Читать книгу Любовь твоя стала ядом - Турана М. - Страница 9

Все понедельники дерьмовые, и вторники, и среды… и вообще все дни недели! Если ты ненавидишь свою работу, а она отвечает тебе взаимностью. Я одна из этих великих неудачниц, с кем приключилась эта беда. Я ненавижу агентство «Diva Models», которое теперь переименовано мною в «Devil Models», это место настоящее обитель зла и ненависти, которое обрушилось на меня лавиной и с каждым днем набирает обороты, становясь больше и больше.

Меня ненавидят все модели агентства, потому, что я избрана главной моделью для дизайнера Тубы Ирани, а они нет. Меня ненавидит пухлый, потому что я посмела обманным путем проникнуть в мир моды, где, по его мнению, мне совсем не место… Фотографы меня ненавидят потому, что я не могу менять позы и эмоции по щелчку их пальцев, от этого я признана скованным бревном, с которым невозможно работать, только время терять. Так же меня ненавидят костюмеры, визажисты, стилисты, менеджеры, секретарши и даже технички, потому что ненавидеть меня нынче модно.

Я – фигурирующее лицо в сплетнях агентства, награждена такими «титулами», как: шалава, курица, выскочка. Постоянные косые взгляды, шепот за спиной, недовольство персонала, вот условия, в которых мне приходится находиться.

Моя жизнь никогда не была сахаром, но то, что творится со мной сейчас, это просто сущий кошмар! У меня нет желания просыпаться и идти туда, терпеть насмешки и недовольство окружающих. Я проклинаю тот день, когда поставила свою подпись в контракте, из которого следует, что я должна сотрудничать с ними год. Целый год каторги… А я уже на грани, на приделе, нервы истощены, терпение на исходе, и это только за неполный месяц работы.

– Диана, – Лейла трясет меня за плечи, прерывая размышления, – не будь ребенком, я знаю, что ты проснулась, вставай, нам нужно идти, опоздаем.

Я продолжаю лежать с закрытыми глазами, притворяюсь, что сплю. Она стягивает одеяло, ловко хватает меня за ногу и тащит по постели вниз, я кричу, упорно хватаюсь за края дивана, не собираясь сдаваться без боя. Так она будит меня каждый день, подозреваю, что отыгрывается за годы в приюте, когда я таким же образом заставляла ее идти на занятия.

– Оставь меня, женщина, – говорю театральным голосом, – я предпочитаю умереть!

– Алик сожрет нас и не подавится, – давит на психику, – сегодня фотосессия для журнала, нужно быть вовремя.

– Ненавижу… – хнычу, сдаюсь, резко расцепив пальцы.

Лейла делает очередной рывок в свою сторону, и я оказываюсь распростертой на полу.

– Хорошая девочка, теперь иди, пописай, умойся и не забудь почистить зубки, – гладит по голове, издевается, говорит со мной как с ребенком, – а я выберу, что надеть.

– Сколько ещё они будут меня ненавидеть? – безнадежно спрашиваю ее, сажусь, обнимаю ноги руками.

– Диана, даже я, будучи твоей подругой, завидую твоему положению, многие девушки работают годами, но так и не получают возможности быть в роли главной модели, а ты ничего для этого не делала, понимаешь? Ты являешься лицом бренда с мировым именем, а это означает быть в центре модной индустрии, вращаться в кругах самых легендарных личностей мира моды, выступать на телевидении в различных телешоу, давать интервью, посещать закрытые вечеринки. После недели моды в Нью-Йорке ты станешь знаменита, поверь мне, тут есть чему завидовать и за что ненавидеть!

– Мне всего этого не нужно, – говорю шепотом самой себе.

Я в капкане, в который попала по своей же глупости, мой мозг отказывается принимать то, что можно кого-то ненавидеть за его успех, я не такая, не умею завидовать и ненавидеть тоже не умею. Но являюсь объектом для ненависти, это давит на психику, заставляет чувствовать себя беспомощной.

– Диана, если через пятнадцать минут ты не будешь готова, я пойду одна! – переходит на шантаж!

Я встаю и демонстративно выхожу из комнаты. Выполнив весь перечисленный ею утренний ритуал, возвращаюсь, вижу Джу готова для выхода, на ней бирюзовое облегающее платье без бретелек, безупречный макияж, волосы, уложенные в стильную укладку. На диване лежит шелковое платье цвета сирени, одно из ее новых приобретений.

– Ты же это не для меня приготовила? – возмущаюсь.

– Для тебя, как говорит Алик, теперь ты лицо «Diva Models» и должна подобающе выглядеть.

Чертов пухлый! Я уже решила, что свой гонорар потрачу на киллера для него.

– Давай, садись, – указывает на стул.

Я как заключенный выполняю ее требования, она начинает колдовать над моим макияжем.

– Умоляю, только не переборщи, соседи начинают думать, что мы проститутки.

