Читать книгу Записки облакам - Тина Телегина - Страница 4

В одну из подобных ночей бесконечных размышлений в комнату, где я располагалась, зашла моя коллега Агния. Ей было около семидесяти, но она вполне еще могла потягаться с более молодыми сотрудницами нашего пансионата в вопросах красоты и молодости. Несмотря на столь почтенный возраст, она не любила, когда ее называли по отчеству. Поэтому, честно говоря, даже если бы и пришлось, не думаю, что смогла бы припомнить его слишком быстро.

Не скажу, чтобы Агния была флегматичной, но ее мудрая умиротворенность на фоне жизненной стойкости и общественной активности поражала. Когда я устроилась в пансионат, она уже работала здесь. У нее, в отличие от многих, не было медицинского образования, но это ничуть не сказывалось на ее взаимоотношениях с коллегами.

Все без исключения уважали Агнию.

Она жила в пансионате и выполняла посильную работу. Как правило, отвечала за своевременность замены белья, сопровождала постояльцев на прогулку, неизменно трапезничала с ними. Но ценили ее не за это. Она всегда умела найти нужные слова в разговоре с кем бы то ни было.

Каждый из постояльцев и членов коллектива ценил возможность побеседовать с ней. Она никому не отказывала, как впрочем, никогда и не навязывалась.

Не знаю почему, но я как-то все время держалась от нее в стороне. За все то время, что я проработала здесь, мы обменялись, возможно, парой фраз. Не скажу, что Агния вызывала у меня отторжение. Просто, скорее всего, в тот период жизни я сама избегала общения с людьми. Сторонилась всех и каждого, подсознательно пытаясь скрыть от любопытных глаз рану внутри меня, никак не желавшую затягиваться.

В тот вечер я скорее по привычке, нежели по настроению, не была расположена к душевным беседам, и поэтому не обратила практически никакого внимания на ее присутствие. Возможно, не заговори она со мной тогда, мы так никогда и не посвятили бы друг друга в собственные размышления относительно жизни.

– Можно попросить у тебя кипяток, Надежда? – как-то робко, но в то же время без наигранной застенчивости, а скорее с искренним оттенком вежливости, поинтересовалась она. – Мой чайник сгорел.

– Да, конечно, – отрешенно кивнула я в сторону столика с чайными принадлежностями.

– Любишь какао? – удивленно вскинула она брови, заметив раскрытую пачку, стоящую на самом краю.

– Да, – не замечая, как улыбаюсь, ответила я. – Одна из немногих нитей, связывающих меня с детством.

– Тебе его не хватает? – поинтересовалась Агния, имея в виду, конечно же, детство.

Но мои мысли были настолько заняты иным, что я, не удосужившись окончательно осознать вопрос, машинально кивнула:

– Порою очень. Но дважды, как говорится, в одну реку…

Агния взяла со стола нужные принадлежности и присела рядом.

– Позволишь? – с небольшим запозданием, скорее утвердительно произнесла она.

Я кивнула.

– Вообще-то, я имела в виду твое детство.

– Извините, – растерянно попыталась оправдаться я. – Не следовало этого говорить. У каждого хватает собственных забот.

– Позволь задать тебе один вопрос, – совершено по-домашнему обращаясь с приборами, Агния и себе заварила какао. – Любила ли ты когда-нибудь по-настоящему? И если да, то почему не послала к черту все остальные предубеждения?

Я не ожидала от женщины ее лет столь свойственной молодым людям категоричности.

– Вы полагаете, любовь достаточный повод, чтобы послать все к черту?

– Каждый из нас рано или поздно, совершенно не страшась последствий, пускает из-за этого чувства под откос всю жизнь. Так почему бы тогда не попытаться наладить ее, оперируя теми же самыми аргументами?

– Любовь возможно подарить лишь в том виде, в каком она зародилась внутри тебя. Но если она не совпадает с запросами претендента на этот презент, тут уж пиши пропало.

Агния кивнула. В ее взгляде читалось нечто сродни удовлетворенности услышанным ответом. Но я, все еще не выйдя из ступора, не предала значения выражению ее лица.

– Возможно, мы с вами находимся в разных условиях, – желая не вдаваться в дебри размышлений, с единственной целью поскорее закрыть эту тему, опрометчиво запротестовала я.

Но Агния спокойно улыбнулась, и ее мудрые глаза еще сильнее осветились внутренней добротой.

