Читать книгу Любовь твоя стала ядом - Турана М. - Страница 2

Была поздняя холодная осень. На улице уже давно стемнело, я сидела у печки, разглядывая танцующие языки пламени, и вытянув руки вперед, старалась согреть их. Весь день я занималась тем, что таскала дрова, которые колол дед, из сада в сарай и аккуратно складывала их там. Перчаток у меня от роду не было, и я так замерзла, что едва могла пошевелить конечностями. Казалось, что я продрогла до костей.

Моя бабушка как обычно ворчала и бранила меня, перемещаясь по маленькой, тесной комнате, в которой мы все уживались в холодное время года. Я привыкла к тому, что она ругает меня и не обращала внимания на ее слова, разве имеет значения, чем она недовольна в этот раз, ей никогда не нужна веская причина, само мое появление на свет уже повод для этого.

Я никогда не получала от нее и деда доброго слова или взгляда, если кто-то в этом доме и был способен на ласку и поощрение, то – это моя мать. Но она не появлялась дома уже третий день, и я начинала скучать, хотя это и было обычным делом. Мама могла не появляться неделями и месяцами, я давно свыклась и смерилась с этим. Но не переставала тосковать и ждать, когда она вернется. Я не знала, где она бывает все это время и чем занимается, а когда спрашивала, то не получала ответа. Моя мама не любила вопросов. Она не отвечала даже на те, что задавала бабушка. А что говорить обо мне?

Когда огонь в печке наконец-то окутал меня своим теплом, о себе напомнил голодный желудок. Я встала в надежде, что остался вчерашний суп, и сегодня мне не придется ложиться на голодный желудок. Но шум и громкие крики, доносящиеся со двора, приковали меня к месту. Я не могла толком понять, что происходит. Мы жили далеко от села, вокруг нас не было ни одной живой души, тогда откуда взяться этому шуму? Глянув на бабушку, которая перестала бубнить и настороженно вслушивалась в голоса, я выбежала на улицу.

Первое, что я увидела, это была огромная машина, похожая на трактор. Свет ее фонарей ослеплял мне глаза, она так громко закряхтела, издавая страшный звук, что захотелось зажать руками уши. Прикрыв ладонями лицо, я скрылась в тень от яркого света. И посмотрела на женщину, которая громко кричала:

– Убирайтесь, убирайтесь вон с моей земли!

Я узнала ее – Амалия Акифовна!

Дом, в котором мы жили, был их собственностью. Мой дед еще в молодости устроился на работу к отцу этой женщины. Он присматривал за землей и главным особняком, за это ему разрешалась жить в этом доме на окраине опушки. Хозяева очень редко приезжали сюда, за то время, что я помню себя, это было всего два раза. Когда это происходило, то моя мама шла и убиралась там, готовя дом к их приезду.

Один раз мне удалось уговорить маму, и она взяла меня с собой. Я была безумно счастлива, это была моя тайная мечта: увидеть, как выглядит это огромное сооружение изнутри. Для меня, меленькой девочки, этот дом всегда ассоциировался с дворцом из восточных сказок. Я часто гуляла около него, фантазируя о том, что живу в нем. Мне до сих пор снится по ночам его великолепие. Какая там прекрасная мебель, красивые ковры и люстры на потолках.

В тот день, их семья приехала раньше, чем предполагалось, мама очень перепугалась. Она стала стремительно собираться и пыталась уйти так, чтобы они не заметили нас. Но нам это не удалось, мы столкнулись с ними у самого выхода.

Мужчина и женщина выходили из машины и, заметив нас, окликнули маму, чтобы она подошла. Когда мы поравнялись, они поблагодарили ее за помощь и спросили о здоровье бабушки и дедушки. Пока взрослые общались, я находилась в трансе, была впечатлена этой встречей. Мы жили очень замкнуто, дальше нашего села я не выезжала и была поражена тем, что увидела. Домом, огромной черной машиной, на которую падали лучи солнца и она блестела от этого, красотой и нарядами этих людей. Они казались мне не реальными, никогда раньше я не встречала таких. Народ с нашего села были совершенно другим, не похожим на этих людей. Они даже пахли как-то по-особенному. Мой нос приятно щекотал от незнакомых мне ранее ароматов. Вдохнув глубже и вобрав в себя воздух, я пыталась удержать и сохранить запахи, словно это было возможно. Я разглядывала их с ног до головы и когда увидела, какая у них красивая и чистая обувь, покосилась на мамины поношенные туфли и на изношенные свои. Меня охватило чувство стыда. Захотелось скорее уйти отсюда, но меня отвлек звук со стороны машины, посмотрев по направлению, я увидела, как задняя левая дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел парень. Он был старше меня, наверное, лет на пять. Мне тогда исполнилось десять лет, а ему должно быть лет пятнадцать. Парень прислонился к машине и остался стоять возле нее совершенно не спеша в дом. Он был высок, худощав, с короткой стрижкой и черными, как ночь, волосами. Плотно сжатые губы и скрещенные на груди руки, говорили о том, что он чем-то недоволен. Возможно, поездкой сюда?

