Читать книгу Падение - Ти Джей Ньюман - Страница 7

Джо оперлась на кухонную стойку.

Сопровождая ее на бортовую кухню, Билл разыгрывал самый обычный разговор во время самого обычного перерыва. Как только они скрылись от посторонних глаз, он прочистил горло и рассказал ей все.

Джо уставилась на него с раскрытым ртом. Медленно качала головой, но не потому, что отказывалась верить. А потому, что понимала: отныне ничто не будет прежним.

– Повтори, что ты сейчас сказал.

– Нет, – сказал Билл. – Времени нет. Слушай. Кабина, мои средства связи – за всем наблюдают по фейстайму. На мне наушники, поэтому Бен ничего не слышит, но когда…

Голос командира отдалялся, становился все мягче и тише. Джо уставилась в остывавшую на стойке чашку кофе, которую она налила для пожилой дамы на месте 2С. Сейчас казалось, будто этот кофе она наливала когда-то в другой жизни. В жизни до того, как Билл рассказал о ситуации.

Пар колыхался, рисуя над чашкой балетные узоры, пузырьки поднимались на темную поверхность, отражавшую фиолетовый свет флуоресцентной лампы на потолке. Она наблюдала за всем этим абстрагированно: изящный пар, перелив далекого голоса, текучие движения света и тени. Зыбкое, сновидческое состояние – Джо никогда не ходила во сне и теперь отстраненно задумалась, не на ее ли нынешнее состояние похож лунатизм.

– Мне пришлось рискнуть, – сказал Билл. – Он сказал, что убьет их, если я кому-нибудь расскажу. Но ты с экипажем должна…

Билл о чем-то говорил. О семье? Какой семье? Ее? Нет, Майкл с мальчишками дома. В безопасности. Она смотрела на пузырьки и представляла, что сама сидит в таком же. Она молчком ускользнет в пузырек незаметно для коллег и других пассажиров, закроется от всего. Ничто не войдет, ничто не выйдет. Она подожмет колени к груди и просто будет наблюдать, как снаружи все происходит без нее. Будет чувствовать тишину пузырька, невесомость собственного тела, плавая по поверхности кофе. Может, ее, маленькую и невидимую, выльют в раковину, и она тайно ускользнет в сток. Она будет рядом, но не в силах ни на что повлиять – и не желая ни на что влиять. Уголки губ подернула неуместная улыбка. Джо ничего не могла с собой поделать. Быть маленькой – такое облегчение.

– Что ты сейчас сказал? – вдруг перебила она Билла.

Билл смутился, словно тоже не понял, что сейчас сказал.

– Я… я говорю, что не знаю, как вызвать кого-нибудь ко мне домой. Не могу же я просто позвонить в ФБР.

– Нет, – ответила Джо. – Зато я могу.

Закидывая пожелтевшее растение в мусорную корзину под столом, агент ФБР Тео Болдуин спрашивал себя, давно ли оно уже так стоит.

– Их вообще-то поливать надо, Тео, – сказал агент Дженкинс по пути в комнату отдыха.

– Я запомню, – ответил Тео, открывая верхнюю папку в стопке. Придвинувшись к столу на кресле, увидел, что его телефон засветился от входящего сообщения. Прочитав имя отправителя, нажал на кнопку, и экран потемнел.

В другом конце помещения, в офисе-аквариуме, ходила туда-сюда возле своего стола его начальница, прижимая к уху телефон. Ее дверь была закрыта, но Тео и так понимал, что этот разговор не из приятных для всех сторон. Когда она его заметила, он быстро отвернулся.

Тео нравилось приходить в офис по субботам. Тихо, никто не мешает. Можно быстро расправиться с бумажными завалами, чтобы сосредоточиться на самых интересных делах. Прочитав первую страницу, он перешел ко второй, но тут же вернулся к началу, осознав, что не запомнил ни слова.

Кинув ручку на стопку тупиковых и маловажных дел, Тео потер глаза.

Кого он обманывает? Откуда у него интересные дела? То, что он сидит в офисе по субботам, – плохо завуалированная попытка выслужиться. Нет, даже хуже. Жалкая попытка искупления. Он проработал в бюро уже почти три года, но теперь этот стаж ничего не значил. Шесть месяцев назад отсчет пошел заново.

