Читать книгу Плюш - Тея Лав - Страница 3

20 февраля

В женском туалете пахнет табаком. И судя по дыму, который все еще стоит посреди помещения, девчонки даже не удосуживаются открывать окно. Моих пяти футов и пяти дюймов¹ едва ли хватает, чтобы дотянуться до одного из двух окон, расположенных высоко над полом. Я натягиваю свои серые чулки до колен и, упираясь на выступ в стене, все же приоткрываю окно и впускаю свежий воздух.

Теперь есть чем дышать.

Держа руки под краном с льющейся водой, я читаю надписи возле зеркал на бледно-розовом кафеле. Каждое утро они исчезают, но к концу учебного дня можно смело наслаждаться мелкими сплетнями, читая эту хрень.

Девчонки бывают такими суками.

Выключив воду, я вытираю руки бумажными салфетками и поправляю темно-синюю атласную ленту, заменяющую мне галстук. Из огромных наушников, висящих у меня на шее, гремит песня группы Good Charlotte – I Don't Wanna Be In Love из их старого альбома. Пританцовывая, я достаю из кармана школьного пиджака блеск для губ и начинаю его наносить.

В последнее время я стала более лояльна к своей внешности. Меня больше не раздражают мои волнистые волосы непонятного цвета, – начиная от самых корней их цвет темно-русый, как у папы, но чем ближе к кончикам, тем они светлее, как у мамы. Их длина чуть ниже плеч, что позволяет мне ухаживать за ними без особых хлопот.

Мне даже нравятся мои голубые глаза, которые я унаследовала от обоих своих родителей. Мне больше они не кажутся слишком большими или прозрачными. Мне стало нравиться мое тело, я не ищу в нем изъянов. Школьную юбку я теперь ношу, как все старшеклассницы: с завышенной талией, которая открывает вид на мои длинные ноги.

Да, я ничем не хуже остальных. Мне восемнадцать, это мой последний год в школе. А если быть точной, то последние несколько месяцев. И у меня больше нет причин и желания оставаться здесь.

Прежде чем уйти, я достаю фиолетовый маркер из бокового кармана рюкзака и подписываю рядом с нашими с Трейси именами слово «навсегда» прямо под словом «лесби». Когда они уже поймут, что это больше не оскорбление? Можно просто сказать это в лицо, а не загаживать стены.

Едва оказавшись в библиотеке, я натыкаюсь на предупреждающий взгляд миссис Локхарт.

Да боже мой, я же только вошла.

Мои ботинки до сих пор оставляют мокрые следы, хотя я прошла целый этаж и потратила несколько минут в уборной. Декабрь и январь сменяли дождь с редким снегом, а февраль оставил себе только дождь.

Я прохожу мимо высоких стеллажей и учеников, пристроившихся на мягких диванах по периметру общего зала. Непрерывный дождь разогнал всех учеников школы Эшборо Флэйм спать в библиотеках, скучать в своих комнатах или убивать время на корте.

Войдя в крошечную комнату для самоподготовки, где стоит лишь пара стеллажей с бесполезными книгами и один круглый стол посередине, я шумно плюхаюсь на один из стульев. Трейси даже не поднимает голову, уткнувшись в учебники.

– Ты опоздала.

Сидящий рядом Кайден едва справляется с зевком.

– Как всегда.

Ничего не ответив, я расстегиваю молнию рюкзака и вынимаю оттуда папку с тетрадями. Папка оказывается открытой, и из нее выскальзывает рекламный буклет Университета Торонто.

Трейси наконец-то поднимает голову и, сощурив свои бездонные серые глаза, смотрит сначала на буклет, а затем на меня. Сегодня она наложила меньше макияжа на глаза, чем обычно, поэтому выглядит по-новому. На пухлых губах помада, что странно, потому что Кайден рядом. Но что больше всего я обожаю в своей лучшей подруге – это ее волосы. Они густые, идеально прямые и выкрашены в цвет ее глаз. Стального цвета полотно. Сегодня Трейси собрала это великолепие в высокий хвост.

– Ты ведь не серьезно, – произносит она.

Я лишь пожимаю плечами.

Кайден перекидывает через плечо свой ослабленный школьный галстук и хватает в руки буклет.