Она смеется, я не сдерживаясь, присоединяюсь к ней. Вспоминаю, какими взглядами нас провожают бабушки, сидящие у подъезда на лавочке, думаю, они на самом деле считают нас девушками легкого поведения, и я их не виню. Закончив с макияжем, она расчесывает мои волосы.

– Все, оставим их распущенными, надевай платье.

Тяжело вздохнув, встаю, беспрекословно следую ее указаниям. С трудом натягиваю на себя платье, которое доходит до колен, облегает тело так, что я сомневаюсь смогу ли шагать в нем.

– Все Ди, выходим, такси уже ждет – кричит из кухни.

Я иду в коридор, пока надеваю черные босоножки на высоком каблуке, с тоской смотрю на свои балетки. В ушах звенит истошный вопль пухлого:

«Никаких балеток, кроссовок, сланцев, всю обувь, что ниже десяти сантиметров выброси в мусор!»

– Идем, – Джу присоединяется ко мне, надевает свои туфли, и мы выходим из квартиры.

Садимся в такси, последнее время передвигаемся именно таким путем, ездить в общественном транспорте в таком виде как мы выглядим, сейчас не совсем уместно.

– Говорят, сегодня Харун Малик возвращается, – шепчет Лейла, когда машина трогается с места.

– Он что куда-то уезжал?

В последний раз видела его на встрече с Тубой Ирани, после этого к счастью мы с ним не сталкивались.

– Его не было около двух недель, поэтому наш босс занимался еще и его делами, – теперь понятно, почему Имран редко появлялся на съемках – у них мать находится за границей, лечится там в какой-то клинике, они часто ездят к ней – продолжает она.

– Она что болеет?

Вопрос вызывается сам собой, перед глазами возникает ее образ. Как она кричит на деда, потом один из близнецов уводит ее, сажает в машину.

– Ди, я не знаю, насколько это, правда, но… кажется у нее не все в порядке с психикой. Тами, девушка, которая мне это рассказала, утверждает, что она уже долгие годы находится в клинике.

По моему телу проходит неприятный холодок, становится не по себе. Лейла рассказывает что-то еще, но я ее уже не слушаю. Мысли уносят меня в прошлое.

Страшная догадка о том, что послужило для нее психологической травмой, сдавливает горло.

– Давай, Ди! – Джу толкает меня.

Я выхожу из оцепенения, перевожу взгляд в окно машины, вижу, что мы уже на месте. Открываю дверь, выхожу, Лейла расплачивается с таксистом и следует за мной. Вместе мы идем к зданию агентства.

– Явились, дамочки, – звучит голос пухлого в громкоговоритель, когда мы заходим на площадку для съемок.

Он сидит на высоком стуле, контролируя процесс, одетый как всегда во все цвета радуги, выглядит нелепо, но от этого ничуть не страдает его самомнение.

– Чего замерли!? Быстро переодеваться! – снова раздается его голос.

Быстрым шагом мы пересекаем площадку, заходим в гримерную.

По условиям контракта я участвую во всех съемках организованных «Diva Models», но мои фото не могут публиковать, так как я являюсь лицом бренда Тубы, и в других проектах до открытия недели моды появится, не могу. Подготовка к работе идет полным ходом. Вокруг слаженный хаос, где каждый занят своими обязанностями. Я сажусь на свое место, ко мне тут же подходит одна из визажистов, поправляет макияж.

– Готово, Лейла ты оставишь меня без работы, – поворачиваясь, говорит подруге. Джу ей улыбается и подмигивает. В отличие от меня она нашла общий язык со многими в агентстве.

Следом за ней возле меня возникает девушка, которая отвечает за наряды для съемок.

– Если вы готовы, то пойдемте.

Я следую за ней, захожу в примерочную. Она открывает коробочку, аккуратно достает оттуда черный бюстгальтер, украшенный мелкими стразами и крошечные трусики. Я смотрю на нее с удивлением.

– Что это? – спрашиваю, глупо формулируя вопрос.

Она прочищает горло, перед тем, как ответить:

– Это нижнее белье от» Skarlet».

– Я вижу! – огрызаюсь, – Фотосессия в нижнем белье?

Она утвердительно кивает.

Я же понимаю, что ни за что на свете не смогу этого сделать! Стоять в одном нижнем белье перед малознакомым мужчиной, даже, если он всего лишь фотограф!? Я и так нервничаю, когда приходиться позировать, а если на мне будет только это, то я и сдвинуться с места не смогу.

– Я не буду это надевать, – поворачиваясь, выхожу из кабинки.

Девушка выходит следом, ничего мне не говоря. Я лихорадочно ищу выход из этой ситуации. Но в голову ничего не приходит. Оглядываюсь вокруг, ищу Лейлу. Но ее нет среди других девушек, которые спокойно выходят из примерочных в нижнем белье и направляются на площадку. Я в панике, не знаю, куда себя деть. Уйти незамеченной, у меня не выйдет, для этого нужно пересечь съёмочную площадку. Не успеваю закончить мысль, как двери гримерной с грохотом открываются, заходит пухлый, следом за ним костюмер.

