Читать книгу Сын города - Том Поллок - Страница 3

– Бет, давай же, – прошептала Карандаш, – нужно идти.

Бет, пару раз крутанув руке баллончик, изучала рисунок, который распылила на асфальте спортивной площадки.

– Бет…

– Я еще не закончила, Кара, – в тусклом отблеске ближайших фонарей Бет видела, как пальцы девушки-пакистанки нервно теребят косынку. – Не будь ребенком.

Карандаш раздраженно прохаживалась взад-вперед:

– Ребенком? А мы кто? Ты своей краски нанюхалась? Я не шучу, Би. Если кто-нибудь придет, нас исключат.

Бет потрясла аэрозольный баллончик:

– Кара, сейчас четыре утра. Школа закрыта. Даже крысы махнули хвостами и разошлись по домам. Мы прикрыли лица от камер, когда перелезали через стену, и света здесь с гулькин нос. Вокруг никого нет, нас не опознают, так что еще тебя беспокоит? – Бет говорила спокойно, хотя и чувствовала тугой узел волнения в груди. Она посветила фонариком на рисунок у своих ног. Портрет доктора Джулиана Солта, главного математика Фростфилдской средней школы, получался недурно: лучше, чем она ожидала, учитывая, что работать приходилось в спешке и темноте. У нее идеально вышли его нахмуренные брови, впалые щеки и тусклые грозные очки. Сорняки, проросшие через асфальт, добавляли выразительности: они выглядели как неряшливые волосы в носу.

Справедливости ради следовало признать: Бет также наградила учителя некротической отслаивающейся кожей и двенадцатифутовым раздвоенным языком, явно допустив некоторую художественную неточность, но все же…

«Это несомненно ты, ты, дерьмо».

– Бет, смотри, – зашипела Кара, заставив Бет подпрыгнуть.

– Что?

– Вон там, – показала Кара. – Свет…

Бет глянула вверх. Одно из окон, выходящих на школу, светилось приглушенным зловеще-оранжевым светом. Бет раздраженно выдохнула:

– Наверное, какой-то старой тетке просто приспичило.

– Нас оттуда видно, – настаивала Кара.

– Да кому какое дело? – пробормотала Бет, снова поворачиваясь к рисунку.

Каждый фростфилдский двенадцатиклассник знал, что Бет с Солтом враги, но это было обычное противостояние учителя и ученика, из-за которого она бы не стала приходить сюда.

Возмездия требовало отношение Солта к Каре. Бет не знала, почему, но он, казалось, получал порочное удовольствие, унижая ее лучшую подругу. Солт оставлял Кару после уроков вполовину меньше, чем Бет, но после этих наказаний она каждый раз едва сдерживала слезы. А на понедельничном уроке математики, когда Кара попросилась выйти в туалет, Солт категорически отказал. Он продолжил рассказывать о квадратных уравнениях, не спуская глаз с Кары, а на его лице играла улыбка, словно он подзадоривал ее противостоять ему – словно знал, что она не осмелится. Кара продолжала держать руку поднятой, но какое-то время спустя та задрожала. Когда девушка сложилась от боли пополам, не в силах больше сдерживаться, Бет сама вытащила подругу из-за парты и вывела из класса. Пробегая по коридору, они услышали разразившийся смех.

Позже, стоя за углом естественнонаучной секции, Бет спросила:

– Почему ты не вышла? Он не смог бы тебя остановить, так почему ты просто не ушла?

На лице Кары застыла шутовская улыбка, всегда сопровождавшая внутреннюю панику:

– Просто я… – она проглотила половину слов, не отрывая взгляда от собственных ботинок. – Просто я каждую секунду думала, что надо продержаться всего лишь еще одну секунду, еще одну – и все станет хорошо. И мне не придется… ты знаешь.

«Бросать ему вызов». Бет сама закончила предложение, крепко обнимая подругу. Она знала, в чем заключалась сила Кары, видела это каждый день: противостояние без сопротивления. Кара держала удар, но никогда не била в ответ.

И тогда Бет решила: нужно что-то сделать. И рисунок как раз и был чем-то.

Она направила луч фонарика на свою работу, и напряжение в груди сменилось теплым сиянием удовлетворения.

