Читать книгу Маги – тоже люди - Тимур Ильдарович Хакимов - Страница 4

Расплывчатое пятно, спустя несколько секунд превратилось в уставшее, морщинистое лицо лекаря Лифата. Взбухшие мешки под его потерявшими цвет глазами, подсказывали, что лекарь уже долгое время не спал. Лифат держал в руке глиняную чашу и медленно помешивал ее содержимое.

Дэнрик, протирая глаза, поднялся, но затылок пронзила резкая боль.

– Не спеши, Дэнрик, – устало порекомендовал лекарь, – я уже почти закончил.

Дэнрик не стал спорить, и послушно улегся на нагретое место.

– Сколько я уже здесь? – прокашлявшись просипел мальчишка.

– И тебе доброе утро, – медленно ответил Лифат. – Если так интересно, то ты пролежал здесь всю ночь, а теперь выпей это, – лекарь протянул чашу больному.

Дэнрик, зажав рукой нос, с отвращением отвернулся. Неприятного вида бурая жидкость одним только запахом вызывало рвоту, страшно было даже представить какова она на вкус, но лекарь неуклонно настаивал.

– Немедленно выпей, Дэнрик! Последний корень Милисы на нее извел!

Дэнрик не убирая руку от носа, приподнял голову, и двумя мощными глотками опустошил чашу. Живот неслабо скрутило, но после непродолжительных пыток организма, Дэнрик почувствовал прилив бодрости. Приятное тепло растеклось по телу, приглушив боль в спине и затылке, а в голову пришла ясность происходящего. Наконец, уже успешно встав с койки, Дэнрик осознал, что находится в лазарете, что был за лавкой лекаря Лифата.

За окном светало, и с улицы доносились привычные громыхания повозок и ругань крестьян. Обстановка в лазарете, вероятно, могла посоперничать с обстановкой в таверне после вчерашней потасовки. Всюду валялись лоскуты окровавленной ткани, пустые флаконы, которые еще совсем недавно были наполнены целебными микстурами, а в углу расположилась свалка из кожаной и латной брони городской стражи. Все койки были заняты. Кто-то лежал без сознания, кто-то еле слышно стонал. У всех бедолаг были глубочайшие порезы от когтей или клыков риконцев. У выхода бездыханно лежало еще несколько тел укрытых тканью. Их уже спасти не удалось. Теперь понятно почему Лифат не спал всю ночь. Благородный лекарь боролся за жизни горожан, после минувшей межрасовой перепалки.

– Ты очень легко отделался, Дэнрик. Всего то пара ушибов после драки с риконцами. Многим, как видишь, не повезло. – Лифат дрожащими руками умыл лицо в бочке с водой, а после уселся на стул в углу лазарета, – Отдохну пару минут. Солнце взошло, пора уже и лавку открывать.

Дэнрик промотал в голове последние события.

– А где Мэнкор? – Дэнрик вдруг понял, что среди раненных он не увидел огромную тушу своего кумира. Мальчишка даже с опаской поглядел на укрытых саванном, навсегда ушедших бедняг.

– Он ушел затемно, – Лифат, прикрываясь рукой, от души зевнул, – Всегда поражался его здоровью. Когда он ввалился, с тобой на руках, я думал он не переживет этой ночи. Настолько глубоки были порезы. Их было так много, что…

– Мэнкор принес меня?! – ошеломленно воскликнул Дэнрик.

– Посмотри на свою одежду, – Лифат поднял указательный палец на Дэнрика, – она вся в крови. Это не твоя кровь. Он сидел подле тебя всю ночь, ждал, когда ты очнешься.

Дэнрик опустил голову и убедился в словах Лифата. И туника, и штаны были вымазаны в красно-бурые тона. Но, вместо ужаса, мальчишка почувствовал глупую гордость, ведь его принес сюда его кумир, а значит ему не все равно.

– А как там дядя Мазим? – спросил Дэнрик, но ответа так и не дождался. Лекарь Лифат уже протяжно храпел. Добрый человек, как никто другой, заслуживал отдых. Дэнрик тихонько обулся и, с благодарностью, на цыпочках, покинул лазарет, стараясь не издавать лишних звуков.

