Читать книгу Выхода нет - Тэйлор Адамс - Страница 7

Ночь
21:39

Оглавление

Бежать или прятаться?

Когда Ларс добрался до своего фургона, Дарби выбрала «прятаться». Она быстро уселась вся целиком в кузов вэна, подтянула колени и тихо закрыла за собой заднюю дверь. Но в щели застряло полотенце.

Шаги скрипели всё ближе.

«Дерьмо…»

Она втянула полотенце внутрь и освободила дверь, со щелчком вставшую на место.

Теперь Дарби была закупорена внутри машины Хищника, втиснувшись между задней дверью и собачьей клеткой с Джей. Она притаилась пониже к полу, насколько смогла, изогнувшись соответственно тесному пространству, и накрылась кучей одеял и колючих ковриков. Бутылки из-под колы упирались ей в бок. От одеял несло псиной. Лоб прижимался к холоду металлической двери, правый локоть неудобно скривился за спиной. Она пыталась контролировать свое дыхание, беззвучно сдерживая воздух в паникующих легких. Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть.

Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть.

Вдохнуть. Досчитать до…

Теперь она слышала шаги Грызуна, огибающего автомобиль, с правой стороны. Он прошаркал мимо мультяшного лиса, вооруженного гвоздеметом, мимо лозунга на борту, проходя между вэном и ее собственной «Хондой». Дарби испытывала тошнотворную смесь испуга и самооправданий: если бы она побежала, вместо того чтобы спрятаться, – он наверняка заметил бы ее. Грызун продолжал идти, воздух со свистом вырывался сквозь мелкие зубы, и она увидела его силуэт через заднее окно над своей головой. Он остановился рядом с машиной, заглядывая внутрь, и его дыхание обдувало стекло.

Дарби затаила свое.

«Если он откроет дверь, я умру».

Но он не открыл. Он продолжил шагать, полностью обходя машину вокруг, и вернулся к водительской двери. Взялся за ручку. Дарби услышала, как дверь скрипнула несмазанными петлями, и автомобиль качнулся на подвеске, накреняясь от веса третьего человеческого тела внутри.

Звякнула связка ключей.

Одним непокрытым глазом Дарби взглянула на Джей через прутья клетки и осторожно, чтобы не задеть стеклянные бутылки под собой, поднесла дрожащий указательный палец к губам: «Тсс».

Джей кивнула.

Ларс на водительском сиденье принюхался, наклонился вперед и вставил ключ в зажигание – но не повернул его. Дарби услышала долгий, задумчивый вздох. Затем тишина. Слишком много тишины.

Что-то не так.

Она ждала, ее барабанные перепонки звенели от давления. Всё внутри у нее сжалось. Дыхание задержалось в раздутых легких. Грызун был темным очертанием за рулем, отделенным сетчатой шторкой, силуэтом на фоне непрозрачного снега на лобовом стекле. Своим непокрытым глазом Дарби видела, как он крутит головой по сторонам. Он посмотрел вверх, потом направо. На потолочный фонарь.

На отключенный ею фонарь.

«О, нет».

Дарби могла представить, какие мысли бродят сейчас в его голове. Он был удивлен, почему свет не включился автоматически, когда он открыл водительскую дверь, как это происходило обычно.

Итак, о чем это говорит?

Что кто-то входил в его фургон. И этот кто-то, при ближайшем рассмотрении месива из отпечатков ног снаружи, окажется все еще внутри, прикопанный сзади под вонючими ручной работы ковриками индейцев навахо, сошедшими с конвейера в Китае, потеющий и дрожащий от перемалывающей нервы паники…

Ларс повернул ключ.

Двигатель плавно запустился, и Дарби выдохнула с облегчением. Ларс наклонился вперед на своем сиденье и регулировал углы воздуховодов. Переключил шкалу обогревателя на полную мощность. Положил свою шапочку «Дэдпул» на приборную доску рядом с моделью самолета, зашуршал оберткой фастфуда.