«Неоновый кошмар, – подумала она. – Уродство тебе к лицу, док».

– Бет Брэдли, – прошептала Кара. Ее голос по-прежнему звучал испуганно, но на этот раз немного благоговейно. – Ты – псих высшего ранга.

– Ага, знаю, – ответила Бет, и по ее лицу расползлась улыбка. – Но я действительно хороша…

Пронзительный вой прорезал ночь: к ним неслась полицейская сирена. Бет, инстинктивно присев на корточки, натянула капюшон на короткие растрепанные волосы.

– Проклятье, – запаниковав еще сильнее, прошептала Кара. – Я же говорила — нас видели. Должно быть, они и вызвали – наверно, подумали, мы хотим что-нибудь украсть.

– Что, например? – буркнула Бет в ответ. – Секретный рецепт столовского пирога из мышиного помета? В школе тырить-то нечего.

Кара потянула Бет за рукав:

– Неважно – надо выбираться отсюда.

Бет дернула рукав обратно и опустилась на оба колена, судорожно добавляя тень на линию подбородка. Все надо делать как следует.

– Би, надо уходить, – Кара в смятении переступала с ноги на ногу.

– Так иди, – прошипела Бет.

– Без тебя не пойду, – обиженно буркнула Кара.

Бет не поднимала взгляда:

– Кара, если ты не убежишь прямо сейчас, я расскажу Леону Батлеру, что это ты намалевала замазкой то стихотворение на его парте.

На мгновение повисло потрясенное молчание, потом Кара выдохнула: «Сучка».

– Леон, мой лев, я буду прайдом для тебя. И даже больше… – нараспев процитировала Бет шепотом. Она не могла сдержать ухмылку, когда Кара удалилась, ругаясь под нос. Продолжая рисовать, Бет приподнялась с колен, готовая дать деру, Сирены выли уже совсем близко. У-а-а-а-у-у-у-у… Взвизг повторился еще раз, а потом оборвался на середине. Девушка услышала, как отворилась, а потом хлопнула дверца машины. За спиной задребезжали ворота. Школа была заперта, и копам пришлось перелезать, как и им с Карой. Бет прыснула цветом в богатое скопление бородавок под глазом нарисованного Солта.

– Эй!

Крик пустил волну страха по ее позвоночнику. «Какой отстой», – подумала она. Девушка затолкала трафареты и краски обратно в рюкзак, выключила фонарик и побежала. Тяжелые ботинки бухали по асфальту позади нее, но она не оборачивалась – незачем показывать им лицо. Ветер свистел в ушах: Бет мчалась, опустив голову, молясь, чтобы полицейские у нее на хвосте оказались отягчены бронежилетами и дубинками, чтобы она оказалась быстрее…

Бет подняла глаза, и паника тут же скрутила желудок. Копы гнали ее в тупик. Перед нею выросла самая высокая стена школьного забора, примыкающая к плотному клубку кустов и деревьев вокруг железнодорожных путей: десять гладких неперелезаемых футов. Бет изо всех сил напрягла ноги, отчаянно стараясь набрать разгон, и прыгнула.

Ее пальцы царапнули бетонную стену, не достав до верха нескольких дюймов, и она полетела вниз.

Твою мать.

Она снова бросилась на стену, и снова ей не хватило нескольких дюймов. Грудь жгло одышкой и отчаянием.

– Би, – произнес чей-то шепот. Бет повернулась. Кара бежала к ней вдоль стены, ее хиджаб сбился и болтался на уровне рта, как у бандита.

– Я же велела тебе уходить! – яростно, но с облегчением прошептала Бет.

– Ага, щаз. Едва взлетев сюда, я поняла: ты низковата для этого. – Кара упала на одно колено и сцепила руки замком.

Бет сверкнула быстрой улыбкой и приняла помощь; мгновение спустя она втащила подругу за собой.

– Разделимся, – прошептала Бет, приземлившись с другой стороны, и вздрогнула от боли, пронзившей руки; ее угораздило угодить прямо в крапивные заросли. – Я догоню тебя, как обычно.

Девушки слышали, как их преследователи ругались, тяжело дыша, по ту сторону забора.

Один из мужчин пропыхтел:

– Подсади меня.