И ведь дело было ерундовым. Самая стандартная облава на наркоторговцев. На руках имелись все данные: они точно знали, кто в доме, где находится, в чем виновен, что им предъявят. По сути, все уже закончилось, не начавшись.

Но под конец притон был испещрен дырками от пуль, а Тео потерял репутацию восходящей звезды бюро. Он только один раз попытался объяснить нарушение протокола. После этого уже помалкивал и не высовывался. Оправдываться «интуицией» – все равно что говорить, будто ему фея на ухо нашептала. Пять собраний дисциплинарного комитета, двухнедельный отпуск без оплаты и сомнительный карьерный прогноз теперь означали, что Тео оставалось день за днем ходить на работу, ни на шаг не отступать от правил и надеяться, что когда-нибудь его простят.

Он отпил кофе и с удвоенными силами вернулся к бумажкам.

– А нам стоит волноваться, что мы единственные придурки, которые рассиживаются тут в субботу от нечего делать? – сказал Дженкинс, вернувшись с пачкой чипсов.

У Тео снова засветился телефон. Он не заметил.

– Я думаю, – Тео откинулся на спинку, – что мы единственные придурки, которым не наплевать на свою работу.

– А я вот думаю, нам нужна баба, – сказал Дженкинс с набитым ртом. – Пошли нажремся. Будем клеить цыпочек своими корочками.

Экран телефона Тео снова засветился. Он взял его и увидел семь непрочитанных сообщений от тети Джо. Сердце екнуло, сразу представилось худшее. Его мама, сестра тети Джо. С ней что-то случилось. А может, с сыновьями Джо, которые ему были как родные братья.

– Ну? Двинули? – Дженкинс прислонился к стенке своей офисной кабинки.

Тео уставился на телефон. Так невероятно, что пришлось перечитать. Напиши такое кто-нибудь другой, он бы не поверил.

Но Тео знал тетю Джо.

Схватив свой значок и отъехав на кресле, он даже не обратил внимания на стопку папок, которая опрокинулась, – спорхнувшая на пол недоделанная работа.

Билл тихо прикрыл дверь туалета и сдвинул защелку вправо. Флуоресцентный свет тут же стал ярче. Он постоял, словно забыл, зачем пришел. Хлипкая пластмассовая дверца возмущенно скрипнула, когда он прижался к ней лбом. С его шеи свисал галстук.

Такого поворота событий он никак не ожидал. Такую угрозу он никогда не обсуждал с коллегами и не рассматривал как возможную. Нет такой главы в руководстве, нет такого протокола, нет такого чек-листа. Теперь вся его подготовка казалась до ужаса наивной. Все меры и планы вводились для нападений на борту.

Билл обернулся к зеркалу, всмотрелся в отражение. Он чувствовал себя просто каким-то мужиком в костюме пилота. Форма ему больше не шла. Он взглянул на золотые крылья на рубашке и впервые в жизни задал себе вопрос: а что, если он не заслуживает форму? И не заслуживал никогда?

Он поссал и нажал на кнопку смыва, поморщился от оглушительного шума воды. Раковина встретила так же враждебно – ледяная вода хлестала по трясущимся рукам, пока он тянул время.

Это его последние мгновения в одиночестве. Теперь надо решить, что делать. Как все исправить. Он придвинулся к зеркалу, словно искал ответы по ту сторону.

Ничего не нашел.

Взяв пару бумажных полотенец, позволил себе бессмысленно рассердиться на наглую потребность облегчиться. Организм что, не мог сделать сейчас исключение? Он что, не в курсе, что сейчас нет времени на ерунду?

Кран протекал. Капли одна за другой падали в раковину. Одна за другой, удары барабанных палочек. Пауза. Потом капля. Потом в случайном порядке другая. Никакого ритма как будто не было.

Билл смотрел на капли расширенными глазами, собираясь с мыслями. Руки перестали трястись. Дыхание замедлилось. Он выпрямился.

Идея отчаянная. Но все-таки идея.

Отодвинув защелку влево, Билл вернулся к работе.

Начальница Тео долго смотрела на телефон, потом бросила его обратно через стол. Тот приземлился рядом с ее табличкой – на светящемся экране отразилась надпись «ЗАМЕСТИТЕЛЬ ДИРЕКТОРА МИШЕЛЬ ЛЬЮ». Проведя рукой по затылку, она собрала густые черные волосы в аккуратный хвост. С силой завязала, потом спокойно сложила руки на груди.