Дарби услышала шевеление позади себя. Это была Джей, быстро перемотавшая заново черную изоленту вокруг рта. «Умная девочка», – подумала она.

Следующие двадцать минут ощущались, словно многие часы, пока вэн медленно наполнялся теплом и влажностью.

Ларс прогревал машину и сканировал радиостанции. Он находил только разнообразные помехи на любой вкус, тот повторяющийся робоголос из передачи Дорожной службы и, наконец, снова Бинга Кросби с сидящим уже у Дарби в печенках «Белым Рождеством».

«Я не смогу убежать от этой песни, – думала Дарби. – Она, наверно, будет играть на моих похоронах».

Она всегда думала, что к тому времени уже изобретут летающие машины. Теперь, сгорбившись в сыром фургоне похитителя и дыша через нос, она не была так уверена.

Естественно, Ларс прослушал всю песню до конца, а это означало, что Дарби тоже.

Вникнув в слова, она оценила композицию немного больше. Она всегда полагала, что в ней поется просто о снеге, но там была тоска по родине и стремление к ней. Когда Кросби пел, она представила некоего бедного крестьянского парня, только что закончившего школу, сидящего в промерзлом грязном окопе на чужой земле, сражающегося на какой-то чужой войне, вспоминающего о любимой, оставшейся дома. Ее особенно тронул этот куплет.

Ларс, вероятно, не думал обо всем этом настолько глубоко. Он чавкал куском «Малышки Рут», громко пережевывая. Ковырял в носу и изучал найденное в свете приборов. Выпустил газы дважды. Второй раз его особенно развеселил, и тогда он внезапно обернулся назад и ухмыльнулся, скалясь мелкими острыми зубами. Грудь Дарби сдавило от страха, ее сердце сжалось в кулак.

– Я согрел всё это для тебя, – сказал он.

Он разглядывал конуру Джей в темноте, но ему не приходило в голову, что он также смотрит и прямо на Дарби. Только слой тряпья укрывал ее, оставляя снаружи один глаз. Всё это стало бы заметно, будь в машине чуть больше света.

«Он смотрит прямо на меня».

Усмешка Грызуна исчезла. Он вглядывался при-стальнее.

«О Боже, он видит меня, – думала Дарби, чувствуя, будто пауки ползают по ее коже на затекшей половине тела. – Его глаза привыкли к темноте, и теперь он знает, что я здесь, и, о Боже, он собирается убить меня…»

Он пукнул в третий раз.

«Или я ошиблась?»

Это был долгий, громкий, основательный пук. Могучий, как автомобильный гудок. А затем Грызун взорвался.

От заливистого смеха.

Он вы-кри-ки-вал свой хохот, колотя кулаком пассажирское сиденье. Он был чрезвычайно доволен сам собой, едва не задыхался, выталкивая наружу слова, обращенные к пленнице:

– Добро… а-а, добро пожаловать в Ущелье Громовая Ягодица! Приятно и тепло, а, Птичка Джей?

Дарби казалось, что она слышит, как сморщилась изолента на лице Джей. Она представила, как девочка закатила глаза: «Теперь видишь, с кем я имела дело?»

Теперь звонкий смех Ларса превратился в кашель. Он был мокрым, клокочущим, похожим на недолеченную инфекцию носовых пазух. Это объясняло дыхание ртом.

Ноги Дарби были прижаты к пятигаллоновой канистре с горючим, стоящей прямо перед ней. Рядом она заметила другую, белую емкость. «Хлорокс», надпись, едва видимая в слабом свете приборной доски. Отбеливатель, очевидно.

«Пять галлонов бензина.

И отбеливатель».

Средства для зачистки места преступления, может быть?

После того как радио выдало еще немножко праздничных песен («Бабушка ускачет на северном олене», которая была такой же длинной, и «Тихая ночь», которая оказалась чуть покороче) Ларс заглушил двигатель «Астро» и положил ключи в карман куртки.