Кара повернула направо, а Бет бросилась налево, петляя между деревьями.

Дыхание вырывалось со свистом, отдающимся в ушах. Ветки и разбитые бутылки хрустели под ногами. Дорогу преградил забор, но Бет приметила рваную дыру у основания и нырнула в нее, пробиваясь на смутно вырисовывающуюся забетонированную площадку. Девушка пригнулась за старой ржавеющей машиной с выбитыми окнами, судорожно глотая воздух. По ближайшему мосту промчался поезд, угловатые всполохи света прорезали темноту. Она попыталась разобрать хоть что-нибудь за стихающим клацаньем поезда и собственным оглушительным сердцебиением, но не услышала никаких звуков преследования.

Девушка полезла в рюкзак за измятой кожаной курткой, стянула толстовку и запихала ее поверх баллончиков с краской. Ее ноги так дрожали из-за адреналина, что она покачивалась и почти падала. «Мило, Бет, – придирчиво подумала она. – Просто ништяк. Теперь, если сможешь перестать ходить, как испуганная индюшка, тебе даже удастся пройти полпути вниз по улице, прежде чем мусора тебя повяжут».

Застегнув куртку, она пошла вперед – настолько непринужденно, насколько только могла.

Кара ждала на углу Уиттэршем-роуд и Шекспир-роуд, по обеим сторонам которых тянулись краснокирпичные террасы с пестрыми садиками. Как и всегда, нервничая, она проверяла и перепроверяла свое отражение в карманном зеркальце, изыскивая малейшие изъяны.

Бет улыбнулась, несмотря на подавленное настроение: только Кара Хан могла накрасить глаза, собираясь заняться ночным вандализмом.

Почтовый ящик, рядом с которым стояла Кара, был, вероятно, самым разграффиченным местом во всем Лондоне: радужное буйство похабщины, изречений, мультяшных зверей и гротескных монстров.

По традиции местных граффитчиков внести свой вклад в роспись Уиттэршемского ящика, в прошлом гору Кара и Бет изобразили себя на объявлении о розыске преступников с вытянутыми глупыми лицами. Те рисунки были уже давно погребены под работами других художников района.

Подойдя ближе, Бет вяло отсалютовала. Кара просто посмотрела на нее.

– В один из таких дней, Элизабет Брэдли, – медленно проговорила она, – ты добьешься того, что меня выгонят. И родители отрекутся от меня к шайтану.

Бет улыбнулась подруге:

– Что ж, значит, окажу тебе услугу. Сможешь заниматься граффити, когда захочешь, и прятаться не придется.

– Спасибо, когда я стану бездомным голодающим позором моей семьи, эта мысль, уверена, согреет меня.

Бет потерла кроссовкой об асфальт и ухмыльнулась сарказму Кары.

– Значит, будешь жить со мной, – предложила она. – По крайней мере, сможешь выйти замуж за кого захочешь.

Губы Кары вытянулись в тонкую линию, в голос закралась напряженность:

– То, что у тебя было аж два парня, делает тебя мировым свадебным гуру, да?

– На два больше, чем у тебя, – пробормотала Бет, но Кара пропустила ее замечание мимо ушей.

– Мои старики помогут мне найти подходящего человека, – сказала она. – Дело в опыте, вот и все. Они знают брак, они знают меня, они…

Бет прервала подругу:

– Кара, они даже не знают, что ты здесь.

Кара покраснела и отвела взгляд.

Внезапно устыдившись, Бет шагнула вперед и крепко обняла подругу:

– Не слушай меня, окей? – пробормотала она в косынку Кары. – Я веду себя, как корова, и знаю это. Просто боюсь, что твои старики выдадут тебя за какого-нибудь бухгалтера в бежевом костюме, бежевых трусах и с чертовой бежевой душой, после чего мне придется разрисовывать стены Восточного Лондона одной.

– Да никогда в жизни, – прошептала Кара, и Бет знала, что это правда. Кара никогда от нее не уйдет. Она посмотрела через плечо подруги. Небо начало светлеть. По улице выстроились телефонные столбы, их кабели казались наброшенными на восходящее солнце поводьями. Бет знала: когда взойдет солнце – и сегодня, и во все последующие дни – оно взойдет для них обеих, идущих бок о бок.