– Торговля и финансы? – Его глаза буквально лезут на лоб. – Серьезно?

– Ну, спасибо. – Я выхватываю из его рук буклет и запихиваю в рюкзак.

– Ты поняла, о чем я. – Кайден, скрипя ножками стула об пол, двигается ближе ко мне и выжидающе смотрит.

Я вздыхаю и тоже смотрю на него. Крошечные кристаллики блестят в обеих его мочках, волосы почти черного цвета растрепаны от влажной погоды и одна прядь постоянно падает на лоб. С Кайденом Арчером мы связаны многим больше, чем с Трейси. Мы вместе росли. Наши отцы были лучшими друзьями, поэтому все семейные пикники, ужины и каникулы мы проводили вместе. Шутки и даже, возможно, реальные надежды наших родителей, что мы с Кайденом станем больше, чем друзьями, не возымели эффекта.

– Это запасной план, – объясняю я.

– Как Торонто может быть запасным планом? – встревает Трейси, переводя взгляд с меня на Кайдена.

Они встречаются с прошлого года, хотя почву я подбивала почти два года. Слава богу, мои труды увенчались успехом.

– Просто проверка, – невнятно бормочу я.

Их лица все еще остаются озадаченными.

Финансы определенно не мой конек, и они это прекрасно знают. Мы уже определились с будущими карьерами, поэтому реакция моих друзей вполне объяснима. Осенью я подала документы в Университет Британской Колумбии, я подавала и в другие, но лишь как запасной план, но в них точно не входил Торонто. Кайден и Трейси собираются в Университет Виктории. Мы даже уже распланировали выходные и каникулы, по которым будем навещать друг друга, переправляясь на пароме. И хотя ответов мы еще не получили, план остается нерушимым, так как каждый из нас уверен, что ему ничто не помешает.

Не выдержав их взглядов, я широко улыбаюсь.

– Расслабьтесь, мне всучил этот буклет мистер Хармон, когда я проходила мимо актового зала. Этот и еще кучу других.

Кайден откидывается на спинку стула, шумно выдохнув. На лице Трейси выражение, говорящее о том, что ничего другого она и не ожидала.

– До каких пор их будут раздавать? – возмущается она. – Все здравомыслящие уже давно подали документы.

Она права. Уровень нашей академической подготовки высокий, но мы ведь такие не единственные. Конкуренция есть всегда.

Убрав наушники в рюкзак, я закатываю рукава пиджака до локтей и принимаюсь прокручивать ленту в Instagram. Кайден, теперь сидящий рядом со мной фыркает, увидев на экране моего телефона новый и тупой мем. Мы начинаем просматривать ленту вместе и хихикать.

– Да, конечно, расслабьтесь. – Трейси с грохотом кладет ручку на стол и складывает руки на груди. – Я сама все сделаю, никаких проблем.

Она говорит спокойно, и даже улыбнувшись. Но сложно не уловить угрозу в ее голосе.

У нас троих совпадает пара профильных предметов. Один из них – это история. Не очень люблю историю, но если отмучаюсь с ней сейчас, то в колледже смогу пропустить этот курс.

Следующие полтора часа мы сосредоточены над темой, почему Пьер Трюдо считается самым популярным человеком Канады XX столетия. Когда Кайден начинает отключаться, уткнувшись в тетрадь, Трейси объявляет, что на сегодня достаточно.

– Мне еще нужно зайти в медиалабараторию, – говорит Трейси, прижавшись боком к Кайдену. – У вас сегодня нет вечерней тренировки?

Мы выходим из учебного здания и спускаемся по лестничному маршу. Темно-синие пиджаки парней и юбки девушек в сине-серую клетку снова замаячили на территории школы, так как дождь закончился полчаса назад.

– Сегодня нет. – Кайден на ходу склоняется и целует Трейси в губы. – Так у нас будут планы на вечер?

Иногда мне хочется просто выть в их присутствии.

Трейси издает разочарованный вздох.

