Читать книгу Звезды из пепла - Тория Дрим - Страница 11

Глава 10. Один страх на двоих

Оглавление

Трестен Райд


Сумка летит на кровать и приземляется мимо нее, громко падая на пол. Промахнулся. И не только с вещами, но и с жильем.

Поначалу мне было все равно, где жить и с кем, но после скандала разочарование отдает горечью на языке. Это семейка эмоционально неуравновешенных. Все как на подбор: дядька с раздутым до небес эго, парень, у которого язык к земле прирос – не может защитить собственную мать, и… мышка.

Мышка со светлыми густыми волосами. Вцепилась своими мерцающими глазами в меня и не отводила взгляд весь вечер. Затылком чувствовал, как она сканирует каждое мое движение.

Я сожалею, что грубо обошелся с ней. Не стоило говорить в таком тоне, да еще и подобные слова. Я ничего не знаю о Бридли, но уже позволил себе сказать об отсутствии у нее достижений. И все потому, что перелет вымотал, голова раскалывалась, и к такой экспрессивной встрече я не был готов. Лицо Хуана горело от злости. Он будто был категорически против моего приезда.

Думаю, теперь она меня так просто в покое не оставит. «Мышка» задела Бридли. А что делают мышки, когда их обижают? Забиваются в угол и готовятся к нападению. Не удивлюсь, если Бридли в один момент испортит все мои планы и влезет куда не надо. С ней надо быть осторожнее.

– Трестен?

Не успел войти, как уже кто-то стучится в дверь. Я поспешно открываю и встречаю Памеллу.

– Я принесла постельное белье. Позволишь помочь его поменять?

Единственный адекватный человек в этом доме – Памелла. Не истерила, когда увидела меня, не стала заваливать вопросами. Впустила в дом, сказала располагаться и стала суетиться и готовить еду. Я не мог и предположить, что через час в доме окажется вся семейка и разразится скандал. Похоже, кроме Памеллы и Мышки никто и не знал обо мне.

– Да, – впускаю Памеллу, – конечно. Спасибо.

– Со мной можно менее официально. И никаких «миссис»!

– Понял.

– Я принесла серое белье. Фиолетовое тебе наверняка не понравится.

– Мне все равно. Подойдет любое.

Комната, которую мне отвели, невероятно красочна! Настолько, что при виде бутонов роз на одной стене и розового ковра на другой начинает подташнивать. Кто жил здесь до меня? Мышка? Не похоже, что она любит розовые оттенки. Одета она была невзрачно.

– Ковер можем убрать, но вот обои не переклеить, – она пожимает плечами. – Попробую что-то придумать, чтобы тебе было комфортнее.

– Спасибо и на этом.

Она удивляется простому проявлению вежливости. Неужели ей нечасто такое говорят?

– Не за что! Если тебе что-то понадобится, обращайся ко мне. Ночник в коридоре и вправду барахлит, но ты посильнее нажимай на кнопку, тогда свет включится.

– Окей.

– И не обращай внимания на Хуана. Он остынет, но тебе придется привыкнуть к излишне эмоциональному испанскому темпераменту.

Памелла ищет оправдания – она хочет доказать, что ее муж не такой монстр, каким показался вечером. Но его, вероятно, не исправит даже могила.

Она вручает стопку белья и одаривает меня искренним и наполненным жизнью взглядом.

– Добро пожаловать в семью, Трестен!

– Пожаловал.

Ее тихий смех созвучен с голосом мышки. Мышка не в отца. Она в мать.

– Да, и еще…

Памелла подходит к кровати и начинает застилать ее, хотя я не прошу.

– М?

– Откуда у тебя хорошее знание испанского?

– Испанский в школе был обязательным вторым языком. Моя м-ма… – запинаюсь на болезненной теме. Не понимаю, как мне теперь представлять маму другим. Как маму или как Эмбер? – Вдобавок моя мама заставляла ходить на курсы. И в классе я прекрасно ладил с мексиканцем. Диалект другой, но практика все же была.

– Ничего себе! Звучишь ты местами лучше меня, хотя я здесь прожила двадцать лет.

– Спасибо, – улыбаюсь уголками губ, – думал, все намного хуже.