– Ты в порядке? – спросила она.

Кара слабо усмехнулась.

– Ага. Только… Все это немного чертовски страшно, знаешь ли.

– Знаю, – сказала Бет. – Это было сильно, просто хардкор. Я горжусь тобой, Карандаш Хан. – Бет еще раз крепко обняла подругу, а потом отпустила. – Только не выспимся мы сегодня.

Мышцы на шее девушки свело напряжением, и, хотя глаза так и норовили закрыться, она по-прежнему ощущала тревогу.

– Нечего рассчитывать, что я смогу убедить тебя прогулять вместе со мной первую пару уроков, а?

Кара покусала нижнюю губу – осторожно, чтобы не смазался блеск для губ.

– А ты не думаешь, что так мы привлечем к себе лишнее внимание?

«Само собой разумеется, едва подумаешь об этом», – признала Бет, но, как всегда, чтобы увидеть очевидное, понадобилась Кара. Как маленький зверек, всегда находящий правильное место, где спрятаться, она обладала чутьем на все, что могло бы показаться подозрительным.

– Как насчет порисовать оставшуюся ночь? – парировала Бет. – Пойдем быстрей – у меня вдохновение.

Кара сказала маме, что переночует сегодня у Бет. Бет же, конечно, не требовалось никому ничего объяснять. Здесь, на улицах, было легко забыть, что она была еще чьей-то.

Кара покачала головой своей собственной глупости, но расстегнула толстовку и вытащила аэрозольный баллончик.

– Конечно, – кивнула она. – Думаю, сегодня я оторвусь.

Они пустились на запад, в сердце города, навстречу рассвету, петляя среди строительных площадок с драными плакатами и забитых досками окон магазинов.

Бет присела рядом с грудой битого бетона – велись какие-то дорожные работы – и распылила несколько черных линий. Большинство людей увидят в них лишь гудрон и тени; чтобы разглядеть атакующего носорога в переплетении краски и краев бетонных осколков, нужно стоять в строго определенном месте. Бет улыбнулась про себя. «Город – опасное место, если не обращать внимания».

Она оставляла кусочки своей души вроде этого, по всему Лондону, и никто не знал, где. «Никто, кроме, может быть, Кары».

Бет взглянула на подругу. Когда они делились секретами, это не походило на обмен заложниками, что Бет иногда наблюдала у других девочек. Кара действительно проявляла заботу, и это значило, что Бет тоже могла рискнуть проявить заботу. Кара была как бездонный колодец: можно было сбросить в нее любое количество маленьких страхов, зная, что они никогда не вернутся, чтобы ранить тебя.

Начался дождь: слабая, непрекращающаяся, пронизывающая морось.

Кара писала свои стихи на бордюрах и внутри телефонных будок, романтические контрапункты на розово-черных визитках с рекламой дешевого секса и видами услуг, перечисленных после имен, словно ученые степени:

ХОЧЕШЬ ПОВЕСЕЛИТЬСЯ? ЗВОНИ КЛАРЕ:

С/М, Т/В, А и О.

…ты – кусочек пазла,

которого мне не хватает.

– Это великолепно, Кара, – пробормотала Бет, читая через плечо подруги.

– Думаешь? – Кара встревожено пробежала глазами по строчкам.

– Ага, – Бет ни черта не смыслила в поэзии, но почерк у Кары был прекрасный.

Солнце медленно отбеливало здания цвета дыма до цвета старых костей. Мимо проносилось все больше машин.

– Мы должны идти, – наконец сказала Кара, постучав по часам. Она нахмурилась, что-то разглядывая, потом добавила: – Наверное, стоит поехать на разных автобусах. Обычно мы не приходим в школу вместе – это может вызвать подозрение.

Бет рассмеялась:

– Немного попахивает паранойей.

Кара застенчиво, почти гордо ей улыбнулась:

– Ты же знаешь меня, Би, паранойя – мой конек.

Она вывела их в узкий переулок, и подруги вскользнули в суету толпы.

Кара поехала на первом автобусе.

Ожидая следующего, Бет почувствовала себя шпионом или супергероем, надевшим свою тайную личину.