Читать книгу Энда. Земля легенд - Тоти Мартинес де Лесеа - Страница 12

Бигорра расположились в Южной Башне крепости, которая была такой огромной, что вместила всех жителей Турбы. Им даже удалось возвести шатры и выделить каждой семье свое место. Несмотря на крайнюю уединенность этого места, дерева было более чем достаточно, и они постоянно поддерживали огромный костер, разведенный в центре башни. Мужчины, женщины, дети и животные всячески пытались смягчить неудобства своей нынешней жизни, хотя самым главным было то, что здесь они чувствовали себя в безопасности.

– Хентилхар не в первый и, наверное, не в последний раз укрывает наше племя от беды.

Все внимательно слушали слова Атты, с которыми вождь обращался к своим людям в самый первый вечер под крышей замка.

– Из уважения к памяти предков мы не станем тревожить их покой, блуждая по крепости. В благодарность за приют давайте проявим почтение к нашим хозяевам, – продолжал Атта, не сводя глаз с Ихабара.

Юноша не очень хорошо понял, о чем говорит его отец, поскольку замок явно был пуст и давно заброшен. Он также не понял, зачем понадобилось запирать на ночь двери башни, оставляя открытой дверцу, ведущую в своего рода прихожую, через которую было необходимо пройти, чтобы выйти во двор крепости.

– У нас и без этого проблем полно, не хватало еще накликать новые, – ответил Атта, когда он поинтересовался, чем вызваны подобные меры.

Спустя несколько дней начало казаться, что они жили здесь всю свою жизнь. К сожалению, продукты, которые они привезли с собой, начинали подходить к концу. Зима на вершине Горы Ветров обещала быть долгой, и запасов до весны им все равно не хватило бы. Но, будучи людьми дисциплинированными, бигорра каждый день, когда позволяла погода, совершали вылазки на южный склон, хотя им лишь изредка удавалось добыть куропатку или сурка. Впрочем, случались и удачные дни, и они возвращались в крепость с горной козой или серной. Эрхе, беременность которой близилась к концу, что не позволяло ей уходить далеко, и другие женщины тоже каждый день покидали крепость в поисках лишайников, мхов и других горных растений, таких как горечавка и солодка, а также различных корневищ. Они искали их в каменистой горной почве или в расщелинах скал, чтобы заправлять слабые бульоны, хотя в первую очередь все это использовалось для приготовления лекарств.

Что касается Ихабара, то он занимался всем понемногу, в том числе собирал снег в пустые емкости, размещал их у огня и обеспечивал клан питьевой водой. Единственный колодец Южной Башни, по-видимому, давно пересох или же был настолько глубоким, что камень, брошенный в него, исчезал, и не доносилось даже отдаленного звука от его падения. Также он отыскивал заросли кустарников и с помощью тачки, сооруженной из разобранной на доски повозки, привозил корм для животных, поголовье которых неуклонно сокращалось. Изредка он придумывал фантастические истории или пел старые песни для малышей. Но прежде всего он обследовал крепость. Атта говорил о внутренних помещениях, но ничего не сказал об остальной территории. Поэтому Ихабар пользовался любой возможностью, чтобы выйти во двор, на укрытые снегом зубчатые стены или обследовать прилегающую к замку местность. Будь то день или ночь, неизменным ориентиром для него служила Северная Башня, казалось, не замечающая скользящих над ней веков. Исполинское сооружение как магнитом манило к себе впечатлительного юношу, и перед сном, лежа на полу, укутавшись в одеяло, он мечтал о возможности увидеть горизонт с ее, по всей видимости, недоступной вершины.

Немного придя в себя после перехода, бигорра снова принялись за обучение военному мастерству и подготовку к битвам, заброшенные в последние годы, когда их никто не тревожил. Все мужчины и женщины, которым возраст позволял держать в руках оружие, упражнялись в первые утрение часы, после чего принимались за поиск пропитания. Мечей не хватало, поэтому ремесленники с помощью стариков и подростков организовали небольшую мастерскую, в которой изготавливали пики, копья и стрелы из древесины, в изобилии имеющейся в Хентилхаре. Они также рассылали в ближайшие племена по обе стороны Илене разведчиков, которые должны были собирать всю доступную информацию. Атта стремился занять делом всех без исключения, чтобы у людей не оставалось времени на бесплодные размышления и уныние.