– Нет-нет! – возражает Паммела. – Я хочу попросить тебя кое о чем.

– Попросить?

– Да, – начинает она, – я безумно соскучилась по американскому английскому. Может быть, мы могли бы на нем разговаривать?

Я незамедлительно перехожу на английский, и Памелла воодушевленно улыбается.

– С удовольствием!

– Ох! – Памелла громко выдыхает и продолжает говорить уже на английском. – Я думала, сойду с ума от количества испанского в жизни. Спасибо! Я так скучала по родному языку.

– Обращайтесь, – хмыкаю я.

– Утром я не успела спросить. Есть ли у тебя предпочтения в еде?

– Вы собираетесь для меня готовить? – удивляюсь я.

– Да, ты ведь теперь почти что член нашей семьи.

– Не стоит, я сам буду покупать еду.

– Перестань! – хмурится Памелла. – Я приму это за оскорбление.

Неловкость повисает в пространстве. Их семья не должна меня кормить.

– Спасибо.

– Ты подумай и завтра мне скажешь, что любишь, а что нет.

Доброта Памеллы и ее радушие кажутся мне такими невозможными, но в то же время по-настоящему необходимыми.

– Хорошо.

– Все, теперь я ухожу. Ты устал с дороги. Отдыхай! Если понадобится что-то, зови!

– Доброй ночи, Памелла.

Я закрываюсь. Выключаю свет и наконец вдыхаю полной грудью. Хочу прочувствовать момент одиночества от кончиков пальцев до макушки.

Я здесь. В Испании. На шаг ближе к цели.

И это начало большого пути навстречу моей матери.

Вместо того чтобы разбирать вещи, я без сил падаю на кровать. Запах чистого белья щекочет ноздри. И это последнее, что я чувствую перед тем, как проваливаюсь в сон.

* * *

Туман расстилается над городом, окутывая Салоу темным покрывалом. Ночь настигает жителей и обрушивается на них ярким звездным небом. Где-то вдалеке слышатся звуки фламенко. Кто-то с упоением ласкает гитарные струны, позволяя городу затрепетать в предвкушении кульминации. Мелодия все отчетливее раздается в ушах – в этой музыке столько жизни, что хочется верить – еще не все потеряно.

– Трестен? – слышу незнакомый голос над собой.

Я поднимаю голову и замираю. Небо в яркую крапинку, оно устлано звездами, и сияет просто фантастически.

Горячий песок обжигает ноги, и кровь моментально разносится по всему телу. Я вздрагиваю, когда разгоряченных ступней касается морская волна.

Силуэт женщины – прямо напротив. Она стоит по колено в море и в упор глядит на меня, ни на секунду не отрывая взгляда. Она зовет к себе, но мои ноги прикованы к золотому песку.

– Трестен! – Ее голос требователен. – Мальчик мой, подойди.

Губы сомкнулись словно на замок. Единственное, что может заставить меня вымолвить хоть слово, – это смерть.

– Как давно я тебя не видела, – с каждым произнесенным словом ее силуэт становится прозрачнее и прозрачнее.

– Как ты изменился, как возмужал…

Кто ты? Кто ты такая?

– Я по тебе очень сильно скучала.

Я тебя не знаю.

– Помнишь, что я подарила тебе, милый?

Я быстро моргаю, чтобы образ женщины стал ярче, но это не работает. Она исчезает у меня на глазах. Срываюсь с места и бегу к ней, сопротивляясь холодной воде, разлетающейся брызгами в разные стороны.

– Подожди! – вырывается из меня. – Скажи еще что-нибудь!

От нее остается лишь размытая картинка. Ноги дрожат от напряжения, и я делаю последний шаг навстречу. Мне удается схватить ее за плечи.

– Ты – моя мать?

– Береги монетки. Они дороги моему сердцу.

Она исчезает. Пропадает, как мираж в пустыне. А я остаюсь один в море, без спасательного круга.

Хочу вдохнуть побольше морского бриза, но вместо этого грудная клетка сжимается. Я начинаю задыхаться.

Ее янтарные глаза похожи на мои. Они мелькают, как картинки из цветной киноленты передо мной. Они темнеют. Когда я делаю последний вдох, они и вовсе приобретают черный цвет.

