Читать книгу Век агрессии. Чувства и мысли, поведение и действия - Тофик Касум-оглы Касумов - Страница 3

Материей века, его субстратом как целостного образования, является жизнь людей. Но сущностное каждого века, характерные черты, определяет уже то, как протекает эта жизнь, что её отличает от жизни других веков, и в чём это выражается. Общим будет то, что социальная жизнь века предстаёт как жизнедеятельность, которую характеризуют два родовых понятия – это действие и поведение. Для наших целей важно назвать здесь и чувство, которое может служить самовыражению и быть «покровом» живости общения, являясь необходимой составляющей взаимодействий и обмена в мире людей. Придерживаясь таких в общем-то незатейливых мыслей, приступим к нашим размышлениям о том, как при господстве субъективности многие чувства отозвались и пошли вместе с агрессией, а поведение во всей своей полноте смогло в этом с ними сопрягаться, и стала тогда агрессия над жизнью людской, и сделался тогда возможным Век агрессии. Так ли всё это было?

Наши размышления будут представлениями о Веке агрессии, «реальностью в уме», то есть, субъективными знаниями, но «все человеческое знание субъективно», замечает Парето. И всё же, нам не помешает щепотка скепсиса, чтобы выпрямлять время от времени изгибы своей субъективности. Однако у нас не должны вызывать сомнение две вещи: то, что жизнь, взятая во временных рамках столетия и не только, исходит из действия общих факторов, содержание которых вполне укладывается в основные категории разума по Аристотелю (время, пространство, род, числа, причины, субстанции, личность и др.). И то, что с общими факторами будут связаны силы основания века, которые предъявляет миру человек. Но дело в том, что своей очевидностью и непреложностью эти факторы как бы утопают в потоке жизни, не выделяясь особо на обычный взгляд. В то время как факторы, ставшие различимыми по силе воздействия на жизнь, обрисовывают выпукло облик века и могут делать зримыми черты образа жизни людей.

Вопрос в том, как один фактор из общего «семейства» факторов жизни становится различимым, то есть особенным и специфическим, и обретает свою решающую роль в жизни века. Связано ли это с необходимостью существования, как в прошлые века, а позже и с эволюционным ростом, или такое быть может лишь по стечению обстоятельств, новому замесу каких-то элементов жизни? При этом, как было уже сказано, мы ведём разговор о времени господства субъективности, что также должно было влиять на активизацию аффективных сил.

Не исключая саму необходимость как таковую по жизни, отметим, что фактор, который станет различимым в данном веке, будет давать о себе знать по мере вызревания его значимой роли в жизни людей. Здесь различимое может по стечению обстоятельств образовываться как причудливое сочетание сил вокруг одного какого-то явления, действования, бытующего по жизни. Скопление вокруг этого явления есть процесс формирования специфического фактора существования в значении века, который активно воздействует на жизнь, готовя ей новые приключения во всей своей полноте. Так различимое становится тем местом, где встречаются чувства и мысли, что объясняет не только сами действия, их характер, но и особые смыслы поведения.

Сегодня мы видим, какое зловещее приключение по стечению обстоятельств навязал миру коронавирус, взбесившийся грипп, который в агрессивных масштабах сеет смерть, и уж точно ограничивает жизнь людей в карантине. Надо признать, что такое поистине средневековое испытание застало человечество врасплох, и оно, несомненно, будет отнесено к разряду катастрофического, если не трагического в глобальном мире и станет чёрной меткой различимого в характеристике века. Ведь коронавирус – это далеко не другой класс в ряду смежных вирусов, он угроза государственному благополучию и общественной жизни. И кто его знает, каким будет ЭХО коронавируса в последующем для психической жизни.

В развитие уже сказанного, следует уразуметь, что различимое как фактор жизни тесно связан со смысловыми пристрастиями, и вызывает не только беспокойства, но и рост раздражительности. И если первые зачастую могут изливаться в тревожных ожиданиях и постоянно переживаться, то раздражения вызывают отвержения, не исключая и каких-то действий агрессивного характера. Сплетаясь на таких началах с общими силами века, различимое как действующая сила по жизни станет устойчиво задавать характерное (знаковое) и воспроизводиться в устойчивой генерации жизнедеятельности. И как целое, это уже будет результатом устойчивого развития нового качества формы и нового чувства – образа комплекса сил в значении века. Такое различимое века может иметь место в сфере производства, характеризуя способ жизни, но если оно, различимое, выделяется в поведенческой сфере, то пристало говорить о коллективных установках и принципе жизни.

Заметим также, что век имеет свои внутренние реалии жизни, которые сводятся к обыденным и повседневным делам, и то внешнее, что вызвано войнами, революциями и теперь уже и глобальным терроризмом. И если во внутренней жизни век по существу осуществляется как созидательная и культурная сила, что является также корневым, то в своих внешних проявлениях век однонаправлено действует как сила разрушительная. Эти противоположные силы не исчерпывают всех возможностей силового поля века. Поэтому оставим место и действию каких-то сил, тому, что скрывает флёр. Они связаны будут скорее с корневым, и действием каких-то влечений, усиливающих роль созидательного или разрушительного начала. Это быть может чем-то мистическим, интеллигибельным и не поддаваться рациональному пониманию. В толковании их смыслов мы станем отчасти прибегать к художественным приёмам, а также к метафизическим схемам.

Однако центральными, определяющими замысел книги и наши размышления, будут следующие вопросы: какое сцепление обстоятельств привело к Веку агрессии? В какой мере этому способствовала возросшая напряжённость в поведенческих отношениях и в мире? А главное: какова здесь роль чувств и чувствований, действий и мышления, а вместе с ними обиды и зависти, тревоги и страха? И как Век агрессии сам по себе выражается во времени и пространстве, когда агрессия является значимой уже не только во внешних проявлениях, но и стала действенным началом в его внутренней жизни?