В свою очередь Ихабар в конце каждого дня возвращался с задеревеневшими от усталости мышцами. У него не оставалось сил даже на то, чтобы, прежде чем провалиться в глубокий сон, съесть хоть немного похлебки. Одной особенно морозной ночью его разбудил странный ритмичный звук, как будто кто-то по чему-то стучал. Некоторое время он лежал, не шевелясь и прислушиваясь к стуку, но, похоже, кроме него, этого не слышал никто, даже уснувшие у двери часовые. Он решил выяснить, что означают эти звуки, никинул на плечи меховой плащ отца и взял свой старый меч. Кокска, ночевавший у выхода вместе с остальными лошадьми, при виде хозяина громко фыркнул, но он сделал ему знак молчать и осторожно открыл дверь. Громкий скрип петель заставил его замереть. Он медленно обернулся, ожидая, что его остановят часовые, но оба продолжали спать, хотя и начали ежиться, ощутив заструившийся в образовавшуюся щель холод. Ихабар вышел и хотел закрыть за собой дверь, но ему не позволил этого сделать Кокска.

– Скажи на милость, почему ты не такой, как все остальные лошади? – прошептал он ему на ухо. – Быстрее выходи, кусок упрямого осла!

Мороз был таким сильным, что пробирал до самых костей. Ихабар затворил дверь, и оба, человек и лошадь, несколько мгновений стояли неподвижно, рискуя превратиться в огромные сосульки, похожие на те, что свисали с зубцов стен. Озаренная светом полной луны Северная Башня источала странное сияние, и юноша, по пятам за которым шла его лошадь, медленно преодолел пятьсот футов, отделяющие его от башни. Пора было выяснить, что скрывается за ее стенами, если только там действительно что-то скрывалось. Нельзя было исключать и того, что тишину ночи нарушает всего лишь раскачиваемый ветром ставень. Подойдя к башне, юноша поднял глаза и ощутил, как по спине пополз холодок тревоги: вершина соружения уходила в недосягаемую взгляду высь. Должно быть, конь ощутил нечто подобное, потому что внезапно уперся, отказываясь идти дальше.

– Пойдем, – прошептал юноша. – Ты сам захотел сюда прийти, так что оставь свои штучки.

Потянув за повод, он заставил Кокска тронуться с места.

Перед ними находилась огромная дверь более десяти футов в высоту, почерневшая, как будто во время пожара, и такая тяжелая, что ветер не мог ее даже пошевелить, несмотря на то что она была приотворена. Проникнуть в эту щель шириной в пол-ладони они все равно не смогли бы, но, заглянув в нее одним глазом, Ихабар ощутил поток теплого воздуха, манящий его войти. Одновременно он обратил внимание на то, что стук прекратился. Ему пришлось упереться спиной в выступ стены и изо всех сил толкнуть дверь, чтобы приотворить ее чуть сильнее. Сжимая в руке меч, он шагнул в башню, и Кокска последовал за ним. Они оказались в зале, подобного которому юноша еще не видел. Стены его были выкрашены в цвет индиго, а сводчатый потолок оканчивался круглым отверстием, в которое уходила огромная винтовая лестница. Купол представлял собой оправу для бесчисленного количества голубых камней самых разных размеров, по-видимому, представляющих собой летнее звездное небо. В очаге, перед которым стоял огромный деревянный резной стул, пылала, потрескивая, гора поленьев, отбрасывающая причудливые тени на стены зала. Кокска тревожно заржал, и Ихабар был вынужден признать, что, хотя здесь было тепло и уютно, идея исследовать эту башню, скорее всего, была неудачной. Кто-то развел этот огонь, и юноша не был уверен, что, кем бы он ни был, ему хочется с ним познакомиться.

– Успокойся, мы уже уходим…

Он погладил животное по шее, пытаясь его успокоить, сжал в руке повод и собрался уходить. В это мгновение что-то зашевелилось в тени у самой двери, которая захлопнулась с таким грохотом, что оба в ужасе попятились. У них даже дыхание перехватило при виде возникшего из темноты великана. Он смотрел на них с высоты своего роста, как на двух насекомых, которых мог раздавить одним щелчком.

– Лошадь! – воскликнул колосс. – Как давно я не ел лошадей!

Как будто поняв, что речь идет о нем, Кокска попятился, пытаясь спрятаться за спину хозяина, который вскинул меч, готовясь его защищать.

– Не смеши меня, карлик! – расхохотался гигант.