«Береги монетки. Они дороги моему сердцу».

Проходящий по всему телу электрический разряд ударяет в меня всего раз, но с такой силой, что я подскакиваю на кровати. Мне страшно. Кошмар был настолько живым, что еще несколько минут в нем, и я не смог бы отличить сон от реальности.

– Монетки… – проговариваю шепотом засохшими губами.

Касаюсь ладонью своей голой груди и ощущаю пустоту. Я так и не повесил эти монетки на шею.

В комнате сумрак. Я подсвечиваю мобильником путь к двери и двигаюсь вперед. На айфоне десять пропущенных звонков и тринадцать сообщений от мамы. Надо было написать ей по прилете.

«Ты где?»

«Ты приземлился?»

«Почему не берешь трубку?»

«Трестен, позвони мне! Я переживаю!»

Мельком просматриваю сообщения и бью себя тыльной стороной ладони по лбу.

Отвечаю маме и обещаю вскоре перезвонить.

В горле такая засуха, что я решаю спуститься на кухню за водой. Оставляю телефон и выхожу. В коридоре темно. Одним нажатием на выключатель пытаюсь заставить работать светильник, тот самый, о котором говорили Памелла и Бридли. Дебильное устройство! Ничего не выходит. Пытаюсь включить его до тех пор, пока это не приводит меня в бешенство.

Прижимаюсь грудью к приоткрытой двери, откуда растекается пятно тусклого света. У кого-то включен ночник. Слышу сбитое дыхание Мышки и заглядываю в комнату. Она ворочается на постели и тихо постанывает в подушку.

Тихоня, оказывается, вовсе не скромная мышка. Я ухмыляюсь, и улыбка растягивается на пол-лица. Завтра будет о чем ей напомнить.

Ее волосы цвета лунного месяца покорно лежат на подушке, руки обнимают одеяло, которое обвивает, подобно лиане, ее ноги. Мышке явно снится что-то очень приятное.

Я не вижу выражения ее лица, потому что свет падает на другую часть комнаты, однако звуки, что я слышу, подсказывают, что сон фееричный.

Бридли не так проста, какой кажется на первый взгляд.

Бридли Ривьера. Смакую ее имя. И будто кто-то вдруг думает за меня: «В ее душе суровая зима и вянут розы, а сердце хочет вечного лета и бескрайних цветочных садов».

Оставляю ее одну и с трудом спускаюсь по лестнице. Дурман сна еще не сошел. Я слишком много думаю о родной матери наяву, вот подсознание и выдает сцены с ней.

– Эй, не спится? – Чувствую толчок в спину.

– Не спится, – отвечаю так же сухо.

А вот и парень, у которого нет права на голос. Папенькин или маменькин сынок.

– На новом месте всегда так.

– Может быть.

Абель подносит к губам электронную сигарету и затягивается. Через мгновение дым пролетает мимо. Я с презрением отношусь к этим чертовым дулькам. Никотин помогает отвлечься только в первое время, позже – уничтожает то, что от тебя осталось. Смысла в нем никакого, разве что скорая смерть.

– Не куришь? – Он протягивает электронку.

– Нет.

– Надо бы кое-что обсудить за сигаретой, – произносит Абель с серьезным видом. Хочется рассмеяться от этого зрелища.

– Ну?

– К моей сестре не приближайся, – начинает он. – Бридли в отношениях, и у нее все прекрасно. Не смей туда лезть, окей?

Я в голос смеюсь, похлопывая рукой по деревянной стене. Вот уж встреча на первом этаже в два часа ночи. Что за бред он несет? Никотин в голову ударил или что посерьезнее?

– Не лезть к Мышке? – я насмехаюсь над ним в открытую.

– Ты слышал, Трестен. Лучше к ней не приближайся, иначе…

– Иначе что? – перебиваю я Абеля и подхожу ближе.

– Иначе лишишься комнаты.

Дебил. Настоящий дебил.

– Ты тупой или притворяешься? – спрашиваю его.

– Я тебя предупредил.

Он разворачивается и уходит, скрываясь за лестничным пролетом. А я остаюсь смеяться в холле.

Интересно выходит. А Мышка-то ценное сокровище в этом доме.

Звезды из пепла

Подняться наверх