Родная вонь Перекрестка встретила своего жильца с распростертыми объятиями. У входа в лавку уже начали толпиться жители. Похоже, что после вчерашних событий, немало горожан захотело пополнить запасы бинтов и целебных трав. Дэнрик, отважившись защитить заслуженный сон Лифата, уже было собрался объявить, что лавка откроется позже, но вдали приметил спешившего на свой пост ученика лекаря.

Оглядевшись, Дэнрик помчался в таверну, ловко перепрыгивая через лужи и грязь. Но после короткой пробежки стало ясно, что бурая жижица вернула далеко не все силы. Сбавив скорость до той, когда боль в голове не сильно сказывалась на выражении лица, Дэнрик уже не спеша последовал в таверну, в миллионный раз осматривая Перекресток во всей красе.

Весь город представлял из себя лучший пример эклектики. Место, где схлестнулись ярчайшие архитекторские идеи мудрых предков, и жалкое подобие жилищ одичавших потомков.

Покосившиеся деревянные дома, опираясь на древних каменных братьев, образовывали некое подобие улицы. Время нещадно стирало последние черты величия города – мощенные улочки, надежно укрытые свежей грязью и навозом, пересохшие фонтаны, захваченные мхом, искусные орнаменты, еле прослеживаемые на зданиях, за наросшими слоями пыли, карнизы увешанные потрескавшимися модульонами и акротериями… Да, когда-то Эшрот был безумно красив.

Стоящий на самом острие судоходного залива Мэр, а также удобно расположенный на пересечении двух крупных трактов Кирана, город Эшрот был богатейшим людским торговым городом, во времена славы Кирана конечно. Ежедневно в Эшрот съезжались сотни торговцев и прибывали десятки кораблей со всего материка, набитые диковинными товарами для представления людскому народу. Народы севера привозили уникальные руды и травы, коих ни сыщешь нигде к югу от Мирисовых гор, народы юга снабжали королевство людей добротными винами и сочным урожаем.

В самом центре, утратившего славу города, на невысоком холме, расположились развалины замка. Останки могучих каменных стен за несколько столетий одиночества пожелтели и обросли мхом. В заброшенных королевских залах никто не живет уже множество лет, а все самое ценное было давно вывезено или украдено. Когда-то там восседал владыка Срединного Королевства, самого богатого, а значит и самого влиятельного королевства Кирана.

В редкие свободные часы Дэнрик любил отлынивать из-под зоркого взгляда любимого дяди и забираться на останки главной башни полуразрушенного замка – донжона. Хоть башня и была, в свое время, варварски «срезана» вражеским огнем, высота у нее осталась такая, что некоторые птицы могли позавидовать. Оттуда был виден весь город – огромный муравейник, заточенный внутри мощных каменных стен, а за ними, на три стороны света, простиралось великое множество крестьянских полей.

Лишь на востоке, не было привычных изумрудных оттенков. В той стороне главенствовала лазурная дымка – залив Мэр, который прямой дорогой впадал в Великое Море, что связывало два континента.

Именно в восточной части города находилось еще одно, когда-то значимое для Эшрота место – королевский порт. Огромная каменная пристань в былые времена не могла справиться с натиском армады из торговых кораблей, сейчас же в ней ошивается разве что несколько рыболовных суденышек, да парочка пузатых кораблей, видимо торговцы приезжие поглядеть на бой.

Судостроение, морское сообщение, как и практически любое ремесло в Киране, медленно и неумолимо падает в забытье. Королевские верфи, когда-то безостановочно спускавшие на воду целые флотилии из военных и торговых кораблей, сейчас строили максимум рыбацкие лоханки.

ювелиры, красильщики, камнетесы, скорняки, портные, позументщики, кондитеры, вышивальщики

Но не городские красоты манили Дэнрика. Молодые глаза видели гораздо дальше. На северных границах, взгляд мальчишки пронизывал нескончаемые зеленые вершины древнего Меруэльского леса, пока за легкой пеленой облаков не упирался в снежные макушки Мирисовых гор.

Сейчас замка больше нет, а легендарный город Эшрот был более не вправе себя так называть. На руинах разрушенного, давно минувшей войной, города, возникло новое поселение, и имя ему – Перекресток.

