Читать книгу (не) Его Зараза - Тина Мортон - Страница 4

– Мира, зайди, пожалуйста, – услышала голос дедушки, поравнявшись с приоткрытой дверью в его кабинет.

Он сидел за столом из темного дерева в широком кожаном кресле, зарывшись в документы, свет на которые лился лишь из настольной лампы. Ужасная привычка сидеть в потёмках, от которой мне никак не удалось его отучить.

– До сих пор работаешь? – с нотками упрека произнесла я, усаживаясь напротив.

– Нужно закончить пару срочных дел, – оторвавшись от бумаг, откинулся на спинку кресла, сжав кончиками пальцев переносицу, на которой остались следы от только что снятых очков.

– Кажется, это ты меня учил, что полноценный сон – залог здоровья, а сам сидишь допоздна. Между прочим, плохой пример заразителен, – заключила с хитрой улыбкой, скинула тапочки и забралась на кресло с ногами, обхватив колени руками.

– Деда поучать вздумала, вы посмотрите, – поворчал больше для виду, постукивая ручкой о столешницу. – Какое здоровье в мои то годы?

– Деда! – возмущённо перебила я, не позволяя ему и заикнуться ни о чем подобном.

Я, как любящая внучка, не желала замечать ни морщин, которых с каждым годом на родном лице становилось все больше, ни прилагаемых усилий при движениях, что раньше давались с лёгкостью, ни таких поздних вечеров за работой, прикрывающих бессонницу. Наивная детская привычка убегать от реальности, надеясь, что, если не думать о проблеме, она исчезнет самостоятельно.

– Что деда? – скопировал мой тон. – Я не молодею, поэтому хочу быть уверен, что ты останешься с надёжным человеком.

– Ты про родителей? Я заезжала к ним вчера. У них все хорошо, и они совершенно не против, что я часто остаюсь у тебя, ты же знаешь.

– Нет, Мира. Я о другом человеке. О Диме.

– О Диме? – мои брови взлетели вверх, а глаза распахнулись в приступе изумления. Я бы даже сказала недоумения. Вот уж разговор о ком я точно не предполагала.

– Что тебя так удивляет? По-моему, лучшая партия для тебя, – пожав плечами, он ответил таким обыденным тоном, будто мы обсуждали погоду за окном.

– Я не очень понимаю, откуда подобный разговор, – потупив взгляд, уставилась на сцепленный в замок руки.

– Я же вижу, что он тебе нравится. Всегда нравился. Более того, – выразительно поднял вверх указательный палец, – он полностью устраивает и меня.

– Дедушка, тогда я была ребенком, много времени прошло и… – мне не дали договорить.

– Выросла, а врать так и не научилась, – с намеком брошенный взгляд на мои руки, нервно обдирающие заусенцы, появляющиеся вновь и вновь из-за дурацкой привычки. Сама не замечаю, как занимаюсь самовредительством. Зато замечают остальные, на раз раскрывая мою ложь.

С тяжелым, досадным выдохом прячу ладони под едва заметную улыбку дедушки.

– В общем, подумай над моими словами. Мой совет: Дима будет оказывать тебе знаки внимания – не отказывайся.

– С чего ты вообще взял, что он будет заниматься чем-то подобным? – потупив взгляд, неуверенно спросила я.

– Будет, судя по тому, что не сводил с тебя глаз на ужине, – снова надев очки, невозмутимо принялся читать документы, в то время как я, позабыв о смущении и полностью выдавая себя, оторопело уставилась на него.

– Правда? – тихий вопрос вырвался раньше, чем я успела подавить его.

– Разве я когда-то тебя обманывал? – глянул поверх очков, приподнимая брови.

Никогда. Никогда дедушка не врал мне и не скрывал что-либо. И сейчас у меня нет ни малейшего повода не верить ему. Сама я понятия не имела, куда смотрели глаза Димы на ужине, потому как мои были устремлены куда угодно, но не на него. Однако, было одно НО.

– Мне всегда казалось, что Диме нравятся другие девушки, – прошептала, вспоминая тех, о которых мне было известно.

Их было немного. Недостаточно для занесения Макарова в ряды ловеласов, но все были как на подбор яркие, раскрепощенные, а блеск безбашенности и свободы в глазах отчетливо передавался даже через фотографию.

– Не смей сравнивать себя с какими-то развязными… женщинами, – неожиданно жестко выпалил он. – На них не женятся, Мира.

Дедушка вернулся к работе, молчаливо давая знак, что продолжать разговор на эту тему он не намерен. Она явно была ему неприятна, но я не понимала причину.

***

– Как тот красавчик поживает? Вы еще общаетесь? – неожиданно поинтересовалась Оля, когда мы выходили из универа, спускаясь по широкой лестнице.

После пар я часто подвозила ее домой, так как меня забирал водитель, и нам было по пути. Мы не были закадычными подругами, но она единственная, с кем я общалась больше обыденного «Привет», «Пока», «Как дела» и «Что задали?». С другими одногруппниками близких отношений не сложилось, хотя попытки были. Однако с каждым моим отказом от похода в клуб или к кому-то на квартиру, где устраивались бесконечные тусовки, звать меня стали все реже, пока не прекратили совсем.

– Мы не виделись после того вечера, – нехотя ответила, тут же найдя оправдание, – я была занята тренировками, сегодня вечером у меня соревнование. Да и он наверняка помогает на работе отцу.

– Это все херня, подруга. Впрочем, ничего удивительного. Пять лет – слишком долги срой для мужской памяти, – она взяла меня под локоть, беззаботно размахивая сумкой. Я же ее веселье не разделяла. Ее слова спровоцировали зудящее раздражение внутри, оказавшееся неожиданностью. Отчего-то появилось желание вырвать руку из захвата и поехать домой в одиночестве.

Раздался громкий звук клаксона, привлекший внимание находящихся на парковке студентов. В том числе и наше.

Рефлекторно повернула голову, расплываясь в счастливой улыбке, когда из темно-синей иномарки вышел Дима, хлопнув водительской дверью и устремившись в нашу сторону.

Мне не нужно было оглядываться, чтобы знать, что взгляды всех девушек, находящихся поблизости, были устремлены в его сторону.

Белое поло, контрастировавшее на фоне темных джинс, не скрывало широту плеч и рельеф мышц, перекатывающихся под кожей. Дима напоминал капитана футбольной команды из американских фильмов, от обворожительной улыбки которого все представительницы женского пола растекались лужицей.

Он снял черные солнцезащитные очки и теперь в сочетании с чуть прищуренными от яркого сентябрьского солнца глазами обладал особым шармом, под властью которого даже говорливая обычно Оля застыла статуей.

Я же, не скрывая торжества, бросила на нее многозначительный взгляд, не обратив должного внимания на досадливо сжатые губы.