– Мама прислала смс, попросила поужинать с ней в городе. Папы снова нет, так что…

Она виновато опускает глаза. Вся эта ситуация, в которой мы уже перестали разбираться, раздражает. Тот факт, что наши родители не переносят друг друга, мы переживем, но Кайден никак не должен быть в этом замешан. Тем не менее, миссис Данэм, – мама Трейси, – ясно дала понять, что ее не устраивает не только дружба дочери со мной, но и близкие отношения с Кайденом.

– Все в порядке, детка. – Он целует ее в щеку. – Побудь с мамой.

Трейси тут же расцветает.

– Я позвоню перед сном.

Кайден издает протяжный стон.

–М-м, сегодня мне придется импровизировать одному в своей постели.

Я хмыкаю и получаю тычок в плечо. Не знаю, насколько его смущает, что я посвящена в детали их интимной жизни, он никогда на это не намекал. Наверное, он смирился с тем, что его лучший друг и любимая девушка порой обсуждают части его тела.

– Включи воображение, Кай – говорю я.

– Заткнись, Вив, – парирует он.

Мы с Трейси обмениваемся коварными взглядами и по негласному сигналу начинаем зажимать между собой высокую фигуру Кайдена. Он гогочет во весь голос, привлекая внимания других учеников. Про нас троих всегда говорили чушь. Такую, что даже повторять противно. Но сплетни в старшей школе – это не то, что может шокировать. Лицемеры лишь трубят за спинами, но ни за что не скажут это прямо в лицо.

– Все я побежала, люблю вас. – Трейси целует меня в щеку, затем они с Кайденом прощаются целую вечность.

Я поднимаю воротник своего теплого черного плаща и медленно бреду по выложенной серым камнем дорожке.

Территория школы-пансиона Эшборо Флэйм занимает около тридцати акров прибрежной зоны реки Фрейзер и включает в себя несколько зданий. Главный корпус – это четырехэтажное здание, где проходят занятия, оно построено в традиционном стиле из красного кирпича, его стены почти до самой крыши увивает красный и зеленый плющ. Резиденция, где проживают приезжие ребята, своим строением напоминает величественную готику – это самое старое здание в городе. В собственность школы входит ледяная арена со всем спортивным оснащением, стадион и даже конюшня.

Все это окружает природный оазис из парковых аллей, обрамленных вековыми деревьями, зеленые луга и различные зоны отдыха.

Совершенно ни о чем не думая, я продолжаю идти и даже не слышу, как меня догоняет Кайден.

– Прием, Вив.

– Что?

– Я спрашивал, что ты собираешься делать вечером?

– Не знаю. Пересмотрю несколько эпизодов «Очень странных дел» и лягу спать.

Кайден вздыхает и кладет свою ладонь на мое плечо.

– Что? Чего ты так вздыхаешь? – Высоко подняв голову, я всматриваюсь в его лицо.

– Ничего, – пожимает плечами Кайден. – Слушай, у меня предложение.

– Я не стану рисковать своими ученическими правами и не поеду на свидание в Мэйпл Ридж, – твердо заявляю я.

– Но в прошлый раз, когда Нил хотел встретиться, именно он приехал сюда. А ты притворилась, что уснула.

– Я правда уснула! – возражаю я, но Кайден мне не верит.

– Ага.

– Мне не нравится имя Нил.

– Ага.

– Кай!

– Что?

– Хватит пытаться меня с кем-нибудь свести. Мне не сорок, и я не на грани.

– Тебе не нужен секс? – тихо интересуется Кайден, склонившись над моим ухом.

– Мы с тобой не говорим о сексе. – Я внимательно смотрю на него. Он быстро кивает, и я тут же меняю тему. – У меня встречное предложение: мы ужинаем у нас дома, затем я поднимаюсь в свою спальню смотреть «Очень странные дела», а ты возвращаешься в пансион, чтобы позвонить Трейс и о чем вы там…не знаю.

Кайден хмыкает и треплет меня по голове, как маленькую.

– Мы с тобой не говорим о сексе, – повторяет он мои слова.

– Не язви.

Посмеиваясь, мы останавливаемся напротив стадиона.

– Хорошо, – соглашается Кайден. – Предупреди своих, что я приду.

– Нет нужды, мама ждет тебя каждый день. Ты же знаешь.

