Читать книгу Кто такая Лора Ли. И другие рассказы - У. В. - Страница 3

Софии позвонили только на третий день после того, как её сестра Руфь не вышла на работу. На самом деле, даже тогда никто особенно не удивился, просто попросили передать Руфи, какую сумму вычтут из зарплаты за отгулы. София сказала, что сестры нет дома уже третий день, так что ничего ей передать она не может. Тогда звонивший сказал, что если Руфь не появится и на следующий день, её уволят.

Говорить «день» было неправильно: Руфь работала по ночам официанткой в баре «Дикий койот». Говорить «официанткой» было бы тоже не совсем правильно, она была скорее танцовщицей, и притом отличной, но даже из таких, как она, туда выстраивалась очередь, так что менеджера этого заведения можно было понять. Софию, впрочем, график работы сестры устраивал: Руфь спала до вечера, а потом уходила на работу и не возвращалась до утра. София уходила в Академию утром и не возвращалась до вечера. Сёстры почти не встречались.

Подумав, не заявить ли её исчезновение в полицию, София допила мятный чай и вышла из дома. В конце концов, Руфь часто не ночевала дома, и её отсутствие всего третий день подряд не было поводом для беспокойства. А где, собственно, пропадает Руфь, было не так важно.

Руфь не появилась ни на наступивших выходных, ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, а в четверг София умерла.

***

Во время обычного занятия по рисованию с натуры София просто упала замертво. Даже если бы «скорая» дежурила прямо за дверью, сделать ничего было бы нельзя. А уж когда врачи вошли в зал спустя почти час, констатировать смерть могла любая студентка Академии художеств.

Тело погрузили на носилки.

Есть ли у погибшей родственники, которым нужно сообщить о гибели девушки? Родители погибли, но, кажется, была сестра. Знает ли кто-то её номер телефона? Ну, разумеется, нет. Хотя бы имя?

– Руфь, – сказала Нелли, одна из студенток. – У неё есть сестра Руфь. Они близнецы.

Среди «избранных» номеров в записной книжке мобильного телефона Софии Руфь была первой и предпоследней. Второй номер принадлежал кому-то с именем Филипп. Пока санитары уносили тело, один из врачей набрал номер, записанный как Руфь. Ответа не было.

– А где может быть эта Руфь? – спросил он, обращаясь к Нелли.

– Днём она обычно дома, спит. Хотя, кажется, последние несколько дней не ночевала дома.

Врач безуспешно попытался дозвониться до Руфи ещё несколько раз и, наконец, набрал второй «избранный» номер. На этот раз ответили сразу. Да, он знаком с Софией, нет, не очень близко, но некоторое время назад он встречался с её сестрой, Руфью. Как умерла? А где Руфь? Да, конечно, он приедет на опознание.

Врач продиктовал адрес морга, оставил мобильный телефон Софии в аудитории и ушёл.

***

Филипп расстался с Руфью всего месяц назад. Рано утром она встала с постели, наскоро выпила кофе и ушла домой, а пока она обувалась, Филипп сказал, чтобы она больше не приходила. Это не было спонтанным решением; её уход ранним утром тоже был не первым. Хотя Руфь работала по ночам, она уходила каждое утро, когда оставалась у него на ночь, и никогда не приглашала его к себе, разве что ненадолго днём, когда София была в Академии. Она объясняла это тем, что у неё настолько разные графики с сестрой, что они только и видятся по утрам, когда Руфь уже вернулась, а София ещё не ушла. Тогда он предложил остаться на ночь у неё, но Руфь и это отвергла: София очень плохо спит, её может разбудить любой шорох. Поверить в это было нетрудно. Первые двадцать лет София вообще не спала. У этой болезни даже было название, которого Филипп не помнил, но вот чего забыть было невозможно, что жить Софии врачи обещали не больше, чем пятнадцать лет. София протянула до двадцати, наслаждаясь каждой минутой своей непрерываемой на сон жизни, когда после смерти родителей не иначе как на нервной почве случилось чудесное выздоровление: София стала спать. Сама её болезнь была огромной редкостью, выздоровление же и вовсе было зарегистрировано впервые. Однако от любых обследований София отказалась, и вообще она, наверно, предпочла бы умереть от своей бессонницы, чем пережить такое. Не успев похоронить родителей, она чудом успела оттащить сестру с железнодорожных путей, где та лёжа ожидала поезда в лучших традициях русской классики. Руфь билась в истерике и только повторяла, что всё равно убьёт себя. София не отходила от неё ни на шаг, хотя каждый видел, что её и саму тянет в петлю.

