меня с ума, это я не могу отрицать. Вы очень привлекательный мужчина, но вы мне не нравитесь. Вы отвратительно ведете себя на людях, но и наедине со мной не многим лучше. Вас можно терпеть, лишь когда вы целуетесь, да и то с трудом.

Герцог насмешливо посмотрел на Амелию:

– Даже этих скудных слов хватит, чтобы понять: основа нашего брака будет прочнее, чем у многих пар.

– Да, но это все равно даже отдаленно не похоже на брак, о каком я мечтала.

– Что ж. – Герцог отпустил руки Амелии и отошел от нее. – Может показаться, что у вас есть выбор. Так что вы предпочтете? Свою мечту или меня?

– Ни одна женщина не должна оказываться перед таким выбором.

И все же Амелия знала, как поступали женщины в таких случаях. Каждое мгновение каждого дня женщины предавали свои благословенные мечты, отдавая предпочтение жестокой реальности. Несколько лет назад она попыталась отложить неизбежное на неопределенное время, но сейчас Амелия знала: ее день и час настал. Пришла ее очередь забыть и оставить в прошлом мечты о любви и романтике и хватать то, что дают. А именно надежность, возможность помочь братьям и весьма соблазнительную перспективу познать плотское наслаждение. А что касается любви… Для этого у нее родятся дети. И она будет любить их так, как не любит ни одна мать в мире. Кроме ее собственной, разумеется.

Амелия знала, как ей стоит поступить. Как она поступит.

И все же она не могла заставить себя произнести решающие слова.

– Тогда не делай выбора, – произнес герцог. – Просто иди сюда.

Это была не просьба, а приказ, и Амелия с благодарностью повиновалась. Уверенность мужчины заставляла ее идти вперед, как если бы он тянул ее на веревке. Амелия остановилась в нескольких дюймах от него и заглянула в его красивое лицо.

– Поцелуй меня.

Еще один приказ, которому было так легко повиноваться. Ведь Амелии приказывали сделать то, чего она и сама отчаянно желала. Герцог немного наклонился, и девушка запечатлела на его губах теплый, неспешный поцелуй. Впереди ее ждет бесконечное количество поцелуев. Наслаждение от созерцания этого необыкновенно красивого мужчины без одежды. Ощущение тяжести его обнаженного тела.

Поцелуй закончился.

– А теперь скажи «да».

Она будет герцогиней. Хозяйкой шести домов. Она обвенчается в часовне Святого Георгия на Ганновер-сквер в самом центре Лондона. Наденет безумно дорогое платье из богато расшитой парчи цвета слоновой кости, что она видела на прошлой неделе на Бонд-стрит. Свадебный завтрак будет состоять из белоснежного торта с тремя разными начинками и мороженого, разложенного по вазочкам в виде цветков орхидеи. Но только не роз, потому что розы есть у всех. В букете невесты тоже будут орхидеи, она прямо на этой неделе поедет в оранжерею и сделает заказ.

Все же некоторым ее мечтам суждено осуществиться.

– Скажи «да», Амелия.

– Да, – ответила девушка. Это оказалось настолько легко, что она повторила еще раз: – Да.

– Хорошая девочка.

Герцог одарил ее еле заметной, но вместе с тем захватывающей дух улыбкой, и ради этого изгиба губ Амелия забыла обо всех своих мечтаниях. И будь что будет.

– Я поговорю с твоим братом. – Морленд взял со стола перчатки.

– Сообщи мое имя своему секретарю! – выпалила Амелия, отдавшись на волю трепетного предвкушения. – Нужно составить список гостей и начать приготовления к свадьбе.

– Это ни к чему, – ответил герцог. – Мы поженимся в этой самой комнате. Завтра.