– И ты это серьезно? – сказала она.

Он кивнул.

– К сожалению.

Она снова начала ходить вдоль стола. Лью работала в лос-анджелесском отделении уже три месяца, но это были сравнительно спокойные три месяца, и Тео еще не представлялось случая увидеть, как она действует под давлением. Он знал, что она в бюро уже двенадцать лет и известна своей вспыльчивостью. Но не знал, почему она так злится из-за этой ситуации. Или она злится на него? И не поймешь.

– Ты же знаешь, что это дело касается не только нас, – сказала она. – Нацбезопасность. Министерство обороны. Центральный полицейский департамент округа Колумбия. FAA. TSA[6]. NORAD[7]. Белый дом. – Она помолчала. – Тео, если мы начнем действовать… президент отправится в Ситуационную комнату.

Он почувствовал, как в ушах отдается его сердцебиение.

– Надо действовать, – сказал он.

Лью фыркнула.

– Ты хочешь, – прищурилась она, – чтобы я подняла тревогу из-за возможного теракта в Вашингтоне. Ты хочешь, чтобы я среди бела дня послала отряд по спасению заложников в пригород Лос-Анджелеса. И все это на основе данных, которые получил один ты по телефону. От тетушки.

Тео не ответил, но и не отвернулся. Глядя, как Лью жует щеку, он чувствовал, что краснеет. Он знал, что сейчас его оценивают, как не оценивали еще никогда в жизни.

Его баллы за все экзамены были рекордными, а амбиции – заоблачными, но Лью наверняка подробно рассказали о ночи облавы. Агент, который в первую очередь верит интуиции, а не разведданным, – это обуза, а не актив. Он слышал, как она говорила это другому агенту, и, хотя не мог сказать наверняка, все же готов был поклясться, что при этом она зыркнула на него. До этого момента тактикой Лью вроде бы было заваливать его бумажной работой, пока она к нему не присмотрится.

А теперь – вот.

Может, поэтому она и злится.

– Слушай, – сказал он. – Я понимаю, что ситуация… безумная. Я прошу сперва поверить, а потом проверить. И понимаю, что не мне об этом просить. Но я знаю свою тетю. Поверь хотя бы ей.

– Ей? Я-то ее не знаю.

– Это так. Но какой ей смысл это сочинять? Она может потерять все. Работу, репутацию. Лью. Это по-настоящему.

– А если нет?

– А если да? – спросил он с излишним пылом, но тут же прибавил: – Ты рискуешь в любом случае. Но только при одном варианте умрут люди.

Она снова начала мерить кабинет шагами. Тео глянул на часы на стене.

– При всем уважении – самолет в воздухе. У пилота и пассажиров мало времени. Как и у его семьи.

Закрыв глаза, Лью сделала глубокий вдох и выругалась на выдохе.

– Сообщай, – сказала она. – SWAT ФБР[8] выдвинется немедленно, в пути свяжемся с HRT[9]. Вызывай всех. И, Тео, – поймала она его на выходе из кабинета, – не забывай: два предупреждения у тебя уже есть.

Джо пролистала пассажирский манифест, оценивая рассадку людей на борту. Она была уже на последней странице, когда Билл вышел из туалета.

– Что-нибудь есть? – спросил он.

Она взяла телефон, проверила, пришел ли ответ от Тео.

– Пока нет. И ни один пассажир не работает в «Коустал». – Выдвинув ящик под кофейником, она убрала манифест к своим помаде и книжке, задвинула с металлическим щелчком. Билл попросил проверить, не летит ли кто-нибудь по скидке работника. Возможно, на борту есть внутренний крот? Может, в этом и заключается запасной план? Но нет – тупик.

Впрочем, Джо понимала, как опасно в такой ситуации строить догадки. Билл скрестил руки и уставился в темный салон, прищурился, всматриваясь в отсек второй кухни.

– Доверяешь остальным бортпроводникам? – спросил он.

– Полностью. Ну, конечно, наша третья бортпроводница, Келли, еще совсем зеленая. Мы только что познакомились. Ее назначили на рейс из резерва. Но моя интуиция подсказывает, что ей можно верить.

Билл кивнул.