Филипп приходил к ним каждый день, и вот тогда-то, наверно, София и полюбила его. Скрывать ей это удавалось плохо, даже сам Филипп это понимал, а уж Руфь и подавно. Легче ей от этого не делалось, но в конечном итоге София уговорила Руфь уехать на неделю. Вообще из страны. И с континента. Они улетели в Америку, чтобы заполнить чем-то душевную пустоту.

***

Когда они вернулись, Руфь больше не твердила, что покончит с собой, но с тех самых пор её будто подменили. Поначалу это было не так важно, главное, что она стала постепенно возвращаться к жизни, но вот ту самую искру, которая так его привлекала, Филипп больше не находил.

Она перестала быть такой бесшабашной, как раньше, и всё больше походила на безупречную Софию. Тех милых недостатков, которые он любил в ней, становилось всё меньше. Руфь привлекала именно своим несовершенством, и теперь, когда оно исчезало, Филипп понял, что больше не любит её. Это было ужасно: бросить Руфь после всего пережитого казалось предательством. Он тянул с решением, как мог, но было видно, что и сама Руфь тяготится от их отношений. Так что однажды утром он предложил ей больше не приходить.

Руфь вздохнула и ушла.

Это было месяц назад.

***

Он стоял около мёртвого тела её сестры-близнеца едва не кричал. Видеть это было невыносимо. Он подтвердил, что погибшая действительно София, и быстро вышел на улицу. Вернуться из морга домой он не смог. Мёртвое тело, как две капли воды похожее на тело девушки, которую он когда-то любил, стояло перед глазами и не отпускало его ни на минуту. Филипп долго бродил по городу, перемещаясь от одного бара к другому, пока, наконец, под утро не вернулся домой.

Когда он проснулся, уже был полдень. Он лежал в постели, пытаясь вспомнить что-то важное, но мысль никак не хотела сформироваться в его мозгу. Наконец картинка стала яснее и яснее, пока, наконец, не встала перед глазами с поразительной ясностью. В это было невозможно поверить, но сомнений практически не было.

В морге была не София. Это была Руфь.

***

Сон как рукой сняло. Филипп быстро отправил e-mail одному из сотрудников, отписавшись больным, и набрал телефон морга. Ему ответила неторопливая барышня, несмотря на довольно поздний час явно ещё не окончательно проснувшаяся. Наконец, она взяла в толк, что же случилось, и сообщила, что врача, занимающего этим делом, сейчас нет, и не мог бы он перезвонить через час. Филипп повесил трубку и отправился варить кофе.

За кофе он попытался ещё раз представить себе увиденное вчера. Его окончательно проснувшееся сознание уже не было настолько уверено в том, что так живо нарисовалось сквозь сон. В конце концов, это был один шрам, маленький шрам на шее, замеченный мимолётом и на который он сначала даже не обратил внимания. Но это был шрам, который мог принадлежать только Руфи. Она получила его не так давно, где-то полгода назад, когда однажды ночью у него дома ненароком наткнулась на угол чугунной полки, висящей на стене. От неожиданности ругнувшись («Святая сосиска!..»), она попросила его залепить рану пластырем и вскоре ушла. Она всегда уходила.

Филипп допил кофе, оделся и вышел из дома. Нужно было ещё раз убедиться лично.

***

Снег в декабре каждый год выпадает неожиданно – как для водителей, так и для коммунальных служб. Едва Филипп выехал на автомагистраль, как встал в мёртвую пробку. Самое ужасное было то, что ни съехать, ни оставить машину было негде. Филипп приготовился к длинному пути, включил любимую радиостанцию, достал из багажника бутылку кока-колы и ещё раз позвонил в морг.

Врач уже появился.

Не вдаваясь в подробности, Филипп представился, объяснил сложившуюся в связи с дорожно-транспортной проблемой ситуацию и спросил, не может ли врач ещё раз взглянуть на труп поступившей вчера девушки. Врач мог. Более того, он сам перезвонил через несколько минут и подтвердил, что шрам в виде молнии у погибшей на шее действительно есть, и, судя по виду, получен полгода-год назад.

Значит, всё-таки Руфь… Уже почти повесив трубку, Филипп спросил, известна ли уже причина смерти.

– Да, – ответил врач. – Очень интересно. По-видимому, у девушки была редкая болезнь – хронический колестит. Она не спала за свою жизнь ни минуты, что в итоге и стало причиной смерти.