На его лицо падает тревожная тень. Мне знакомо это выражение. Я отчетливо помню то время три года назад, когда мой друг был похожим на собственную тень. Он ел, занимался спортом, учился, тусовался. В общем, выполнял все свои функции, как робот. Он не был прежним, не был самим собой. Потому что именно так чувствует себя человек, разом потерявший все.

– Знаю, – со вздохом произносит он, запустив пальцы в свои темные волосы. – Мне так стыдно перед твоими родителями за то, что редко появляюсь.

Я знаю, что он чувствует. Видеть счастливую семью, когда твоей больше нет, это словно раскаленный металл к коже. Это больно.

Целый год, после случившегося Кайден был тенью, но потом… сорвался. Он творил такую хрень, о которой мы не говорим вслух. Это в прошлом, ведь сейчас все в порядке.

Мои родители уже доказали Кайдену, что теперь именно мы его семья. Пусть и формально его опекуном является сестра его мамы. Я эту тетю видела всего лишь пару раз в жизни.

– Не говори чепухи. – Я хватаю его под руку. – Идем сейчас или ты придешь к ужину?

Кайден достает из кармана брюк телефон и принимается что-то печатать.

– Секунду. Напишу Трейси, что ужинаю у тебя.

Сначала мне хочется возразить, что может не стоит, она и так была расстроена тем, что все еще не может пригласить его на ужин со своей матерью. Но тут же передумываю. Это не мои отношения, они сами знают, что говорить друг другу, а что нет. Это я бы солгала, мне всегда казалось, что так проще.

К тому же ситуация для нас вполне типичная.

С самого начал их отношений Трейси бесилась из-за того, что Кайден иногда ужинал у нас дома, и даже порой оставался на ночь, так как мама его просила об этом.

Я понимала ее чувства и старалась, как можно доходчивее объяснить всю ситуацию. Но какой бы она ни была, трудно принять тот факт, что твой парень остается на ночь у твоей подруги. Трейси тоже все понимала, она не ревновала, так как никогда не была настолько глупой. Но все-таки какие-то принципы брали вверх. Лишь постепенно она на них плюнула, прекратила реагировать на школьные сплетни и поняла, что важно лишь то, что знаем мы сами. А мы знаем, что они друг для друга все, а я их самый лучший друг.

– У меня есть еще одно предложение, – говорит Кайден, засовывая телефон обратно в карман. – Я хочу поплавать сегодня.

– И?

– У меня будет всего час. Может, лучше поторчишь со мной?

Кроме хоккея Кайден увлекается плаванием, греблей и бегом. Во время хоккейного сезона ему довольно редко удается выкроить время для плавания.

Бассейн находится в корпусе ледовой арены.

– Кто-то из девчонок оставил там коньки, можешь покататься, – предлагает Кайден. – Сейчас там только тренер Фаррелл, он не будет против.

Уже несколько месяцев я пытаюсь забыть свой самый безумный и унизительный поступок.

Идея Кайдена мне кажется заманчивой, я давно не стояла на коньках. И если бы была уверена в том, что тренера Фаррелла там не будет, я бы согласилась, не раздумывая.

Но сейчас мне приходится бороться с собой. Мне легко удавалось его избегать почти восемь месяцев. Восемь месяцев! За это время он стал главным тренером. В начале сезона тренер Вэйч заработал инсульт после того, как наша команда проиграла ребятам из Абботсфорда. Инсульт был у половины трибун, так как игра была дикой и завораживающей, несмотря на поражение. Но вот тренеру Вэйчу запретили тренировать.

В общем, я перестала следить за объектом своих желаний, стараясь вести привычную, до него, жизнь. Я бы могла попытаться снова сблизиться с ним. Но всякий раз, думая об этом, в голове сплывало воспоминание об унижении, которое я тогда испытала. Мне не хотелось это повторять, и моя уверенность рассыпалась, как карточный домик.

Но однажды, посмотрев в зеркало и показав средний палец своему второму я-тряпке, я-настоящая решила не заострять все свое внимание на одном не самом удачном фрагменте своей жизни, их еще будет достаточно, впрочем, как и удачных. Поэтому я просто старалась забыть и быть собой.

Но я до сих пор думаю о нем. Не могу не думать.