– Нам не нужны проблемы. Позволь нам уйти, и мы больше не будем тебя беспокоить, – взмолился юноша.

Он понимал, что будет очень трудно, если не невозможно, победить это существо. Великан в два раза превосходил его в росте, и на поясе у него висел кузнечный молот. По его лицу было видно, что он уже немолод, хотя и до старости ему еще далеко.

– Я Осен, хозяин Хентилхара. Ты и твои соплеменники без спроса заняли мой дом, ничего не предложив взамен, и ты еще просишь отпустить тебя с миром?! – взревел гигант.

Он знает, подумал Ихибар, о том, что здесь находится наш народ.

– Сеньор, мы думали, что здесь никого нет. Мы не хотели никого беспокоить, а всего лишь искали убежище, – начал оправдываться юноша. – Люди с севера угрожали нашему селению.

– И чем ты можешь заплатить мне за приют?

– Я сделаю все, о чем ты меня попросишь.

– Отлично. Я хочу эту лошадь, а также чтобы ты и твои люди на рассвете убрались с моей территории.

Животное заволновалось. Кокска был упрямой лошадью, но Ихабар не мог позволить этому чудовищу его съесть. С другой стороны, в его клане было много стариков и больных, которые умерли бы, если бы им пришлось отправиться в путь посреди зимы. Он снова поднял меч, с содроганием наблюдая за великаном, потрясающим молотом со странными символами, вырезанными на рукояти. Юноша понимал, что одного удара этого молота хватило бы, чтобы проломить ему череп, но, хотя ему было очень страшно, сдаваться без борьбы он не собирался. Решив застать противника врасплох, он первым бросился на эту гору мяса и костей. Глыба остановила его натиск с совершенно неожиданным для такого огромного существа проворством. Великан одним ударом обезоружил его, а второй рукой схватил за горло. Ихабар распахнул глаза, которые инстинктивно закрыл в ожидании смертельного удара, и увидел, что соперник пристально смотрит куда-то вглубь зала. Там, застряв между камней, издавая тонкий протяжный звон, покачивался его меч.

– Что делает гарта в руках такого таракана, как ты? – спросил великан, глядя на меч расширенными от удивления зрачками.

Юноша тщетно пытался высвободиться из огромной лапы, как клещами сжимающей его горло с такой силой, что он едва дышал.

– Вот этот меч… У кого ты его украл? – проревел гигант, продолжая стискивать ему горло.

– Он принадлежал отцу моего отца… Ансо, сыну Айтуна, вождю племени бигорра из Турбы, – только и успел прошептать Ихабар, прежде чем потерять сознание.

Осен размышлял, глядя на юношу, которого уложил на постель, с легкостью вместившей бы еще с десяток таких, как он. Миновало почти сто зим с тех пор, как он в последний раз видел людей. Они спускались вниз по склону горы, оставив позади башни Хентилхара, и махали ему руками на прощание. Ему тогда было не больше двенадцати лет, но он до сих пор помнил день, когда люди попросили убежища у горенов Хентилхара. Если у них возникли проблемы с другими людьми, убеждал он родственников, они должны решать их самостоятельно.

– Мы, великаны, не вмешиваемся в дела людей, так гласят наши законы. Но в них также говорится о том, что мы должны предоставить убежище тем, кто попросит о нем с миром, будь то человеческое существо или великан. Именно поэтому Богиня назначила нас хранителями неба Энды, – попыталась утихомирить его мать, подавая полную до краев миску жаркого.

– Хранители неба! Что за вздор! Мы что, умеем летать, что ли? – снова запротестовал Осен. – Кроме того, какое это имеет отношение к каким-то жалким бродягам?

– Довольно! – прогремел на весь зал голос отца, и он съежился, не сводя глаз со своей миски.

Все трое некоторое время молчали.

– Нравится это тебе или нет, но они здесь. И останутся здесь, по крайней мере, на зиму, – добавил Эскай, лучший кузнец народа горен.

На зиму… Зима в Хентилхаре была бесконечной.

Прошло какое-то время, и, несмотря на присутствие чужаков, жизнь на вершине великой горы вернулась в привычное русло. Оба народа почти не общались, хотя великаны, располагавшие запасом зерна, которого хватило бы на всех на тысячу лун, делились с людьми едой и дровами. Весной великаны засевали две трети юго-восточного склона и делали запасы корма для животных. В конце лета они собирали урожай с полей и запасались каштанами и орехами, пока не ложился снег, уже не позволяя спускаться по склонам. В кузне работали исключительно во время холодов. Семеро кузнецов в унисон колотили по наковальням, изготавливая железные инструменты и оружие, в то время как ученики внимательно наблюдали за их работой, запоминая пояснения и советы. Они ремонтировали лопаты и косы, делали вилы, плотницкие инструменты, кубки и кухонные ножи, а время от времени – мечи или палицы.