Однако, память о величии и богатстве еще долго преследовала этот клочок земли. После падения Кирана и свержения короля, люди назвали его Новый Эшрот. С каждым годом былая слава столицы неизбежно угасала. Выжившие, изящные постройки естественно (или принудительно) разрушались, белокаменные дома покрывались темным пледом, и спустя десятилетия даже новое-старое название как Новый Эшрот ушло в забвение.

Дэнрик, пожелав срезать путь, выплыл из общего потока людей, и завернул в ближайший квартал. На миг Дэнрику показалось, что на Перекресток вновь опустилась ночь. Лучи восходящего солнца не могли пробить густейший смог – то безостановочно работало гномье металлургическое хозяйство. Кузнецы, ювелиры, чеканщики – гномы сведущи во всех науках, где используются добыча и обработка металла.

В нынешнем положении не каждый человек отважиться здесь пройти. В каждом людском городе испокон веков был такой квартал. Так уж исторически сложилось, что эти два народа всегда жили бок о бок, в тесных дружеских и экономических отношениях. Сейчас, как уже не раз было сказано, время совсем иное, и отношения между старыми друзьями исказились не меньше. Мальчишка то и дело натыкался на осуждающее и даже гневные взгляды представителей бородатых недоростков. Впрочем, если народы людей и гномов сейчас что-то и объединяло, так это ненависть. Нет, не друг к другу, легкое презрение ничто, когда есть общий враг.

– Пшел вон отсюда, щенок! – чумазый гном, оторвавшись от трубки, пригрозил Дэнрику кулаком.

Дэнрик еще был недостаточно взрослым, чтобы вступить в привычный поток межвидовой неприязни, так что мальчишка относился к гномам вполне доброжелательно. Опустив голову, Дэнрик, уклоняясь от недобрых взглядов и возгласов, ускорил шаг и уже был возле главной кузницы. Из трубы, как всегда, валил густой черный дым, а ритмичные звуки биения молота о наковальню разносились по всему кварталу. Очередной трудолюбивый гном – кузнец Арктур, казалось, денно и нощно трудится над созданием оружия и брони, которое, кстати, пользуется неплохим спросом среди приезжих, и это неспроста – Арктур заслуженно считается лучшим мастером Перекрестка.

На улицах городка можно повстречать кого угодно, ведь это единственное крупное поселение на многие мили в округе. Пойдешь в сторону Южного королевства – наткнешься на нескончаемые леса и болота, а лесные эльфы, риконцы (и другие обитатели южных земель) не очень приветствуют чужаков. Пойдешь на север, и, если тебе очень повезет, и ты пройдёшь сквозь Меруэльский лес невредимым, окажешься в Морийских степях, где глубоко в норах живет грязный народ Морийцев. Они-то вряд ли будут делить еду и кров. А уж про совсем крайний север с вечными метелями и снегами и говорить нечего.

С каждым шагом, в шуме городской суеты, все четче вырисовывался бессвязный галдеж – дорога плавно вывела Дэнрика на главную городскую площадь. Огромное мощенное пространство как сейчас, так и во все времена существования Эшрота, использовалось в качестве торговой площади. Рынок – сердце Перекрестка.

Среди народа родилось, выросло и прижилось еще одно неофициальное название городской площади – площадь башмаков. Нет, на ней преимущественно не продавалась обувные изделия, хотя и их было не мало, а дело в том, что в самом центре площади стоял высокий постамент, на котором гордо возвышались чьи-то ноги, в изумительно дорогих туфлях. Когда-то эти величественные ноги были частью грандиозного памятника. Главной целью исполинской статуи, метров двадцать в высоту, было навечно оставить след в истории о первом короле Срединного Королевства, основателю замка и города Эшрот – короля Мэрлона Великого. Мраморный колосс символизировал богатство и мощь Кирана, его несгибаемую волю и мудрость правителей.

И стоял бы Мэрлон Великий сотню веков, и озарял бы путь Кирана в великое будущее, но коварное время оставило в памяти предков лишь его ноги. Эпохальный монумент, как и замок, как и несгибаемую волю Кирана сокрушили лорги двести лет тому назад.