– Ты что это удумала? – гневно кричит он в громкоговоритель, чуть не разрывая мои барабанные перепонки.

– Я не смогу в этом фотографироваться, – отвечаю, когда он встает напротив, уперев руки в бока, тяжело дышит.

Я оглядываюсь вокруг, все наблюдают за нами, позабыв о своих делах, у открытых дверей столпились те, кто уже находится на площадке.

– Ишь, ты, какая скромница не может она, – фыркает кто-то из девушек.

Вслед за ней начинают возмущаться остальные, рой их голосов звучит в ушах, отдельные слова, вырванные из контекста, не несут в себе ничего хорошего. Но меня это пугает меньше, чем то, что придется фотографироваться полуобнаженной.

– Что тут происходит? – раздается мужской голос, все разом замолкают, я поворачиваю голову и вижу Харуна.

Сердце перестает биться. Только его тут не хватало. Он стоит у входа, в окружении девушек, которые уже готовы к съемкам, на них нижнее белье из коллекции. Смотрит на пухлого, выглядит уставшим, белая рубашка помята и закатана до локтей, тяжелый взгляд, по которому я его узнаю, налит кровью, ощущение, что он не спал несколько дней.

– Алик, почему съемки еще не начали? – ждет ответа, переводит взгляд на меня, оглядывает с ног до головы, потом вопросительно смотрит на пухлого.

– А как тут начнешь, когда эта девчонка постоянно срывает все съемки? Она же принцесса, что хочет, то и делает и никто ей не указ. Сейчас отказывается фотографироваться в нижнем белье, – замолкает, отходит от меня, – я не могу работать с ней Харун, она слишком многое себе позволяет.

Я в изумлении смотрю на него, когда это я срывала съемки? Это первый раз, когда я отказываюсь от них.

– Она ведет себя так, словно чем-то лучше нас, если она не будет фотографироваться, то почему мы должны?

– Строит из себя святошу!

Раздаются очередные возмущенные голоса девушек из толпы… Я смотрю на них, прибывая в шоке от того, как они все перевернули против меня. Харун подходит ко мне, занимает место напротив, где до него стоял пухлый.

– В чем твоя проблема? – произносит четко, выговаривая каждое слово.

– Я не могу в этом фотографироваться, – ненавидя, как дрожит голос, отвечаю на вопрос.

– Почему? Что у тебя есть такого, чего нет у остальных девушек?

Я молчу, отвожу от него свой взгляд, он упирается в Джу которая стоит среди других девушек, ее лицо выражает сочувствие.

– Я спрашиваю, что у тебя есть такого, чего мы все еще не видели? – кричит, я вздрагиваю от его голоса.

Отхожу на расстояние. Глаза наполняются непрошеными слезами.

– Стыдливость, – вырывается из уст, чувствую теплую влагу на щеках, ненавижу себя за слабость, за то, что плачу, – я стесняюсь, не могу стоять раздетой перед фотографом, – стараюсь объяснить сквозь слезы.

Слышу смешки девушек, хочется провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, быть где угодно, но только не здесь, со злостью смахиваю слезы с лица.

– Где ты, по-твоему, находишься? В монастыре? – его лицо снова возникает перед моим, – если ты стесняешься, то нужно было податься туда!

Поднимаю взгляд, смотрю в его жестокие беспощадные глаза, и мне кажется, что меня засасывает трясина, чувствую, как теряю контроль.

– Ножницы мне, – впиваясь в меня взглядом, повышает голос.

Я впадаю в замешательство, не понимая значения его слов. Ножницы? Зачем?

В следующую секунду в его руках появляются огромные ножницы. Я нахожусь в такой прострации, что даже не вижу, кто их ему отдает, медленно пячусь назад.

Не понимая, что он хочет сделать, слежу за его действиями. Схватив меня за запястье, останавливает, тянет на себя, я срываюсь с места, ударяясь о его грудь. Делаю шаг назад, пытаюсь сделать еще один, но перед моим лицом возникают ножницы, застываю в ужасе, он засовывает их за вырез на груди и начинает резать платье, обнажая грудь и живот, после выкидывает их на пол, хватает ткань, которая свисает, рвет остальное руками. Я не сопротивляюсь, мозг от шока заторможен, не принимает сигналов к действию, мои конечности отказываются подчиняться. Вокруг стоит оглушительная тишина, такая, что я слышу, как капли моих слез ударяются о пол. Но ничего не чувствую, меня нет, пустая оболочка.

Словно со стороны наблюдаю за тем, как он снимает с меня то, что осталось от платья. Я остаюсь в одном нижнем белье. Оглядываюсь вокруг, перед глазами все плывет, вижу только размытые лица, в ушах стоит хохот девушек.

– Тебе помочь переодеться или сама справишься? – его стальной голос впивается в мозг, это последнее, что я слышу перед тем, как тело мякнет и на меня опускается сплошная темнота.