Эскай-сухарь, прозванный так за молчаливость, перенял это ремесло от своего отца и, в свою очередь, обучал ему единственного сына Осена.

– Главное – это ритм и температура пламени, – наставлял отец, одновременно прося сына подбросить еще дров в горн, где в ожидании момента, когда им начнут придавать нужную форму, сверкали два раскаленных добела бруса из уникального в своем роде железа горен.

Если обычно отец был хмур и необщителен, то, подходя к наковальне и выбирая молот, он полностью преображался. Здесь он превращался в дотошного и педантичного оратора, подробно описывал свойства того или иного металла или объяснял, как выбрать кусок руды в соответствии с ее будущим предназначением. Несмотря на удушающую жару и оглушительный грохот молота, Осену доставляло удовольствие наблюдать, как отец колотит по наковальне с силой, сопоставимой с силами природы. Его озаренная огнем фигура внушала страх, а мускулистые руки, казалось, не ведают усталости. Эскай был рослым даже среди великанов, и было очевидно, что сын его быстро догонит, а возможно, и перегонит. Но больше всего Осену хотелось доказать отцу, что он достоин его уважения.

Однажды утром, когда заря едва начинала озарять стены Северной Башни и на темном морозном небе все еще сверкали яркие звезды, он бесшумно встал с постели и выскользнул за дверь, стараясь не разбудить спящих рядом родителей. Быстрыми шагами он пересек двор и, выйдя за ворота крепости, зашагал на юго-запад. Он спешил покинуть крепость, прежде чем начнутся приготовления к празднику Возрождения Солнца, в котором решила принять участие сама Амари, отозвав снежные бури, на протяжении долгих дней беспощадно хлеставшие Хентилхар. Женщинам предстояло украсить большой зал и разжечь все очаги, чтобы поджарить десятки коровьих туш, нанизанных на длинные железные прутья. Они пригласили людей разделить праздник с его народом, но Осен не желал ничего праздновать с этими существами, чья мелочность была всем хорошо известна. Воспользовавшись тем, что в кузне в этот день работы не было, он решил уйти в Сумрачный Лес, до которого от замка было несколько часов ходу, намереваясь вернуться к ужину.

– На опушке леса мы видели рыжего самца оленя!

Он услышал эти слова от одного из охотников клана, когда однажды вечером набирал воду из колодца во дворе.

– Это был одиночка, к тому же гораздо крупнее обычного оленя, – добавил охотник. – Такие нападают, едва почуяв опасность.

С этого момента его на протяжении уже нескольких лун даже во сне преследовал образ прекрасного рыжего оленя. Осен представлял себе восхищенные взгляды, направленные на него со всех сторон, вернись он с такой великолепной добычей, и прежде всего изумление и гордость на лице отца. Ему все еще не позволяли ходить на охоту, но он считал, что уже пора доказать всем, что он ничем не хуже, а может, даже лучше остальных охотников клана. Сильный ветер, сопровождавший его на протяжении всего спуска, стих, как только он достиг опушки леса, и только тут он почуял неладное. Он был настолько поглощен мыслями о рыжем олене, что не заметил того, что всю дорогу его сопровождала какая-то тень. Резко развернувшись, он увидел всего в пятидесяти футах от себя запыхавшегося и посиневшего от холода человечишку.

– Можно поинтересоваться, гном, что ты здесь делаешь? – крикнул он.

– Я пришел охотиться, – последовал ответ.

Осен едва не расхохотался при виде крошечного копья, которое держал в руке человек, но времени на веселье у него не было. Он также знал, что если с этим ничтожным созданием что-нибудь случится, его накажут за неуважение к закону, согласно которому его клан нес ответственность за всех, кто воспользовался их гостеприимством. Разрази его Сугаар! Этот червь сорвал ему все планы! Теперь придется вернуться в Хентилхар, отец узнает о его затее, и придется распрощаться с надеждой вновь отправиться на охоту прежде, чем ему исполнится хотя бы четырнадцать зим. А ведь до леса уже осталось рукой подать…

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ансо, сын Айтуна.