– Покатаюсь на коньках, – уверено говорю я.

К черту его! Я хочу на лед. Но тут же ловлю себя на мысли, что больше хочу увидеть его.

***

Размер оказывается подходящим и прежде чем надеть чужие коньки, я использую почти весь баллончик с дезинфектором. Я не брезгливая, но у меня нет желания мучиться с грибком.

– Можешь идти, тренера я предупредил. – Кайден появляется в женской раздевалке, куда я прошла, чтобы найти забытые кем-то коньки и оставить вещи. На нем плавательные шорты и черная майка. В руках он держит полотенце.

Когда в коридоре мы с Кайденом расходимся в противоположные стороны, я чувствую, как на меня медленно начинает накатывать паника.

Ну почему? Почему я снова себя так чувствую?

Идя по полу в коньках, я замедляю шаг перед выходом на трибуны. Здесь всегда холоднее, но катание меня разогреет.

Я вижу его, когда подхожу к бортику и все еще не решаюсь встать на лед. Тренер Фаррелл стоит в средней зоне и кистевыми бросками отправляет шайбу за шайбой в ворота. Щелчки эхом разносятся по пустым трибунам. На нем спортивные штаны и черная футболка с длинным рукавом.

Я отвожу взгляд от его сильных рук, и смотрю на слепящий белый лед. Под острыми лезвиями коньков тренера, прямо под лед закатана эмблема нашей школы: грозно смотрящая прямо голова лошади с латинскими буквами AFS (Эшборо Флэйм Скул). Буквы и грива лошади объяты синим пламенем.

Нет смысла стоять здесь, мерзнуть и смотреть на него.

Переступив через бортик, я встаю на лед. Шум привлекает внимание тренера Фаррелла. Он резко оборачивается, и теперь мы смотрим друг на друга.

Проклятье! Его глаза, его щетина, его скулы…

Как же долго я старалась на него не смотреть.

Судя по выражению его лица, тренер не ожидал меня здесь увидеть.

– Вивиан? – Он разворачивает свою бейсболку козырьком назад и крепче сжимает клюшку.

Пока мне удается справляться с дрожью во всем своем предательском теле.

– Кайден сказал, что предупредил вас. – Я делаю маленький круг, тем самым оказываюсь ближе к нему. – Постараюсь вам не мешать.

Мышцы его рук играют под тонкой тканью, когда он снова замахивается, чтобы сделать очередной бросок.

– Ты мне не мешаешь, – говорит он после броска. – Я подумал, что Арчер говорил о своей девушке.

Его слова возвращают меня на несколько месяцев назад. Когда я подловила его в тренажерном зале, он думал, что я девушка Эндрю Лестера. И пусть ситуация сейчас немногим отличается, меня все равно это задевает.

– Ну извините, – тихо говорю я.

Но он услышал. То, как его голова дернулась в мою сторону, не ускользнуло от моего внимания.

Больше мы не говорим друг другу ни слова. Тренер Фаррелл продолжает вколачивать шайбы в ворота, только уже с синей линии и соответственно дальше от меня. Я катаюсь на противоположном конце площадки. Меня грызут противоречивые чувства. Сложно концентрироваться только на катании, когда рядом тот, кого я старательно пыталась выбросить из головы восемь месяцев. Ну, может не совсем столько времени, но все же. Вряд ли мне удастся убить здесь час, не рискуя своим здравым смыслом.

Скорость, с которой я катаюсь достаточно большая. Уверенная в себе, с этой же скоростью я несусь прямо к борту. Мне удается правильно поставить ноги, но чужие коньки меня подводят. Не понимая, что происходит, я врезаюсь коленями в борт и падаю на лед.

Это.

Чертовски.

Больно.

Я почти не чувствую ног, только острую боль, когда сажусь задницей на лед.

– Господи, Вивиан. – Тренер Фаррелл склоняется надо мной.

Тревожное выражение на его красивом лице приятный бонус в этой нелепейшей ситуации. Но я стараюсь не думать об этом, хоть это и отвлекает от боли.

Мои черные колготки порвались, чулки сползли, а школьная юбка задралась до бедер. Тренер Фаррелл кладет свою клюшку и перчатки на лед и осматривает мои колени. Закусив нижнюю губу, я пытаюсь подняться на ноги.