Одетый в модные джинсы, белоснежные кроссовки и красную толстовку, он казался иностранцем, таких парней я видела в американских подростковых фильмах. У нас не было телевизора, но когда я бывала у одноклассницы Аси в гостях, она включала кассету на видеопроигрывателе и мы смотрели фильмы, отправленные ее отцом из России. Мне казалось, что и сейчас я смотрю один из тех фильмов. Я с нескрываемым любопытством разглядывала и рассматривала его во все глаза. Парень это видел, он, наверное, привык к такому, потому, что ему совершенно не было до меня дела. Его взгляд был устремлен в мою сторону, но казалось, что он совершенно не замечает меня, словно я пустое место. Я же засмотрелась на него, и когда рядом с ним промелькнула чья-то тень, мне совершенно не хотелось отводить взгляд и отвлекаться на кого-то ещё. Но все же сделала это, потому что продолжать так пялиться на него уже давно вышло за все рамки приличия и мне срочно нужно было заняться чем – то другим.

Мой взгляд перешел на того, что находился рядом с ним. И я почувствовала настоящий, леденящий ужас. Там стоял точно такой же парень, как зеркальное отражение. В первую секунду мне подумалось, что я и не отводила взгляд, я зажмурилась, но открыв глаза все ещё видела двоих. Никакой ошибки быть не могло, это два абсолютно одинаковых человека. У них одинаковое лицо, рост, тело и даже одежда. Я так взволновалась, что у меня вспотели ладони, инстинктивно схватив маму за руку, сильно сжала ее в своей руке. Мне стало страшно.

Я не знала, что это, с чем я столкнулась? Разве так бывает? Почему они одинаковые?

Еще раз заглянула в лица парней, пытаясь найти отличия. На лице первого было все-то же выражение: полное безразличие к происходящему, но второй, он улыбался ехидной улыбкой, казалось, что он наслаждается моим замешательством.

– Диана, – мама одернула мою руку, – попрощайся с Амалей Акифовной мы уходим.

– До свидания. – тихо прошептала я, все ещё прибывая в шоке.

Мама повела меня за собой и я, бросив последний раз, взгляд на парней, поплелась за ней. Как только мы отошли на приличное расстояние от этих людей и места, я спросила маму:

– Мама, почему там два одинаковых мальчика, разве так может быть?

Но мама не отвечала, посмотрев на нее, я заметила, что она о чем – то задумалась и даже не слышала меня. Дернула ее руку, стараясь привлечь к себе внимание, но мама не реагировала. Ее лицо было хмурым и напряженным. Я решила, что спрошу ее об этом потом, когда она перестанет так хмурить брови. Но мама все молчала, думая о своем всю дорогу. И только, когда мы почти дошли до дома, она спросила: – Устала?

Я отрицательно покачала головой и повторила свой вопрос, пока мама опять не ушла в себя.

– Потому, что они близнецы, – коротко ответила она.

– А что такое близнецы? – это слово мне не о чем не говорило.

– Это когда у одной мамы двое детей рождаются в один день с разницей в несколько минут. Они бывают одинаковые, как эти мальчики, – пояснила она, открывая калитку и впуская меня во двор.

Я знала, что разговор у нас на этом закончен, но мое любопытство так и не было удовлетворенно, мне так хотелось узнать больше об этих людях. Так же я знала, что к маме лучше не приставать с вопросами. С тех самых пор ни с кем из них я не встречалась. И вот спустя четыре года эта женщина, которая в свое время уважительно разговаривала с моей мамой, стоит у нас во дворе в такое позднее время, пытаясь выгнать нас на улицу.

– Что случилось, Амалия? – раздался дрожащий голос бабушки, опираясь на костыль, она двигалась в сторону женщины, – Ты с ума сошла?

– Отлично! – женщина повернулась в сторону громоздкой машины, – они все на улице, в доме никого больше нет, сносите эту чертову хижину! – закричала она водителю, игнорируя бабушкины вопросы.

Машина закряхтела еще громче прежнего и стала надвигаться по направлению к дому.

В ужасе и с диким криком, вырвавшимся из груди, я бросилась вперед, чтобы перекрыть дорогу этой адской машине. Я не могла позволить ей снести единственный дом, который у меня был. Но чьи-то сильные руки схватили сзади и оттащили в сторону, освобождая путь для машины.