Тем не менее жизнь в Эшроте продолжалась, и главная торговая артерия материка, продолжала слабо пульсировать. И площадь башмаков, заставленная палатками и ларьками, все еще была способна удовлетворить минимальный спрос среди населения.

В настоящее время обилием и роскошью товаров рынок, конечно, блеснуть не мог, но проезжающие путешественники, торговцы и бродяги всегда могли пополнить здесь запасы питья, провианта и снаряжения перед долгой дорогой, чем жители и зарабатывали чарующие золотые монеты.

Солнце только-только озарило рыночную площадь, а здесь уже была тьма народу – в городке еще оставалось уйма гостей, так еще за вчерашний день множество счастливчиков недурно наживились на победе Мэнкора. А когда есть деньги – то чего бы их не потратить!

– Свежая рыба! Свежее мясо! – доносились отовсюду манящие возгласы продавцов.

– Сочные фрукты и овощи!

– Доспехи гномьей работы! Кожа, сталь! Все размеры, на любую расу! Подходите!

– Ткани, платки, камизы!

Дэнрик пропускал эти заманивания мимо ушей, но одно объявление заставило его немного замедлить шаг.

– Ожерелья из настоящих клыков риконца! Приносят удачу в битве!

«Не вчерашняя ли это добыча?», – подумал Дэнрик, стараясь издали углядеть лавку с украшениями, но направление менять не стал – отвлекаться было некогда.

Новости в городке проносятся с невообразимой скоростью, и, как оказалось, весь Перекресток горячо обсуждал не вчерашний легендарный бой, а вчерашнее легендарное побоище. Дэнрик, пробираясь сквозь толпы поселенцев, то и дело натыкался на слова «риконцы», «таверна», или «драка». Мальчишка даже не удивился, когда сквозь базарные хлопоты послышалось выступление местной труппы музыкантов, которая частенько веселила округу свежими музыкальными зарисовками. Три молодых гнома – Нотт, Вотт и Глотт с еще жиденькими бородками выступали на деревянном помосте в глубине рынка. Нотт ловко бренчал на лютне, Вотт умело заигрывал на флейте, а Глотт, задорно отбивая ритм на небольшом барабане, в очередной раз очаровывал уши горожан своим золотым голосом.

«Мы же вам давно сказали,

Вы не верили, кивали.

Перекресток не трясина -

Нет здесь мха, жуков и тины!

Думал ящер что не так,

И без драки тут никак.

Получил, и был таков,

И уехал без зубов!»

В награду артисты получали не только радостные эмоции. Ведь в добавлении к их забавным куплетам, заиграла еще одна любимая мелодия музыкантов – стуки падающих о деревянную сцену серебряников.

Миновав рыночную мишуру, Дэнрик смог ускорить шаг, и даже не обратил внимания на наваленную груду обугленных камней и полусгнивших бревен. Собственно, уже никто не обращает внимание на эту свалку, а ведь когда-то она олицетворяла очередную значимую страницу в истории славы Эшрота. Храм Лиенны. Это воистину культовое сооружение было воздвигнуто лучшими зодчими, как преклонение Богине Лиенне – покровительнице Кирана. Поговаривали, что красотой и роскошью, храм превосходил даже королевский замок. К сожалению, лорги с Микрана почитают другого бога, а потому великое святилище так же не устояло под ударами вражеского огня.

Весь оставшийся путь, Дэнрик проскакивал вдоль россыпи из невысоких лачуг. И лишь одно сооружение, нарушало эту одноэтажную застройку. Каменное, мощное, оно насмешливо возвышалось над нелепыми деревянными и глиняными домишками. Башня манускриптов – самое высокое здание Перекрестка. Дом сотен книг и тысячи свитков в которых таятся знания и истории давно ушедших лет. Заведует этой башней престарелый гном Карин – старейший житель Перекрестка, а быть может и всего Кирана. Никто не знает точно сколько ему лет, да и сам Карин не может ответить на этот вопрос, но среди народа ходят легенды, что глаза старого гнома, видели времена золотой эпохи королевства.