– Я в порядке.

– Нет, – возражает тренер и удерживает меня на льду. Его глаза исследуют мои ноги. – Давай я подниму тебя.

От его близости у меня кружится голова.

– Не нужно. – Знаю, что веду себя, как идиотка, но что еще мне делать?

Очередная роль девицы, попавшей в беду, меня не устраивает. В прошлый раз я оказалась одна посреди улицы, сейчас вот разбила коленку.

Вот уж нет.

Я пытаюсь подняться самостоятельно, но при сгибе коленей снова испытываю боль, и из горла непроизвольно вырывается стон.

Тренер Фаррелл обхватывает своими большими ладонями мои руки и помогает встать на ноги. Мои глаза оказываются на уровне его груди. Без коньков, наверняка будет точно так же. Затем он легким движением усаживает меня на бортик. Присев, он осторожно приподнимает одну мою ногу.

– Когда ты научилась кататься?

– Я умею кататься, – отвечаю я, избегая его взгляда.

Слышу его тихий смешок.

– Умеешь, но я спросил не об этом.

Мое лицо становится пунцовым от смущения. Сегодня я пришла показать ему, какая я смелая и как мне плевать на все. Но вместо этого сижу с разбитой коленкой и вынуждена отвечать на его вопросы.

– Не знаю, лет в семь или восемь, – немного подумав, отвечаю я. – А что?

Я чувствую его взгляд на себе и непроизвольно сжимаю бедра, но все так же не смотрю на него.

– Тогда ты должна знать, что коньки должны быть хорошо заточены. – Он встает в полный рост. – Особенно, если ты планируешь выполнять на льду подобные маневры.

Конечно, знаю. Но я даже не подумала о том, чтобы проверить. Мне уже надоело чувствовать себя идиоткой рядом с ним.

– Это не мои коньки. – Игнорируя боль, я снова встаю на лед, и не глядя на тренера Фаррелла, еду на негнущихся ногах к месту, где есть дверца. Переступить через борт я не смогу.

За своей спиной я слышу вздох.

– Давай я помогу тебе, – снова предлагает тренер.

– Все в порядке.

– Тебе ведь больно.

Стиснув зубы, я резко разворачиваюсь. Он оказывается прямо передо мной, и я больше не избегаю его взгляда.

– Все в порядке.

Он смотрит на меня сверху вниз. В этом освещении его глаза кажутся темно-карими, но я знаю, что в них есть и проблески зеленого.

– Ты злишься, Вивиан, – начинает он, – я понимаю.

Не думала, что он начнет этот разговор. Моя кожа покрывается мурашками. Хочу ли я говорить об этом? А, к черту!

– Понимаете?

Он кивает и выглядит участливым.

– Но и ты меня должна понять.

Все дело в том, что я понимаю. У меня достаточно ума, чтобы думать о последствиях. Нельзя просто так по собственному «хочу» нарушать правила, от которых может многое зависеть. Нельзя жить в обществе и быть свободным от него.

– Да, понимаю, – опустив голову, отвечаю я. – Понимаю, когда говорят «нельзя», и я не трогаю. – Наши глаза снова направлены друг на друга. – Я могу быть послушной.

Тренер Фаррелл стискивает челюсть, осознавая, к чему я веду.

– Но когда сначала разрешают, а потом кричат «нельзя», могу запутаться.

Он дышит рывками, все сильнее и сильнее сжимая челюсть.

– Прекрати, – сквозь зубы цедит он.

Но я уже распробовала вкус своих слов.

– Да, я понимаю. – Подъехав к нему еще ближе, я говорю шепотом возле самого его уха. – Говорить «нельзя» нужно было не после, а до того, как вы засунули свой язык мне в рот, тренер Фаррелл.

Уже второй раз в его присутствии я балансирую между пропастью и вершиной. И в этот раз я останусь на вершине.

Больше не думая о боли в коленях, я еду к дверце и выхожу. Он продолжает стоять, как каменное изваяние и наблюдать за мной.

Перед выходом с трибун я останавливаюсь и заканчиваю:

– И если бы только язык.