– А я Осен, сын Эская.

Больше он ничего не произнес, а снова отвернулся и направился к роще. Ему казалось, что рыжий олень вот-вот появится из-за деревьев, но его нигде не было видно, и он постепенно заходил все дальше в лес, а человек продолжал идти за ним. Вскоре он понял, почему этот лес назвали Сумрачным. Ветви растущих здесь дубов и буков сплетались так тесно, что даже без листьев образовывали купол, сквозь который почти не проникали лучи полуденного солнца, несмотря на то что небо было чистым, а солнце заливало землю ярким светом. Идти по земле, усеянной осколками скал, зелеными от растущего на них мха, было все труднее. В лесу царила мертвая тишина – не было слышно ни щебетания птиц, ни топота копыт оленей, ни хрюканья кабанов. Он вспомнил рассказы стариков о мрачных местах, населенных прислужниками Ингумы, готовыми напасть из засады на любое живое существо, чтобы поймать его и доставить к Господину Глубин. Опасность там угрожала всем без исключения – великанам, людям и животным.

– Сказки все это! – громко воскликнул он в попытке приободриться.

Тем не менее, когда редкие лучи света начали рассеиваться вечерними тенями, он решил, что пора смириться с неудачной охотой и вернуться домой. Он был великолепным следопытом и обладал острым обонянием, но после нескольких неудачных попыток найти выход из леса пришлось признаться себе в том, что он заблудился. Человечишко ничего не говорил и продолжал идти за ним как ни в чем не бывало. И тут посреди небольшой поляны они его увидели – этого несравненного красавца, одинокого оленя-самца. Он оказался даже гораздо больше, чем Осен себе представлял, – размерами чуть ли не с него самого. Позабыв о том, что он пришел в лес, чтобы убить это животное, он замер, восхищенно его разглядывая. Он даже подумал, что, возможно, стоит оставить его в живых, – он был слишком прекрасен, чтобы окончить жизнь в виде жаркого. Он попятился, намереваясь бесшумно удалиться, но ему не повезло, и он нечаянно наступил на Ансо, испустившего истошный вопль. «Одиночка» повернул голову и увидел обоих. В следующее мгновение он уже галопом несся на них, намереваясь ударить своими мощными рогами, и Осен метнул в него первое копье. К несчастью, он промахнулся. Точно так же он промахнулся, метнув и второе, хотя и расколол оленю один из рогов. В тот день он понял, что целиться в бегущую и неподвижную мишень – совершенно не одно и то же, независимо от ее размеров. Спустя всего несколько секунд он уже падал на землю, сбитый мощными рогами зверя… Но тут он увидел человека, который стоял посреди поляны. Он подобрал одно из копий, в три раза больше его самого, и воткнул его в землю. Он что-то громко кричал, пытаясь привлечь внимание рыжего оленя, и тот в ярости бросился на него. Последним, что увидел Осен, прежде чем потерять сознание, был Ансо, изо всех сил вцепившийся в копье и исчезающий под огромным телом оленя.

Он пришел в себя только через два дня. У него так болела голова, будто на нее упала каменная глыба, и он лежал на своей кровати, весь перебинтованный. Рядом с ним лежал Ансо, у которого было сломано несколько костей и разбита голова.

Обнаружив их отсутствие, великаны и люди вместе отправились на поиски, идя по следам, оставленными в снегу и на земле. Они обнаружили их в лесу, раненых и без сознания. Еще немного, и они замерзли бы насмерть. Их принесли обратно в Хентилхар, забрав также и тушу оленя, чтобы закончить праздик, прерванный исчезновением юношей. Обоим пришлось выслушать упреки родителей, вождей и стариков. Это приключение и последующая взбучка их сдружила, и, хотя это могло бы показаться смешным, с этого дня они называли себя братьями и бóльшую часть времени проводили вместе. До того самого дня, когда их народы расстались и люди вернулись в родное селение, которое покинули, спасаясь от врагов. Узнав о том, что они уходят, Осен лично выковал гарту, уникальный меч из железа горен, тайну которого великаны хранили как самое большое сокровище. Он также попросил мастера плотников сделать рукоять из расколотого рога оленя-одиночки и подарил оружие Ансо в благодарность за то, что он спас ему жизнь, подвергнув опасности собственную.

И теперь, спустя сто зим, гарта вернулась к нему в руках внука его друга и брата.