– Ладно. Будем исходить из этого.

– А ты веришь Бену?

– Конечно. Но это уже моя интуиция.

Джо кивнула.

– Тогда будем плясать от этого.

– Остальным скажешь, когда наш перерыв закончится. И ни слова Бену, когда он выйдет.

– Ты же сказал, что доверяешь ему?

– Доверяю. Но чем он мне поможет?

– Плюс… мы не знаем, что он думает о тебе.

– Вот именно. Если он поверит, что я собираюсь его убить… – Билл замолк и прочистил горло. – Слушай, просто не могу рисковать тем, что он решит взять ситуацию в свои руки. Не могу рисковать семьей. – Он бросил взгляд на дверь кабины. – Черт, пора бы уже возвращаться.

– Да, но погоди. А что с пассажирами? – спросила Джо.

Билл и Джо оглядели макушки в салоне. Все читали, спали, смотрели на экраны. Ничего не бросалось в глаза, ничего не казалось подозрительным. Никто не следил за ними, никого как будто не волновало, что они делают.

Но они-то знали.

– Пассажирам говорить нельзя, Джо. Нельзя выдать человеку на борту, что я сделал выбор. Конечно, люди и так о чем-то догадаются, когда вы начнете искать способы их защитить. Но знать всего им нельзя. О Вашингтоне? Ни в коем случае. И о моей семье им знать нельзя. Нельзя знать о самом выборе. Они решат, что я выберу семью. И перестанут нам доверять.

Она не ответила.

– Ты же знаешь, что я не разобью самолет? Знаешь?

Одна из их первых совместных остановок – лет двадцать назад в Сиэтле. Весь экипаж возвращался в отель после приятных посиделок в баре, когда прохожий пьянчуга бросил расистское оскорбление. Джо, единственный чернокожий член экипажа, знала, что речь о ней, но смолчала. А вот Билл не сдержался. На следующий день второму пилоту пришлось лететь все три отрезка маршрута самому – потому что Билл не мог держать джойстик сломанными пальцами.

Задержки, неполадки, буйные пассажиры. Она передавала ему миллион недоеденных блюд из первого класса и в два раза чаще наливала кофе. 11 сентября он позвонил ей одной из первых. Когда умер его отец, она прислала цветы. Каждый год их семьи обменивались рождественскими открытками. После двадцати лет полетов Билл был не просто коллегой. Он был другом, родным. Джо знала Билла.

– Да, – ответила она. – Я знаю, что ты не разобьешь самолет.

Но при этом глубоко внутри нее что-то кольнуло.

На металлической стойке завибрировал телефон. Она прочла сообщение и улыбнулась.

– ФБР уже в пути к твоему дому.

Билл схватил ее за плечи и поцеловал в лоб со слезами облегчения.

Он снял трубку телефона, чтобы позвонить в кабину, но секунду помедлил, прежде чем нажать кнопку.

– ФБР спасет мою семью, а мы спасем самолет. Я постараюсь с ним договориться, но ничего не гарантирую. Возможно, вы тут сами по себе. Но будьте начеку. Вы знаете, что вы не одни.

Джо кивнула.

– Скорее всего, – сказал Билл, – мне придется подыгрывать. Я сделаю все, чтобы не бросать баллончик. Но у меня может не остаться выбора. Считайте, что газовая атака будет, если только ФБР не успеет освободить мою семью. Он их убьет, если решит, что я выбрал самолет.

– Ясно.

– Салон должен быть готов, понятно?

– Так точно, капитан.

– Джо, чтоб тебя! Я-то, может, и капитан, но, когда эта дверь закроется, ты будешь сама по себе. Все понятно? Это твой салон. – Его глаза вспыхнули от нетерпения, и под его взглядом расцвела и ее уверенность. – Даю слово, что не разобью самолет. Но как мне это сделать, я еще не понял. А что касается салона – уже тебе придумывать, как подготовить людей к нападению. Поняла?

Джо молча кивнула, и Билл позвонил в кабину, чтобы второй пилот отпер дверь и впустил его обратно. Она развернулась, блокируя проход. Капитан и стюардесса стояли спина к спине: он – лицом к кабине, она – к салону.

– Я тебе доверяю, Джо. Мы контролируем самолет.

За ее спиной открылась и закрылась дверь, и она осталась одна. Одна в своем салоне.