Теперь вэн был тюрьмой восьмидесятого уровня; на окнах от тепла выступил конденсат.

Капли росы искрились на стеклах. Под удушливым одеялом кожа Дарби стала липкой от пота и влаги. Рукава куртки приклеились к запястьям, факультетская кофта под курткой промокла насквозь.

Ларс выскочил наружу, натянул свою шапочку обратно на череп и взглянул назад, на потолочный фонарь. Он был все еще слегка озадачен этой деталью.

Но потом он развернулся, пернул еще один раз напоследок, вызвав бурю эмоций в машине, размахал всё это дверью, запер Джей (и Дарби) внутри и ушел.

Дарби слушала, как его шаги удаляются. Потом, в отдалении, главная дверь гостевого центра распахнулась и закрылась снова с тихим хлопком.

Тишина.

Джей стянула изоленту со рта.

– Пердеж – его судьба.

– Я заметила.

– Я думаю, это бургеры.

Дарби сбросила щетинистое одеяло со своих плеч, вытерла влажным углом волосы и лицо, пинком открыла заднюю дверь «Астро» и выпрыгнула наружу. Это ощущалось как побег из сауны. Ее «Конверсы» промокли, носки внутри них чавкали, как в болоте, а на левом все еще не было шнурка.

– Он кладет деревенский соус во всё, – продолжала Джей. – Он просит в автозакусочных стаканчик соуса, чтобы макать туда картошку-фри, но это неправда. Он просто льет его на…

– Хорошо. – Дарби не слушала. Мороз придавал энергии, словно она избавилась от пятидесяти фунтов веса вместе с потом. Она чувствовала себя ловкой и быстрой, будто вновь ожила. Она знала, что будет делать – вот только не знала, как, черт побери, она собирается это делать.

Она отшагнула назад, вытащила айфон и сделала два быстрых фото.

Не моргнувшая Джей. Ее испачканные кровью пальцы на решетке клетки.

«Будь аккуратней».

«Я буду».

«Обещай, что ты будешь аккуратна».

«Я обещаю».

Девочка протянула свою здоровую руку к Дарби. Сперва Дарби подумала – для рукопожатия, или чтобы по-девичьи подержаться за мизинцы, в знак дружбы, или какой-то подобный полузабытый жест из ее собственного детства, но Джей положила что-то Дарби в ладонь. Что-то маленькое, металлическое и холодное, как кубик льда.

Это был патрон.

– Я нашла это на полу, – прошептала Джей.

Он был легче и меньше, чем Дарби могла себе представить, и похож на тупую маленькую торпеду. Дарби перекатила его слева направо на ладони. Руки тряслись, и она чуть не уронила его.

Это не сюрприз, естественно, а только подтверждение ее наихудшего сценария.

«Конечно же, у Ларса есть оружие.

Конечно же».

Она должна была предполагать такое. Это Америка, здесь вооружены и полицейские, и преступники. Здесь, как говорят в Национальной стрелковой ассоциации, только одна вещь остановит плохого парня с пушкой – хороший парень с пушкой. Звучит пафосно, но верно, черт побери. Дарби никогда раньше даже не держала в руках оружие, не говоря уж о том, чтобы стрелять. Но сейчас она была готова взять этот грех на душу.

Она понимала, что Джей все еще смотрит на нее.

Обычно она ненавидела разговаривать с детьми.

Всякий раз, когда ей приходилось общаться с племянницами или младшими братьями и сестрами друзей, она воспринимала их как маленьких тупых взрослых.

Но теперь всё пойдет проще.

Ей не нужно смягчать фразы и стесняться в выражениях. Она пропускает через сердце каждую частичку того, что хочет сказать, и глупое сюсюканье будет только лишней водой, размывающей смысл и простую силу слов.

– Джей, я обещаю, я вытащу тебя отсюда. Я спасу тебя.

Выхода нет

Подняться наверх