Дэнрик, минуя еще пару домов, вышел на финишную прямую – вдалеке замаячила подкосившееся деревянная вывеска – «Четыре дороги». Всю дорогу Дэнрик то и дело думал о состоянии таверны и рисовал в голове разные картины – одна красочней другой. Но все оказалось не так страшно, во всяком случае снаружи – лишь выбитая дверь и пара разбитых окон. Подобные изменения экстерьера бывали и раньше – ведь драки в таверне не редкость, а скорее обычное дело.

С надеждой, Дэнрик вбежал внутрь и в мгновенье улыбка сползла с его лица. А вот про интерьер он то и не подумал – внутри погром оказался намного серьезней. Столы и стулья, которые прошлой ночью использовались в качестве щитов и оружий, были разброшены по всей зале в виде щепок, им оставался лишь один путь – в печь. Стены обуглены, вся посуда вдребезги разбита, а гобелены порваны на мелкие лоскуты. Однако весь этот кавардак уходит на второй план, поскольку самым первым в глаза бросалась кровь. Багровые пятна были повсюду – на полу, на стенах, и даже на потолке. Дядя Мазим сидел на единственном выжившем стуле и закрыв лицо руками, навзрыд повторял, – «Все пропало». Он поднял голову лишь когда Дэнрик приблизился к нему. Племянник впервые видел дядю таким расстроенным, содержание таверны было смыслом его жизни, передающиеся через поколения. Смахнув рукавом слезы, Мазим вскочил со стула и крепко обнял племянника.

– Ох, Дэнрик! Ты в порядке! Хоть одна хорошая новость.

Дэнрик чувствовал себя крайне неловко в искренних объятиях дяди. Все годы, что он жил под присмотром родственника, дядя всегда был с ним строг, но справедлив. Если мальчишка хорошо работал, тот давал ему передохнуть, а в редких случаях даже позволял полакомиться недоеденными угощениями, если же халтурил – то заставлял пахать тройную норму. Дэнрик уважал своего дядю, и где-то в глубине души даже любил его, но за столько лет он не видел с его стороны ни одного проявления теплых чувств. К тому же дядя Мазим – очень скупой человек. Казалось, что за золотую монету он был готов станцевать перед посетителями в одном лишь исподние. Благо таких случаев еще не происходило. В конце каждого дня дядя Мазим по три раза пересчитывал кассу, и да спасет его Лиенна, если Дэнрик что-то неправильно подсчитал и неверно взял плату у клиента, или самое ужасное – оставил при себе пару медяков.

– Все хорошо, дядя. – успокоил его Дэнрик. – Расскажи, что произошло, после того как я… ну… упал.

– О, это было ужасно. Они все разрушили, ничего не оставили! – эмоционально размахивая руками вскрикивал дядя Мазим, – Чертовы риконцы, зачем они вообще сюда пришли!? Да и наши тоже хороши! Нахватали мои табуретки да кружки что мечи! А спросить то, с кого? С кого спрашивать? А не с кого! Ящеры убежали! Хроновы отродья! А пьянчуги? Кто погиб, кто при смерти лежит. Так я сейчас пойду к ним монеты спрашивать, народ сразу меня извергом проклянет! Как же так можно – человек одной ногой на том свете, а я с него за посуду требовать пришел! А мне что? К Мэнкору теперь идти что ли!? Пора бы уже табличку вешать у входа – «Входить только людям и гномам!».

Дядя Мазим замолчал, лицо его пылало алым жаром, а глаза яростно бегали из стороны в сторону. Похоже он ни с кем не обсуждал вчерашнюю ситуацию и ему надо было выговориться.

– Я уже все подсчитал, – более спокойно продолжил дядя, – вчерашний заработок покроет кое какие затраты на новую мебель и ремонт. Часть денег пойдет на провиант и выпивку. Склад пустой! Придется поднять цены на пиво и эль. Сперва будет трудно, очень трудно, но мы отобьем затраченное! А теперь, – Дэнрик, задержал дыхание, – «О, нет. Я знаю этот взгляд!», – у нас много работы! – доброты дяди как не бывало, – живо тащи щетки, метлу и ведра! Чтобы к вечеру этих пятен здесь не было. То же мне, герой! Ты мне еще за разбитый бочонок с пивом ответишь!