– Мы с тобой находимся примерно в одинаковых условиях: у тебя есть время, но не всегда хватает понимания жизни… я же, напротив, осознаю свои ошибки, но у меня остается все меньше времени, чтобы их исправить. Хотя, с другой стороны, я искренне завидую тебе. Белой завистью. Ибо ты находишься в самом начале пути. Совершаешь первые несмелые шаги, как ребенок, которому предстоит еще не единожды упасть и ушибиться. Но он не боится травм, поскольку все его движение подчиняется единственной цели – открыть и по-своему осознать этот мир.

Сейчас я уже не помню, что именно послужило точкой отсчета нашей с Агнией дружбы. То ли ее уверенное самообладание, то ли доброта взгляда, то ли эта шокировавшая меня в тот момент фраза. Но с того дня не было ни одного моего дежурства, которое бы мы не проводили вместе.

Агния никогда не настаивала на том, чтобы я рассказывала ей о себе или своих отношениях. Но всего за несколько ночей она поведала мне историю собственной жизни, которая просто не могла оставить меня равнодушной.

По сравнению с теми испытаниями, которые выпали на долю Агнии, мои собственные казались мне детскими ушибами. Ее история глубоко тронула меня.

Разговоры с Агнией помогли мне по-новому посмотреть на жизнь. Она пониманием исцелила мои раны, и обозначила правильный путь, давая мудрые советы. Порой, даже беззвучно – жестами, либо взглядом.

– Чего ты боишься больше всего? – спросила она меня одним из промозглых зимних вечеров.

– Собственной привязанности, – не размышляя, ответила я, а затем, задумавшись, добавила, – и молчания.

– Молчания?

Сделав короткую паузу, чтобы подобрать правильные слова, я пояснила:

– Раньше мне казалось, что не может быть участи хуже, нежели лицезрение темных пятен в окнах своего жилья по возвращению домой в конце утомительного дня. Но я немыслимо ошибалась. Есть вещи гораздо страшнее – например, видеть свет, знать, что дома кто-то есть, и этот кто-то тебе не рад. Хуже одиночества может быть лишь осознание неуместности своего пребывания в жизни кого бы то ни было. И молчание – самый яркий пример подобной неприязни.

Не решившись комментировать мою реплику, Агния, как ни в чем не бывало, поспешила задать следующий вопрос.

– Но, разве есть что-то плохое в привязанности? По-моему, это синоним искренности.

Наверное, она была права. Но в моем случае привязанность всегда оказывалась чем-то сродни зависимости. Я входила в запои чувств, не имея силы воли остановиться. Я не зря выбрала именно такое сравнение. Оно очень подходило к тем ощущениям, которые я испытывала, питая симпатию к человеку. Вначале легкое головокружение, приток сил, желание свернуть горы, а главное безусловная вера в то, что это возможно. Затем, если наступает разочарование, становится тошно. Передозировка собственным бессилием противостоять желанию быть с человеком настолько коварна, что спасти может только его присутствие. И так по цикличной.

Если я влюблялась, я не могла любить наполовину. Я ныряла в омут с головой, прекрасно зная, что так нельзя. Но по-другому не умела.

А что касается молчания, оно не может быть причиной разрыва. Само по себе молчание – следствие чего-то более глубокого, например, непонимания. Но без обсуждения обоюдных обид и претензий невозможно прийти к общему знаменателю. Ровно, как и невозможно провести работу над ошибками, не обозначив их.

– Насчет молчания я согласна, Надя, – вырывая меня из болота затягивающих раздумий, продолжила Агния. – Я потеряла свою любовь именно по этой причине.

– Вас не захотели выслушать?

– Мы не захотели выслушать друг друга.

– Расскажите мне, пожалуйста, – робко надеясь отыскать что-либо полезное в ее рассказе, также как и утолить боль, отвлекаясь от собственных размышлений, попросила я.

И Агния начала свое повествование.

Желая избежать ненужных экскурсов в мои собственные размышления и пояснения личного восприятия услышанного, большую часть наших бесед я представлю в виде диалогов. Хотя, по правде говоря, наши беседы было бы правильнее классифицировать как монологи с редкими вкраплениями моих заинтересованных возгласов и комментариев. Ну да это не так уж и важно.

События жизни Агнии не всегда будут представлены в хронологической последовательности, но уверяю вас в том, что делаю я это без какого-либо умысла. Большая часть диалогов представлена в той последовательности, в которой мы обсуждали те или иные темы.

Искренне хочется верить, что историю Агнии вы воспримите с тем же интересом, что и я.