Меня удерживали, не давая возможности вырваться. Я билась в этих руках, как испуганный дикий зверек, все мое тело содрогалась пополам, а из глаз лились слезы, наблюдая за тем, как в считанные секунды от того, что являлось своим домом не осталось ничего. Лишь обломки, все было сравнено с землей.

Это казалось не реальным, не постижимым, дурным, страшным сном. Я молилась про себя, чтобы это был кошмар, так хотела проснуться, но больно ударившись об землю, поняла, что это жестокая, страшная действительность. Тот, кто удерживал меня, отбросил, швырнув об землю. Превозмогая боль, сквозь пелену слез, застилавших глаза, я обернулась, чтобы посмотреть на того, кто это сделал. Надомной возвышался один из двух близнецов, он изменился, стал выше, шире в плечах, одетый во все темное, он показался мне самим дьяволом, пожаловавшим из ада по мою душу. В его взгляде, устремленным на меня, читались ненависть и отвращение.

За что? Почему? Что я сделала? В чем провинилась? Я не понимала.

Все ещё валяясь на земле, меня била мелкая дрожь, но я перестала плакать, мне было не до слез. Я хотела знать причину! Почему эти люди так поступали с нами!? Словно прочитав мои мысли, он присел на корточки возле меня и выплюнул:

– Твоя мать, была шлюхой моего отца, – глядя в глаза, произнес парень, – два дня назад они вместе разбились в его машине. Во всем виновата твоя дешевая мамаша! Если бы она не имела привычки тр* * *атся в машине, этого бы не произошло! – его голос, слова били по моим нервам, словно током. Никогда раньше мне не доводилось слышать таких грязных слов, тошнота и горечь поднялись к моему горлу. Я не могла поверить. Это не может быть правдой! Закрутила головой из стороны в сторону, отрицая все, не желая впускать в это свое сознание. Мне хотелось кричать, вопить во все горло, что это не правда! Что он лжет! Но голосовые связки отказывали мне, я ни слова не могла промолвить, ком в горле и жжение не давали этого сделать. В голове билось только одно слово «мама, мама, мама, мама, мама….»

– Убирайтесь с нашей земли! С этого района и города! – продолжил парень, больно схватив меня за подбородок, он заставил посмотреть ему в глаза, – когда ты вырастишь, ты будешь такой же шлюшкой и подстилкой как твоя мать. Чтобы и духу твоего тут не было! – отцепив пальцы, он оттолкнул мою голову назад и встав на ноги, перешагнул через меня.

Как только он ушел, я попыталась встать на ноги, собрала все свои силы для этого, боль в коленьях и спине была невыносимой. Слезы брызнули из глаз, я разозлилась, смахнув их, выпрямилась, повернувшись, заметила машину у разрушенной калитки, и парня, сидевшего на капоте и наблюдающего за мной, второй из близнецов. Тот самый с непроницаемым и скучающим выражением лица. Его взгляд и сейчас ничего не выражал. Словно то, что тут происходит обычное дело и вовсе его не касается. Я смотрела на него долгим, немигающим взглядом, затем оглянулась в поисках другого, он шел с матерью, держа ее под руку, вел к машине. Посадив ее на заднее сиденье автомобиля, подошел к брату и что-то сказал ему. Тот, что сидел на капоте приподнялся и теперь они оба стояли в темноте и смотрели на меня. А я на них. В этот момент впервые в жизни я испытала чувство ненависти, только я не знала, кого из двух братьев я ненавижу сильнее. Того, что отшвырнул меня на землю, словно сломанную куклу, сравняв с грязью, или того, кто наблюдал за всем этим? В области груди нарастала зудящая боль, я задыхалась от осознания того, что больше никогда не увижу свою мать. Её больше нет, она никогда не вернется домой. И дома тоже больше у меня не было. Эти люди разрушили не только его, они разрушили мою жизнь. Я не знала, что меня ждет дальше. Что со ной будет?

Сев в свой автомобиль они уехали, растворившись в ночи. Оставив меня у разрушенного дома и детства. Сразу за ними отъехала и огромная шумная машина, оставив после себя тишину и отчаяние. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я оглянулась в поисках бабушки и деда. Увидела его на коленьях и побежала к нему, морщинистое лицо было залито слезами и исказилось от горя, дед плакал, беззвучно и горько.

Упав рядом, обняла его за шею и заплакала вместе с ним. Бабушка, сгорбившись, стояла рядом с нами.

– Это не правда бабушка, это ведь не правда? – обратилась я к ней в надежде, что она объяснит, скажет, что это все ошибка, что моя мама не такая.

Но она молчала, поджав губы, и когда я начала думать, что она не ответит, ее подбородок задрожал, прежде чем она произнесла:

– Твоя мать, окончательно растоптала нас Диана! Не оставила у нас ни капли чести. Сначала нагуляла тебя неизвестно от кого, а теперь померла в объятьях чужого мужа.